– Только не делай больно, – предупредила она.
– Это уж как получится, – бросил Баковский, пристраиваясь сзади.
* * *
Стефанию донимали странные ощущения.
Связаны они были с двумя мужчинами и представляли собой неразрешимую паутину сомнений и противоречий.
Утренняя связь с Баковским после ночи, проведенной в квартире Рича, поначалу просто не произвела на нее впечатления. Должного впечатления, поскольку до сих пор их отношения были девушке в удовольствие. В самом деле, она готова была признаться в том, что любит Баковского. По крайней мере она по доброй воле впустила его в свой дом и жила с ним вот уже несколько дней без ссор и разочарований, даже несмотря на присутствие Сисли, которую они оба воспринимали скорее как живую игрушку, нежели как возможную соперницу.
Теперь же, когда Баковский уехал к себе в контору, куда должны были пожаловать очередные богатые заказчики – с недавних пор иных у него просто не водилось, – а Стефания осталась лежать в постели, ей вдруг захотелось, чтобы он не возвращался.
Нет, это еще не была та до боли известная ей стадия отношений, когда мужчина делался ей противен физически после нескольких проведенных с ним ночей. Это не была «деградация образа героя». Просто Стефании в какое-то мгновение расхотелось его видеть.
Потом она подумала о том, что вечером он все же придет, причем на почти законном основании.
И она не сможет выставить его за дверь, потому что сама разрешила так делать.
Она приручила его. Она совершенно не боялась того, что он исполнит свою угрозу и выдаст ее правосудию как растлительницу общества, которое приняло ее и дает средства к существованию. Подобной ерундой он мог разве что пугать. По сути своей Баковский был человеком порядочным.
Ей просто было приятно, что у нее наконец появился постоянный мужчина, который, наверное, действительно любит ее и к которому она испытывает смешанные чувства, в массе своей до сих пор напоминавшие ей любовь.
Вероятно, она ошибалась.
Потому что теперь она уже не могла думать ни о ком другом, кроме этого зеленого юнца, такого гордого и такого беззащитного одновременно. Лежа в постели, она с улыбкой представляла себе его мускулистое тело и сильные руки, его губы, очень быстро обучившиеся искусству чувственных поцелуев, его голос…
Если бы кто-нибудь еще неделю назад сказал ей, что она даст себя увлечь такому вот типу, каким был «бойскаут», однажды увиденный ею в кафе «Марокко», она бы рассмеялась. Это был герой не ее романа. Она всегда хотела иметь любовника старше себя лет на пять как минимум. Теперь же ей приходилось общаться со сверстником, для которого во многих отношениях она была все равно что мать.
И тем не менее она продолжала смотреть в потолок над постелью и думать о том, что медленно и верно сходит с ума. Просто так. Потому что ей хорошо. Потому, например, что она может снять телефонную трубку и услышать тот голос, который хочет услышать.
– Ничего, что я звоню на работу?
– А, это ты! Привет! Подожди секундочку, я прикрою дверь.
Она отчетливо слышала, как он встает со стула и отходит. Улыбнулась, представив его размеренные движения.
– Слушай, ты забыла у меня свои трусики…
– Ну и что? Ты не рад?
– Рад, но я прихватил их с собой.
– Глупый, зачем? – Она уже смеялась.
– Чтобы вернуть тебе. Мы встретимся сегодня?
– Когда скажешь.
– Я постараюсь закончить пораньше.
– Замечательно. Во сколько тебе перезвонить?
– Давай я тебе сам позвоню. Или ты забыла, что дала мне телефон?
– Я могу быть не дома.
Он помолчал, наверное, раздумывая. Когда он снова заговорил, голос его звучал как-то по-другому.
– Хорошо, я жду твоего звонка в пять, нет, в половине пятого.
– Я позвоню.
Стефания повесила трубку и блаженно потянулась.
Теперь можно было вставать и не спеша завтракать. На сегодня она свободна от «Мотылька» – накануне удалось договориться о выходном по причине горящей рукописи, которую ей предстояло очень скоро сдать в издательство.
* * *
Когда они встретились в Центральном парке в половине шестого, Рич смотрел на Стефанию как-то подозрительно. Так, будто разыскивал в ее внешности следы новых переживаний, которые она наверняка испытала в то время, пока они не были вместе. То есть пока она была где-то еще, с кем-то еще…
Стефания этой внимательности к себе вовсе не заметила.
– Ну, так где же мои трусики? – первым делом поинтересовалась она.
– Что, прямо здесь?.. – Рич опасливо огляделся.
Они сидели на скамейке довольно далеко от прогуливающихся целыми семьями ньюйоркцев, зато те были повсюду.
В ответ на ироничный взгляд девушки он вынул из кармана брюк крохотный черный комок и протянул ей.
– Ты очень заботлив, Рич.
С этими словами Стефания встала со скамейки и начала не спеша залезать в любимые трусики. При этом она смело задрала подол юбки до самого пупа.
«Господи, да ведь она все это время была голой!» – мелькнула у Рича дрожащая мысль.
Одернув юбку, Стефания снова села.
Глядя на нее, Рич едва слышно проронил:
– Я боюсь женщин.
– Меня тоже?
У Стефании оставался игривый тон, но глаза смотрели серьезно и как-то даже грустно.
– Да… Не знаю. Стефания…
– Да.
– Послушай. – Он отвел взгляд от по-вечернему прекрасного лица девушки, словно и в самом деле призывая ее к чему-то прислушаться. Между тем он продолжал, глядя теперь на прогуливающиеся среди зелени фигурки: – К черту их всех, а? Я не стану врать, что долго об этом думал, но, Стефания, давай будем вместе.
Их взгляды встретились и высекли резвую искорку.
– Хорошо. – Стефания легко вскочила со скамейки и протянула Ричу обе руки. – Тогда поехали!
* * *
– Дорогая моя, тебя не было целых два дня вместо оговоренного одного! Что случилось?
Стефания молча прошла в контору, всем своим сияющим видом давая понять, что опасения относительно ее самочувствия совершенно беспочвенны. Она даже помолодела, если в ее возрасте вообще можно помолодеть.
– Я была с Ричардом, – заявила она, когда почувствовала, что хранить молчание и дальше уже невозможно.
– Кто это? – не сразу поняла ее Дороти.
Стефания подошла к своему столику и стала рыться в бумагах, вырезках из журналов и прочем мусоре, предоставляя Дороти возможность догадываться самой.
– Постой-ка! С нашим мальчиком-компьютерщиком?
– Кстати, не такой уж он и мальчик, – заметила Стефания.
– Да уж, конечно, тебе виднее! Погоди, ты что, серьезно? – Только сейчас Дороти заметила, что при наличии прежнего блеска в глазах взгляд Стефании сделался каким-то отсутствующим. – Ты звонила домой?
– Собираюсь. А что, Баковский тревожил?
– Нет, твоя подружка.
– Сисли? А он?
– Она сказала, что он в отъезде.
– В самом деле? Вот и прекрасно! Тогда мне пока там вообще нечего делать. – Стефания подмигнула Дороти и заспешила обратно к выходу. – Позвоню, когда сама пойму, что происходит. Надеюсь, ты не в обиде.
– Но… Стефания!
Выбежавшая на улицу девушка уже не слышала ее.
* * *
– Иди ко мне, Рич! Где ты там? – донесся из-за открытой двери ванной голос Стефании. – Мне ску-у-учно…
– Иду-иду! – отозвался Рич, залистывая записную книжку девушки, которую по-шпионски разыскал среди прочих мелочей в маленькой сумочке и из которой торопливо переписал ее домашний адрес. – Уже иду.
* * *
Сильнее любви оказался только неоконченный роман. Стефания убеждала себя в том, что именно он и явился поводом, чтобы вернуться, а вовсе не приезд из командировки Баковского.
Сисли осталась верной подругой, и как ей ни было тяжело самой, она ничего ему не сказала. Снова была ночь дикой страсти.
Баковский раздел Стефанию донага, буквально порвав на ней одежду, и привязал за руки и за ноги к перекладинам кровати.
Ему, видите ли, захотелось разыграть сцену изнасилования.
Приглашенная в качестве наблюдательницы Сисли сидела здесь же и созерцала не без скрытого удовольствия, как Баковский сначала берет ее подругу в послушно открытый рот, а потом ложится на нее плашмя и взнуздывает так, что все скрипит.
Это была и ее месть за несколько дней пренебрежительного отсутствия…
Наутро Баковский никуда не пошел, решив, вероятно, наверстать упущенное.
Стефания позволила ему удовлетворить нужду ранним утром, но потом гордо удалилась в душ, а когда вернулась, то строго-настрого запретила даже приближаться к себе.
– Да, дорогой, и без глупостей, пожалуйста! Тебе и так уже давно пора прекратить злостно меня трахать. Утихомирься, будь любезен. Тетушке Стефании нужно поработать.
Баковский примирительно пожал плечами, но во взгляде его по-прежнему сверкали хищные искорки. Была середина дня.
Стефания сидела в домашнем халатике за компьютером. Она добралась до предпоследней главы, когда в дверь позвонили.
– Я открою, – сказал Баковский и вышел. Через минуту он вновь появился в спальне.
– Кто там еще? – спросила Стефания. Молчание заставило ее оглянуться.
Рядом с Баковским стоял Рич и мял в руках кожаную папку.
– К тебе, – многозначительно сообщил Баковский.
– Меня зовут Ричард, – сказал Рич. – Я занимаюсь составлением компьютерной программы для агентства «Мотылек». Простите, не мог бы я оставить вам вот этот вопросник? В нем не должно быть ничего для вас сложного. Просто нужно прочитать и заполнить. Если возникнут какие-нибудь вопросы, позвоните мне. Хорошо?
– Хорошо, – ответил за Стефанию Баковский.
Взять у Рича папку она ему, однако, не позволила, поднявшись и немногословно поблагодарив за внимательность.
– Кто этот парень? – слегка повысил голос Баковский, закрывая за Ричем дверь.
– Кажется, он все сказал членораздельно! Даже ты мог понять.
– Почему такие нервы, дорогая?
Изобразив на лице саму невинность, Баковский обнял Стефанию за плечи.
– Да потому, что ты наглым образом мешаешь мне закончить роман!
Весь остаток дня Баковский хранил понимающее молчание и только шептался на кухне с Сисли, однако главе в тот вечер так и не суждено было быть дописанной.
* * *
Рич сидел посреди просторной гостиной на стуле и смотрел на вращающиеся колесики диктофона.
– Ты извини меня, Джеф, за то, что я так тебе и не позвонил. Просто рука не поднимается вот так взять и снять трубку. Я чувствую, что ты ждешь, когда я это сделаю, но ты ждешь напрасно…
Я о многом успел подумать за эти дни, Джеф. И я по-настоящему благодарен тебе. Я кое-что все-таки понял. Понял себя, наверное… Ведь это самое главное, да? Я бы не смог быть таким, как хочешь ты. Когда мы встретились, я во многом сомневался. Но потом у меня появилась девушка. Настоящая девушка, Джеф. Я любил ее…
Рич нажал на паузу, подумал и продолжал:
– Я люблю ее. Мне даже кажется, что и она испытывает те же чувства. Однако я знаю, что не могу быть для нее единственным. Она очень хорошая, Джеф. Она красивая. Я даже не знаю, как ее описать, но… Мне иногда бывает страшно. Нет, не потому, что я боюсь от чего-то ради нее отказаться, что-то бросить, чем-то пожертвовать. Да и чем, если у меня ничего такого пока нет?
Мне потому страшно, Джеф, что я не знаю, сможет ли она расстаться со своим благополучием. Порой мне кажется, что оно тоже ее гнетет, что она искренна, когда говорит, что хочет быть только со мной. Но ведь это ложь, Джеф! Чем больше она любит меня, тем сильнее мое желание вырваться из ее объятий, таких нежных объятий, Джеф, вырваться и убежать прочь.
Вчера я был у нее дома. Она меня не ждала, не могла ждать, потому что я заполучил ее адрес хитростью. Она была с мужчиной, Джеф! Я чуть не убил ее у него на глазах. О, это было бы настоящей драмой! Вроде тех, которые мы ставили в школе, когда были детьми. Детьми быть опасно, Джеф. Тебе не кажется?
Я не тронул ее. Разве она виновата в том, что она женщина? Винить я могу только себя. Потому что я никогда не смогу ее взять просто так и забыть. Она значит для меня все, Джеф. Я даже готов ей поверить, если она скажет, что это был ее брат. Какая глупость…
В это самое мгновение раздался телефонный звонок.
Рич машинально нажал на паузу и взял трубку.
– Это Стефания, привет! Чем занят?
– Ужинаю.
– Слушай, я сегодня никак не смогу к тебе заглянуть. Но я все решила. Знаешь, что я сделала?
– Нет.
– Я купила нам с тобой два билета на самолет. На завтра. Понимаешь?
– Да.
– Ничего ты не понимаешь, глупый! Завтра мы улетим отсюда. В Париж. Ты ведь не был в Париже. Я подумала, что ты был прав: к черту всех, Рич! Ты согласен?
– Да.
– Умница! Так, значит, завтра, Рич. В половине четвертого я жду тебя в аэропорту Джона Ф. Кеннеди, у центрального табло. Оба билета при мне. Договорились?
– Да.
– Я так счастлива, Рич!
Опять она первой повесила трубку, не дослушав до конца. А что он мог ей сказать?
– Ты слышал этот звонок, Джеф? Это была она. Решила, что я уже вообще ничего не понимаю и клюну на всякий розыгрыш. Но хватит об этом. Иначе я забуду сказать главное. Я переезжаю, Джеф. Я остаюсь в городе, но мне необходимо поменять квартиру. Среди твоих вещей, ты прав, я все время вспоминаю о тебе, и потому мне делается тошно. Я так не могу. Я не могу все время чувствовать себя обязанным кому-то, даже тебе, Джеф. Давай расстанемся, пока мы не встретились вновь. А если нам приведется встретиться случайно, то не держи на меня зла. Прощай. Да, ключи я оставляю на кухне, где всегда.
Он остановил запись и перемотал кассету на начало. Прослушивать не стал – и так все было ясно.
* * *
– Дот, дорогая, только не подумай что я тебя бросила.
В аэропорту было шумно, и Стефании приходилось кричать.
– Я тебе напишу из Парижа. Может, даже пришлю свадебные фотографии. Что? Если до этого дойдет? Считай, что дошло. Я обожаю его. Ну ладно, я побежала его встречать, вон он, кажется, идет. Напишу!
Она бросила телефонную трубку на рычаг и устремилась вдогонку за плотной фигурой с небольшим чемоданом.
Это был не Рич. Мужчина улыбнулся и высказал пожелание, чтобы его именно так звали с рождения.
Стефания уже не слушала его.
Времени оставалось мало.
Прошло двадцать минут с того момента, как объявили посадку на их рейс.
Мимо Стефании неторопливым потоком двигались пассажиры. Кто-то останавливался. Кое-кто даже заговаривал с ней.
Она поднималась на цыпочки и смотрела поверх ненавистных, незнакомых голов.
Наконец она не выдержала и кинулась обратно к автомату.
Домашний телефон Рича молчал.
Дрожащими пальцами она набрала рабочий номер.
– Мистера Хэррингтона? – сказал приятный мужской голос. – Одну минуту.
«Это неправда! – чуть не закричала она. – Его там нет! Его там не может быть!»
– Хэррингтон слушает.
– Рич?!
– Да, кто это?
– Стефания…
– Привет. Знаешь, я сейчас немного занят. Послушай, давай встретимся сегодня после работы. Мне нужно с тобой переговорить.
– Рич… – Стефания вдруг почувствовала, что стоит в телефонной будке одна, совершенно одна, аэропорт был пуст, пассажиры куда-то все шли и шли, но они были из другого мира, а здесь, кроме нее и этого далекого, спокойного голоса, никого не осталось. – А как же Париж, Рич?..
– О чем ты? – На мгновение голос замолчал. – Постой, что это там за шумы в трубке? Стефания, ты откуда звонишь?
– Нет, ничего, ниоткуда, хорошо, увидимся в «Марокко», – почти шепотом сказала она и, уже повесив что-то выкрикивавшую трубку, добавила: – Когда-нибудь…
Репродукторы пропели призыв к последним пассажирам, вылетающим рейсом «Нью-Йорк – Париж».
При слове «Париж» Стефания встрепенулась.
Это был ее рейс.
Это был ее выбор.
Это была по-прежнему ее жизнь.
К сожалению, по-прежнему только ее…

Часть II
Игра
* 1 *
«Приступая ко всякому новому произведению, а именно так я называю все то, что пишу, поскольку люблю каждое свое детище, хотя и не всегда довольна, но иначе – зачем тогда вообще писать? – итак, приступая ко всякому новому произведению, я должна прежде всего придумать начало. Не у всего есть конец, но все имеет начало. Даже в Библии их два. В «Истории О» их тоже два. Я готова ограничиться одним, но только чтобы оно «цепляло» читателя. Однако в последнее время с зачином у меня что-то явно не ладится. Потому что как же «зацепить» этого самого читателя, если в действительности все началось на не Бог весть каком романтичном пароме?..»
* 2 *
Паром уже отплыл от причала Хобокена и стал медленно поворачивать тупой белый нос вниз по течению, туда, где выстроились в остолбенелом ожидании стеклянные пирамиды Мирового Торгового Центра.
Паром был пуст.
Молодой человек в очках, успевший запрыгнуть на палубу в самый последний момент, долгое время казался сам себе единственным пассажиром.
Это обстоятельство мало кого волновало. У парома был свой заведенный маршрут, и он одинаково равнодушно пыхтел и под грузом толпы – что в иные дни тоже случалось, – и под модными ботинками одного, хотя и подающего большие надежды инженера Берни Стауэра.
Стояла середина осени. Самое непредсказуемое и изменчивое время года в Нью-Йорке. Причем изменчивое почему-то все больше в сторону дождя и промозглого ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35