Секретарь горкома комсомола сказал несколько слов, пожелал удачного промысла и передал привет от Папанина.
День стоял тихий и солнечный. Мимо по правому борту тихо проплывал город. Вот проводил нас бронзовый Петр Первый, стоящий на набережной, вот уже остался позади Гостиный двор, потом прошли исток реки Кузнечихи, и сразу послышался лязг железа, перестук пневматических молотков, заблестели яркие даже при солнце огоньки электросварки - судоремонтный завод "Красная кузница", а за ним начались небольшие, кое-где осевшие в землю по окна первого этажа дома знаменитой Соломбалы - старинного поселка корабелов, моряков, рыбаков.
Ребята почти все столпились у правого борта, некоторые висели на вантах, и капитан Замятин поглядывал озабоченно - "Зубатка" накренилась на правую сторону. Когда кончились домишки Соломбалы, он все-таки не выдержал и скомандовал:
- Всем отойти от бортов!
Мальчишки нехотя разошлись кто куда, но многие так и остались у бортов, только некоторые перешли с правого на левый.
У самого Маймаксанского русла нам повстречался небольшой сторожевой корабль под английским флагом.
- "Дианелла", - прочел я вслух.
Корабль был целым, но мне показалось, что вид у него был усталый, словно возвращался он с тяжелой и опасной работы. "Зубатка" погудела, приветствуя "Дианеллу", и та ответила резкими короткими гудками. На ее невысокой фок-мачте* взвились сигнальные флажки.
- Счастливого плавания желают, - сказал Арся.
"Зубатка" дала еще один протяжный гудок - поблагодарила - и суда разошлись.
- Чего это она одна чапает? - спросил Саня Пустошный. - Вроде они с конвоями ходят.
- Может, отбилась, - предположил Витька.
Мы стояли с Арсей на корме, опершись на планшир, и смотрели на пенистый кильватерный след за "Зубаткой" и натянувшийся трос ваера, на шедшие за нами два небольших суденышка, и думали каждый о своем и, наверное, об одном и том же.
"Зубатка" уже петляла по неширокому Маймаксанскому руслу. Когда позади остались причалы и строения Экономии, Арся задумчиво сказал:
- Ну все, прощай пока, Архангельск-город...
9
Вскоре "Зубатка", "Азимут" и "Авангард" опять стали на якорь на ходовом фарватере с береговой стороны плоского лесистого острова Мудьюг в полутора милях от Черной башни - входного и выходного створа*.
Здесь, в проливе между островом и материковым берегом, оказалось много разных судов. Стояли на якорях четыре больших транспорта, два траулера, пара морских буксиров с баржами. Были и военные суда: четыре крупных сторожевика, два хорошо вооруженных тральщика и даже подводная лодка.
- Здесь формируется конвой. Дальше... дальше мы пойдем с ним, объяснил ребятам капитан Замятин.
На мудьюгском рейде стояли двое с лишним суток. Пока доформировывался конвой, жизнь экспедиции шла своим чередом. Обычно корабельные дела не отнимали много времени - подумаешь, помыть палубы, подраить медяшки, помочь на камбузе, ну и еще кой-какая мелочь - разве это работа для сотни с лишним мальчишек. Еще слушали политбеседы.
На одну такую беседу Людмила Сергеевна привела Громова. Старый капитан, посматривая в сторону темневшего с левого борта острова, рассказал, каким он был страшным местом в 1918 - 1919 годах, когда здесь, на Севере, хозяйничали интервенты и белогвардейцы.
...А 8 июля с мостика одного из военных кораблей просемафорили:
ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ!
ПЕРЕДАЮ СООБЩЕНИЕ СОВИНФОРМБЮРО.
ОДНОЙ ИЗ НАШИХ ПОДВОДНЫХ ЛОДОК В БАРЕНЦЕВОМ МОРЕ
БЫЛ ОБНАРУЖЕН И ТОРПЕДИРОВАН НЕМЕЦКИЙ ЛИНКОР
"ТИРПИЦ".
Звонкое многоголосое "ура" раздалось на "Зубатке", когда капитан Замятин сообщил об этом ребятам. Однако Громову Павел Петрович сказал обеспокоенно:
- Видишь, уже сам "Тирпиц" в Баренцевом шлялся.
- Дошлялся! - удовлетворенно сказал Громов.
- Так-то оно так, - согласился Замятин, - однако они сейчас совсем озвереют, а у них здесь кое-что и кроме "Тирпица" имеется. К примеру, "Шеер".
- Авось проскочим, Петрович, а? - сказал Громов.
- Не люблю я этого "авось", - нахмурившись, ответил Замятин.
- Я тож его не жалую, да что поделаешь - обстановка такая.
- И обстановку можно перехитрить. Пойдем-ка на карту поглядим.
- А чего мне карта, - сказал Громов, - я эти места как свои пять пальцев знаю - столько здесь хожено.
- Пойдем, пойдем, по карте - оно все же вернее. Тут просчета не должно быть.
В штурманской рубке они склонились над картой. Присоединился к ним и штурман Антуфьев, опытный, знающий, хоть и молодой еще моряк.
- Эх, пусть бы захмарило чуток, - сказал Замятин, - а то солнце как оглашенное светит. А самолетам это и надобно.
- Вот дожили, - засмеялся штурман, - раньше моряк всегда солнышку был рад, а теперь, гляди-ко, непогоды у неба просит.
- Запросишь, - буркнул Замятин. - Я так думаю: с конвоем пойдем в том порядке, какой укажут, а когда самим придется, - прижмемся к берегу. На его фоне незаметней будем. Тут ты, Афанасий Григорьевич, и подмогнешь нам. Вроде лоцмана.
- Тут берега что ни день меняются, - проворчал Громов, - однако, полагаю, пройдем.
- До Канина Носа под берегом можно, - сказал Антуфьев, - а вот дале как?
- А дальше - смотря по обстановке. Если захмарит все же, тогда напрямки до Новой Земли, до Костина Шара. Этим проливом с оста обогнем остров Междушарский и пойдем под берегом Гусиной Земли. В залив Моллера, а тут уж и Малые Кармакулы.
- А если не захмарит? - спросил штурман.
- Тогда до Колгуева острова идти надо, - сказал Громов, - там глубины небольшие, так хоть подлодок бояться не будем. А наши коробки проползут.
- Там с востока сплошные мели да кошки*, - засомневался штурман.
- Риск, конечно, - согласился Замятин, - ну, да ведь на войне без риску не бывает. Авось...
- Авось? - ехидно переспросил Громов.
- Фу ты! - Замятин даже крякнул от досады. - Сам не заметил, как с губ слетело.
- Что слетело, то улетело, - сказал Громов и улыбнулся.
- Ну, шкипера, - сказал Замятин, - так и порешим: на "авось" надейся, а сам не плошай. Мне с флагмана передали: завтра поутру отходим. Айда-ка, поглядим, все ли в порядке.
Все было как надо, но Замятина беспокоила, видно, какая-то мысль. Он потер рукой свой большой широкий лоб и вспомнил:
- Вот что, Антуфьев, прикажи-ка команде вторые леера натянуть для страховки. Ребятишки резвые, шустрые, как бы в море не брякнулся кто, особливо если, скажем, в Мезенской губе качнет.
Громов одобрительно покивал головой.
- Сделаю, Павел Петрович, - сказал Антуфьев.
К борту "Зубатки" резво подбежал небольшой катерок.
- На "Зубатке"! - крикнул матрос с катера. - Покличьте кто-нибудь начальника вашего.
Громов подошел к борту. Матрос порылся в кармане засаленных штанов, достал клочок бумаги, вгляделся в него и спросил:
- Есть у вас такой... как его... ага, вот: Малыгин Борис? В Управлении велели узнать.
Ребята удивленно переглянулись, а Громов сказал:
- Сейчас проверим.
- Афанасий Григорьевич, - сказал Антон, - нет Бориса на "Зубатке". Он из нашей школы. Хотел с нами идти, да мать не пустила.
- Точно нет?
- Да, точно, вот хоть у комиссара спросите, она ж его знает.
- Нету такого, - сказал Громов матросу. - А что стряслось?
- Мать его в Управление прибегала, плакала. Сказала, пропал куда-то, - ответил матрос. - Ну, лады, раз нет - я пошел.
Катерок отвалил от борта, резко развернулся и ходко побежал к Архангельску.
Громов приказал всем идти спать. Время было уже позднее, но солнце стояло еще высоко над горизонтом, и спать никому не хотелось.
- Кто Борю-маленького последний раз видел? - спросил Антон.
- Да все видели - кажись, дня два назад, - сказал Пустошный.
- Последний раз он на причал не приходил, - сказал Морошка.
- Куда он мог деться? - задумчиво спросил Антон.
Все молчали.
- Ладно, айда спать, утро вечера мудренее.
Но сразу пойти спать не удалось. Когда ребята уже подходили к люку, Славка вдруг остановился.
- Гляньте-ка, - сказал он сквозь смех и показал на полубак.
Все обернулись. На палубаке, устремив взгляд в небо, стоял Громов. Огромная самокрутка торчала у него под усами, сизый дымок относило в сторону, а у ног капитана смирненько сидел, задрав кверху умильную морду, Шняка. Видно, ему надоело так сидеть, и он слегка тронул лапой капитанову брючину. Тот только немного отставил ногу и по-прежнему смотрел в небо. Ребята, прикрывали рты руками, тихо хихикали и ждали, что будет дальше. Шняка, обидевшись, что на него не обращают внимания, прихватил зубами самый низ капитанского клеша и дернул его. Афанасий Григорьевич удивленно посмотрел вниз. Шняка радостно тявкнул. У капитана от изумления брови поползли вверх и самокрутка вывалилась изо рта.
- Эт-та што? Эт-та как?! - спросил он.
И тут уж все чуть не попадали от хохота - такой у начальника был ошалелый вид. Он посмотрел на ребят и свирепо рявкнул:
- Кто???
- Шняка, - невинно ответил Витя Морошкин.
- Сам вижу, - гневно сказал Громов. - Кто приволок на судно?
- А мы не знаем, - сказал Саня Пустошный.
Громов разбушевался, даже ногами затопал.
- За борт! Немедленно! - закричал он и наклонился, чтобы схватить пса за загривок.
Шняка выскользнул из-под капитановой руки и, поджав хвост, бросился наутек. Он кубарем скатился по трапу и помчался вдоль борта к корме. Громов продолжал бушевать. Ребята кинулись догонять пса. И Арся тихо, но так, что все слышали, кинул:
- Спрячем?
Димка кивнул. Шняка носился по "Зубатке" сломя голову, лаял, ловко увертывался, проскальзывал между ног. Видно, он решил, что с ним играют. Афанасий Григорьевич мрачно наблюдал за этой картиной, потом сердито махнул рукой и отправился к себе в каюту.
Гонялись за Шнякой человек десять, и только Шкерт стоял у левого борта под самым полубаком и насмешливо поглядывал на эту суматоху да вахтенный матрос на мостике, смеясь, подавал команды: "Заходи слева, дуй в кильватер, хватай за хвост!"
И вот зажатого с трех сторон пса погнали вдоль левого борта прямо на Шкерта.
- Держи! - крикнул Антон.
- Ага, - сказал Шкерт, схватил прижавшегося к его ногам Шняку за холку, подержал его так немного, а потом... потом спокойно бросил за борт.
Послышался визг, раздался всплеск и жалобный собачий скулеж. А Шкерт стоял и улыбался, и улыбочка у него была такая, что Димка не выдержал и рванулся к нему, но Антон придержал его и сам двинулся к Шкерту, остальные ребята - за ним.
- Вы что? - спросил Шкерт. - Я ж приказ выполнил.
Антон взял его за грудки, но в это время раздался еще более громкий всплеск и отчаянный крик:
- Человек за бортом!
Метрах в трех от судна в воде, держа под мышкой барахтающегося Шняку и сильно загребая правой рукой, подплывал к "Зубатке" тот парень, который сказал, что он с Дальнего Востока. Вахтенный матрос хотел поднять тревогу, но Антон сказал:
- Друг, не надо, мы сами.
Антон прополз под леерами и улегся на палубе. Мальчишки ухватили его за ноги, и он, свесившись с борта, принял из рук парня замолкшего одуревшего Шняку. Спустили трапик, и дальневосточник взобрался на палубу. С его одежды натекла целая лужа.
- Молодцы, салаги! - крикнул матрос. - Палубу подотрите.
Антон со Шнякой в руках пошел в кубрик. Он опустил пса на палубу, сел на нары и сказал:
- Ночь пусть здесь побудет, а утром что-нибудь придумаем.
- А что Громову доложим? - ехидно спросил Морошка.
- Что надо, то и доложим, - ответил за Антона Арся.
- До чего же все благородные... - сказал Морошкин и улегся на нары.
Парень, вытащивший Шняку, раскладывал по скамейке вдоль стола свою промокшую одежду. Антон подошел к нему и сказал:
- Ты бы на воздухе повесил, ветерком провеет - к утру сухая будет. А вообще-то, ты, паря, силен!
Парень широко улыбнулся.
- Жалко зверя, однако, - сказал он.
- Как звать-то? - спросил Арся.
- Толик. Из Находки я.
- Находка... - проворчал Баланда. Он уже прилепил к этому Толику прозвище.
Антон опять взял Шняку на руки и пошел к трапу.
- Ты его куда? - спросил Саня.
- Опять за борт! - сказал Витька.
- Самого тебя за борт! - раздался вдруг голос Кольки Карбаса. - Ишь ты, какой нашелси: за борт!..
- А ты-то чего? - удивился Витька. - Тебя вроде и вовсе не было, когда Шняка этот объявился.
- Ничего, - буркнул Колька и с головой укрылся одеялом.
- Эй "вы! Кончай базар, спать надо! - крикнул кто-то.
Ребята замолчали и улеглись. Антон со Шнякой под мышкой полез по трапу. Вскоре он вернулся один.
- Ну что? - шепотом спросил Колька.
- Порядок, - тоже тихо ответил Антон, - слезу пустил капитан. А с тобой еще особый разговор будет.
- Дан я-то што? - заныл Колька. - Я-то...
- Дрыхни! - сказал Антон, и Карбас замолчал.
...Утром 9 июля суда конвоя снялись с мудьюгского рейда. Строгим боевым порядком они вышли из пролива и направились к горлу Белого моря. В походном ордере* за транспортами шла "Зубатка" со своим маленьким караваном; впереди, по обоим бортам и замыкая конвой, следовали корабли охранения.
К полудню по правому борту открылись крутые обрывистые берега мыса Зимнегорского, а за ним уже запахло близким Баренцевым морем - конвой входил в пролив между материком и Кольским полуостровом.
И тут произошло еще одно ЧП. Антон приволок с кормы помятого, заспанного и отчаянно упирающегося Борю-маленького. Многие, вообще, не поняли, что произошло, но ребята из бригады Карбаса сразу сообразили, что к чему, и зашумели:
- Очумел?
- Как попал?
- Что теперь с тобой делать?
Боря стоял взъерошенный, но готовый к отпору и поглядывал на ребят исподлобья. Потом он решительно подтянул штаны и спросил:
- Г-где Г-громов?
- Сам пойдешь? - спросил Антон.
- Н-нет, с н-нянькой! - зло сказал Боря.
- Пошли! - сказал Антон Боре.
- Соколова возьми, - предложил, усмехнувшись, Морошкин, - его Громов шибко уважает. И Карбаса - начальничка.
Захихикал Шкерт, и громко заржал Баланда. Антон пристально посмотрел на Димку, потом на Арсю. Соколов стоял красный, опустив голову, а Арся независимо посматривал на небо.
- Морошкин со мной пойдет, - решительно сказал Антон.
Витька пожал плечами и не спеша направился за Антоном.
Ребята остались ждать, а в каюте Громова Антон пытался объяснить начальнику, что произошло. Витя молчал.
- Какой заяц? - ворчал Афанасий Григорьевич. - Морские зайцы сюда отродясь не заплывали.
- Да вот заяц, - сказал Антон, показав на Борьку.
- Чего вы мне голову морочите? - недоверчиво спросил Громов и посмотрел на Борю. Потом, что-то сообразив, он рявкнул: - Фамилия?
- М-ма-ма-лыгин, - пробормотал Боря.
- Какой Мамалыгин? А-а-а! Малыгин! Та-ак. И куда же я тебя дену?!
- За борт, - невинно сказал Витюня.
Афанасий Григорьевич поперхнулся.
- Слышь ты, умник, - загремел он, - а ну, вон отсюда! И ты, Корабельников, тоже. Без адвокатов разберемся. Навязали вас на мою голову! Марш! И пригласите-ка ко мне комиссара.
Морошкин пошел за Людмилой Сергеевной, а Антон вышел на палубу. Его окружили ребята.
- Ну что? - спросил Саня Пустошный.
- Потом, - отмахнулся Антон. - Кто Кольку видел?
- На корме сидит, - ответил Славка, - грю-юстный, как осенний платан.
- Грустный, говоришь? Ладно, - сказал Антон, - Арся, айда-ко со мной.
- Чего я там не видел? - спросил Арся. - Мне на него и глядеть тошно.
- Пойдем. Я... прошу, - не глядя на Арсю, сказал Антон.
Арся чуть улыбнулся и пошел за ним.
Колька сидел на палубе, привалясь к штабелю накрытых брезентом ящиков.
- Ну, выкладывай! - резко сказал Антон.
- Чего? - осторожно спросил Колька.
- Про Борю и Шняку.
- Да вы чо?
- Брось, мезенский, не крути, - сказал Антон, - и так на ряхе все написано.
- А не продадите?
- Говори! - приказал Антон.
И Карбас рассказал, что Шняку он принес в вещевом мешке.
- Ну и брыкался, рыбья холера, пока я его туда запихивал! - Колька засмеялся.
- А Борю?
- А вот это что хошь делай - чего не знаю, того не знаю, - зачастил Колька, - ей-пра, не знаю!
Антон с сомнением покачал головой.
- Ведь кто-то его спрятал да брезентом прикрыл, - сказал он, - не мог же Борька сам-то. Ну, Шняка ладно, это пес. А ведь у Малыгина мать с ума сойдет.
Димка даже дернулся - это их с Арсей была работа. Он уже открыл было рот, но Арся слегка ударил его локтем в бок.
- А не вы ли тут, братцы, постарались? - подозрительно спросил Антон, поглядывая на Соколова и Гикова.
Соколов сморщился, но промолчал, а Арся насмешливо пожал плечами, и этого Димка понять не мог: что он, Антона боится?
- Ладно, - сказал Антон, - мое дело сторона. Только... - Он не договорил, махнул рукой и отошел от ребят.
...На капитанском мостике стояли Замятин, Громов и Людмила Сергеевна, между ними понурый Боря. Туда же, еле передвигая ноги, поднимался Карбас.
- А мезенского чего туда понесло? - удивился Морошкин.
- Так он же у нас начальство, как-никак, - засмеялся Славка, - с него двойной спрос.
На мостике происходил крупный разговор. Когда он закончился, Громов оперся руками о планшир и громко крикнул вниз:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22