Юноша
соскользнул со склона н, камнем полетев вниз, застрял на шести
метровой высоте в сужении раструба.
Ни звука не сорвалось с его губ: от боли он потерял
сознание, но до настороженного слуха товарищей его, укрывшихся
среди валунов, донесся глухой жуткий треск: словно гнилой сук,
сломалась правая нога Энди.

Глава шестая. В ПОНЕДЕЛЬНИК НОЧЬЮ. 02.00-06.00

Произошло именно то, чего опасался Мэллори: немецкий дозор
действовал энергично, быстро и чрезвычайно старательно. Хуже
того, молодой и толковый унтер-офицер обладал воображением.
Немцев было всего четверо - сапоги, шлемы, дождевики
маскировочной расцветки - в зеленых, черных и коричневых
пятнах. Отыскав телефонный аппарат и связавшись со штабом,
унтер- офицер отправил двух солдат осмотреть участок длиной в
двести метров вдоль края обрыва. Сам же с третьим солдатом
принялся осматривать каменную гряду, идущую параллельно обрыву.
Поиски были неторопливыми и доскональными. Унтер-офицер, вполне
разумно, рассудил так. Если часовой уснул или заболел, то вряд
ли он стал бы забираться в глубь нагромождения камней. Поэтому
Мэллори и его товарищам не угрожала никакая опасность.
Потом был предпринят тщательный методический осмотр
поверхности скалы. Хуже того, осмотр начали от кромки обрыва.
Надежно поддерживаемый за ремень солдатом, которого, в свою
очередь, держали, сцепясь руками, двое его товарищей,
унтер-офицер медленно двигался по краю скалы, обшаривая узким
лучом фонаря каждый дюйм почвы. Внезапно остановившись, он
издал возглас и наклонился к самой земле. Несомненно, он
заметил глубокую выемку от веревки, которую Андреа закрепил за
основание валуна... Мэллори и трое его товарищей, выпрямившись,
вскинули автоматы, высунув стволы в отверстия между камнями или
положив их на валуны. Стоит кому-нибудь из солдат направить
хотя бы случайно карабин вниз, где лежит тяжелораненый или
мертвый Энди Стивенс, всем четверым немцам уготована смерть.
Удерживаемый за ноги двумя солдатами, унтер-офицер лег на
живот и принялся осматривать раструб, освещая его фонарем.
Секунд десять, а то и все пятнадцать не было слышно ничего,
кроме завывания ветра да шума дождя, хлеставшего по чахлой
траве; затем немец отполз от края обрыва и поднялся на ноги,
качая головой. Жестом Мэллори приказал своим товарищам
спрятаться. Отчетливо слышался баварский говорок унтер-офицера.
- Бедняга Эрлих. - В голосе немца звучало странное
сочетание сочувствия и гнева. - Сколько раз я его
предупреждал, чтобы не подходил близко к краю. Почва здесь
очень рыхлая. - Невольно отступив от кромки обрыва,
унтер-офицер снова посмотрел на выемку в почве. - Вот след от
его каблука, а может, от приклада. Теперь это неважно.
- Как вы полагаете, господин унтер-офицер, он погиб? -
спросил солдат, совсем мальчишка, с испуганным, несчастным
лицом.
- Трудно сказать... Взгляни сам.
Молодой солдат неуклюже лег на край и осторожна заглянул
вниз. Остальные переговаривались, обмениваясь короткими
фразами. Повернувшись к Миллеру, капитан спросил его на ухо, не
в силах сдержать обуревавшие его чувства:
- Стивенс был в черной одежде?
- Да, - ответил шепотом янки. - Кажется, в черной. -
Помолчав, поправился:- Да нет, что же это я. Мы ж потом оба
надели прорезиненные плащи с маскировочной расцветкой.
Мэллори кивнул. Плащи у немцев мало чем отличаются от их
плащей, а волосы у часового были черны, как смоль, такого же
цвета, как и крашеные волосы Стивенса. Неудивительно, что
унтер-офицер, увидев плащ и темноволосую голову, решил, что это
часовой. Ошибка его была закономерна.
Юный солдат отполз от края и осторожно поднялся на ноги.
- Вы правы, господин унтер-офицер. Это действительно
Эрлих, - дрожащим голосом проговорил солдат. - Мне кажется,
он жив, я заметил, как шевельнулся плащ. Это не ветер, я
уверен.
Мэллори почувствовал, как лапа Андреа стиснула ему руку.
Его охватило чувство облегчения и радости. Слава Богу, Стивенс
жив! Они спасут мальчишку. Андреа сообщил новость и остальным.
В следующую минуту Мэллори опомнился. Вряд ли Дженсен разделит
их радость. Ведь Стивенс выполнил свою задачу: привел судно по
назначению, поднялся на утес. Теперь же, став калекой, он будет
обузой. Шансы на успех, и без того небольшие, будут из-за него
сведены почти к нулю. Начальству, которое ведет игру, битые
пешки только мешают, загромождая шахматную доску. Как было
неосмотрительно со стороны Стивенса не разбиться насмерть!
Сбросили бы его тогда с обрыва вниз, и концы в воду... Стиснув
кулаки, Мэллори поклялся, что Энди будет жить и вернется домой.
К черту тотальную войну и ее людоедские принципы!.. Ведь это
ребенок, испуганный, затравленный ребенок, оказавшийся самым
смелым из всей их группы.
Молодой унтер уверенным и решительным голосом отдавал
своим подчиненным одно распоряжение за другим.
Нужен врач, шины, специальные носилки, стрела с оттяжками,
веревки, крючья. Знающий свое дело аккуратист не упустил из
виду ничего. Мэллори заботил вопрос, сколько солдат останется
караулить раненого, ведь их придется убрать, и тем самым группа
выдаст свое присутствие. Проблемы же, как это сделать тихо и
незаметно, не существовало. Стоит шепнуть Андреа на ухо, и у
часовых останется не больше шансов уцелеть, чем у ягнят, в
загон к которым ворвался голодный волк. Пожалуй, даже меньше,
ведь ягнята могут метаться и блеять, пока не настанет их черед.
Вопрос был решен без участия Мэллори. Решительность,
знание своего дела и грубая бесцеремонность, благодаря которым
среднее командное звено немецкой армии по праву считают лучшим
в мире, предоставили новозеландцу возможность, о которой он не
смел и мечтать. Не успел унтер отдать последний приказ, как к
нему подошел молоденький солдат и, тронув его за рукав, показал
вниз.
- Как быть с беднягой Эрлихом, господин унтер-офицер? -
спросил он неуверенно. - Может, кому-нибудь из нас остаться с
ним?
- А какой будет прок, если ты останешься? - насмешливо
спросил унтер.- Руку ему протянешь? Если он зашевелится и
упадет, то упадет и без тебя. Тут и сто зевак ему не помогут. А
ну, шагом марш! Да не забудь прихватить кувалду и костыли, чтоб
треногу закрепить.
Все трое повернулись и, ни слова не говоря, быстрым шагом
пошли в восточном направлении. Подойдя к аппарату, унтер-офицер
доложил кому-то о происшествии, потом отправился в
противоположную сторону. Видно, проверить соседний пост. Не
успел он раствориться во мраке, как Мэллори приказал Миллеру и
Брауну занять прежние свои позиции. Еще слышно было, как
хрустит гравий под сапогами немца, а капитан и Андреа уже
спускались по веревке, едва успев закрепить ее.


Упав на острый, как бритва, край скалы, Стивенс лежал без
сознания, похожий на бесформенную груду. Щека кровоточила, из
раскрытого рта вырывалось хриплое дыхание. Нога неестественно
загнута. Упершись в обе стенки раструба и поддерживаемый
греком, Мэллори осторожно выпрямил ногу юноши. Тот дважды
застонал от боли. Стиснув зубы, Мэллори осторожно засучил
штанину на раненой ноге лейтенанта и в ужасе зажмурил глаза. Из
рваной багровой раны торчала большеберцовая кость.
- У него сложный перелом, Андреа. - Мэллори аккуратно
ощупал ногу, потрогал щиколотку. - Господин - пробормотал он.
- Еще один, над самой лодыжкой. Плохи у парня дела.
- Это правда, - мрачно произнес Андреа. - И ему нельзя
ничем помочь?
- Невозможно. Но сначала надо поднять его наверх. -
Выпрямясь, новозеландец посмотрел на отвесную стену. - Только
как это сделать, скажи на милость?
- Я вытащу парня. - В голосе Андреа не было и тени
сомнения. - Если поможешь привязать его к моей спине.
- Это со сломанной-то ногой, которая болтается на клочке
кожи и поврежденной мышце? - возмутился Мэллори. - Стивенс не
выдержит. Он умрет, если мы это сделаем.
- Он умрет, если мы этого не сделаем, - буркнул грек.
Посмотрев долгим взглядом на раненого, капитан кивнул:
- Ты прав. Иного выхода нет...
Оттолкнувшись от скалы, он соскользнул по веревке и
очутился чуть ниже того места, где лежал Стивенс. Дважды
обмотав веревку вокруг пояса юноши, он посмотрел вверх.
- Готов, Андреа? - спросил он вполголоса.
- Готов, - Андреа нагнулся, подхватил раненого под мышки
и с помощью Мэллори стал его поднимать. Пока Энди поднимали, у
него раза два вырвался мучительный стон. С бледным,
запрокинутым назад лицом, по которому струились, смешиваясь с
кровью, потоки дождя, юноша походил на сломанную куклу.
Несколько мгновений спустя Мэллори уже умело связывал Стивенсу
руки. Он не заметил, что бранится, видя лишь одно - как
беспомощно болтается из стороны в сторону голова юноши. Под
дождем краска на волосах почти смылась. "Подсунули второсортную
ваксу вместо краски для волос, - возмутился Мэллори. - Пусть
Дженсен об этом знает. Такой прокол может стоить человеку
жизни". Он снова выругался, на этот раз досадуя на себя за то,
какие пустяки лезут ему в голову.
Теперь руки у Андреа оказались свободными - голову он
продел в связанные в кистях руки Стивенса, а тело юноши капитан
привязал ему к спине. Спустя полминуты - выносливость Андреа,
казалось, не имеет границ, - он был на вершине скалы. Лишь
однажды, когда сломанная нога задела о край утеса, из уст юноши
вырвался приглушенный крик боли. Капитан вовсю орудовал ножом,
разрезая веревку, которой Стивенс был привязан к спине грека.
- Скорей тащи его к валунам, Андреа, - прошептал
новозеландец. - Жди нас на ближайшем участке, свободном от
камней.
Андреа кивнул и, посмотрев на юношу, которого он держал на
руках, словно бы насторожился. Мэллори тоже прислушался к
жалобному вою ветра, который то усиливался, то ослабевал, к
шуму дождя со снежной крупой, и зябко повел плечами.
Спохватясь, он повернулся к обрыву и начал сматывать веревку,
укладывая ее кольцами у ног. Тут он вспомнил, что у основания
раструба остался крюк, к которому привязана веревка длиной в
несколько десятков метров.
Мэллори настолько устал и озяб, что не в силах был даже
разозлиться на себя, однако, взглянув на Стивенса, представил,
как тот страдает, сразу встрепенулся. С угрюмым выражением лица
пинком ноги новозеландец снова сбросил веревку вниз, спустился
по раструбу, отвязал вторую веревку и швырнул крюк в темноту.
Не прошло и десяти минут, как Мэллори, надев на плечо мокрую
связку, зашагал вместе с Миллером и Брауном к хаотическому
нагромождению камней.


Стивенса обнаружили у громадного валуна метрах в ста от
берега на расчищенном от камней пятачке размером не больше
бильярдного стола. Он лежал на мокрой от дождя гравийной почве,
на которую постлали дождевое платье, закрытый плащом из
маскировочной ткани. Холод был собачий, но каменная глыба
защищала юношу от ветра и дождя, смешанного со снегом. Все трое
спрыгнули в углубление и опустили поклажу на землю. Засучив
штанину выше колена, Андреа разрезал ботинок и снял его с
изувеченной ноги Стивенса.
- Раны господни! - вырвалось у Миллера при виде
кошмарного зрелища. Опустившись на колено, капрал наклонился,
чтобы получше разглядеть, что произошло. - Ну и дела! -
пробормотал он и, оглянувшись, добавил:- Надо что-то делать,
шеф. Нельзя терять ни минуты, а то мальчишке конец.
- Понимаю. Мы должны спасти парня, Дасти. Просто обязаны,
- ответил озабоченный Мэллори, опускаясь на колени. - Надо
взглянуть, что с ним.
- Я сам им займусь, командир. - Голос Миллера прозвучал
уверенно и властно, и Мэллори промолчал. - Медицинскую сумку
скорей. И палатку распакуйте.
- А ты справишься? - с облегчением спросил капитан.
Мэллори не сомневался в капрале, он был ему благодарен, но
решил все-таки что-то сказать. - И что ты собираешься
предпринять?
- Слушай, командир,- спокойно ответил американец. -
Сколько я себя помню, у меня было три занятия: шахты, туннели и
взрывчатка. Занятия довольно опасные. На своем веку я видел
сотни ребят с изувеченными руками и ногами. И лечил их чаще
всего я. - Криво усмехнувшись, Миллер добавил: - Ведь я сам
был начальником. Лечить своих рабочих было для меня что-то
вроде привилегии.
- Вот и отлично, - похлопал его по плечу капитан. -
Займись парнем. Но как быть с палаткой? - Он невольно
посмотрел в сторону утеса. - Я хочу сказать...
- Ты не так меня понял, командир. - Своими уверенными,
сильными руками, руками человека, привыкшего к точной и опасной
работе, Миллер ловко обрабатывал раны тампоном, пропитанным
дезинфицирующим раствором. - Я вовсе не собираюсь развертывать
полевой госпиталь. Мне нужны шесты от палатки. Чтобы шину ему
на ногу наложить.
- Ах, вот что. Шесты. Мне и в голову это не пришло. Я
думал совсем о другом...
- Но есть кое-что поважнее, чем шина. - Прикрыв ладонью
фонарь, американец достал из сумки все необходимое. - Нужен
морфий, чтобы избежать шока. Нужно какое-то укрытие, тепло,
сухая одежда...
- Тепло! Сухая одежда! Скажешь, тоже, - прервал Миллера
капитан. - Посмотрев на Стивенса, Мэллори подумал, что именно
по его вине они остались без керосинки и горючего. Губы его
скривились в горькой усмешке: Энди сам себя наказал, и как
жестоко наказал. - Где мы все это достанем?
- Не знаю, командир, - проронил янки. - Но достать
надо. И не только затем, чтобы облегчить ему страдания. С таким
переломом, промокший до нитки, он непременно схватит воспаление
легких. Сколько ни сыпь на рану дезинфицирующего состава, но
малейшее загрязнение, и парню...- Не закончив фразу, Миллер
умолк.
- Делай, как знаешь, командир, - подражая тягучей речи
янки, проговорил, поднимаясь с земли, Мэллори. Капрал поднял
глаза, удивление сменилось весельем, затем снова склонился над
раненым. Занятый делом, янки не замечал, что его бьет дрожь.
Мэллори вспомнил, что, несмотря на плащ, Миллер, странное дало,
насквозь мокрый.
- Занимайся им, а я поищу укрытие, - сказал капитан,
решив, что в горе с щебенистой осыпью у подножия наверняка
отыщется какое-то убежище, если не пещера. Правда, в дневное
время. А сейчас можно рассчитывать лишь на счастливый случай...
Кейси Браун с посеревшим от усталости и угарного газа лицом,
покачиваясь, поднялся на ноги и направился к проходу в камнях.
- Куда вы, главстаршина?
- Принесу остальное барахло, сэр.
- Один справитесь? - пристально посмотрел на Брауна
капитан. - Вид ваш мне не очень-то по душе.
- Мне тоже, - ответил Браун. Посмотрев на капитана, он
добавил: - Не обижайтесь, сэр, но и вы давно не видели себя в
зеркале.
- В ваших словах есть смысл, - согласился Мэллори. -
Ну, пошли. Я с вами.
Минут десять на пятачке у каменной глыбы стояла тишина,
иногда нарушаемая негромкими голосами Миллера и Андреа, которые
накладывали шину, да стонами раненого, испытывавшего адскую
боль и тщетно пытавшегося вырваться у них из рук. Наконец,
морфий подействовал, и Миллер смог работать без помех после
того, как Андреа натянул над ними плащпалатку. Она служила двум
целям: защищала от мокрого снега и экранировала узкий пучок
фонаря, который держал в свободной руке Андреа. Вправив,
забинтовав сломанную ногу и наложив на нее надежную шину,
Миллер поднялся на ноги, выпрямляя занемевший позвоночник.
- Слава Богу, закончили, - произнес он устало и кивнул
на Стивенса. - Я и сам чувствую себя не лучше его. - И замер,
предостерегающе подняв руку. - Слышу какой-то звук, -
прошептал он Андреа на ухо.
- Это Браун возвращается, дружище, - засмеялся грек. -
Я уже с минуту слышу его шаги.
- Почему ты думаешь, что это именно Браун? - удивился
американец, досадуя на себя самого, и убрал пистолет в карман.
- Браун знает, как следует передвигаться в горах, -
объяснил Андреа, - но он устал. Что же касается капитана
Мэллори... - Грек пожал плечами. - Мне дали кличку Большая
кошка, но среди гор и скал капитан ступает легче кошки. Он
движется как призрак. На Кипре его так и звали. Лишь когда
Мэллори коснется твоего плеча, ты узнаешь, что он рядом.
- Вы бы, ребята, не очень-то тут ползали, - зябко
поежился Миллер. Подняв глаза, он увидел Брауна, который
появился из-за валуна. Тот двигался неверной походкой
выбившегося из сил человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30