Иногда они прикасались к стенам. Иногда разговаривали, однако их хрюканье не напоминало ни один известный язык.
Девятнадцатилетний капрал присел на корточки возле своего рюкзака; пальцы у него дрожали. Подошел Бранч.
– Не слушай, Вашингтон, – сказал он, – не пытайся их понять.
Испуганный юнец поднял глаза. Начиналась история Франкенштейна. Их Франкенштейна. Бранч знал этот взгляд.
– Они близко. Не раскисать!
– Так точно, сэр.
– Ситуация поправима. Мы возьмем все под контроль.
– Так точно, сэр.
– Значит, так, сынок. Теперь мины. Сколько у тебя «клейморов»?
– Три. И все.
– Большего и желать нельзя, верно? Одна здесь, одна там. Отлично управимся.
– Так точно.
– Остановим противника здесь. – Бранч слегка повысил голос, чтобы слышали и другие. – Тут будет рубеж. И все. Потом отправляемся домой. Мы уже почти вышли. Можете доставать крем для загара.
Шутка всем пришлась по вкусу. Кроме самого майора, в отряде были только темнокожие. Крем для загара, здорово!
Бранч двигался вдоль линии от одного бойца к другому, ставя мины, определяя каждому сектор обстрела. Он готовил засаду тщательно, как паук, плетущий свою паутину. Жуткое место. Даже если не думать об этих стенах, что вдруг начинают пестреть рисунками, о непонятных изваяниях, о неожиданных обвалах и наводнениях, окаменевших скелетах, минах-сюрпризах. Даже если здесь воцарится мир, оно все равно останется страшным. Стены пещеры свели вселенную к размерам крошечного шарика, а тьма швырнула его в свободное падение. Закрой глаза – и сойдешь с ума в этом хаосе.
Майор видел, что все устали. Связи с поверхностью не было уже две недели. Даже будь у них связь, они не смогли бы вызвать сюда подкрепление или артиллерию либо потребовать эвакуации. Рейнджеры были глубоко, одни, и окружены чудовищами, частично воображаемыми, частично настоящими.
Бранч остановился перед доисторическим изображением бизона. Из спины животного торчали копья, внизу валялись внутренности. Он умирал, но умирал и охотник, который его поразил. Тонкая фигурка, пронзенная длинными рогами, опрокинулась на спину. Охотник и жертва, по духу одно и то же. Бранч поставил последнюю мину, отогнув специальные опоры, к самым ногам бизона.
– Майор, они приближаются.
Бранч огляделся. Это радист: на голове у него наушники. Майор еще раз проверил, все ли в порядке, прикинул направление действия мин – где шарики поразят насмерть, где могут задеть на излете, а в какие ниши не попадут вообще.
– По моей команде, – предупредил он. – Не раньше.
– Знаю.
Это все знали. Трех недель, проведенных под командой Бранча, вполне хватило, чтобы усвоить его уроки.
Радист выключил фонарь. Другие солдаты, стоящие на развилке, тоже выключили налобные фонари. Бранч почувствовал, как их затапливает тьма. Оружие все навели заранее. Каждый солдат на своем посту мысленно представил цепочку взрывов. Слева направо. Сейчас они слепы из-за темноты, но и яркий свет их тоже ослепит. Дульное пламя – еще одна помеха зрению. Лучше всего притвориться, что все видишь, и позволить отыскать цель своему воображению. Закрыть глаза и проснуться, когда все кончится.
– Еще ближе, – прошептал радист.
– Знаю, – отозвался Бранч.
Он услышал, как радист осторожно снял и отложил в сторону наушники и взял оружие.
Вражья свора двигалась, конечно, по одному. Коридор тут был в форме трубы, размером как раз по росту человека. Первый противник миновал бизона, затем еще двое. Бранч мысленно за ними следил. Они шли босиком, и, когда первый замедлил шаг, второй тоже замедлил.
«А что, если они учуяли наш запах?» – забеспокоился Бранч, однако не сказал ни слова. От выдержки зависело многое. Нужно подождать, пока все войдут, потом закрыть дверь. Бранч был готов взорвать мины, если кто-нибудь из солдат не выдержит и откроет огонь.
От противника несло немытым телом, какими-то минералами, псиной, сухим калом. Что-то скребло по стенам. Бранч почувствовал, что развилка заполнена. Не по звуку, а по состоянию воздуха. Воздух хоть и немного, но изменился. Дыхание и движение тел создало небольшие завихрения. Двадцать или тридцать, прикинул Бранч. Божьи создания, быть может. Пора.
– Время, – сказал он и согнул детонатор.
«Клейморы» одновременно раскрылись бледными фонтанами дроби. Шарики смертельным шквалом осыпали камень. Вступили восемь винтовок – солдаты поливали огнем чертовых тварей. Вспышки дульного пламени обжигали Бранчу пальцы, которыми он прикрывал глаза. Майор закатил глаза под лоб, чтобы защитить зрение, но вспышки все равно мешали. Не слепой и не зрячий, разливал он стаккато выстрелов.
Повисший в тесном коридоре запах пороха наполнял легкие. У Бранча заколотилось сердце. Он узнал свой голос среди других вопящих голосов. «Помоги мне, Господи», – молился майор над своей винтовкой.
Из-за грохота стрельбы Бранч понял, что у него кончились патроны, только когда перестал чувствовать плечом отдачу. Он дважды менял обойму. На третьей остановился, чтобы оценить результаты.
Слева и справа его парни, не переставая, палили в темноту.
Хотелось ли ему услышать, как враг молит о пощаде? Или стонет? Вместо этого Бранч услышал смех. Смех?!
– Прекратить огонь! – приказал он.
Его не послушались. Разгоряченные солдаты расходовали обойму за обоймой, перезаряжались и снова стреляли.
Бранч крикнул еще раз. Один за другим они прекратили огонь. Эхо выстрелов клокотало даже в жилах. Запах крови и каменной пыли щекотал ноздри. Чувствовался даже его вкус. Смех не прекращался, такой странный, звонкий.
– Включить свет, – поспешно сказал Бранч, пока его слышали. – Перезарядить оружие, быть наготове. Сначала стрелять, потом разбираться. Полная бдительность, парни.
Загорелись налобные фонари. Коридор был затоплен белым дымом. Наскальные рисунки забрызгала свежая кровь. А внизу лежало кровавое месиво. Наваленные расплывчатой массой тела. От крови шел пар, еще больше увеличивая влажность воздуха.
– Мертвый. Мертвый, мертвый, – говорил солдат.
Кто-то хихикнул. То ли хихиканье, то ли рыдание. Солдаты смотрели на свою работу. Это – дело их рук.
С винтовками в дрожащих руках, как зачарованные, приблизились рейнджеры к своим еще теплым жертвам. «Наконец-то, – подумал Бранч, – я увижу глаза падших ангелов». Поменяв обойму, он внимательно посмотрел в верхний туннель – не прячется ли там кто, затем поднялся на ноги. Так же осторожно обошел зал, посветил в левое ответвление, затем в правое. Пусто. Пусто. Они положили весь личный состав противника. Никто не пытается сопротивляться. Никаких кровавых следов в обратном направлении. Стопроцентное попадание.
Рейнджеры полукругом обступили убитых. Замерли над кучей тел, светя в середину. Бранч протиснулся поближе. И, как и его солдаты, замер.
– Ни фига себе! – угрюмо пробормотал кто-то.
Другие тоже не хотели верить глазам.
– Эти-то здесь откуда? Какого хрена они тут делают?
Только теперь Бранч понял, почему враги умерли так смиренно.
– Господи! – выдохнул он.
На полу лежало два десятка, а то и больше тел. Голых, жалких и – человеческих. Оружия не было.
Даже по изувеченным пулями и шрапнелью трупам было видно, какие они изможденные. Никакого мяса – одни ребра выпирают из-под татуированной кожи. Лица – настоящая иллюстрация голода. Торчащие скулы, ввалившиеся глаза. Руки и ноги покрыты язвами. Жилистые руки, тонкие, как у детей. Седалища покрыты засохшим калом. Объяснение всему этому могло быть только одно.
– Пленники, – сказал Вашингтон.
– Пленники? Что же – мы убили пленников?
– Да, – подтвердил Вашингтон. – Они были в плену.
– Нет, – возразил Бранч, – в рабстве.
Воцарилось молчание.
– В рабстве? Какие могут быть в наше время рабы?
Бранч показал на клейма, на следы побоев, на веревку, связывающую их шеи.
– Ну, точно пленники. Заключенные, а не рабы.
Вашингтон держался, словно специалист по вопросам рабства.
– Видите – следы на плечах и спине?
– И что?
– Эти ссадины от переноски грузов. Заключенные, пленники, рабы – называйте как угодно.
Теперь и другие заметили. Слова Бранча заставили их попятиться.
Перепуганные, они ходили среди дыма и трупов на цыпочках. Большинство погибших оказались мужчинами. Кроме веревки, идущей от шеи к шее, на многих были кожаные кандалы. У других – железные. У некоторых в ушах висели подобия бирок или были надрезаны мочки – так ковбои помечают скот.
– Ну ладно, рабы. А где тогда хозяева?
Все немедленно согласились:
– Должны же быть хозяева. Должен быть какой-то надсмотрщик или погонщик.
Солдаты продолжали осматривать груду тел, постигая ужас случившегося и не допуская мысли, что рабы сами могли держать себя в рабстве. Они осматривали один труп за другим, однако хозяина-хейдла так и не нашли.
– Не понимаю ничего. Ни еды, ни воды. Как они вообще выжили?
– Мы же проходили мимо источников.
– Ну ладно, вода. Но рыбы я что-то не видал.
– Смотрите-ка, вот! Вяленое мясо.
Один из рейнджеров поднял длинный кусок сушеного мяса. Оно больше напоминало содранную с дерева кору или заскорузлую кожу. Потом нашлись еще такие же куски, спрятанные за кандалы или сжимаемые в руках.
Бранч рассмотрел один, согнул, понюхал.
– Не знаю даже, что это такое, – сказал майор.
Но – он знал. Человеческое мясо.
Это был грузовой караван, поняли солдаты, правда шедший порожняком. Неизвестно, куда тащились пленники, но куда-то точно тащились, и довольно далеко. Как заметил Бранч, истощенные тела имели на плечах и спинах синяки от лямок – такие узнает любой солдат – от долгого ношения тяжелой поклажи.
В мрачном гневе рейнджеры топтались среди мертвых. На первый взгляд казалось, что большинство погибших – из Центральной Азии. Это объясняло их странный язык.
«Афганцы?» – предположил Бранч.
Для его солдат они были братья и сестры. Рейнджерам найдется, о чем подумать.
Итак, противник пользуется вьючными животными. Пришли сюда из Афганистана? Но над ними – Бавария. Двадцать первый век. Вывод – ужасающий. Если враг способен провести так далеко караван рабов, то он в силах провести и войска… прямо под ногами у человека. Пройти насквозь огромные территории. В таких условиях верхний мир оказывается слепцом, беззащитным перед вооруженным грабителем. Враг может появиться в любой момент и откуда угодно, подобно кротам или муравьям.
Впрочем, разве это новость? Кто скажет, что дети бездны с самого начала не врывались в жизнь людей? Не брали их в рабство, не похищали их души, не вторгались в наши пределы? И все же новость не укладывалась у Бранча в голове.
– Смотрите, я его нашел! – крикнул пулеметчик из-за кучи тел.
Стоя по колено в кровавых ошметках, он направил свой фонарь и винтовку на что-то, лежащее на земле.
– Точно, вот он. Главный у них. Нашел-таки я ублюдка!
Бранч и прочие тут же обступили находку. Несколько раз толкнули, попинали ногами.
– Мертвый, стопроцентно, – заявил бывший студент-медик.
Он пощупал у мертвеца пульс и теперь вытирал пальцы. Это всех успокоило. Люди придвинулись ближе.
– А он покрупнее остальных.
– Обезьяний царь.
Две руки, две ноги; длинное гибкое тело переплелось с соседними. Труп покрывала запекшаяся кровь, судя по ранам – собственная. Рейнджеры внимательно его разглядывали, держа на мушке.
– Шлем, что ли, такой?
– Змеи. У него из головы растут.
– Не, это дреды. То ли от грязи затвердели, то ли еще от чего…
Волос, действительно очень грязных и спутанных, хватило бы на целый выводок Медуз горгон. Трудно сказать, были ли среди жестких прядей костяные наросты, но так или иначе выглядел хейдл отвратительно. Татуировки, железное кольцо на шее – как у настоящего демона. Он был выше, чем существа, которых Бранч видел в Боснии, и казался несравнимо крепче других убитых. Однако Бранч ожидал чего-то другого.
– Упакуйте его, – приказал майор, – и выбираемся отсюда.
Вашингтон нетерпеливо приплясывал, словно чистокровная скаковая.
– Нужно в него выстрелить!
– Для чего это тебе, Вашингтон?
– Просто нужно, и все. Он вел всех остальных. Он и есть злодей.
– Хватит уже, – сказал Бранч.
Бормоча, Вашингтон сильно пнул тело куда-то в область сердца и отвернулся. Крупная грудная клетка шевельнулась, точно просыпающийся зверь, сделала глубокий вдох, потом еще один. Вашингтон услышал дыхание и забарахтался среди трупов, крича остальным:
– Он живой! Приходит в себя!
– Не стрелять! – заревел Бранч. – Не стрелять в него!
– Они не умирают, майор, смотрите!
Существо начало шевелиться.
– Не теряйте рассудка! – потребовал Бранч. – Давайте не будем спешить. Посмотрим. Он мне нужен живой.
До поверхности уже недалеко. Если повезет, они поднимутся наверх с живой добычей. А если придется трудно, всегда успеют разделаться с пленником.
Бранч продолжал его разглядывать.
Каким-то образом хейдл избежал массированного огня, направленного прямо в гущу толпы. Бранч расположил «клейморы» таким образом, что каждый противник должен был получить свою порцию. Наверное, этот услыхал что-то, чего не слышали остальные, и в решающий момент успел увернуться. Обладая такой реакцией, хейдлы вполне могли прятаться от людей в течение всей истории.
– Он над ними главный, точно он, – сказал кто-то. – Больше тут некому.
– Возможно, – ответил Бранч.
Солдатам явно не терпелось рассчитаться.
– Сами же видите. Посмотрите.
– Застрелите его, майор, – настаивал Вашингтон. – Все равно он умирает.
Хватило бы одного слова майора. Более того, достаточно было молчания. Стоит Бранчу отвернуться, и все будет кончено.
– Умираю? – спросило существо, открыло глаза и посмотрело на солдат.
Не отскочил только Бранч.
– Рад познакомиться, – произнесло существо.
Губы поднялись, обнажив белые зубы. Улыбка создания, у которого, кроме улыбки, ничего не осталось.
Затем существо засмеялось – тем самым смехом, который они слышали раньше. Его веселье казалось неподдельным. Оно смеялось над ними, над собой, над своими страданиями, над опасностью, над вселенной. Подобной дерзости Бранчу видеть не приходилось.
– Застрелите его! – сказал сержант Дорнан.
– Нет! – приказал Бранч.
– Да ладно вам, – откликнулось существо. Произношение у него было как у жителя Вайоминга или Монтаны. – Пусть стреляют, – и перестало смеяться.
Раздался щелчок – кто-то вставил обойму.
– Нет, – повторил Бранч. Он опустился на колени. Монстр и еще один монстр. Взял в руки медузообразную голову. – Кто ты? Как тебя зовут? – В этот момент майор был похож на священника, принимающего исповедь.
– Он разве человек? Такой же, как мы? – забормотал кто-то.
Бранч приподнял голову раненого и посмотрел ему в лицо – лицо оказалось моложе, чем он ожидал. И тут рейнджеры увидели то, чего не было на других пленниках. У самого основания шеи висело железное кольцо, вделанное в позвоночник. Один рывок за кольцо – и он покойник. Люди испытали потрясение. Какой, должно быть, волей он обладает, если ее потребовалось ломать вот таким, немыслимым образом.
– Кто ты? – повторил Бранч.
Из глаза выкатилась слеза. Человек пытался вспомнить. Он произнес свое имя, словно отдал оружие. Говорил он так тихо, что Бранчу пришлось повторить для остальных:
– Его зовут Айк.
6
Бумажная посуда
Раньше всего ты запомни: повсюду земные пронизаны недра
Множеством полых пещер, что немало в себе заключают
Пропастей, скал и зеркальных озер и подземных потоков,
Что свои воды стремят по камням и по скалам, волнами вздымаясь.
Тит Лукреций Кар. О природе вещей
Под озером Онтарио
Три года спустя
Бронированный вагон замедлил скорость до тридцати километров в час и выполз из узкого, как нора, подземного туннеля в гигантский грот, где располагался лагерь «Елена». Дорога поднималась вдоль гребня каньона, потом спускалась на самое дно. Айк бродил взад-вперед по вагону, перешагивая через пятна крови, изможденных людей и военное снаряжение. Он был неутомим и опять рвался в бой.
Через лобовое стекло виднелись огни лагеря. Через заднее – грязное обстрелянное жерло туннеля. И сердце Айка разрывалось надвое – между будущим и прошлым. Потому что семь жутких недель их взвод гонялся за хейдлами, за этим ужасом, в коридоре, пересекающем самый глубокий железнодорожный узел. Потому что четыре недели из семи люди держали палец на спусковом крючке. Самые глубокие линии должны были контролироваться коммерческими службами безопасности, но государственные военнослужащие тоже оказались при деле. И принимали на себя удары. Теперь солдаты ехали в новехоньком автоматическом вагоне с креслами из красного пластика; в ногах у них валялось грязное снаряжение, тут же на полу умирал солдат.
– Приехали, – сказал Айку один из спутников.
– Поздравляю, – ответил Айк. И добавил: – Лейтенант.
Это походило на обратный пас. Люди вернулись в свой мир, но Айку и тут не было мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Девятнадцатилетний капрал присел на корточки возле своего рюкзака; пальцы у него дрожали. Подошел Бранч.
– Не слушай, Вашингтон, – сказал он, – не пытайся их понять.
Испуганный юнец поднял глаза. Начиналась история Франкенштейна. Их Франкенштейна. Бранч знал этот взгляд.
– Они близко. Не раскисать!
– Так точно, сэр.
– Ситуация поправима. Мы возьмем все под контроль.
– Так точно, сэр.
– Значит, так, сынок. Теперь мины. Сколько у тебя «клейморов»?
– Три. И все.
– Большего и желать нельзя, верно? Одна здесь, одна там. Отлично управимся.
– Так точно.
– Остановим противника здесь. – Бранч слегка повысил голос, чтобы слышали и другие. – Тут будет рубеж. И все. Потом отправляемся домой. Мы уже почти вышли. Можете доставать крем для загара.
Шутка всем пришлась по вкусу. Кроме самого майора, в отряде были только темнокожие. Крем для загара, здорово!
Бранч двигался вдоль линии от одного бойца к другому, ставя мины, определяя каждому сектор обстрела. Он готовил засаду тщательно, как паук, плетущий свою паутину. Жуткое место. Даже если не думать об этих стенах, что вдруг начинают пестреть рисунками, о непонятных изваяниях, о неожиданных обвалах и наводнениях, окаменевших скелетах, минах-сюрпризах. Даже если здесь воцарится мир, оно все равно останется страшным. Стены пещеры свели вселенную к размерам крошечного шарика, а тьма швырнула его в свободное падение. Закрой глаза – и сойдешь с ума в этом хаосе.
Майор видел, что все устали. Связи с поверхностью не было уже две недели. Даже будь у них связь, они не смогли бы вызвать сюда подкрепление или артиллерию либо потребовать эвакуации. Рейнджеры были глубоко, одни, и окружены чудовищами, частично воображаемыми, частично настоящими.
Бранч остановился перед доисторическим изображением бизона. Из спины животного торчали копья, внизу валялись внутренности. Он умирал, но умирал и охотник, который его поразил. Тонкая фигурка, пронзенная длинными рогами, опрокинулась на спину. Охотник и жертва, по духу одно и то же. Бранч поставил последнюю мину, отогнув специальные опоры, к самым ногам бизона.
– Майор, они приближаются.
Бранч огляделся. Это радист: на голове у него наушники. Майор еще раз проверил, все ли в порядке, прикинул направление действия мин – где шарики поразят насмерть, где могут задеть на излете, а в какие ниши не попадут вообще.
– По моей команде, – предупредил он. – Не раньше.
– Знаю.
Это все знали. Трех недель, проведенных под командой Бранча, вполне хватило, чтобы усвоить его уроки.
Радист выключил фонарь. Другие солдаты, стоящие на развилке, тоже выключили налобные фонари. Бранч почувствовал, как их затапливает тьма. Оружие все навели заранее. Каждый солдат на своем посту мысленно представил цепочку взрывов. Слева направо. Сейчас они слепы из-за темноты, но и яркий свет их тоже ослепит. Дульное пламя – еще одна помеха зрению. Лучше всего притвориться, что все видишь, и позволить отыскать цель своему воображению. Закрыть глаза и проснуться, когда все кончится.
– Еще ближе, – прошептал радист.
– Знаю, – отозвался Бранч.
Он услышал, как радист осторожно снял и отложил в сторону наушники и взял оружие.
Вражья свора двигалась, конечно, по одному. Коридор тут был в форме трубы, размером как раз по росту человека. Первый противник миновал бизона, затем еще двое. Бранч мысленно за ними следил. Они шли босиком, и, когда первый замедлил шаг, второй тоже замедлил.
«А что, если они учуяли наш запах?» – забеспокоился Бранч, однако не сказал ни слова. От выдержки зависело многое. Нужно подождать, пока все войдут, потом закрыть дверь. Бранч был готов взорвать мины, если кто-нибудь из солдат не выдержит и откроет огонь.
От противника несло немытым телом, какими-то минералами, псиной, сухим калом. Что-то скребло по стенам. Бранч почувствовал, что развилка заполнена. Не по звуку, а по состоянию воздуха. Воздух хоть и немного, но изменился. Дыхание и движение тел создало небольшие завихрения. Двадцать или тридцать, прикинул Бранч. Божьи создания, быть может. Пора.
– Время, – сказал он и согнул детонатор.
«Клейморы» одновременно раскрылись бледными фонтанами дроби. Шарики смертельным шквалом осыпали камень. Вступили восемь винтовок – солдаты поливали огнем чертовых тварей. Вспышки дульного пламени обжигали Бранчу пальцы, которыми он прикрывал глаза. Майор закатил глаза под лоб, чтобы защитить зрение, но вспышки все равно мешали. Не слепой и не зрячий, разливал он стаккато выстрелов.
Повисший в тесном коридоре запах пороха наполнял легкие. У Бранча заколотилось сердце. Он узнал свой голос среди других вопящих голосов. «Помоги мне, Господи», – молился майор над своей винтовкой.
Из-за грохота стрельбы Бранч понял, что у него кончились патроны, только когда перестал чувствовать плечом отдачу. Он дважды менял обойму. На третьей остановился, чтобы оценить результаты.
Слева и справа его парни, не переставая, палили в темноту.
Хотелось ли ему услышать, как враг молит о пощаде? Или стонет? Вместо этого Бранч услышал смех. Смех?!
– Прекратить огонь! – приказал он.
Его не послушались. Разгоряченные солдаты расходовали обойму за обоймой, перезаряжались и снова стреляли.
Бранч крикнул еще раз. Один за другим они прекратили огонь. Эхо выстрелов клокотало даже в жилах. Запах крови и каменной пыли щекотал ноздри. Чувствовался даже его вкус. Смех не прекращался, такой странный, звонкий.
– Включить свет, – поспешно сказал Бранч, пока его слышали. – Перезарядить оружие, быть наготове. Сначала стрелять, потом разбираться. Полная бдительность, парни.
Загорелись налобные фонари. Коридор был затоплен белым дымом. Наскальные рисунки забрызгала свежая кровь. А внизу лежало кровавое месиво. Наваленные расплывчатой массой тела. От крови шел пар, еще больше увеличивая влажность воздуха.
– Мертвый. Мертвый, мертвый, – говорил солдат.
Кто-то хихикнул. То ли хихиканье, то ли рыдание. Солдаты смотрели на свою работу. Это – дело их рук.
С винтовками в дрожащих руках, как зачарованные, приблизились рейнджеры к своим еще теплым жертвам. «Наконец-то, – подумал Бранч, – я увижу глаза падших ангелов». Поменяв обойму, он внимательно посмотрел в верхний туннель – не прячется ли там кто, затем поднялся на ноги. Так же осторожно обошел зал, посветил в левое ответвление, затем в правое. Пусто. Пусто. Они положили весь личный состав противника. Никто не пытается сопротивляться. Никаких кровавых следов в обратном направлении. Стопроцентное попадание.
Рейнджеры полукругом обступили убитых. Замерли над кучей тел, светя в середину. Бранч протиснулся поближе. И, как и его солдаты, замер.
– Ни фига себе! – угрюмо пробормотал кто-то.
Другие тоже не хотели верить глазам.
– Эти-то здесь откуда? Какого хрена они тут делают?
Только теперь Бранч понял, почему враги умерли так смиренно.
– Господи! – выдохнул он.
На полу лежало два десятка, а то и больше тел. Голых, жалких и – человеческих. Оружия не было.
Даже по изувеченным пулями и шрапнелью трупам было видно, какие они изможденные. Никакого мяса – одни ребра выпирают из-под татуированной кожи. Лица – настоящая иллюстрация голода. Торчащие скулы, ввалившиеся глаза. Руки и ноги покрыты язвами. Жилистые руки, тонкие, как у детей. Седалища покрыты засохшим калом. Объяснение всему этому могло быть только одно.
– Пленники, – сказал Вашингтон.
– Пленники? Что же – мы убили пленников?
– Да, – подтвердил Вашингтон. – Они были в плену.
– Нет, – возразил Бранч, – в рабстве.
Воцарилось молчание.
– В рабстве? Какие могут быть в наше время рабы?
Бранч показал на клейма, на следы побоев, на веревку, связывающую их шеи.
– Ну, точно пленники. Заключенные, а не рабы.
Вашингтон держался, словно специалист по вопросам рабства.
– Видите – следы на плечах и спине?
– И что?
– Эти ссадины от переноски грузов. Заключенные, пленники, рабы – называйте как угодно.
Теперь и другие заметили. Слова Бранча заставили их попятиться.
Перепуганные, они ходили среди дыма и трупов на цыпочках. Большинство погибших оказались мужчинами. Кроме веревки, идущей от шеи к шее, на многих были кожаные кандалы. У других – железные. У некоторых в ушах висели подобия бирок или были надрезаны мочки – так ковбои помечают скот.
– Ну ладно, рабы. А где тогда хозяева?
Все немедленно согласились:
– Должны же быть хозяева. Должен быть какой-то надсмотрщик или погонщик.
Солдаты продолжали осматривать груду тел, постигая ужас случившегося и не допуская мысли, что рабы сами могли держать себя в рабстве. Они осматривали один труп за другим, однако хозяина-хейдла так и не нашли.
– Не понимаю ничего. Ни еды, ни воды. Как они вообще выжили?
– Мы же проходили мимо источников.
– Ну ладно, вода. Но рыбы я что-то не видал.
– Смотрите-ка, вот! Вяленое мясо.
Один из рейнджеров поднял длинный кусок сушеного мяса. Оно больше напоминало содранную с дерева кору или заскорузлую кожу. Потом нашлись еще такие же куски, спрятанные за кандалы или сжимаемые в руках.
Бранч рассмотрел один, согнул, понюхал.
– Не знаю даже, что это такое, – сказал майор.
Но – он знал. Человеческое мясо.
Это был грузовой караван, поняли солдаты, правда шедший порожняком. Неизвестно, куда тащились пленники, но куда-то точно тащились, и довольно далеко. Как заметил Бранч, истощенные тела имели на плечах и спинах синяки от лямок – такие узнает любой солдат – от долгого ношения тяжелой поклажи.
В мрачном гневе рейнджеры топтались среди мертвых. На первый взгляд казалось, что большинство погибших – из Центральной Азии. Это объясняло их странный язык.
«Афганцы?» – предположил Бранч.
Для его солдат они были братья и сестры. Рейнджерам найдется, о чем подумать.
Итак, противник пользуется вьючными животными. Пришли сюда из Афганистана? Но над ними – Бавария. Двадцать первый век. Вывод – ужасающий. Если враг способен провести так далеко караван рабов, то он в силах провести и войска… прямо под ногами у человека. Пройти насквозь огромные территории. В таких условиях верхний мир оказывается слепцом, беззащитным перед вооруженным грабителем. Враг может появиться в любой момент и откуда угодно, подобно кротам или муравьям.
Впрочем, разве это новость? Кто скажет, что дети бездны с самого начала не врывались в жизнь людей? Не брали их в рабство, не похищали их души, не вторгались в наши пределы? И все же новость не укладывалась у Бранча в голове.
– Смотрите, я его нашел! – крикнул пулеметчик из-за кучи тел.
Стоя по колено в кровавых ошметках, он направил свой фонарь и винтовку на что-то, лежащее на земле.
– Точно, вот он. Главный у них. Нашел-таки я ублюдка!
Бранч и прочие тут же обступили находку. Несколько раз толкнули, попинали ногами.
– Мертвый, стопроцентно, – заявил бывший студент-медик.
Он пощупал у мертвеца пульс и теперь вытирал пальцы. Это всех успокоило. Люди придвинулись ближе.
– А он покрупнее остальных.
– Обезьяний царь.
Две руки, две ноги; длинное гибкое тело переплелось с соседними. Труп покрывала запекшаяся кровь, судя по ранам – собственная. Рейнджеры внимательно его разглядывали, держа на мушке.
– Шлем, что ли, такой?
– Змеи. У него из головы растут.
– Не, это дреды. То ли от грязи затвердели, то ли еще от чего…
Волос, действительно очень грязных и спутанных, хватило бы на целый выводок Медуз горгон. Трудно сказать, были ли среди жестких прядей костяные наросты, но так или иначе выглядел хейдл отвратительно. Татуировки, железное кольцо на шее – как у настоящего демона. Он был выше, чем существа, которых Бранч видел в Боснии, и казался несравнимо крепче других убитых. Однако Бранч ожидал чего-то другого.
– Упакуйте его, – приказал майор, – и выбираемся отсюда.
Вашингтон нетерпеливо приплясывал, словно чистокровная скаковая.
– Нужно в него выстрелить!
– Для чего это тебе, Вашингтон?
– Просто нужно, и все. Он вел всех остальных. Он и есть злодей.
– Хватит уже, – сказал Бранч.
Бормоча, Вашингтон сильно пнул тело куда-то в область сердца и отвернулся. Крупная грудная клетка шевельнулась, точно просыпающийся зверь, сделала глубокий вдох, потом еще один. Вашингтон услышал дыхание и забарахтался среди трупов, крича остальным:
– Он живой! Приходит в себя!
– Не стрелять! – заревел Бранч. – Не стрелять в него!
– Они не умирают, майор, смотрите!
Существо начало шевелиться.
– Не теряйте рассудка! – потребовал Бранч. – Давайте не будем спешить. Посмотрим. Он мне нужен живой.
До поверхности уже недалеко. Если повезет, они поднимутся наверх с живой добычей. А если придется трудно, всегда успеют разделаться с пленником.
Бранч продолжал его разглядывать.
Каким-то образом хейдл избежал массированного огня, направленного прямо в гущу толпы. Бранч расположил «клейморы» таким образом, что каждый противник должен был получить свою порцию. Наверное, этот услыхал что-то, чего не слышали остальные, и в решающий момент успел увернуться. Обладая такой реакцией, хейдлы вполне могли прятаться от людей в течение всей истории.
– Он над ними главный, точно он, – сказал кто-то. – Больше тут некому.
– Возможно, – ответил Бранч.
Солдатам явно не терпелось рассчитаться.
– Сами же видите. Посмотрите.
– Застрелите его, майор, – настаивал Вашингтон. – Все равно он умирает.
Хватило бы одного слова майора. Более того, достаточно было молчания. Стоит Бранчу отвернуться, и все будет кончено.
– Умираю? – спросило существо, открыло глаза и посмотрело на солдат.
Не отскочил только Бранч.
– Рад познакомиться, – произнесло существо.
Губы поднялись, обнажив белые зубы. Улыбка создания, у которого, кроме улыбки, ничего не осталось.
Затем существо засмеялось – тем самым смехом, который они слышали раньше. Его веселье казалось неподдельным. Оно смеялось над ними, над собой, над своими страданиями, над опасностью, над вселенной. Подобной дерзости Бранчу видеть не приходилось.
– Застрелите его! – сказал сержант Дорнан.
– Нет! – приказал Бранч.
– Да ладно вам, – откликнулось существо. Произношение у него было как у жителя Вайоминга или Монтаны. – Пусть стреляют, – и перестало смеяться.
Раздался щелчок – кто-то вставил обойму.
– Нет, – повторил Бранч. Он опустился на колени. Монстр и еще один монстр. Взял в руки медузообразную голову. – Кто ты? Как тебя зовут? – В этот момент майор был похож на священника, принимающего исповедь.
– Он разве человек? Такой же, как мы? – забормотал кто-то.
Бранч приподнял голову раненого и посмотрел ему в лицо – лицо оказалось моложе, чем он ожидал. И тут рейнджеры увидели то, чего не было на других пленниках. У самого основания шеи висело железное кольцо, вделанное в позвоночник. Один рывок за кольцо – и он покойник. Люди испытали потрясение. Какой, должно быть, волей он обладает, если ее потребовалось ломать вот таким, немыслимым образом.
– Кто ты? – повторил Бранч.
Из глаза выкатилась слеза. Человек пытался вспомнить. Он произнес свое имя, словно отдал оружие. Говорил он так тихо, что Бранчу пришлось повторить для остальных:
– Его зовут Айк.
6
Бумажная посуда
Раньше всего ты запомни: повсюду земные пронизаны недра
Множеством полых пещер, что немало в себе заключают
Пропастей, скал и зеркальных озер и подземных потоков,
Что свои воды стремят по камням и по скалам, волнами вздымаясь.
Тит Лукреций Кар. О природе вещей
Под озером Онтарио
Три года спустя
Бронированный вагон замедлил скорость до тридцати километров в час и выполз из узкого, как нора, подземного туннеля в гигантский грот, где располагался лагерь «Елена». Дорога поднималась вдоль гребня каньона, потом спускалась на самое дно. Айк бродил взад-вперед по вагону, перешагивая через пятна крови, изможденных людей и военное снаряжение. Он был неутомим и опять рвался в бой.
Через лобовое стекло виднелись огни лагеря. Через заднее – грязное обстрелянное жерло туннеля. И сердце Айка разрывалось надвое – между будущим и прошлым. Потому что семь жутких недель их взвод гонялся за хейдлами, за этим ужасом, в коридоре, пересекающем самый глубокий железнодорожный узел. Потому что четыре недели из семи люди держали палец на спусковом крючке. Самые глубокие линии должны были контролироваться коммерческими службами безопасности, но государственные военнослужащие тоже оказались при деле. И принимали на себя удары. Теперь солдаты ехали в новехоньком автоматическом вагоне с креслами из красного пластика; в ногах у них валялось грязное снаряжение, тут же на полу умирал солдат.
– Приехали, – сказал Айку один из спутников.
– Поздравляю, – ответил Айк. И добавил: – Лейтенант.
Это походило на обратный пас. Люди вернулись в свой мир, но Айку и тут не было мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58