Это называется реверсией. Реверсия – не поворот вспять, хотя так может показаться, не возвращение к примитивному признаку, а развитие нового продвинутого, имитирующего примитивный. Маленькая челюсть развилась у хейдлов пятнадцать или двадцать тысяч лет назад – как видно по статуям, – но потом она опять стала выступающей и очень похожей на обезьянью, то есть стала выглядеть как примитивный признак. По каким-то причинам у хейдлов произошла реверсия.
Для Али важность открытия заключалась в том, как этот процесс повлиял на речь и сознание хейдлов. Маленькая челюсть предполагает большее разнообразие согласных звуков, а прямая шея и вогнутое основание черепа – опущенную гортань и, следовательно, большее разнообразие гласных. Тот факт, кто хейдлские статуи возрастом пятнадцать тысяч лет имеют маленькие челюсти и прямую голову, а трофей Айка – нет, говорил о том, что у современных хейдлов есть проблемы с речью и, возможно, с сознанием. Али вспомнила замечания Троя о симметрии мозга хейдлов. Что, если подземное существование превратило хейдлов из существ, способных построить подобную крепость, вылепить терракотовые статуи, освоить подземные реки и озера, в обычных зверей? Айк говорил, что хейдлы не умеют читать свои письмена. Что, если они потеряли способность мыслить? И Сатана – всего лишь злобный кретин? Что, если правы разные гитнеры и сперриеры, и homo hadalis не заслуживают иного отношения, чем злая собака?
Трой недоумевал:
– Но как могла реверсия быть такой быстрой? Пусть даже двадцать тысяч лет. Этого недостаточно для таких заметных изменений, правда?
– Я не могу объяснить, – сказала Али. – Но не забывай, что эволюция – реакция на окружающую среду, а посмотри, какова она. Радиоактивные камни, газы. Электромагнитный фон, гравитационные аномалии. Кто знает? Может, виновато межродственное скрещивание…
Айк шел впереди, вместе с Руисом и Пиа, разглядывал фигуры, водя лучом света как мечом, и заглядывал им в лица, словно искал самого себя.
– Что-то не так? – спросила Али.
– Теперь они совсем другие, – сказал Айк. – Похожи, но сильно изменились.
Али и Трой переглянулись.
– В каком смысле? – спросила Али.
Она думала, что он имеет в виду изменения, которые обсуждали она и Трой.
Айк обвел вокруг руками:
– Посмотрите. Здесь – мощь. Здесь – величие. Зато время, пока я жил у хейдлов, я не видел и намека на такие вещи. Какое уж там величие.
* * *
Остаток дня они посвятили дальнейшим исследованиям. Натеки кальцита свисали с потолков, разрушая дверные проемы. Спустившись поглубже, ученые нашли множество предметов, большей частью человеческой работы. Тут были древние монеты из Стигии и Крита, американские пятицентовики начала двадцатого века с изображением бизона, испанские дублоны, отчеканенные в Мехико. Бутылки из-под кока-колы, японские бейсбольные карточки, кремневые ружья. Были здесь и книги, написанные на мертвых языках, самурайские доспехи, зеркало работы инков и, наконец, статуэтки и изделия из резной кости, глиняные таблички с письменами давно забытых цивилизаций. Одной из самых удивительных находок стала армиллярная сфера, устройство, состоящее из нескольких металлических колец – одно в другом; их применяли когда-то для демонстрации вращения планет.
– Господи, она-то для чего хейдлам понадобилась? – удивился Руис.
Больше всего людей притягивала платформа с глиняной армией. Человеческие артефакты, разбросанные по крепости, были бесценными, но по сравнению с этим зрелищем они казались обыденными. На следующее утро Айк обнаружил в самой башне несколько едва заметных выступов. Пользуясь ими, он без страховки поднялся наверх.
Остальные смотрели, как он балансирует на верхушке башни. Очень долго Айк просто стоял. Затем крикнул вниз, чтобы выключили фонари. Полчаса все просидели в темноте, лишь камни слабо светились.
Когда Айк спустился, вид у него был потрясенный.
– Мы стоим прямо на их мире, – сказал он. – Эта платформа – огромная карта. А верхушка башни – смотровая площадка.
Все посмотрели себе под ноги и увидели, что на некрашеном каменном полу вырезаны какие-то линии. Во второй половине дня Айк помог товарищам по очереди взобраться и спуститься по веревке, чтобы они тоже посмотрели. К тому времени как настала очередь Али, Айк побывал наверху уже шесть раз и стал немного разбираться в карте.
Верхушка башни была плоской, размером не больше трех квадратных футов. Всем, кроме Айка, тут было не по себе, и он сделал пару петель, чтобы другие могли сидеть на них, как на веревочной лестнице. Али повисла рядом с Айком, ожидая, пока привыкнут глаза.
– Это как огромная мандала на песке, только без песка, – объяснял Айк. – Просто удивительно, сколько я их видел там, внизу. Я имею в виду такие места, как подземье Ирана или Гибралтара. Я думал, хейдлы похитили кучку монахов и заставили их заниматься резьбой. Теперь вижу, что ошибался.
Али тоже увидела. Гигантский круг платформы у нее под ногами теплился призрачным разноцветным свечением.
– Камень пропитали каким-то пигментом, – сказал Айк. – Возможно, когда-то это свечение можно было увидеть, стоя там, внизу. Однако мне кажется, что это не так. Скорее всего, простолюдины не имели доступа к таким знаниям. Только высшим позволялось подниматься сюда и видеть полную картину.
Чем дольше Али смотрела, тем больше привыкали глаза. Появились новые детали. Заполненные ртутью желобки превратились в текущие по камню реки. Линии – бирюзовые, красные, зеленые – извивались и пересекались самым замысловатым образом: это были коридоры.
– Думаю, вон то большое пятно – наше озеро, – сказал Айк.
У самого основания столба виднелись какие-то смутные очертания. Сюда из отдаленных мест сходились дороги. И если это все настоящее, тогда здесь, внизу, жил целый огромный мир. Быть может, были тут провинции, или государства, или края; зияющие пустоты стояли, как воздушные пузырьки в гигантских легких.
– Что такое? – Али задохнулась от удивления. – Оно оживает.
– У тебя глаза только еще привыкают. Подожди. Изображение объемное.
Плоское изображение вдруг обрело глубину и четкость. Цветные линии уже не пересекались, каждая показывала свой уровень, опускаясь и поднимаясь среди других.
– Ой, – проговорила Али, – я как будто падаю.
– Знаю. Оно открывается все дальше и дальше. В том-то и хитрость. Наверное, это искусство давным-давно позаимствовали цивилизации Гималаев. И теперь буддисты применяют его для изображения сферы обитания божеств. Если медитировать достаточно долго, создается оптическая иллюзия объема. Здесь перед нами – мандала в своем первоначальном предназначении. Полная карта подземья.
Даже у темного пятна озера был объем. Али видела и его плоскую поверхность, и то, что под ней, – неровные контуры дна. Реки казались подвешенными в пространстве.
– Я не совсем понимаю, как читать эту карту. Ни севера-юга, ни масштаба, – сказал Айк. – Но и здесь есть своя логика. Посмотри на береговую линию озера – и ты увидишь, как мы сюда шли.
Карта сильно отличалась от тех, что рисовала Али. На ее картах – она по-прежнему их рисовала – не было даже магнитного азимута, лишь ломаная линия из прямых отрезков, стремящаяся на запад. А здесь линии более округлые, более подробные. Теперь Али видела, как сильно она обуздала свой страх перед этим местом. Подземный мир не имел конца и больше походил на небо, чем на землю.
Озеро имело продолговатую грушевидную форму. Али тщетно пыталась различить какие-либо особенности рельефа с правой стороны, куда ушел Уокер. Ничего опасного Али не увидела, разве что его маршрут пересекали несколько рек.
– Башня должна обозначать середину карты, нашу крепость, – сказала Али. – А крестиком отмечено это место. Но ведь башня не касается озера – она от него на некотором расстоянии.
– Меня это тоже сбило с толку, – признался Айк. – Но видишь, как сходятся линии здесь, у столба? Мы выглядывали из крепости, и тут такого не видно. Дорога, по которой мы пришли, идет и дальше вдоль озера. И позади крепости тоже только одна дорога. Я думаю, что мы находимся где-то на одной из многих дорог, – он указал туда, где от озера отходила зеленая линия, – вот здесь.
Если Айк не ошибся и если пропорции карты верны, то получается, они не одолели и одной пятой окружности озера.
– Тогда что означает башня? – спросила Али.
– Я об этом думал. Знаешь поговорку: «Все дороги ведут…» – Он дал ей договорить.
– В Рим? Неужели?
– Почему нет?
– Сердце древней преисподней?
– Можешь на минутку встать на верхушку? – спросил Айк. – Я тебя подержу за ноги.
Али забралась на площадку, сначала встав на колени, потом на ноги. Отсюда она увидела все линии, начерченные внизу. И неожиданно испытала ощущение невероятного могущества. Словно на миг слилась с целым миром. Центр был здесь, и он был только один – цель долгого пути. Теперь она поняла, почему Айк в первый раз спустился в таком состоянии.
– Пока стоишь, – попросил Айк, крепко держа ее за лодыжки, – скажи – ты отчетливо видишь карту?
– Отсюда линии видны лучше, – сказала Али.
Ни сзади, ни спереди нее не было ничего, никакой опоры; изображение вдруг стало надвигаться на нее. Огромная паутина линий, казалось, поднимается все выше. И вдруг Али показалось, что она смотрит не вниз, а вверх.
– Господи!
Башня превратилась в яму. Али смотрела на мир из глубины. У нее закружилась голова.
– Сними меня, – взмолилась она, – а то я упаду.
* * *
– Хочу тебе кое-что показать, – сказал Айк ночью.
«Опять?» – подумала Али. Вечернее открытие совершенно ее опустошило. А он казался очень довольным.
– А завтра нельзя? – спросила Али.
Она устала. Прошло несколько часов, а у нее все еще кружилась голова от созерцания карты. И хотелось есть.
– Вообще-то нельзя, – ответил Айк.
Лагерь был разбит у входа с колоннами, рядом с полуразмытым желобом, по которому стекала чистая вода. Голод не давал себя забыть. Второй день исследований всех утомил. Те, кто забирался на верхушку башни, устали больше других. Они лежали на земле, свернувшись калачиком и прижав руки к пустым животам. Пиа обнимала Сперриера, который мучился от мигрени. Трой сидел лицом к озеру, держа пистолет Айка, и клевал носом. Хорошего ждать неоткуда.
Али передумала:
– Веди.
Она взяла его за руку и поднялась. Айк повел ее внутрь, каким-то тайным ходом. Там оказались вырубленные в камне ступени.
– Не спеши, – сказал он. – Береги силы.
Они дошли до башни, возвышающейся над крепостью. Потом им пришлось ползти по какому-то лазу к другой лестнице. Когда они поднялись по последнему пролету, Али увидела наверху яркий свет. Айк пропустил ее вперед.
В комнате, выходящей на озеро, стояло множество масляных ламп. Простые глиняные ковшики, в которые налито масло; с одного конца оно стекало по носику и горело.
– Где ты их нашел? – удивилась Али. – А откуда масло?
В углу стояли три большие глиняные амфоры – такие поднимают с затонувших древних кораблей.
– Они лежали в подвале. Их там пятьдесят или даже больше, – сказал Айк. – Наверное, здесь было что-то вроде маяка. Может, вдоль берега есть и другие – своеобразная система оповещения.
Света одной лампы хватило бы, чтобы рассмотреть кончики своих пальцев, но сотни ламп залили комнату золотым сиянием, и Али представила корабли хейдлов, скользившие по темному озеру двадцать тысяч лет назад.
Она украдкой взглянула на Айка. Он сделал это все для нее. У него от света болели глаза, но он их не прятал – ради Али.
– В крепости оставаться нельзя, – сказал Айк, вытирая слезы. – Я хочу, чтобы ты ушла вместе со мной.
Он старался не щуриться. То, что Али нравилось, ему доставляло боль. Она испытывала искушение погасить несколько светильников, чтобы Айку было не так больно, но решила, что он обидится.
– Выхода нет, – сказала она. – Мы не можем идти дальше.
– Можем. – Айк указал на бескрайнее озеро. – Все не так безнадежно, путь продолжается.
– А как же другие?
– Они тоже могут идти. Но они сдались. Нельзя сдаваться, Али. – Он говорил горячо. – Пойдем со мной.
Это тоже – только для нее, как и свет.
– Прости, – сказала она. – Ты – дело другое. А я – как они. Я устала и хочу остаться здесь.
Айк отвернулся в сторону.
– Ты, конечно, думаешь, что я говорю это из любезности, – добавила Али.
– Нам необязательно умирать, – настаивал Айк. – Что бы ни случилось с ними, нам необязательно здесь умирать.
Он говорил твердо. И говорил «нам».
– Айк… – начала она и замолчала.
Поститься ей уже приходилось, и она чувствовала, что на этот раз ослабла слишком быстро. Но одновременно Али испытала какое-то странное удовлетворение.
– Мы можем отсюда выбраться, – убеждал Айк.
– Ты вел нас столько, сколько мог. Ты все для нас делал. Мы совершили наши открытия, узнали, что тут когда-то существовала великая империя. Теперь все кончено.
– Пойдем со мной, Али.
– У нас нет еды.
Взгляд Айка слегка метнулся в сторону, едва заметно. Он ничего не сказал, но что-то в его молчании было не так. Он знает, где взять еду? Али была неприятно удивлена. Мелькнула мысль, что Айк слишком скрытен. Словно он сказал: «Я – не вы». Затем его взгляд стал прямым, и сам он снова стал одним из них.
Али закончила:
– Я очень благодарна за то, что ты для нас сделал. А теперь нам нужно просто принять неизбежное. Нужно смириться. А тебе незачем тут оставаться и дальше. Ты должен идти.
Ну вот, подумала она. Выпила свою чашу благородства. Теперь его очередь. Он будет великодушно спорить. На то он и Айк.
– Что ж, пойду, – сказал он.
Али невольно нахмурилась.
– Пойдешь? – пролепетала она и тут же пожалела.
Неужели он их бросает? И ее?
– Я думал – остаться или нет, – сказал Айк. – Представил себе, как это будет романтично. Найдут нас лет через десять. Тебя и меня.
Али моргнула. По правде говоря, она представляла то же самое.
– Тебя найдут в моих объятиях, – продолжал Айк. – Потому что, как только ты умрешь, я тебя обниму. И ты навсегда останешься моей.
– Айк, – сказала Али и снова замолчала.
Она вдруг почувствовала, что не в силах вымолвить ни слова.
– Думаю, это не преступление. Ведь после смерти ты уже не будешь Христовой невестой, так ведь? Он получит твою душу, а я – остальное.
Вроде бы все правильно, но Али стало не по себе.
– Если тебе нужно мое разрешение, я говорю – да, – сказала она.
Да, он обнимет ее. Правда, в ее воображении все было наоборот. Айк умрет первым, а она будет его обнимать. Но суть та же.
– Так вот, – продолжал Айк, – я подумал и решил, что по отношению ко мне это было бы, грубо говоря, несправедливо.
Взгляд Али блуждал по светлой комнате.
– Я бы тебя получил, – пояснил он, – слишком поздно.
«Прощай, Айк», – подумала Али. Оставалось только произнести это вслух.
– Все не так просто, – сказал он.
– Я понимаю.
«Ступай с богом».
– Нет, не понимаешь.
– Все нормально.
– Нет, не нормально. У меня бы сердце разорвалось. – Он облизал губы и словно бросился в воду. – Я прождал тебя слишком долго.
Али уставилась на него.
Ее удивление его встревожило.
– Я же должен был решиться сказать тебе все, раз я собираюсь остаться, – оправдывался он. – Хоть на это я имею право?
– Что сказать, Айк? – Али слышала свой голос словно издалека.
– Я уже сказал.
– Я чувствую то же самое.
«То же самое? И это все, что я могу ему дать?»
– Знаю, – отозвался Айк. – Ты меня тоже любишь. Как любую Божью тварь. – И он насмешливо перекрестился.
– Перестань, – попросила Али.
– Ладно, забудь, – сказал он, и глаза на изможденном лице закрылись.
Теперь была очередь Али. Хватит с нее призраков. Хватит фантазий, хватит мертвых возлюбленных. Ее Христос, его Кора.
Али протянула руку, словно глядя на себя издалека. Пальцы двигались, как чужие. Она прикоснулась к его волосам.
Айк отпрянул. Али поняла: он уверен, что она его жалеет. Наверное, много лет назад, когда он был молод, это не имело бы для него значения. Сейчас Айк насторожен и противен сам себе. Конечно, он не верит в ее искренность.
Казалось, Али никогда этого не делала. Она боялась показаться неуклюжей или неискренней. Если бы она готовилась заранее, хотя бы мысленно, у нее ничего бы не получилось. И все же нельзя сказать, что руки ее не дрожали, когда она расстегнула пуговицы и обнажила плечи. Одежда упала на пол.
Обнаженное тело чувствовало тепло светильников. Краешком глаза Али заметила, что этот свет, которому двадцать тысяч лет, превратил ее тело в золото.
Когда они прижались друг к другу, Али подумала, что есть хотя бы один голод, который теперь нетрудно утолить.
* * *
Их разбудил крик Челси. У нее вошло в привычку мыть по утрам голову на берегу озера.
– А мы здесь, оказывается, не одни, – пробормотала Али.
Ей приснился апельсиновый сок и печальное уханье горлицы. И запах дубового дыма в горном воздухе.
Айк так и не выпустил ее из объятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Для Али важность открытия заключалась в том, как этот процесс повлиял на речь и сознание хейдлов. Маленькая челюсть предполагает большее разнообразие согласных звуков, а прямая шея и вогнутое основание черепа – опущенную гортань и, следовательно, большее разнообразие гласных. Тот факт, кто хейдлские статуи возрастом пятнадцать тысяч лет имеют маленькие челюсти и прямую голову, а трофей Айка – нет, говорил о том, что у современных хейдлов есть проблемы с речью и, возможно, с сознанием. Али вспомнила замечания Троя о симметрии мозга хейдлов. Что, если подземное существование превратило хейдлов из существ, способных построить подобную крепость, вылепить терракотовые статуи, освоить подземные реки и озера, в обычных зверей? Айк говорил, что хейдлы не умеют читать свои письмена. Что, если они потеряли способность мыслить? И Сатана – всего лишь злобный кретин? Что, если правы разные гитнеры и сперриеры, и homo hadalis не заслуживают иного отношения, чем злая собака?
Трой недоумевал:
– Но как могла реверсия быть такой быстрой? Пусть даже двадцать тысяч лет. Этого недостаточно для таких заметных изменений, правда?
– Я не могу объяснить, – сказала Али. – Но не забывай, что эволюция – реакция на окружающую среду, а посмотри, какова она. Радиоактивные камни, газы. Электромагнитный фон, гравитационные аномалии. Кто знает? Может, виновато межродственное скрещивание…
Айк шел впереди, вместе с Руисом и Пиа, разглядывал фигуры, водя лучом света как мечом, и заглядывал им в лица, словно искал самого себя.
– Что-то не так? – спросила Али.
– Теперь они совсем другие, – сказал Айк. – Похожи, но сильно изменились.
Али и Трой переглянулись.
– В каком смысле? – спросила Али.
Она думала, что он имеет в виду изменения, которые обсуждали она и Трой.
Айк обвел вокруг руками:
– Посмотрите. Здесь – мощь. Здесь – величие. Зато время, пока я жил у хейдлов, я не видел и намека на такие вещи. Какое уж там величие.
* * *
Остаток дня они посвятили дальнейшим исследованиям. Натеки кальцита свисали с потолков, разрушая дверные проемы. Спустившись поглубже, ученые нашли множество предметов, большей частью человеческой работы. Тут были древние монеты из Стигии и Крита, американские пятицентовики начала двадцатого века с изображением бизона, испанские дублоны, отчеканенные в Мехико. Бутылки из-под кока-колы, японские бейсбольные карточки, кремневые ружья. Были здесь и книги, написанные на мертвых языках, самурайские доспехи, зеркало работы инков и, наконец, статуэтки и изделия из резной кости, глиняные таблички с письменами давно забытых цивилизаций. Одной из самых удивительных находок стала армиллярная сфера, устройство, состоящее из нескольких металлических колец – одно в другом; их применяли когда-то для демонстрации вращения планет.
– Господи, она-то для чего хейдлам понадобилась? – удивился Руис.
Больше всего людей притягивала платформа с глиняной армией. Человеческие артефакты, разбросанные по крепости, были бесценными, но по сравнению с этим зрелищем они казались обыденными. На следующее утро Айк обнаружил в самой башне несколько едва заметных выступов. Пользуясь ими, он без страховки поднялся наверх.
Остальные смотрели, как он балансирует на верхушке башни. Очень долго Айк просто стоял. Затем крикнул вниз, чтобы выключили фонари. Полчаса все просидели в темноте, лишь камни слабо светились.
Когда Айк спустился, вид у него был потрясенный.
– Мы стоим прямо на их мире, – сказал он. – Эта платформа – огромная карта. А верхушка башни – смотровая площадка.
Все посмотрели себе под ноги и увидели, что на некрашеном каменном полу вырезаны какие-то линии. Во второй половине дня Айк помог товарищам по очереди взобраться и спуститься по веревке, чтобы они тоже посмотрели. К тому времени как настала очередь Али, Айк побывал наверху уже шесть раз и стал немного разбираться в карте.
Верхушка башни была плоской, размером не больше трех квадратных футов. Всем, кроме Айка, тут было не по себе, и он сделал пару петель, чтобы другие могли сидеть на них, как на веревочной лестнице. Али повисла рядом с Айком, ожидая, пока привыкнут глаза.
– Это как огромная мандала на песке, только без песка, – объяснял Айк. – Просто удивительно, сколько я их видел там, внизу. Я имею в виду такие места, как подземье Ирана или Гибралтара. Я думал, хейдлы похитили кучку монахов и заставили их заниматься резьбой. Теперь вижу, что ошибался.
Али тоже увидела. Гигантский круг платформы у нее под ногами теплился призрачным разноцветным свечением.
– Камень пропитали каким-то пигментом, – сказал Айк. – Возможно, когда-то это свечение можно было увидеть, стоя там, внизу. Однако мне кажется, что это не так. Скорее всего, простолюдины не имели доступа к таким знаниям. Только высшим позволялось подниматься сюда и видеть полную картину.
Чем дольше Али смотрела, тем больше привыкали глаза. Появились новые детали. Заполненные ртутью желобки превратились в текущие по камню реки. Линии – бирюзовые, красные, зеленые – извивались и пересекались самым замысловатым образом: это были коридоры.
– Думаю, вон то большое пятно – наше озеро, – сказал Айк.
У самого основания столба виднелись какие-то смутные очертания. Сюда из отдаленных мест сходились дороги. И если это все настоящее, тогда здесь, внизу, жил целый огромный мир. Быть может, были тут провинции, или государства, или края; зияющие пустоты стояли, как воздушные пузырьки в гигантских легких.
– Что такое? – Али задохнулась от удивления. – Оно оживает.
– У тебя глаза только еще привыкают. Подожди. Изображение объемное.
Плоское изображение вдруг обрело глубину и четкость. Цветные линии уже не пересекались, каждая показывала свой уровень, опускаясь и поднимаясь среди других.
– Ой, – проговорила Али, – я как будто падаю.
– Знаю. Оно открывается все дальше и дальше. В том-то и хитрость. Наверное, это искусство давным-давно позаимствовали цивилизации Гималаев. И теперь буддисты применяют его для изображения сферы обитания божеств. Если медитировать достаточно долго, создается оптическая иллюзия объема. Здесь перед нами – мандала в своем первоначальном предназначении. Полная карта подземья.
Даже у темного пятна озера был объем. Али видела и его плоскую поверхность, и то, что под ней, – неровные контуры дна. Реки казались подвешенными в пространстве.
– Я не совсем понимаю, как читать эту карту. Ни севера-юга, ни масштаба, – сказал Айк. – Но и здесь есть своя логика. Посмотри на береговую линию озера – и ты увидишь, как мы сюда шли.
Карта сильно отличалась от тех, что рисовала Али. На ее картах – она по-прежнему их рисовала – не было даже магнитного азимута, лишь ломаная линия из прямых отрезков, стремящаяся на запад. А здесь линии более округлые, более подробные. Теперь Али видела, как сильно она обуздала свой страх перед этим местом. Подземный мир не имел конца и больше походил на небо, чем на землю.
Озеро имело продолговатую грушевидную форму. Али тщетно пыталась различить какие-либо особенности рельефа с правой стороны, куда ушел Уокер. Ничего опасного Али не увидела, разве что его маршрут пересекали несколько рек.
– Башня должна обозначать середину карты, нашу крепость, – сказала Али. – А крестиком отмечено это место. Но ведь башня не касается озера – она от него на некотором расстоянии.
– Меня это тоже сбило с толку, – признался Айк. – Но видишь, как сходятся линии здесь, у столба? Мы выглядывали из крепости, и тут такого не видно. Дорога, по которой мы пришли, идет и дальше вдоль озера. И позади крепости тоже только одна дорога. Я думаю, что мы находимся где-то на одной из многих дорог, – он указал туда, где от озера отходила зеленая линия, – вот здесь.
Если Айк не ошибся и если пропорции карты верны, то получается, они не одолели и одной пятой окружности озера.
– Тогда что означает башня? – спросила Али.
– Я об этом думал. Знаешь поговорку: «Все дороги ведут…» – Он дал ей договорить.
– В Рим? Неужели?
– Почему нет?
– Сердце древней преисподней?
– Можешь на минутку встать на верхушку? – спросил Айк. – Я тебя подержу за ноги.
Али забралась на площадку, сначала встав на колени, потом на ноги. Отсюда она увидела все линии, начерченные внизу. И неожиданно испытала ощущение невероятного могущества. Словно на миг слилась с целым миром. Центр был здесь, и он был только один – цель долгого пути. Теперь она поняла, почему Айк в первый раз спустился в таком состоянии.
– Пока стоишь, – попросил Айк, крепко держа ее за лодыжки, – скажи – ты отчетливо видишь карту?
– Отсюда линии видны лучше, – сказала Али.
Ни сзади, ни спереди нее не было ничего, никакой опоры; изображение вдруг стало надвигаться на нее. Огромная паутина линий, казалось, поднимается все выше. И вдруг Али показалось, что она смотрит не вниз, а вверх.
– Господи!
Башня превратилась в яму. Али смотрела на мир из глубины. У нее закружилась голова.
– Сними меня, – взмолилась она, – а то я упаду.
* * *
– Хочу тебе кое-что показать, – сказал Айк ночью.
«Опять?» – подумала Али. Вечернее открытие совершенно ее опустошило. А он казался очень довольным.
– А завтра нельзя? – спросила Али.
Она устала. Прошло несколько часов, а у нее все еще кружилась голова от созерцания карты. И хотелось есть.
– Вообще-то нельзя, – ответил Айк.
Лагерь был разбит у входа с колоннами, рядом с полуразмытым желобом, по которому стекала чистая вода. Голод не давал себя забыть. Второй день исследований всех утомил. Те, кто забирался на верхушку башни, устали больше других. Они лежали на земле, свернувшись калачиком и прижав руки к пустым животам. Пиа обнимала Сперриера, который мучился от мигрени. Трой сидел лицом к озеру, держа пистолет Айка, и клевал носом. Хорошего ждать неоткуда.
Али передумала:
– Веди.
Она взяла его за руку и поднялась. Айк повел ее внутрь, каким-то тайным ходом. Там оказались вырубленные в камне ступени.
– Не спеши, – сказал он. – Береги силы.
Они дошли до башни, возвышающейся над крепостью. Потом им пришлось ползти по какому-то лазу к другой лестнице. Когда они поднялись по последнему пролету, Али увидела наверху яркий свет. Айк пропустил ее вперед.
В комнате, выходящей на озеро, стояло множество масляных ламп. Простые глиняные ковшики, в которые налито масло; с одного конца оно стекало по носику и горело.
– Где ты их нашел? – удивилась Али. – А откуда масло?
В углу стояли три большие глиняные амфоры – такие поднимают с затонувших древних кораблей.
– Они лежали в подвале. Их там пятьдесят или даже больше, – сказал Айк. – Наверное, здесь было что-то вроде маяка. Может, вдоль берега есть и другие – своеобразная система оповещения.
Света одной лампы хватило бы, чтобы рассмотреть кончики своих пальцев, но сотни ламп залили комнату золотым сиянием, и Али представила корабли хейдлов, скользившие по темному озеру двадцать тысяч лет назад.
Она украдкой взглянула на Айка. Он сделал это все для нее. У него от света болели глаза, но он их не прятал – ради Али.
– В крепости оставаться нельзя, – сказал Айк, вытирая слезы. – Я хочу, чтобы ты ушла вместе со мной.
Он старался не щуриться. То, что Али нравилось, ему доставляло боль. Она испытывала искушение погасить несколько светильников, чтобы Айку было не так больно, но решила, что он обидится.
– Выхода нет, – сказала она. – Мы не можем идти дальше.
– Можем. – Айк указал на бескрайнее озеро. – Все не так безнадежно, путь продолжается.
– А как же другие?
– Они тоже могут идти. Но они сдались. Нельзя сдаваться, Али. – Он говорил горячо. – Пойдем со мной.
Это тоже – только для нее, как и свет.
– Прости, – сказала она. – Ты – дело другое. А я – как они. Я устала и хочу остаться здесь.
Айк отвернулся в сторону.
– Ты, конечно, думаешь, что я говорю это из любезности, – добавила Али.
– Нам необязательно умирать, – настаивал Айк. – Что бы ни случилось с ними, нам необязательно здесь умирать.
Он говорил твердо. И говорил «нам».
– Айк… – начала она и замолчала.
Поститься ей уже приходилось, и она чувствовала, что на этот раз ослабла слишком быстро. Но одновременно Али испытала какое-то странное удовлетворение.
– Мы можем отсюда выбраться, – убеждал Айк.
– Ты вел нас столько, сколько мог. Ты все для нас делал. Мы совершили наши открытия, узнали, что тут когда-то существовала великая империя. Теперь все кончено.
– Пойдем со мной, Али.
– У нас нет еды.
Взгляд Айка слегка метнулся в сторону, едва заметно. Он ничего не сказал, но что-то в его молчании было не так. Он знает, где взять еду? Али была неприятно удивлена. Мелькнула мысль, что Айк слишком скрытен. Словно он сказал: «Я – не вы». Затем его взгляд стал прямым, и сам он снова стал одним из них.
Али закончила:
– Я очень благодарна за то, что ты для нас сделал. А теперь нам нужно просто принять неизбежное. Нужно смириться. А тебе незачем тут оставаться и дальше. Ты должен идти.
Ну вот, подумала она. Выпила свою чашу благородства. Теперь его очередь. Он будет великодушно спорить. На то он и Айк.
– Что ж, пойду, – сказал он.
Али невольно нахмурилась.
– Пойдешь? – пролепетала она и тут же пожалела.
Неужели он их бросает? И ее?
– Я думал – остаться или нет, – сказал Айк. – Представил себе, как это будет романтично. Найдут нас лет через десять. Тебя и меня.
Али моргнула. По правде говоря, она представляла то же самое.
– Тебя найдут в моих объятиях, – продолжал Айк. – Потому что, как только ты умрешь, я тебя обниму. И ты навсегда останешься моей.
– Айк, – сказала Али и снова замолчала.
Она вдруг почувствовала, что не в силах вымолвить ни слова.
– Думаю, это не преступление. Ведь после смерти ты уже не будешь Христовой невестой, так ведь? Он получит твою душу, а я – остальное.
Вроде бы все правильно, но Али стало не по себе.
– Если тебе нужно мое разрешение, я говорю – да, – сказала она.
Да, он обнимет ее. Правда, в ее воображении все было наоборот. Айк умрет первым, а она будет его обнимать. Но суть та же.
– Так вот, – продолжал Айк, – я подумал и решил, что по отношению ко мне это было бы, грубо говоря, несправедливо.
Взгляд Али блуждал по светлой комнате.
– Я бы тебя получил, – пояснил он, – слишком поздно.
«Прощай, Айк», – подумала Али. Оставалось только произнести это вслух.
– Все не так просто, – сказал он.
– Я понимаю.
«Ступай с богом».
– Нет, не понимаешь.
– Все нормально.
– Нет, не нормально. У меня бы сердце разорвалось. – Он облизал губы и словно бросился в воду. – Я прождал тебя слишком долго.
Али уставилась на него.
Ее удивление его встревожило.
– Я же должен был решиться сказать тебе все, раз я собираюсь остаться, – оправдывался он. – Хоть на это я имею право?
– Что сказать, Айк? – Али слышала свой голос словно издалека.
– Я уже сказал.
– Я чувствую то же самое.
«То же самое? И это все, что я могу ему дать?»
– Знаю, – отозвался Айк. – Ты меня тоже любишь. Как любую Божью тварь. – И он насмешливо перекрестился.
– Перестань, – попросила Али.
– Ладно, забудь, – сказал он, и глаза на изможденном лице закрылись.
Теперь была очередь Али. Хватит с нее призраков. Хватит фантазий, хватит мертвых возлюбленных. Ее Христос, его Кора.
Али протянула руку, словно глядя на себя издалека. Пальцы двигались, как чужие. Она прикоснулась к его волосам.
Айк отпрянул. Али поняла: он уверен, что она его жалеет. Наверное, много лет назад, когда он был молод, это не имело бы для него значения. Сейчас Айк насторожен и противен сам себе. Конечно, он не верит в ее искренность.
Казалось, Али никогда этого не делала. Она боялась показаться неуклюжей или неискренней. Если бы она готовилась заранее, хотя бы мысленно, у нее ничего бы не получилось. И все же нельзя сказать, что руки ее не дрожали, когда она расстегнула пуговицы и обнажила плечи. Одежда упала на пол.
Обнаженное тело чувствовало тепло светильников. Краешком глаза Али заметила, что этот свет, которому двадцать тысяч лет, превратил ее тело в золото.
Когда они прижались друг к другу, Али подумала, что есть хотя бы один голод, который теперь нетрудно утолить.
* * *
Их разбудил крик Челси. У нее вошло в привычку мыть по утрам голову на берегу озера.
– А мы здесь, оказывается, не одни, – пробормотала Али.
Ей приснился апельсиновый сок и печальное уханье горлицы. И запах дубового дыма в горном воздухе.
Айк так и не выпустил ее из объятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58