– Почти каждое, – призналась она. – Здесь тихо и мирно, и я могу без помех приготовиться к хлопотному дню.
– И это все? – допытывался Фредерик.
– Что вы хотите сказать?
– Эта могила для вас вроде раки со святыми мощами, – тихо вымолвил он. – Как напоминание о том, что вы больше не та юная уязвимая девочка, какой были когда-то.
При этих его словах Порция замерла и попыталась вырваться из его объятий, чтобы с недоверием заглянуть ему в лицо.
– Мне достаточно посмотреться в зеркало, чтобы убедиться, что я больше не юная девушка, Фредерик, – ответила она, и он расслышал в ее голосе раздражение и намек на то, что она сказала все, что собиралась, и больше откровенничать с ним не намерена, да и сырое холодное утро к этому не располагало.
– Пошли. – Фредерик снова властно завладел ее рукой и повел к зданию гостиницы. – Здесь слишком холодно.
Они пошли обратно по узкой тропинке, тишину нарушал только свист ветра.
Фредерик старался держать Порцию крепко, но проникнуть в ее мрачные мысли не мог. Она поделится ими с ним, когда будет к этому готова, сурово одергивал он себя. А сегодня он и так долго ее расспрашивал.
Наконец Порция глубоко вздохнула, повернула голову и встретила его обеспокоенный взгляд.
– Кажется, вас не особенно возмутила моя исповедь.
При этих неожиданных словах он поднял брови:
– А вы думали, что я буду возмущен?
– Большинство джентльменов осудили бы меня.
– Я не принадлежу к большинству.
Ее губы дрогнули:
– Это верно.
– Кажется, вы забыли, Порция, что мать зачала меня без благословения церкви и без брачных обетов, – мягко напомнил он. – Но насколько мне стало известно, она была доброй и любящей женщиной, и я был бы счастлив назвать ее матерью. Вы такая же нежная и любящая, и Розалинда могла бы вами гордиться.
Она споткнулась. Дыхание со свистом вырвалось из ее груди, и Фредерику пришлось покрепче взять ее за руку, чтобы она не упала.
– О Боже! – выдохнула она. – Вы удивительный.
Он ответил недоумевающим смешком. Даже принимая во внимание все, что было в его мыслях, Фредерик не мог остаться равнодушным к ее словам. Он был польщен. Какому мужчине не приятно казаться удивительным в глазах красивой женщины?
– Неужели?
– Вы всегда находите точные слова и тем самым облегчаете мою душу. Я чувствую себя лучше.
– Это не просто слова, Порция, – сказал он, ловя и удерживая ее взгляд. – Если бы я мог избавить вас от боли, которую вас вынудили испытать, я бы это сделал, но вы ведь заверили меня, что именно страдания сделали вас той самой женщиной, какой я вас вижу сегодня. Он протянул к ней руку и провел ладонью по ее губам. – Вы – словно тонкий меч из закаленной стали.
Ее бледные щеки едва окрасил слабый румянец, и Порция ответила неуверенным смехом.
– Куин говорит, что я вроде мула, который топает вперед, стремясь добраться до морковки, хоть она и не того цвета, какой нужен.
– Конечно, это высказывание в духе вашего грума, хотя черт знает, что он хотел этим сказать.
– По правде говоря, и я не понимаю. – Она слабо пожала плечами. – Я полагаю, что это имеет отношение к моему намерению устроить жизнь по-своему.
– Или к вашему слепому упрямству. В ее глазах загорелся опасный огонь.
– Прошу прощения?
Фредерик улыбнулся, чувствуя себя счастливым, оттого что ее неугомонный дух взял верх над печалью:
– Удивительному и прекрасному упрямству.
Она попыталась скрыть смущение под напускной и не лишенной насмешливости мрачностью.
– Почему это любой джентльмен, отказывающийся покориться воле другого, считается просто твердым и решительным, а женщину охотно клеймят, называя упрямой?
– Будучи джентльменом решительным, я не намерен отвечать на подобные вопросы, – со свойственной ему осторожностью возразил он.
Они вышли из леса и оказались возле конюшен. Хотя было раннее утро, Фредерик понимал, что, как только Порция окажется в гостинице, нелегкие обязанности тотчас же поглотят ее внимание. Но он еще не был готов положить конец их встрече.
– Порция!
– Да?
– Вы придете ко мне в комнату?
От такого прямого вопроса у Порции перехватило дух, и все ее тело загорелось при мысли о его руках, срывающих с нее влажное шерстяное платье.
Этому искушению она была не в силах противостоять. Только сознание того, что все слуги заметят отсутствие хозяйки, помешало ей тотчас же броситься к нему.
– Я должна позаботиться о своих гостях, – пробормотала она. – Возможно, мы могли бы встретиться позже…
– Порция, я не стал бы спрашивать, если бы это не было очень важно, – перебил он, но голос его звучал тихо, а выражение лица было все-таки мрачным. – Уверяю вас, что хочу только поговорить.
Их молчание затянулось, потому что Порция долго смотрела ему в лицо, догадываясь, что за этим приглашением стоит нечто большее, нежели желание соблазнить ее. И она не могла понять, было это ей приятно или разочаровало ее.
– Очень хорошо, – согласилась она, слегка кивнув.
– Благодарю вас.
Фредерик, крепко сжимая ее руку, повел Порцию к черному ходу, а потом к черной лестнице. Ей не потребовалось напоминать ему о нежелательности того, чтобы слуги увидели, как она проскальзывает в его комнату. Фредерик всегда и без пояснений чувствовал, чего она хочет.
И это была одна из его особенностей, делавшей его таким необыкновенным.
Оказавшись в уединении своих комнат, Фредерик закрыл дверь и направился к маленькому столику у стены. Сбросив верхнюю одежду, он налил себе хорошую порцию бренди и выпил его залпом.
Порция, все еще хмурясь, сбросила плащ и посмотрела на Фредерика с беспокойством. Исходившее от него напряжение казалось осязаемым.
– Право, Фредерик, вам следует поесть, – пробормотала она, вглядываясь в его лицо и отмечая тени, залегшие под красивыми глазами.
Отодвинув пустой стакан, Фредерик слегка пожал плечами и принялся расхаживать по неубранной комнате.
– Может быть, позже.
Порция молча наблюдала за ним, ожидая момента, когда он расскажет ей, что его гнетет. Только испугавшись, что он протрет в ковре дыру, она, наконец, откашлялась.
– Фредерик!
Остановившись возле окна, Фредерик невидящим взором смотрел на конюшню, где Куин трудолюбиво мазал землю смесью, которая, по словам Фредерика, должна была избавлять от грязи.
– Вы не ошиблись, предположив, что причиной моего появления в «Гербе королевы» были не только дела, – отрывисто сказал он. – Я приехал в Уэссекс, потому что мне стало известно, что у моего отца есть какая-то темная тайна. Я решил ее раскрыть.
Порция медленно присела на краешек постели и, сложив руки на коленях, теперь смотрела на его профиль.
– И что это за тайна?
– Часть его прошлого, которую он предпочитал скрывать.
Она криво усмехнулась. Она знала, что очень немногие не скрывали по нескольку скелетов в шкафу.
Конечно, ей повезло, что Фредерик так легко принял ее прошлое, что он отнесся к ней с таким сочувствием. Она была достаточно умудрена жизненным опытом, чтобы знать, что к такому пониманию способен редкий мужчина.
Тем более ее удивил его гнев против отца.
– Значит, вас так огорчило прошлое вашего отца? – Какое-то время Порция размышляла об этом. – Это как-то касается вас?
– О, несомненно, касается.
Порция вздрогнула от его неожиданного и резкого смеха.
– Видите ли, оказалось, что я вовсе не такой бастард, каким всегда себя считал, потому что мне это внушали.
Она недоуменно заморгала. Ее смутила его резкость.
– Прошу прощения?
– Мой отец стоял перед викарием рядом с моей матерью и обменивался с ней обетами верности, и случилось это до моего рождения.
Не сознавая, что делает, Порция поднялась на ноги, чувствуя, что на дне желудка образовалась страшная тяжесть.
– Значит, вы законный сын лорда Грейстона?
Он отвернулся, стараясь скрыть горечь.
– Не только законный сын, но и законный наследник.
– О Господи!
У Порция медленно покачала головой. Она подумала, что это похоже на детскую сказку. Прекрасный принц, у которого злая мачеха отняла положение, причитающееся ему по праву рождения.
– Вы уверены? Я хочу сказать: совершенно уверены?
Серые глаза потемнели от подавляемого чувства и напоминали цветом грозовую тучу.
– Без тени сомнения.
– Но почему? Почему ваш отец допустил, чтобы вас считали бастардом?
– Это довольно длинная и скучная история, но главное в том, что отец нуждался в больших деньгах, а Джекоб Берк нуждался в титуле, – иронически процедил он сквозь зубы. – На пути к достижению цели каждого из них стоял только я.
Порция прижала руки к груди, понимая, что должна быть счастлива удачей Фредерика.
Ради всего святого! Ему подарили новую жизнь, в которой он получит все, чего был лишен в качестве незаконнорожденного.
Теперь он мог войти в общество, жениться на достойной девушке, а возможно, и это было гораздо важнее, ему никогда больше не придется испытать презрение развязных денди.
Однако как ни глупо это было, Порция почувствовала, что в сердце у нее поселилась пустота.
Будто она теряла что-то, чем, впрочем, никогда и не обладала.
– Это невероятно. – Она с трудом подавила крик. Ее глупые чувства были не в счет. В эту минуту важен был только Фредерик и предательство его отца, столь больно его ранившее. – Как вы узнали правду?
Фредерик резко плеснул себе еще стакан бренди.
– Меня направил на этот путь Даннингтон, человек, вырастивший меня. – Он одним духом проглотил напиток. – Правда оказалась скрытой в одной церкви в Винчестере.
– В той, где венчались ваши родители?
– Да.
Голос его был тихим и прерывистым, но Фредерик не мог скрыть раздражения и боли. Порция сделала шаг к нему, намереваясь успокаивающе положить руку на плечо.
– Вы собираетесь сказать отцу о том, что узнали правду? – тихо спросила она.
При этом вопросе его тонкие черты обрели жесткость.
– Я уже побеседовал с ним.
– Так быстро?
– Не было смысла откладывать.
– Пожалуй, не было. – Она облизнула пересохшие губы, вопросительно глядя на него. – И что он сказал?
Невозможно было что-либо прочесть в этих бледных чертах.
– Он готов признать перед всем светом, что я не бастард. Он обещал сделать все необходимое, чтобы признать меня своим наследником.
Порция приглушенно вскрикнула, уронила руки и отступила на шаг. Господи! Он оказался… дворянином. Самым, ужасным скотом, таким, каких она поклялась ненавидеть.
Улыбка ее была неискренней и деревянной, хотя Порция и пыталась казаться довольной столь внезапным возвышением Фредерика от состояния презренного бастарда до законного наследника лорда.
– Поздравляю, Фредерик. Вы, должно быть, очень рады.
Он не ответил улыбкой. Вместо этого он мрачно смотрел на нее, не отводя взгляда.
– По правде говоря, меня это не обрадовало, крошка.
– Как вы можете быть недовольны? Вы становитесь наследником титула и огромного поместья.
Его губы дрогнули. Но это не было улыбкой радости. Скорее, эта усмешка была циничной.
– Разве вы только что не уверяли меня в том, что вовсе не хотите менять свою судьбу чтобы занять достойное положение в обществе? – спросил он.
– Да, но вы джентльмен.
При этом непонятном ответе брови его взметнулись вверх.
– Не совсем понимаю, что означает ваше высказывание.
С бессильным вздохом она обхватила себя руками. Почему мужчины не понимают, как трудно быть женщиной?
– Будучи женщиной, я, появившись в обществе, непременно должна была бы распрощаться со своей свободой и отдать свою судьбу в руки какого-нибудь мужчины, – заметила она, и выражение ее лица ясно показывало, что она уже задумывалась о таком ужасном обороте дел. – Вы мужчина, и потому, когда вы станете лордом Грейстоном, вам нет нужды терять что-либо или бросать ваше дело.
– Однако я буду обременен ответственностью, к которой меня не готовили. Я не имею ни малейшего понятия о том, какие последствия будет для меня иметь обладание поместьем, – сказал он, и, видя, как Фредерик сдвинул брови, Порция не смогла удержаться от смеха. – Почему вы находите это смешным?
Она покачала головой, не в силах поверить в то, что он мог усомниться в своих способностях в качестве владельца имения, какого бы труда это ни потребовало.
– Ради всего святого, Фредерик! Вы не пробыли в гостинице и нескольких минут, как принялись чинить и поправлять все, что бы ни оказалось у вас на пути, – сказала Порция. Ее губы снова дрогнули в насмешливой улыбке.
– Возиться с блоками, шкивами и дренажными канавами едва ли сопоставимо с деятельностью дворянина, пестуемого со дня рождения для того, чтобы он выполнял свое предназначение.
– Но это намного лучше, – продолжала настаивать Порция, и лицо ее приобрело выражение яростной гордости за Фредерика, обладающего столь удивительными талантами и сноровкой. – Любое поместье, которым вы возьметесь управлять, станет самым доходным и ухоженным в Англии. И меня не удивляет, что ваш отец хочет сделать своим наследником именно вас. Это доказывает только, что в нем, наконец, возобладал здравый смысл.
Серебристые глаза потемнели, Фредерик медленно сделал шаг вперед, его руки обвились вокруг ее талии, он опустил голову, и его губы прошлись вдоль ее носа.
– А знаете, Порция Уокер, мне вдруг стали безразличны все поместья на свете и любое наследство тоже.
Порция издала слабый писк, потому что ее вдруг подняли и понесли на постель.
– Господи, Фредерик, что вы собираетесь делать? – спросила она.
Он нежно улыбнулся, опустил ее на середину матраса и закрыл благословенным теплом своего тела.
– Я думал, детка, что правда поразила меня, как удар молнии, – пробормотал он и зарылся лицом в ее шею.
Но на самом деле скорее она похожа на неспешную волну прилива.
Порция вздрогнула, когда он легонько прикусил ее кожу, кровь уже забурлила от желания. Где-то в глубине сознания отражались внешние звуки и шумы пробуждающейся гостиницы, но обычное чувство ответственности быстро тонуло в потоке нежных поцелуев, которыми он осыпал ее шею.
К тому же тоненький голосок в ее сознании нашептывал, что, возможно, она находится в объятиях Фредерика в последний раз.
Как только его утвердят в качестве наследника лорда Грейстона, он окажется вне пределов досягаемости стареющей хозяйки гостиницы.
– Это и есть правда о вашем отце? – пробормотала она, но мысли ее уже были затуманены страстью, а руки инстинктивно поднялись, чтобы обхватить его за шею.
Он отстранился, чтобы с улыбкой заглянуть ей в глаза:
– Нет, это правда о вас.
– Обо мне? – спросила она, хмурясь. – И что же это за правда?
– Что вы – та женщина, которую я ждал всю жизнь, – сказал Фредерик, и его теплое дыхание овеяло ее щеку. – Вы – та женщина, которую я буду любить всю жизнь и никогда с ней не расстанусь.
Глава 19
Стараясь скрыть самодовольную усмешку, вызванную потрясением Порции, он вернулся к своему занятию: продолжал целовать ее шею, в то время как руки его трудились, расстегивая тяжелое шерстяное платье.
Как ни странно, он не почувствовал смятения, какое должен был бы почувствовать, осознав, что поклялся женщине в неувядающей бессмертной любви. Ведь это было равноценно предложению вступить в брак. А на это ни один джентльмен не пойдет с легкостью.
Но, ощутив вкус ее атласной кожи, Фредерик почувствовал полное удовлетворение.
И произошло это, неохотно признался он самому себе, оттого что он давно уже в своем сердце принял правду о собственных чувствах к ней.
– Фредерик!.. – выдохнула Порция, впиваясь пальцами в его плечи, в то время как он пробовал на вкус нежную, бурно бьющуюся жилку у нее на шее.
– Гм…
– Что вы сказали?
Фредерик сорвал с нее тяжелое шерстяное платье, под которым обнаружил изящную кружевную сорочку. Он с улыбкой обвел пальцем прелестную розочку, вышитую на корсаже. Ну как можно было не обожать Порцию?
Такая строгая и властная на вид, на поверку она оказалась нежной и женственной.
Восхитительное сочетание, которое смогло очаровать его навсегда.
– Думаю, вы меня слышали, – сказал он, ловко распутывая атласные ленты и обнажая ее прекрасные груди.
– Но… – Порция с шумом вдохнула воздух, когда прикосновения Фредерика превратили ее сосок в твердый бутон. – Фредерик, остановитесь! Когда вы прикасаетесь ко мне, я не могу ясно мыслить.
– Ясно мыслить мы будем позже, – выдохнул он, проводя руками по ее шелковистой коже. – Много, много позже.
Она издала горловой звук, когда его пальцы принялись играть ее локонами.
– Да, возможно, вы правы, – хрипло ответила она.
– Вам предстоит узнать, детка, что я всегда прав, – поддразнил он. Из его уст вырвался стон, когда Порция принялась неуклюже срывать с него галстук и сражаться с пуговицами сюртука.
Он не лгал, когда приглашал Порцию в свои комнаты, уверяя, что хочет только поговорить. В тот момент он думал лишь о том, что расскажет ей о своем открытии.
Но, увидев ее стоящей здесь и яростно утверждающей, что он вполне способен быть дворянином и лордом, его охватила жажда доказать, как много она значит для него, как он нуждается в ней, как желает, чтобы она оставалась в его жизни, какой бы эта жизнь ни была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29