— Если кто и сделает это, то лишь дружки шерифа.
— Но... мисс Рутвин — моя гостья. Я... собственно, сегодня пригласил ее...
— Ясно. Но мне придется пренебречь законами южного гостеприимства.— Я схватил девушку за плечо, не очень нежно поднял ее со скамьи и толкнул в проход.— Поторопитесь, у нас нет времени...
Я отпустил ее плечо и шагнул в проход между креслами. Уже некоторое время я не спускал взгляда с того типа со сломанным носом, который сидел за девушкой. Я видел, как меняется выражение его лица, он хотел принять какое-то решение и наконец принял его.
Рукотка моего кольта ударила его в правый локоть, когда он уже почти встал, потянувшись рукой глубоко под плащ. Он завыл от боли и упал на скамью. Может быть, моя оценка была неверной и он полез просто за новой сигаретой, но впредь пусть не держит портсигар под мышкой.
Не ожидая, пока он перестанет выть, я заковылял между скамьями, вытащил девушку на крыльцо, захлопнул дверь и закрыл ее на ключ. У меня было десять, максимум пятнадцать секунд, и этого мне вполне хватило бы. Я схватил девушку за руку и побежал по дорожке на улицу.
У тротуара стояли два автомобиля. Один из них — открытый «шевроле-корвет» без официальных регистрационных знаков принадлежал полиции: на нем шериф, Донелли
и я приехали в суд. Второй — «студебеккер-хоук» с низкой подвеской, очевидно, принадлежал судье Моллисону. Он был быстроходнее, но у большинства американских машин автоматическая коробка передач, с которой я не умел обращаться: я не знал, как вести «студебеккер», а обучаться было некогда. Коробка передач «шевроле» была мне знакома. По дороге в суд я сидел рядом с шерифом на переднем сиденье и не пропустил ни одного его движения.
— Садись! — Я. кивнул в направлении полицейской машины.— Быстро! — Уголком глаза я видел, как она открывает дверцу, а я в это время несколько секунд посвятил «студебеккеру». У него были бескамерные покрышки и малокалиберная пуля просто просверлила бы дырочку, которую можно было быстро заделать. Мощный заряд кольта разрушил почти половину покрышки, и «студебеккер» осел с громким стоном.
Девушка уже сидела в «шевроле». Я быстро сел за руль, окинул взглядом приборный щиток и вырвал из рук девушки белую пластиковую сумку, лежавшую у нее на коленях. Я так спешил ее открыть, что сломал замок и разорвал подкладку, а потом все содержимое высыпал на сиденье. Ключи от машины оказались сверху, это значило, что она их спрятала на самое дно сумочки. Я готов был поспорить, что она порядком напугана, но одновременно был уверен, что легко панике не поддавалась.
— Тебе, наверное, кажется, что ты очень хитрая? — Я запустил мотор, включил передачу, отпустил ручной тормоз и с таким бешенством дал газ, что задние колеса забуксовали по гравию.— Попробуй еще разок и ты горько пожалеешь. Считай, что я тебе это обещаю.
Я довольно опытный водитель, но, если иметь в виду езду по шоссе, к американским машинам отношусь без энтузиазма. Если же говорить об ускорении с места, то европейские машины не могут сравниться с мощными американскими. «Шевроле» рванулся вперед, будто у него был стартовый ускоритель — я подозреваю, что поскольку это была полицейская машина, ее двигатель специально отрегулировали. Когда мы выехали на прямую и я в последний раз посмотрел в зеркало заднего вида, мы были от здания суда по крайней мере метрах в ста. Я успел заметить, как судья и шериф выбежали на шоссе и уставились на отъезжающий «шевроле». Впереди был крутой правый поворот; я резко вывернул руль вправо, выбрался из юза, а потом, непрерывно прибавляя газ, оставил позади границу города и мы помчались вперед по шоссе.
Глава 2
Мы мчались по автостраде на север, по белой, пыльной дороге. Слева, как изумруд на солнце, сверкал Мексиканский залив. Между шоссе и морем простирался монотонный плоский берег весь в мангровых зарослях, справа — болотистые леса, однако не пальм — как можно было ожидать — а сосен, к тому же сосен карликовых.
Меня не радовала эта езда. Я выжимал из «шевроле» максимальную скорость, но предчувствие близкой опасности не покидало меня.Темных очков у меня не было, и хотя солнце не светило прямо в лицо, резкие отблески от поверхности шоссе болезненно били по глазам. Машина была открытой, но благодаря большому лобовому стеклу, мы почти не чувствовали сильного ветра, который при скорости более 120 км в час шумел у нас в ушах. Там, в зале суда, температура в тени приближалась к 30 градусам; я даже не пытался предположить, сколько она составляет здесь под открытым небом. Было горячо, как в печке. Нет, езда явно не доставляла мне удовольствия.
Сидящей возле меня девушке, очевидно, тоже было невесело. Она даже не стала собирать содержимое своей сумочки и сидела, тесно сжав ладони. Иногда, когда мы резко поворачивали, она хваталась за верх дверки, но с тех пор, как мы выехали из Марбл-Спрингс, она не сделала ни одного движения, за исключением того, что перевязала волосы белой лентой. Она ни разу не взглянула на меня, и я даже не знал, какого цвета ее глаза. Более того, я не слышал еще ее голоса. Разок-другой я взглянул на нее, и каждый раз она смотрела прямо перед собой, стиснув губы; она была бледной и только на левой щеке было красное пятно. Она казалась испуганной, может быть, даже сильнее, чем раньше. Наверное, начала думать над тем, что ее ожидает? Я сам думал об этом.
Через восемь минут после выезда из Марбл-Спрингс, когда мы уже проехали километров пятнадцать, произошло то, чего можно было ожидать. Несомненно, нашелся человек, который думал и действовал быстрее меня.
Дорога впереди была перекрыта. Как раз в этом месте какая-то фирма засыпала правую обочину шоссе белым песком, заасфальтировала стоянку и построила заправочную станцию. Поперек шоссе стоял автомобиль, большой черный полицейский автомобиль — а если вам было мало двух прожекторов, вращающихся вокруг своей оси, и слова
«СТОП» с красной подсветкой, все сомнения должно было рассеять написанное большими белыми буквами слово «ПОЛИЦИЯ». Слева от переднего бампера полицейской машины сразу за обочиной начинался ров, постепенно переходящий в морской берег; туда пути не было. Справа, где шоссе расширялось, образуя подъезд к заправочной станции, ряд двухсотлитровых бочек с бензином совершенно блокировали свободное пространство между полицейским автомобилем и первой заправочной колонкой.
Все это я заметил в течение четырех или пяти секунд, необходимых, чтобы снизить скорость со ста двадцати до пятидесяти километров в час; я также заметил двух полицейских: один присел за капотом автомобиля, голова и плечи другого едва виднелись из-за багажника; оба держали в руках пистолеты. Третий полицейский стоял за ближайшей колонкой, я видел только его пистолет.
Я снизил скорость до тридцати километров в час и находился в сорока метрах от препятствия. Полицейские, целясь мне в голову, как раз начали выходить из своих укрытий, когда я заметил, что девушка потянулась к ручке двери, готовясь выпрыгнуть. Я не сказал ни слова, схватил ее за руку и притянул к себе с такой силой, что она взвыла от боли. В ту же секунду я схватил ее за плечи и посадил перед собой, чтобы полицейские не решились стрелять, а педаль газа нажал до отказа.
— Сумасшедший! Мы погибнем! — Она какую-то долю секунды смотрела на ряд двухсотлитровых бочек, на которые мы ехали. На лице отражался охвативший ее страх. Потом она со стоном отвернулась и спрятала лицо в моем пиджаке, оставляя ногтями глубокие следы у меня на плечах.
Серединой бампера мы врезались во вторую бочку. Я подсознательно сильнее стиснул девушку и руль, готовясь к ужасному взрыву, который должен был прогреметь и разнести все вокруг. Но вместо взрыва я услышал только скрежет, и бампер отодвинул бочку с шоссе. Свободной рукой я резко повернул руль влево: бочка ударилась о правое крыло и исчезла, я снова выехал на шоссе. Бочка была пустой! И никто не стрелял!
Девушка подняла голову, глядя поверх моего плеча на исчезающую вдали баррикаду, а потом посмотрела на меня. Она обеими руками судорожно вцепилась в меня, но, очевидно, не отдавала себе в этом отчета.
— Вы сошли с ума! — Я отчетливо услышал ее шепот, несмотря на нарастающий рев двигателя.— Вы сумасшедший! — Если до этого она не поддавалась панике, то сей-, час была смертельно испугана.
— Ну-ка, барышня, подвиньтесь,— попросил я ее.— Вы мне заслоняете видимость.
Она подвинулась сантиметров на пятнадцать, все еще не спуская с меня глаз, в которых был смертельный испуг. Она вся дрожала.
— Отпустите меня. Вы сошли с ума.
— Вовсе нет.— Я внимательно следил за дорогой в зеркало заднего вида.— Я просто иногда думаю, мисс Рутвин, и довольно наблюдателен. Для того, чтобы устроить эту ловушку, у них было не более нескольких минут и надо было вытащить из склада шесть полных бочек. Бочка, в которую мы ударились, стояла так, что сливное отверстие находилось внизу напротив нас, а пробки в нем не было! Следовательно, она была пуста. А для того чтобы вас отпустить, у меня просто нет времени. Посмотрите назад. Она обернулась.
— Они... они гонятся за нами!
— А вы чего ожидали? Что они пойдут выпить по чашечке кофе?
Дорога приблизилась к морю, движение было относительно небольшим, но достаточным, чтобы удержать меня от обгонов на крутых поворотах. Полицейский автомобиль нас постоянно догонял: очевидно водитель знал свою машину лучше, чем я «шевроле». Через десять минут он приблизился к нам на расстояние в сто пятьдесят метров.
Девушка не спускала глаз с приближающегося автомобиля. Потом она повернулась и посмотрела на меня. Она старалась быть спокойной, и ей это почти удалось.
— Что... что теперь будет?
— Все возможно,— ответил я кратко.— Вероятнее всего, цацкаться они не будут. Думаю, им не понравилось, что сейчас произошло.
Я не успел закончить фразу, как послышались два или три сухих удара. Выражение лица девушки убедило меня, что ей не нужно объяснять происходящее. Она прекрасно все поняла.
— Наклонись! — приказал я.— Ложись на пол. Там ты будешь в безопасности.
Когда она наклонилась так низко, что я мог видеть только ее плечи и волосы, я вытащил из кармана пистолет, снял ногу с педали газа и изо всех сил рванул вверх ручной тормоз.
«Шевроле» резко затормозил, а поскольку красные огни сзади, сигнализирующие о торможении, не зажглись, то водитель преследующей нас машины был застигнут врасплох. Я выстрелил, и в ту же минуту в нашем переднем стекле появилось аккуратное отверстие. Я выстрелил еще раз. Полицейский автомобиль пошел юзом и стал почти поперек шоссе. Такое случается часто, если пробито переднее колесо.
С сидящими в машине полицейскими ничего не случилось, потому что через две секунды все трое уже были на шоссе, обстреливая нас так быстро, как это позволяла пружина спускового крючка. Мы успели отъехать метров на сто, а на таком расстоянии оружие, используемое наиболее часто для наведения порядка в городе, было бесполезным; с таким же успехом они могли в нас бросать камни. Через несколько секунд мы проехали поворот и потеряли их из виду.
— Все в порядке,— сказал я.— Война окончена. Можете сесть, мисс Рутвин.
Она выпрямилась и села на сиденье. Волосы ее были в беспорядке, она развязала ленточку, поправила прическу и снова перевязала их.
«Ох уж эти бабы! — подумал я.— Даже падая в пропасть, они не забудут поправить прическу, если им кажется, что на дне их кто-то ждет!»
Закончив приводить себя в порядок, она сказала:
— Спасибо, что вы велели мне лечь на пол. Меня могли бы убить.
— Вполне возможно,— согласился я спокойно.— Но я, дорогая, беспокоился о себе, а не о вас. Пока вы здоровы, я себя тоже чувствую неплохо. Если бы у меня не было моего страхового полиса, они бы наверняка применили все: от ручных гранат до 14-дюймовых корабельных орудий, чтобы только меня обезвредить.
— Но ведь они хотели в нас попасть, хотели нас убить.— Ее голос начал дрожать.
— Точно. У них, наверное, был приказ избегать беспорядочной стрельбы, но они так разозлились, что забыли об этом приказе. Наверное, они целились в заднее колесо, но из автомобиля трудно стрелять. А может, они вообще плохо стреляют...
Движение на встречном направлении было по-прежнему небольшим. Проехав два-три километра, мы разминулись едва ли с десятком автомобилей, но и этого для меня было многовато. В большинстве машин находились отпуск-
пики из других штатов. Они живо интересовались всем, что видели. Каждый второй автомобиль, приближаясь к нам, сбавлял скорость, в зеркале заднего вида я видел красные огни трех или четырех машин, когда водитель притормаживал, а пассажиры оборачивались, чтобы получше разглядеть, нас.
Все это меня сильно беспокоило. Я был уверен, что полицейские рации в радиусе нескольких десятков километров уже начинают передавать сообщение о том, что произошло в зале суда Марбл-Спрингс, подробное описание «шевроле», словесные портреты: мой и сидящей рядом блондинки. Наверняка, половина едущих навстречу нам машин настроила радио на эту волну, и найдется, по крайней мере, один идиот, который, услышав полицейское сообщение, захочет доказать жене и детям, какой он герой.
Я понял, что машину надо бросить и как можно скорее. Она слишком бросалась в глаза. Надо было немедленно добыть новую машину. Я нашел ее почти сразу. Мы слушали сообщение о моем бегстве, проезжая через один из тех новых городов, которые вырастают на побережье Флориды, как грибы после дождя. Проехав город, мы наткнулись на автостоянку возле шоссе, со стороны моря. Там стояло три машины, владельцы которых, наверное, путешествовали вместе, потому что вдали я заметил группу людей, направляющихся к пляжу, находящемуся метрах в трехстах; они несли с собой переносную печь, сумки с едой и собирались остаться надолго.
Я выскочил из «шевроле», таща за собой девушку, и быстро осмотрел автомобили: два кабриолета, один спортивный, все открытые. Ключей не было ни в одной из машин, но водитель спортивной, к счастью, возил ключи в ящичке у приборного щитка, как это делали некоторые водители. Мы могли уехать, оставив «шевроле» на стоянке, но это была бы глупость. Пока место, где находится «шевроле», будет оставаться в тайне, никто не станет обращать внимания на другие машины.
Через тридцать секунд мы возвратились на «шевроле» в город. Я свернул на бетонную дорожку, ведущую к первому домику, вокруг не было ни души. Я въехал прямо в гараж, заглушил двигатель и закрыл двери.
Когда через три минуты мы вышли из гаража, любой встречный должен был бы внимательно к нам присмотреться, чтобы у него появилось какое-то гподозрение. На девушке была зеленая блузка с короткими рукавами, почти такого же цвета, как мой костюм, и этот факт дважды подчерки-
вали в радиосообщении. Это могло нас сразу выдать. Сейчас никакой блузки на ней не было и в помине, а белый закрытый купальник в такую погоду носили тысячи девушек на побережье. Блузку я сунул в пиджак, а пиджак повесил через плечо. Я взял ее платок и повязал на голову так, чтобы узел свисал мне на ухо, заслоняя шрам. Меня могли еще выдать рыжие волосы на висках, поэтому я загримировал их ее тушью для ресниц. Может, волос такого цвета вообще не было ни у кого, но это теперь были не мои волосы.
Под блузкой и пиджаком я держал пистолет.
Мы шли медленно, чтобы моя хромота была не столь заметна. За три минуты дошли до спортивного автомобиля. Это тоже был «шевроле», но на этом сходство заканчивалось. На такой машине, двухместной, я ездил в свое время в Европе, и знал, что реклама о возможности выжать из этой машины двести километров в час, не врет. Я подождал, когда с севера приблизится грузовик и под прикрытием шума, вызванного им, запустил двигатель. Люди, которых я раньше заметил, были у самого моря, но нельзя было не считаться с тем, что кто-нибудь из них мог услышать звук мотора. Мы выехали на шоссе и помчались за большим грузовиком. Когда девушка заметила, что мы едем в ту сторону, откуда приехали, я увидел на ее лице удивление.
— Знаю, знаю. Ты опять скажешь, что я сошел с ума. Но это вовсе не так. Следующая баррикада на дороге будет через пару километров на север. Думаю, что на этот раз будет что-то посерьезнее. Именно поэтому мы поедем на юг. Этого никто не ожидает. Благодаря этому мы сможем скрыться где-нибудь на несколько часов.
— Скрыться? Где вы сможете скрыться? — Я не ответил, и она продолжила:
— Отпустите меня! Вы ведь уже в безопасности. Умоляю вас!
— Не глупи! — сказал я устало.— Я отпущу тебя... и через десять минут каждый полицейский в штате будет знать, на какой машине я еду и куда! Не думаешь же ты, что я совсем слабоумный.
— Но ведь доверять вы мне все равно не можете,— настаивала она на своем. В течение десяти минут я никого не застрелил, и она избавилась от страха, хотя бы до такой степени, чтобы начать самостоятельно думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Но... мисс Рутвин — моя гостья. Я... собственно, сегодня пригласил ее...
— Ясно. Но мне придется пренебречь законами южного гостеприимства.— Я схватил девушку за плечо, не очень нежно поднял ее со скамьи и толкнул в проход.— Поторопитесь, у нас нет времени...
Я отпустил ее плечо и шагнул в проход между креслами. Уже некоторое время я не спускал взгляда с того типа со сломанным носом, который сидел за девушкой. Я видел, как меняется выражение его лица, он хотел принять какое-то решение и наконец принял его.
Рукотка моего кольта ударила его в правый локоть, когда он уже почти встал, потянувшись рукой глубоко под плащ. Он завыл от боли и упал на скамью. Может быть, моя оценка была неверной и он полез просто за новой сигаретой, но впредь пусть не держит портсигар под мышкой.
Не ожидая, пока он перестанет выть, я заковылял между скамьями, вытащил девушку на крыльцо, захлопнул дверь и закрыл ее на ключ. У меня было десять, максимум пятнадцать секунд, и этого мне вполне хватило бы. Я схватил девушку за руку и побежал по дорожке на улицу.
У тротуара стояли два автомобиля. Один из них — открытый «шевроле-корвет» без официальных регистрационных знаков принадлежал полиции: на нем шериф, Донелли
и я приехали в суд. Второй — «студебеккер-хоук» с низкой подвеской, очевидно, принадлежал судье Моллисону. Он был быстроходнее, но у большинства американских машин автоматическая коробка передач, с которой я не умел обращаться: я не знал, как вести «студебеккер», а обучаться было некогда. Коробка передач «шевроле» была мне знакома. По дороге в суд я сидел рядом с шерифом на переднем сиденье и не пропустил ни одного его движения.
— Садись! — Я. кивнул в направлении полицейской машины.— Быстро! — Уголком глаза я видел, как она открывает дверцу, а я в это время несколько секунд посвятил «студебеккеру». У него были бескамерные покрышки и малокалиберная пуля просто просверлила бы дырочку, которую можно было быстро заделать. Мощный заряд кольта разрушил почти половину покрышки, и «студебеккер» осел с громким стоном.
Девушка уже сидела в «шевроле». Я быстро сел за руль, окинул взглядом приборный щиток и вырвал из рук девушки белую пластиковую сумку, лежавшую у нее на коленях. Я так спешил ее открыть, что сломал замок и разорвал подкладку, а потом все содержимое высыпал на сиденье. Ключи от машины оказались сверху, это значило, что она их спрятала на самое дно сумочки. Я готов был поспорить, что она порядком напугана, но одновременно был уверен, что легко панике не поддавалась.
— Тебе, наверное, кажется, что ты очень хитрая? — Я запустил мотор, включил передачу, отпустил ручной тормоз и с таким бешенством дал газ, что задние колеса забуксовали по гравию.— Попробуй еще разок и ты горько пожалеешь. Считай, что я тебе это обещаю.
Я довольно опытный водитель, но, если иметь в виду езду по шоссе, к американским машинам отношусь без энтузиазма. Если же говорить об ускорении с места, то европейские машины не могут сравниться с мощными американскими. «Шевроле» рванулся вперед, будто у него был стартовый ускоритель — я подозреваю, что поскольку это была полицейская машина, ее двигатель специально отрегулировали. Когда мы выехали на прямую и я в последний раз посмотрел в зеркало заднего вида, мы были от здания суда по крайней мере метрах в ста. Я успел заметить, как судья и шериф выбежали на шоссе и уставились на отъезжающий «шевроле». Впереди был крутой правый поворот; я резко вывернул руль вправо, выбрался из юза, а потом, непрерывно прибавляя газ, оставил позади границу города и мы помчались вперед по шоссе.
Глава 2
Мы мчались по автостраде на север, по белой, пыльной дороге. Слева, как изумруд на солнце, сверкал Мексиканский залив. Между шоссе и морем простирался монотонный плоский берег весь в мангровых зарослях, справа — болотистые леса, однако не пальм — как можно было ожидать — а сосен, к тому же сосен карликовых.
Меня не радовала эта езда. Я выжимал из «шевроле» максимальную скорость, но предчувствие близкой опасности не покидало меня.Темных очков у меня не было, и хотя солнце не светило прямо в лицо, резкие отблески от поверхности шоссе болезненно били по глазам. Машина была открытой, но благодаря большому лобовому стеклу, мы почти не чувствовали сильного ветра, который при скорости более 120 км в час шумел у нас в ушах. Там, в зале суда, температура в тени приближалась к 30 градусам; я даже не пытался предположить, сколько она составляет здесь под открытым небом. Было горячо, как в печке. Нет, езда явно не доставляла мне удовольствия.
Сидящей возле меня девушке, очевидно, тоже было невесело. Она даже не стала собирать содержимое своей сумочки и сидела, тесно сжав ладони. Иногда, когда мы резко поворачивали, она хваталась за верх дверки, но с тех пор, как мы выехали из Марбл-Спрингс, она не сделала ни одного движения, за исключением того, что перевязала волосы белой лентой. Она ни разу не взглянула на меня, и я даже не знал, какого цвета ее глаза. Более того, я не слышал еще ее голоса. Разок-другой я взглянул на нее, и каждый раз она смотрела прямо перед собой, стиснув губы; она была бледной и только на левой щеке было красное пятно. Она казалась испуганной, может быть, даже сильнее, чем раньше. Наверное, начала думать над тем, что ее ожидает? Я сам думал об этом.
Через восемь минут после выезда из Марбл-Спрингс, когда мы уже проехали километров пятнадцать, произошло то, чего можно было ожидать. Несомненно, нашелся человек, который думал и действовал быстрее меня.
Дорога впереди была перекрыта. Как раз в этом месте какая-то фирма засыпала правую обочину шоссе белым песком, заасфальтировала стоянку и построила заправочную станцию. Поперек шоссе стоял автомобиль, большой черный полицейский автомобиль — а если вам было мало двух прожекторов, вращающихся вокруг своей оси, и слова
«СТОП» с красной подсветкой, все сомнения должно было рассеять написанное большими белыми буквами слово «ПОЛИЦИЯ». Слева от переднего бампера полицейской машины сразу за обочиной начинался ров, постепенно переходящий в морской берег; туда пути не было. Справа, где шоссе расширялось, образуя подъезд к заправочной станции, ряд двухсотлитровых бочек с бензином совершенно блокировали свободное пространство между полицейским автомобилем и первой заправочной колонкой.
Все это я заметил в течение четырех или пяти секунд, необходимых, чтобы снизить скорость со ста двадцати до пятидесяти километров в час; я также заметил двух полицейских: один присел за капотом автомобиля, голова и плечи другого едва виднелись из-за багажника; оба держали в руках пистолеты. Третий полицейский стоял за ближайшей колонкой, я видел только его пистолет.
Я снизил скорость до тридцати километров в час и находился в сорока метрах от препятствия. Полицейские, целясь мне в голову, как раз начали выходить из своих укрытий, когда я заметил, что девушка потянулась к ручке двери, готовясь выпрыгнуть. Я не сказал ни слова, схватил ее за руку и притянул к себе с такой силой, что она взвыла от боли. В ту же секунду я схватил ее за плечи и посадил перед собой, чтобы полицейские не решились стрелять, а педаль газа нажал до отказа.
— Сумасшедший! Мы погибнем! — Она какую-то долю секунды смотрела на ряд двухсотлитровых бочек, на которые мы ехали. На лице отражался охвативший ее страх. Потом она со стоном отвернулась и спрятала лицо в моем пиджаке, оставляя ногтями глубокие следы у меня на плечах.
Серединой бампера мы врезались во вторую бочку. Я подсознательно сильнее стиснул девушку и руль, готовясь к ужасному взрыву, который должен был прогреметь и разнести все вокруг. Но вместо взрыва я услышал только скрежет, и бампер отодвинул бочку с шоссе. Свободной рукой я резко повернул руль влево: бочка ударилась о правое крыло и исчезла, я снова выехал на шоссе. Бочка была пустой! И никто не стрелял!
Девушка подняла голову, глядя поверх моего плеча на исчезающую вдали баррикаду, а потом посмотрела на меня. Она обеими руками судорожно вцепилась в меня, но, очевидно, не отдавала себе в этом отчета.
— Вы сошли с ума! — Я отчетливо услышал ее шепот, несмотря на нарастающий рев двигателя.— Вы сумасшедший! — Если до этого она не поддавалась панике, то сей-, час была смертельно испугана.
— Ну-ка, барышня, подвиньтесь,— попросил я ее.— Вы мне заслоняете видимость.
Она подвинулась сантиметров на пятнадцать, все еще не спуская с меня глаз, в которых был смертельный испуг. Она вся дрожала.
— Отпустите меня. Вы сошли с ума.
— Вовсе нет.— Я внимательно следил за дорогой в зеркало заднего вида.— Я просто иногда думаю, мисс Рутвин, и довольно наблюдателен. Для того, чтобы устроить эту ловушку, у них было не более нескольких минут и надо было вытащить из склада шесть полных бочек. Бочка, в которую мы ударились, стояла так, что сливное отверстие находилось внизу напротив нас, а пробки в нем не было! Следовательно, она была пуста. А для того чтобы вас отпустить, у меня просто нет времени. Посмотрите назад. Она обернулась.
— Они... они гонятся за нами!
— А вы чего ожидали? Что они пойдут выпить по чашечке кофе?
Дорога приблизилась к морю, движение было относительно небольшим, но достаточным, чтобы удержать меня от обгонов на крутых поворотах. Полицейский автомобиль нас постоянно догонял: очевидно водитель знал свою машину лучше, чем я «шевроле». Через десять минут он приблизился к нам на расстояние в сто пятьдесят метров.
Девушка не спускала глаз с приближающегося автомобиля. Потом она повернулась и посмотрела на меня. Она старалась быть спокойной, и ей это почти удалось.
— Что... что теперь будет?
— Все возможно,— ответил я кратко.— Вероятнее всего, цацкаться они не будут. Думаю, им не понравилось, что сейчас произошло.
Я не успел закончить фразу, как послышались два или три сухих удара. Выражение лица девушки убедило меня, что ей не нужно объяснять происходящее. Она прекрасно все поняла.
— Наклонись! — приказал я.— Ложись на пол. Там ты будешь в безопасности.
Когда она наклонилась так низко, что я мог видеть только ее плечи и волосы, я вытащил из кармана пистолет, снял ногу с педали газа и изо всех сил рванул вверх ручной тормоз.
«Шевроле» резко затормозил, а поскольку красные огни сзади, сигнализирующие о торможении, не зажглись, то водитель преследующей нас машины был застигнут врасплох. Я выстрелил, и в ту же минуту в нашем переднем стекле появилось аккуратное отверстие. Я выстрелил еще раз. Полицейский автомобиль пошел юзом и стал почти поперек шоссе. Такое случается часто, если пробито переднее колесо.
С сидящими в машине полицейскими ничего не случилось, потому что через две секунды все трое уже были на шоссе, обстреливая нас так быстро, как это позволяла пружина спускового крючка. Мы успели отъехать метров на сто, а на таком расстоянии оружие, используемое наиболее часто для наведения порядка в городе, было бесполезным; с таким же успехом они могли в нас бросать камни. Через несколько секунд мы проехали поворот и потеряли их из виду.
— Все в порядке,— сказал я.— Война окончена. Можете сесть, мисс Рутвин.
Она выпрямилась и села на сиденье. Волосы ее были в беспорядке, она развязала ленточку, поправила прическу и снова перевязала их.
«Ох уж эти бабы! — подумал я.— Даже падая в пропасть, они не забудут поправить прическу, если им кажется, что на дне их кто-то ждет!»
Закончив приводить себя в порядок, она сказала:
— Спасибо, что вы велели мне лечь на пол. Меня могли бы убить.
— Вполне возможно,— согласился я спокойно.— Но я, дорогая, беспокоился о себе, а не о вас. Пока вы здоровы, я себя тоже чувствую неплохо. Если бы у меня не было моего страхового полиса, они бы наверняка применили все: от ручных гранат до 14-дюймовых корабельных орудий, чтобы только меня обезвредить.
— Но ведь они хотели в нас попасть, хотели нас убить.— Ее голос начал дрожать.
— Точно. У них, наверное, был приказ избегать беспорядочной стрельбы, но они так разозлились, что забыли об этом приказе. Наверное, они целились в заднее колесо, но из автомобиля трудно стрелять. А может, они вообще плохо стреляют...
Движение на встречном направлении было по-прежнему небольшим. Проехав два-три километра, мы разминулись едва ли с десятком автомобилей, но и этого для меня было многовато. В большинстве машин находились отпуск-
пики из других штатов. Они живо интересовались всем, что видели. Каждый второй автомобиль, приближаясь к нам, сбавлял скорость, в зеркале заднего вида я видел красные огни трех или четырех машин, когда водитель притормаживал, а пассажиры оборачивались, чтобы получше разглядеть, нас.
Все это меня сильно беспокоило. Я был уверен, что полицейские рации в радиусе нескольких десятков километров уже начинают передавать сообщение о том, что произошло в зале суда Марбл-Спрингс, подробное описание «шевроле», словесные портреты: мой и сидящей рядом блондинки. Наверняка, половина едущих навстречу нам машин настроила радио на эту волну, и найдется, по крайней мере, один идиот, который, услышав полицейское сообщение, захочет доказать жене и детям, какой он герой.
Я понял, что машину надо бросить и как можно скорее. Она слишком бросалась в глаза. Надо было немедленно добыть новую машину. Я нашел ее почти сразу. Мы слушали сообщение о моем бегстве, проезжая через один из тех новых городов, которые вырастают на побережье Флориды, как грибы после дождя. Проехав город, мы наткнулись на автостоянку возле шоссе, со стороны моря. Там стояло три машины, владельцы которых, наверное, путешествовали вместе, потому что вдали я заметил группу людей, направляющихся к пляжу, находящемуся метрах в трехстах; они несли с собой переносную печь, сумки с едой и собирались остаться надолго.
Я выскочил из «шевроле», таща за собой девушку, и быстро осмотрел автомобили: два кабриолета, один спортивный, все открытые. Ключей не было ни в одной из машин, но водитель спортивной, к счастью, возил ключи в ящичке у приборного щитка, как это делали некоторые водители. Мы могли уехать, оставив «шевроле» на стоянке, но это была бы глупость. Пока место, где находится «шевроле», будет оставаться в тайне, никто не станет обращать внимания на другие машины.
Через тридцать секунд мы возвратились на «шевроле» в город. Я свернул на бетонную дорожку, ведущую к первому домику, вокруг не было ни души. Я въехал прямо в гараж, заглушил двигатель и закрыл двери.
Когда через три минуты мы вышли из гаража, любой встречный должен был бы внимательно к нам присмотреться, чтобы у него появилось какое-то гподозрение. На девушке была зеленая блузка с короткими рукавами, почти такого же цвета, как мой костюм, и этот факт дважды подчерки-
вали в радиосообщении. Это могло нас сразу выдать. Сейчас никакой блузки на ней не было и в помине, а белый закрытый купальник в такую погоду носили тысячи девушек на побережье. Блузку я сунул в пиджак, а пиджак повесил через плечо. Я взял ее платок и повязал на голову так, чтобы узел свисал мне на ухо, заслоняя шрам. Меня могли еще выдать рыжие волосы на висках, поэтому я загримировал их ее тушью для ресниц. Может, волос такого цвета вообще не было ни у кого, но это теперь были не мои волосы.
Под блузкой и пиджаком я держал пистолет.
Мы шли медленно, чтобы моя хромота была не столь заметна. За три минуты дошли до спортивного автомобиля. Это тоже был «шевроле», но на этом сходство заканчивалось. На такой машине, двухместной, я ездил в свое время в Европе, и знал, что реклама о возможности выжать из этой машины двести километров в час, не врет. Я подождал, когда с севера приблизится грузовик и под прикрытием шума, вызванного им, запустил двигатель. Люди, которых я раньше заметил, были у самого моря, но нельзя было не считаться с тем, что кто-нибудь из них мог услышать звук мотора. Мы выехали на шоссе и помчались за большим грузовиком. Когда девушка заметила, что мы едем в ту сторону, откуда приехали, я увидел на ее лице удивление.
— Знаю, знаю. Ты опять скажешь, что я сошел с ума. Но это вовсе не так. Следующая баррикада на дороге будет через пару километров на север. Думаю, что на этот раз будет что-то посерьезнее. Именно поэтому мы поедем на юг. Этого никто не ожидает. Благодаря этому мы сможем скрыться где-нибудь на несколько часов.
— Скрыться? Где вы сможете скрыться? — Я не ответил, и она продолжила:
— Отпустите меня! Вы ведь уже в безопасности. Умоляю вас!
— Не глупи! — сказал я устало.— Я отпущу тебя... и через десять минут каждый полицейский в штате будет знать, на какой машине я еду и куда! Не думаешь же ты, что я совсем слабоумный.
— Но ведь доверять вы мне все равно не можете,— настаивала она на своем. В течение десяти минут я никого не застрелил, и она избавилась от страха, хотя бы до такой степени, чтобы начать самостоятельно думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25