Питер был явно сражен услышанным.
– До колен?
Я кивнул:
– В этом вся соль. Конечно же, они выпускают эластичные модели длиной до середины голени, но не могут гарантировать, что в ситуации, когда ты положишь ногу на ногу, часть голой кожи между резинкой носка и окончанием брючины не предстанет взору твоего собеседника.
Микрофон опять защелкал, по-видимому, Салли пыталась научиться управлять этой системой. Я увидел, как на моем столе зажглась кнопка обратной связи. Теперь, по крайней мере, она могла слышать наш разговор в кабинете.
– Так какова, на твой взгляд, оптимальная длина для мужчины? – спросил меня Питер.
Я приблизился к столу на случай, если Салли решит позвонить.
– Откуда я знаю? – сказал я. – Ты что, думаешь, я стою в мужской раздевалке и сравниваю размеры?
Питер подошел поближе, чтобы получше рассмотреть мои носки.
– Дай-ка мне взглянуть на твою длину. Мы можем измерить. Я принесу линейку.
Я задрал ногу и положил ее на краешек стола. Питер копался в одном из ящиков.
– Может быть, лучше поискать рулетку, – пошутил я.
Кнопка обратной связи продолжала гореть.
Питер извлек из ящика металлическую линейку и положил ее на стол рядом с моей голенью.
– Так, в этом деле нужна точность. Оттяни его до предела, нам нужно определить максимальный размер.
Я натянул резинку носка, а Питер приставил конец линейки к основанию моей пятки.
– Он у меня всегда вытянут максимально. Здесь-то собака и зарыта. Чудеса науки. «Химия помогает нам лучше жить».
– Ну, так что там? – в нетерпении спросил Питер.
Я прижал палец к концу линейки у окончания резинки моего носка.
– Шестнадцать дюймов.
– Шестнадцать дюймов? – в изумлении присвистнул Питер. – Неужели он такой длинный?
Я снова взглянул на стол, чтобы проверить, не погасла ли кнопка. Она все еще светилась.
– Таким образом, Мак, тридцать два дюйма уверенности при каждом шаге. Не забывай, у меня ведь их два.
Внезапно в соседней комнате раздался дикий треск. Мы с Питером ринулись к двери, распахнули ее и увидели Салли, лежащую навзничь на перевернувшемся стуле, бледную от ужаса, как приведение.
– Боже мой, не верю своим глазам! – сказал Питер. – Это уже третья за последний месяц.
– Хм, наверное, здесь витает что-то мистическое, раз женщины не могут долго продержаться, – предположил я. – Интересно, что бы это могло быть?
Барбара
– Мужчины!
Мы с Викки сидели на заднем сиденье такси, везущем нас по оживленным улицам Нью-Йорка. За окном проплывали пейзажи Манхэттена, меняясь, словно слайды в кинескопе. По тротуарам спешили люди в деловых костюмах и рубашках с белыми воротничками. Но в настоящий момент все это меня совершенно не занимало.
Была ли я расстроена? Да, черт возьми, еще как! Можете мне поверить, в этот момент я была на грани нервного срыва, а ведь день только начался.
– Они унизили нас! – Я кипела от злости. – Какая наглость! Пригласили меня в Нью-Йорк перед выходом книги в свет, а сами не собираются палец о палец ударить, чтобы продвинуть ее на рынок.
Сидящая рядом Викки, улыбаясь, словно чеширский кот, похлопала меня по руке в белой перчатке.
– Не беспокойся. – Ее самоуверенный тон как-то не вязался с ситуацией, в которой мы оказались. – У меня есть план.
Я воспряла духом.
– Да?
Она кивнула и пригладила свои и без того гладкие темные волосы.
– Помнишь, прошлой зимой ты позвонила мне и сказала, что было бы неплохо пустить рекламу книги в том месте, где ее могли бы видеть и мужчины? Ты сказала – может быть, в мужском журнале? Престижном мужском журнале, – добавила она, явно намекая на что-то. – Самом раскупаемом и популярном мужском журнале.
– «В курсе»? – выдохнула я.
Викки протянула с недовольной гримаской:
– Ты в курсе?
– Нет, я имею в виду журнал «В курсе» для сведущих мужчин.
Она наморщила лоб, пытаясь осознать сказанное.
– А! – Ее глаза засияли. – Ну да, конечно! Я запрыгала на сиденье от восторга, как маленькая девочка.
– Мою книгу будет рекламировать журнал «В курсе»!
– Нет, ты не в курсе…
– Нет?..
– Нет. Не рекламировать. Лучше. Я договорилась об интервью на первой полосе, которое возьмет у тебя ведущий журналист Нью-Йорка, сам Кэтчер Блок!
Мое сердце чуть не остановилось. Известие застало меня врасплох.
– Кэтчер Блок?! – выдавила я из себя. – Донжуан, мачо и светский лев?
Викки победоносно усмехнулась, и я возблагодарила звезды, что они свели меня с таким замечательным редактором. Вот это женщина!
Она ведь даже и не подозревала, что значила для меня эта новость.
Я набросилась на нее и стала душить в объятиях.
– О, Викки! Ты самая лучшая подруга для девушки из Мэна, написавшей книгу и приехавшей покорять Нью-Йорк!
– Ты даже не в курсе и половины того, что я хочу тебе сообщить, – сказала Викки. – Говорят, Кэтчер Блок настоящий гений журналистики. И к тому же он не женат.
Я нахмурилась.
Викки заметила мое выражение лица и тут же поправилась:
– Хотя для нас, конечно же, это не имеет никакого значения. – Она выпрямилась и ударила изо всех сил кулаком по коленке. – К черту любовь!
Если бы только Викки знала, о чем я подумала в этот момент.
Я мечтательно откинулась на спинку сиденья и глубоко вздохнула.
– Не могу поверить… Я на обложке журнала «В курсе»! Вот это да!
Кэтчер
– Нет, нет и еще раз нет!
Мы с Питером сидели на заднем сиденье такси, за окном мелькали бесчисленные здания, а мы мчались по Третьей авеню со скоростью вагончика на американских горках. Питер нагло воспользовался замкнутым пространством, чтобы склонить меня к очередной авантюре. Целью всей его жизни в этот момент было добиться от меня согласия взять интервью для первой полосы у некой Барбары Новак. Я же изо всех сил пытался сохранить свое достоинство и избежать посягательств на славу профессионального журналиста, донжуана, мачо и светского льва.
– Кэтч, ну пожалуйста, – умолял меня он. Вид у него был весьма жалкий, потому что он опять где-то посеял очки. – Я же пообещал! Всего одно интервью. Первый раз в жизни женщина сама звонит мне. Просто звонит, я уж не говорю о приглашении на чашечку кофе. Кажется, я понравился этой Викки, и думаю, она мне тоже понравится. Да нет, я совершенно уверен, что она мне понравится, если я понравлюсь ей. А я ей понравлюсь, потому как убедил ее в том, что, являясь владельцем престижного журнала, имею некоторое влияние на своих служащих!
– Что же, – заметил я, – так используй свое влияние на других служащих, потому что я не буду этого делать!
– Нет! О других кандидатурах не может быть и речи, – мрачно заявил Питер. – Самое лучшее, что я могу предложить женщине, – это то же, что ты можешь предложить женщине, то есть тебя самого!
Нельзя сказать, что я совсем не сочувствовал ему.
– Тут я связан по рукам и ногам, Мак. – У меня уже есть владелец – я.
Однако это его не смутило. Роды, проведенные в достатке и комфорте, развили в Питере двойственную натуру: с одной стороны, он представлялся милой овечкой, с другой – строгим пастухом. То, что он использовал свое положение для свидания с женщиной, не было для меня шокирующей новостью.
– Ну же! – продолжал канючить Питер. – Будет весело! Тебе же нравится веселье! – придумывал он новые аргументы.
Таксист резко повернул направо, заставив нас подпрыгнуть на сиденье.
– Весело? Брать интервью у этой злобной фурии, старой девы и мужененавистницы – это ты считаешь весельем?
Питер нахмурился.
– Откуда ты знаешь, что она именно такая?
Что, были другие варианты?
– А кто же еще мог написать книгу под названием «К черту любовь»? – спросил его я. – Не нужно быть нацистом-гением по производству космических ракет, чтобы догадаться.
Прежде чем он успел что-то ответить, машина резко затормозила напротив отеля «Красное дерево». Я тотчас пулей вылетел наружу, предоставив Питеру расплачиваться за такси.
Барбара
– Потрясающе, Барбара… просто потрясающе… – Викки рассыпалась в комплиментах.
Щелк!
Я не могла поверить в реальность происходящего. Ущипните меня, не сплю ли я! Мне хотелось визжать от восторга.
Викки привезла меня в шикарную студию ведущего нью-йоркского фотографа, и теперь этот симпатичный парень лет тридцати с небольшим по имени Анастазио Фабрицио снимал меня во всех позах – словно я была по меньшей мере Элизабет Тейлор или Дорис Дей, а не обыкновенной провинциальной американской девушкой! Девушкой, которой требовался сироп от расстройства желудка, чтобы пережить школьную съемку для выпускного фотоальбома.
– Представь, будто тебя кто-то окликнул, а ты в ответ обернулась, – сказала Викки.
Меня не нужно было просить дважды. Я встала спиной к Анастазио, затем повернула голову и игриво взглянула на него, словно он был заманчивой добычей, а я собиралась ею поживиться. Совсем как женщина из двенадцатой главы моей книги.
– Ну как?
– Потрясающе, Барбара. – Анастазио без устали щелкал фотоаппаратом. – Просто потрясающе.
У меня создалось впечатление, что он восхищался не только покроем и расцветкой ладно сидящего на мне розового шерстяного костюма с вышивкой на груди.
Щелк!
Что же, дорогой читатель, должна признаться, что фотосессия у Анастазио Фабрицио чуть было не подорвала основы моих моральных устоев.
«Ущипните меня, – подумала я, – но только, пожалуйста, не будите!»
Никогда бы не подумала, что писательский труд может быть таким приятным.
Кэтчер
Как только мы вошли в шикарный, в викторианском стиле ресторан отеля «Красное дерево», навстречу нам бросился Генри, метрдотель и мой старый друг, чтобы усадить нас за столик, специально зарезервированный для журнала «В курсе».
Питер понуро плелся за мной, а затем чинно и церемонно сел, вытащил запасную пару очков и в презрительном молчании углубился в чтение меню. Он злился явно не из-за того, что я оставил его платить за такси.
Луис, старший официант, почтительно приблизился к нам и застыл в ожидании, демонстрируя вышколенность и учтивость, пока Питер притворялся, что ничего вокруг не замечает. Он слишком хорошо знал моего босса, поскольку обслуживал Мака еще с тех времен, когда тот был всего лишь заместителем главного редактора и не пренебрегал папочкиной кормушкой.
Питер продолжал внимательно изучать меню.
Я подмигнул Луису, и тот немедленно испарился, чтобы принести наш обычный аперитив.
– Опять посеял очки, Мастроянни? – поддразнил я босса. У Питера в запасе была дюжина пар, но он вечно не мог их найти.
Питер проворчал, все еще дуясь на меня:
– Если уж лучший друг не хочет оказать тебе маленькую услугу, то на кого еще можно надеяться в этой жизни.
О господи. Теперь Питер решил вызвать во мне комплекс вины. Этому высокому искусству он научился у своей драгоценной мамочки.
– Ты уже знаешь, что будешь заказывать? – спросил я, пытаясь перевести разговор на другую тему.
– Все, что я знаю, так это то, что если бы у меня была слава донжуана, мачо и светского льва и если бы мой лучший друг раз в жизни попросил меня об одолжении устроить ему свидание с женщиной, которая в кои-то веки обратила на него малюсенькую капельку внимания…
Я увильнул от него на работе и сбежал от него из такси, но он в конце концов припер меня к стенке в ресторане отеля «Красное дерево», как назойливый рекламный агент, пытающийся протолкнуть свою продукцию на страницы журнала «В курсе». И хотя вся его великая стратегия не стоила и ломаного гроша, я понимал, что сдаюсь. Уж чересчур он был комичен. Все равно я бы сломался рано или поздно. Я решил положить конец страданиям. Его, имею в виду. Мои, похоже, только начинались.
– Официант! – позвал я, щелкая пальцами. – Принесите телефон. – Я нарочито сердито взглянул на Питера. – У тебя есть номер этой старой девы?
Не помня себя от восторга, Питер трясущимися руками выудил из кармана какую-то бумажку и в нетерпении ерзал на стуле, как малолетний ребенок, пока я набирал номер.
Барбара
Если вы когда-нибудь пробовали писать, то понимаете, каково это – сидеть дни и ночи напролет взаперти в маленьком, тесном офисе и изливать душу на бумаге, подстегивая себя шоколадом, кофе и сигаретами, в попытках собрать мысли воедино. Писатель слишком поглощен процессом творчества, чтобы думать о том, как сложится судьба его книги после того, как она выйдет из печати.
Хотя, чего греха таить, в мозгу нет-нет да и мелькнет картина шумного успеха, однако не стоит все же слишком увлекаться фантазированием, а то книга так никогда и не будет написана. На курсах секретарш я научилась одной жизненно важной вещи: работать, не поднимая (простите) задницы со стула. Это единственный способ вовремя отпечатать объемистую пачку деловых писем и докладов, которые позарез нужны вашему боссу в готовом виде к пяти часам вечера. Только полностью отдаваясь работе, можно лелеять надежду увидеть свое имя на обложке книги.
Когда же все наконец позади, можно начать наслаждаться маленькими дополнительными льготами и привилегиями нелегкого писательского труда. Конечно, только в том случае, если вашим издательством является «Баннер-хаус», а его представителем – Викки Хиллер.
Дабы я чувствовала себя как дома и не ютилась в гостиничных номерах, Викки сняла для меня в Нью-Йорке маленькую уютную квартирку. Пока она вела меня по коридору, я не переставала восхищаться внутренней отделкой. Мне никогда еще не приходилось останавливаться в подобном месте.
Викки вставила ключ в замочную скважину и распахнула дверь.
– Надеюсь, ты не будешь разочарована, – сказала она, пропуская меня вперед.
Я спустилась по ступенькам в огромную великолепную гостиную. Белый мягкий ковролин. Высоченные потолки. Камин из белого мрамора между гостиной и библиотекой. Изящная витая лестница, ведущая в спальню на втором этаже. Дизайн был утонченным и изысканным, все в соответствии с последними веяниями моды.
Улыбаясь, Викки подошла к занавесям, свисающим с потолка до пола, и нажала кнопку.
Шторы автоматически раздвинулись, обнажив огромные, во всю стену, окна.
Я замерла от восхищения. Моим глазам предстал весь Манхэттен ниже Шестьдесят второй улицы: мост на Пятьдесят девятой улице, Крайслер-билдинг, Эмпайр стейт билдинг и даже, в отдалении, статуя Свободы.
– О Викки! – воскликнула я. – Это великолепно!
Тут вдруг раздался телефонный звонок. Я поискала аппарат глазами.
Розовый домашний телефон! Я всегда мечтала о таком!
– Мой первый нью-йоркский звонок! У Викки расширились зрачки.
– Должно быть, это из журнала «В курсе». Только они знают твой номер. – Она всплеснула руками. – Должно быть, это Кэтчер Блок!
Мы завизжали в унисон, как две выпускницы, только что получившие приглашение на бал.
Однако я тут же взяла себя в руки и быстро, опасаясь, что телефон перестанет звонить, сняла трубку.
– Барбара Новак на проводе, – произнесла я томным голосом.
– Кэтчер Блок на проводе. Мужской баритон с легкой хрипотцой звучал в моих ушах подобием музыки. Но я не могла позволить себе расслабиться ни на минуту.
– Кэтчер Блок? – повторила я, будто что-то припоминая. – Кэтчер Блок?..
– Из журнала «В курсе».
– Ах да. – Я сосчитала до трех. – Чем могу быть полезна, мистер Блок?
В ответ он развязно рассмеялся:
– Скорее – чем я могу быть вам полезен, мисс Новак?
Я многозначительно помолчала, стараясь не смотреть на Викки, которая прыгала около меня на высоких каблуках, сгорая от нетерпения.
– Хочу пригласить вас на ланч, – сказал Кэтчер, – а заодно поговорить о вашей книге.
– Звучит заманчиво, но давайте уточним время, поскольку я очень занята, – ответила я вежливо, но как бы намекая, будто с утра уже получила с десяток подобных приглашений.
– Мы уже сделали заказ, – ответил он. – Не могли бы вы приехать в отель «Красное дерево» минут эдак… через десять?
Минут через десять?! Ну и наглость! Что ж, смеется тот, кто смеется последним!
– Извините, мистер Блок, но это совершенно невозможно, – ледяным голосом произнесла я.
Бьюсь об заклад, в этот момент он нарочито равнодушно пожал плечами.
– Что ж, тогда как-нибудь в другой раз…
– Да, – прервала я его, – буду там минут через пятнадцать, – и повесила трубку.
Так как теперь я заказывала музыку, то решила, что могу себе позволить то, чего хочу больше всего на свете, а именно – сорваться в тот же миг и побежать к нему на встречу.
Демонстрируя олимпийское спокойствие, я медленно повернулась к Викки. Мы посмотрели друг на друга. Потом обе завизжали как умалишенные.
Я шла на свидание с мужчиной своей мечты. Даже королева бала не могла быть счастлива больше меня в этот момент.
Кэтчер
Питер снял очки, его лицо сияло.
– Кэтч, ты как друг слишком хорош для человека с двадцатью разновидностями неврозов! – заверил он меня.
– Значит, мы дружим уже довольно долго. Когда я познакомился с тобой, у тебя их было только двенадцать.
Питер не помнил себя от счастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
– До колен?
Я кивнул:
– В этом вся соль. Конечно же, они выпускают эластичные модели длиной до середины голени, но не могут гарантировать, что в ситуации, когда ты положишь ногу на ногу, часть голой кожи между резинкой носка и окончанием брючины не предстанет взору твоего собеседника.
Микрофон опять защелкал, по-видимому, Салли пыталась научиться управлять этой системой. Я увидел, как на моем столе зажглась кнопка обратной связи. Теперь, по крайней мере, она могла слышать наш разговор в кабинете.
– Так какова, на твой взгляд, оптимальная длина для мужчины? – спросил меня Питер.
Я приблизился к столу на случай, если Салли решит позвонить.
– Откуда я знаю? – сказал я. – Ты что, думаешь, я стою в мужской раздевалке и сравниваю размеры?
Питер подошел поближе, чтобы получше рассмотреть мои носки.
– Дай-ка мне взглянуть на твою длину. Мы можем измерить. Я принесу линейку.
Я задрал ногу и положил ее на краешек стола. Питер копался в одном из ящиков.
– Может быть, лучше поискать рулетку, – пошутил я.
Кнопка обратной связи продолжала гореть.
Питер извлек из ящика металлическую линейку и положил ее на стол рядом с моей голенью.
– Так, в этом деле нужна точность. Оттяни его до предела, нам нужно определить максимальный размер.
Я натянул резинку носка, а Питер приставил конец линейки к основанию моей пятки.
– Он у меня всегда вытянут максимально. Здесь-то собака и зарыта. Чудеса науки. «Химия помогает нам лучше жить».
– Ну, так что там? – в нетерпении спросил Питер.
Я прижал палец к концу линейки у окончания резинки моего носка.
– Шестнадцать дюймов.
– Шестнадцать дюймов? – в изумлении присвистнул Питер. – Неужели он такой длинный?
Я снова взглянул на стол, чтобы проверить, не погасла ли кнопка. Она все еще светилась.
– Таким образом, Мак, тридцать два дюйма уверенности при каждом шаге. Не забывай, у меня ведь их два.
Внезапно в соседней комнате раздался дикий треск. Мы с Питером ринулись к двери, распахнули ее и увидели Салли, лежащую навзничь на перевернувшемся стуле, бледную от ужаса, как приведение.
– Боже мой, не верю своим глазам! – сказал Питер. – Это уже третья за последний месяц.
– Хм, наверное, здесь витает что-то мистическое, раз женщины не могут долго продержаться, – предположил я. – Интересно, что бы это могло быть?
Барбара
– Мужчины!
Мы с Викки сидели на заднем сиденье такси, везущем нас по оживленным улицам Нью-Йорка. За окном проплывали пейзажи Манхэттена, меняясь, словно слайды в кинескопе. По тротуарам спешили люди в деловых костюмах и рубашках с белыми воротничками. Но в настоящий момент все это меня совершенно не занимало.
Была ли я расстроена? Да, черт возьми, еще как! Можете мне поверить, в этот момент я была на грани нервного срыва, а ведь день только начался.
– Они унизили нас! – Я кипела от злости. – Какая наглость! Пригласили меня в Нью-Йорк перед выходом книги в свет, а сами не собираются палец о палец ударить, чтобы продвинуть ее на рынок.
Сидящая рядом Викки, улыбаясь, словно чеширский кот, похлопала меня по руке в белой перчатке.
– Не беспокойся. – Ее самоуверенный тон как-то не вязался с ситуацией, в которой мы оказались. – У меня есть план.
Я воспряла духом.
– Да?
Она кивнула и пригладила свои и без того гладкие темные волосы.
– Помнишь, прошлой зимой ты позвонила мне и сказала, что было бы неплохо пустить рекламу книги в том месте, где ее могли бы видеть и мужчины? Ты сказала – может быть, в мужском журнале? Престижном мужском журнале, – добавила она, явно намекая на что-то. – Самом раскупаемом и популярном мужском журнале.
– «В курсе»? – выдохнула я.
Викки протянула с недовольной гримаской:
– Ты в курсе?
– Нет, я имею в виду журнал «В курсе» для сведущих мужчин.
Она наморщила лоб, пытаясь осознать сказанное.
– А! – Ее глаза засияли. – Ну да, конечно! Я запрыгала на сиденье от восторга, как маленькая девочка.
– Мою книгу будет рекламировать журнал «В курсе»!
– Нет, ты не в курсе…
– Нет?..
– Нет. Не рекламировать. Лучше. Я договорилась об интервью на первой полосе, которое возьмет у тебя ведущий журналист Нью-Йорка, сам Кэтчер Блок!
Мое сердце чуть не остановилось. Известие застало меня врасплох.
– Кэтчер Блок?! – выдавила я из себя. – Донжуан, мачо и светский лев?
Викки победоносно усмехнулась, и я возблагодарила звезды, что они свели меня с таким замечательным редактором. Вот это женщина!
Она ведь даже и не подозревала, что значила для меня эта новость.
Я набросилась на нее и стала душить в объятиях.
– О, Викки! Ты самая лучшая подруга для девушки из Мэна, написавшей книгу и приехавшей покорять Нью-Йорк!
– Ты даже не в курсе и половины того, что я хочу тебе сообщить, – сказала Викки. – Говорят, Кэтчер Блок настоящий гений журналистики. И к тому же он не женат.
Я нахмурилась.
Викки заметила мое выражение лица и тут же поправилась:
– Хотя для нас, конечно же, это не имеет никакого значения. – Она выпрямилась и ударила изо всех сил кулаком по коленке. – К черту любовь!
Если бы только Викки знала, о чем я подумала в этот момент.
Я мечтательно откинулась на спинку сиденья и глубоко вздохнула.
– Не могу поверить… Я на обложке журнала «В курсе»! Вот это да!
Кэтчер
– Нет, нет и еще раз нет!
Мы с Питером сидели на заднем сиденье такси, за окном мелькали бесчисленные здания, а мы мчались по Третьей авеню со скоростью вагончика на американских горках. Питер нагло воспользовался замкнутым пространством, чтобы склонить меня к очередной авантюре. Целью всей его жизни в этот момент было добиться от меня согласия взять интервью для первой полосы у некой Барбары Новак. Я же изо всех сил пытался сохранить свое достоинство и избежать посягательств на славу профессионального журналиста, донжуана, мачо и светского льва.
– Кэтч, ну пожалуйста, – умолял меня он. Вид у него был весьма жалкий, потому что он опять где-то посеял очки. – Я же пообещал! Всего одно интервью. Первый раз в жизни женщина сама звонит мне. Просто звонит, я уж не говорю о приглашении на чашечку кофе. Кажется, я понравился этой Викки, и думаю, она мне тоже понравится. Да нет, я совершенно уверен, что она мне понравится, если я понравлюсь ей. А я ей понравлюсь, потому как убедил ее в том, что, являясь владельцем престижного журнала, имею некоторое влияние на своих служащих!
– Что же, – заметил я, – так используй свое влияние на других служащих, потому что я не буду этого делать!
– Нет! О других кандидатурах не может быть и речи, – мрачно заявил Питер. – Самое лучшее, что я могу предложить женщине, – это то же, что ты можешь предложить женщине, то есть тебя самого!
Нельзя сказать, что я совсем не сочувствовал ему.
– Тут я связан по рукам и ногам, Мак. – У меня уже есть владелец – я.
Однако это его не смутило. Роды, проведенные в достатке и комфорте, развили в Питере двойственную натуру: с одной стороны, он представлялся милой овечкой, с другой – строгим пастухом. То, что он использовал свое положение для свидания с женщиной, не было для меня шокирующей новостью.
– Ну же! – продолжал канючить Питер. – Будет весело! Тебе же нравится веселье! – придумывал он новые аргументы.
Таксист резко повернул направо, заставив нас подпрыгнуть на сиденье.
– Весело? Брать интервью у этой злобной фурии, старой девы и мужененавистницы – это ты считаешь весельем?
Питер нахмурился.
– Откуда ты знаешь, что она именно такая?
Что, были другие варианты?
– А кто же еще мог написать книгу под названием «К черту любовь»? – спросил его я. – Не нужно быть нацистом-гением по производству космических ракет, чтобы догадаться.
Прежде чем он успел что-то ответить, машина резко затормозила напротив отеля «Красное дерево». Я тотчас пулей вылетел наружу, предоставив Питеру расплачиваться за такси.
Барбара
– Потрясающе, Барбара… просто потрясающе… – Викки рассыпалась в комплиментах.
Щелк!
Я не могла поверить в реальность происходящего. Ущипните меня, не сплю ли я! Мне хотелось визжать от восторга.
Викки привезла меня в шикарную студию ведущего нью-йоркского фотографа, и теперь этот симпатичный парень лет тридцати с небольшим по имени Анастазио Фабрицио снимал меня во всех позах – словно я была по меньшей мере Элизабет Тейлор или Дорис Дей, а не обыкновенной провинциальной американской девушкой! Девушкой, которой требовался сироп от расстройства желудка, чтобы пережить школьную съемку для выпускного фотоальбома.
– Представь, будто тебя кто-то окликнул, а ты в ответ обернулась, – сказала Викки.
Меня не нужно было просить дважды. Я встала спиной к Анастазио, затем повернула голову и игриво взглянула на него, словно он был заманчивой добычей, а я собиралась ею поживиться. Совсем как женщина из двенадцатой главы моей книги.
– Ну как?
– Потрясающе, Барбара. – Анастазио без устали щелкал фотоаппаратом. – Просто потрясающе.
У меня создалось впечатление, что он восхищался не только покроем и расцветкой ладно сидящего на мне розового шерстяного костюма с вышивкой на груди.
Щелк!
Что же, дорогой читатель, должна признаться, что фотосессия у Анастазио Фабрицио чуть было не подорвала основы моих моральных устоев.
«Ущипните меня, – подумала я, – но только, пожалуйста, не будите!»
Никогда бы не подумала, что писательский труд может быть таким приятным.
Кэтчер
Как только мы вошли в шикарный, в викторианском стиле ресторан отеля «Красное дерево», навстречу нам бросился Генри, метрдотель и мой старый друг, чтобы усадить нас за столик, специально зарезервированный для журнала «В курсе».
Питер понуро плелся за мной, а затем чинно и церемонно сел, вытащил запасную пару очков и в презрительном молчании углубился в чтение меню. Он злился явно не из-за того, что я оставил его платить за такси.
Луис, старший официант, почтительно приблизился к нам и застыл в ожидании, демонстрируя вышколенность и учтивость, пока Питер притворялся, что ничего вокруг не замечает. Он слишком хорошо знал моего босса, поскольку обслуживал Мака еще с тех времен, когда тот был всего лишь заместителем главного редактора и не пренебрегал папочкиной кормушкой.
Питер продолжал внимательно изучать меню.
Я подмигнул Луису, и тот немедленно испарился, чтобы принести наш обычный аперитив.
– Опять посеял очки, Мастроянни? – поддразнил я босса. У Питера в запасе была дюжина пар, но он вечно не мог их найти.
Питер проворчал, все еще дуясь на меня:
– Если уж лучший друг не хочет оказать тебе маленькую услугу, то на кого еще можно надеяться в этой жизни.
О господи. Теперь Питер решил вызвать во мне комплекс вины. Этому высокому искусству он научился у своей драгоценной мамочки.
– Ты уже знаешь, что будешь заказывать? – спросил я, пытаясь перевести разговор на другую тему.
– Все, что я знаю, так это то, что если бы у меня была слава донжуана, мачо и светского льва и если бы мой лучший друг раз в жизни попросил меня об одолжении устроить ему свидание с женщиной, которая в кои-то веки обратила на него малюсенькую капельку внимания…
Я увильнул от него на работе и сбежал от него из такси, но он в конце концов припер меня к стенке в ресторане отеля «Красное дерево», как назойливый рекламный агент, пытающийся протолкнуть свою продукцию на страницы журнала «В курсе». И хотя вся его великая стратегия не стоила и ломаного гроша, я понимал, что сдаюсь. Уж чересчур он был комичен. Все равно я бы сломался рано или поздно. Я решил положить конец страданиям. Его, имею в виду. Мои, похоже, только начинались.
– Официант! – позвал я, щелкая пальцами. – Принесите телефон. – Я нарочито сердито взглянул на Питера. – У тебя есть номер этой старой девы?
Не помня себя от восторга, Питер трясущимися руками выудил из кармана какую-то бумажку и в нетерпении ерзал на стуле, как малолетний ребенок, пока я набирал номер.
Барбара
Если вы когда-нибудь пробовали писать, то понимаете, каково это – сидеть дни и ночи напролет взаперти в маленьком, тесном офисе и изливать душу на бумаге, подстегивая себя шоколадом, кофе и сигаретами, в попытках собрать мысли воедино. Писатель слишком поглощен процессом творчества, чтобы думать о том, как сложится судьба его книги после того, как она выйдет из печати.
Хотя, чего греха таить, в мозгу нет-нет да и мелькнет картина шумного успеха, однако не стоит все же слишком увлекаться фантазированием, а то книга так никогда и не будет написана. На курсах секретарш я научилась одной жизненно важной вещи: работать, не поднимая (простите) задницы со стула. Это единственный способ вовремя отпечатать объемистую пачку деловых писем и докладов, которые позарез нужны вашему боссу в готовом виде к пяти часам вечера. Только полностью отдаваясь работе, можно лелеять надежду увидеть свое имя на обложке книги.
Когда же все наконец позади, можно начать наслаждаться маленькими дополнительными льготами и привилегиями нелегкого писательского труда. Конечно, только в том случае, если вашим издательством является «Баннер-хаус», а его представителем – Викки Хиллер.
Дабы я чувствовала себя как дома и не ютилась в гостиничных номерах, Викки сняла для меня в Нью-Йорке маленькую уютную квартирку. Пока она вела меня по коридору, я не переставала восхищаться внутренней отделкой. Мне никогда еще не приходилось останавливаться в подобном месте.
Викки вставила ключ в замочную скважину и распахнула дверь.
– Надеюсь, ты не будешь разочарована, – сказала она, пропуская меня вперед.
Я спустилась по ступенькам в огромную великолепную гостиную. Белый мягкий ковролин. Высоченные потолки. Камин из белого мрамора между гостиной и библиотекой. Изящная витая лестница, ведущая в спальню на втором этаже. Дизайн был утонченным и изысканным, все в соответствии с последними веяниями моды.
Улыбаясь, Викки подошла к занавесям, свисающим с потолка до пола, и нажала кнопку.
Шторы автоматически раздвинулись, обнажив огромные, во всю стену, окна.
Я замерла от восхищения. Моим глазам предстал весь Манхэттен ниже Шестьдесят второй улицы: мост на Пятьдесят девятой улице, Крайслер-билдинг, Эмпайр стейт билдинг и даже, в отдалении, статуя Свободы.
– О Викки! – воскликнула я. – Это великолепно!
Тут вдруг раздался телефонный звонок. Я поискала аппарат глазами.
Розовый домашний телефон! Я всегда мечтала о таком!
– Мой первый нью-йоркский звонок! У Викки расширились зрачки.
– Должно быть, это из журнала «В курсе». Только они знают твой номер. – Она всплеснула руками. – Должно быть, это Кэтчер Блок!
Мы завизжали в унисон, как две выпускницы, только что получившие приглашение на бал.
Однако я тут же взяла себя в руки и быстро, опасаясь, что телефон перестанет звонить, сняла трубку.
– Барбара Новак на проводе, – произнесла я томным голосом.
– Кэтчер Блок на проводе. Мужской баритон с легкой хрипотцой звучал в моих ушах подобием музыки. Но я не могла позволить себе расслабиться ни на минуту.
– Кэтчер Блок? – повторила я, будто что-то припоминая. – Кэтчер Блок?..
– Из журнала «В курсе».
– Ах да. – Я сосчитала до трех. – Чем могу быть полезна, мистер Блок?
В ответ он развязно рассмеялся:
– Скорее – чем я могу быть вам полезен, мисс Новак?
Я многозначительно помолчала, стараясь не смотреть на Викки, которая прыгала около меня на высоких каблуках, сгорая от нетерпения.
– Хочу пригласить вас на ланч, – сказал Кэтчер, – а заодно поговорить о вашей книге.
– Звучит заманчиво, но давайте уточним время, поскольку я очень занята, – ответила я вежливо, но как бы намекая, будто с утра уже получила с десяток подобных приглашений.
– Мы уже сделали заказ, – ответил он. – Не могли бы вы приехать в отель «Красное дерево» минут эдак… через десять?
Минут через десять?! Ну и наглость! Что ж, смеется тот, кто смеется последним!
– Извините, мистер Блок, но это совершенно невозможно, – ледяным голосом произнесла я.
Бьюсь об заклад, в этот момент он нарочито равнодушно пожал плечами.
– Что ж, тогда как-нибудь в другой раз…
– Да, – прервала я его, – буду там минут через пятнадцать, – и повесила трубку.
Так как теперь я заказывала музыку, то решила, что могу себе позволить то, чего хочу больше всего на свете, а именно – сорваться в тот же миг и побежать к нему на встречу.
Демонстрируя олимпийское спокойствие, я медленно повернулась к Викки. Мы посмотрели друг на друга. Потом обе завизжали как умалишенные.
Я шла на свидание с мужчиной своей мечты. Даже королева бала не могла быть счастлива больше меня в этот момент.
Кэтчер
Питер снял очки, его лицо сияло.
– Кэтч, ты как друг слишком хорош для человека с двадцатью разновидностями неврозов! – заверил он меня.
– Значит, мы дружим уже довольно долго. Когда я познакомился с тобой, у тебя их было только двенадцать.
Питер не помнил себя от счастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16