Ее глаза застилал туман от внезапно нахлынувших слез. - Он
сказал мне, что его жизнь началась для него на маленьком острове в
Средиземном море, называющимся Порт-Нойра...

Государственный секретарь вошел в кабинет директора оперативной
дипломатической службы, которая являлась секцией госдепартамента,
занимающейся тайной разведывательной деятельностью.
Он не скрывал своего гнева и направился прямо к столу директора,
который поднялся ему навстречу со странным чувством удивления и страха.
- Я не получал никаких сообщений из Госдепа. Я только что собрался
подняться туда... - невнятно пробормотал директор.
Госсекретарь бросил перед ним на стол блокнот для записей. Верхнюю
половину страницы занимала колонка из шести имен, написанных через большой
интервал:
Борн
Дельта
Медуза
Кейн
Карлос
Тредстоун
- Что это все значит? - возмущенно осведомился он. - Что это такое,
черт возьми?
Директор оперативной службы склонился над столом.
- Я не знаю этого, сэр, но это несомненно кодовые имена. Предполагаю,
что имя Карлос означает убийцу. О нем мы можем получить много сведений из
наших материалов. Дельта имеет отношение к "Медузе". Я кое-что об этом уже
слышал. Но имена Борн, Кейн или Тредстоун я не слышал никогда.
- Тогда поднимитесь в мой кабинет и послушайте запись телефонного
разговора, который я только что имел с Парижем, и вы восполните пробелы в
своих знаниях! - вновь взорвался Госсекретарь. - На этой ленте есть масса
чрезвычайных вещей, включая убийства в Оттаве и Париже и весьма странные
дела нашего первого секретаря на бульваре Монтегю с людьми из ЦРУ. Кроме
того, имеется женщина из Канады, которая знает массу подробностей об этих
событиях, и если она говорить правду, то мы находимся в положении осла на
привязи. Я желаю знать, что на самом деле происходит, черт подери! Вы
должны потратить остатки дня и ночи, но выкопать все это хоть из-под
земли. Оказывается, есть человек, который бродит кругом земного шарика, не
сознавая, кто он есть такой, и башка его набита информацией, которую не
вместят и десять вычислительных машин!

Была уже глубокая ночь, когда опустошенный директор оперативного
отдела службы Госдепа соединился с посольством в Париже. Первый секретарь
посольства дал ему имя Александра Конклина, но того не удавалось
обнаружить. В итоге длительных поисков удалось выяснить лишь одно: Конклин
связан с операцией "Медуза".
Используя всю мощь связей государственного департамента, директор
затребовал расписание всех закрытых переговоров, которые проводил в
течение последних пяти недель Александр Конклин. В записи одного из них
упоминалось слово Тредстоун. Затем директор вернулся к началу записи, где
были записаны переговоры Конклина с представителем армии. Зная давнюю
неприязнь этих современных служб, директор заинтересовался этой пленкой.
Далее он, используя свои связи в Пентагоне, выяснил, что беседа велась по
поводу операции "Медуза".
Бригадный генерал Ирвин Артур Кроуфорд, в настоящее время заведующий
секретной информационной службой армии и бывший командующий войсками в
Сайгоне, был связан с операцией "Медуза". Директор позвонил по служебной
спецсвязи и через некоторое время генерал вышел на связь. Директор
представился и попросил генерала позвонить в Госдепартамент, чтобы
убедиться в достоверности абонента.
- Почему я должен это делать?
- Это касается дела, проходящего под грифом Тредстоун.
- Ладно, я перезвоню вам.
Позвонил через 18 секунд, и в течение последующих двух минут директор
в общих чертах изложил содержание информации, полученной Госдепартаментом.
- Нет ничего такого, чего бы мы не знали об этом деле, - заявил
генерал. - Мы сообщили Белому Дому всю необходимую информацию по этому
вопросу.
- Я хочу сделать некоторые уточнения! - воскликнул представитель
Госдепа. - Это связано с происшествием в Нью-Йорке неделю назад. Эллиот
Стивенс, майор Вебб и Дэвид Эббот... Вы полагаете, что этот... ваш человек
Борн прилетел в Нью-Йорк вчера утром?
- Да, я уверен в этом! Мы оба уверены в этом - я, и Конклин. Мы оба
наследники этого смутного дела.
- Вы можете связаться с Конклином? Я никак не могу его разыскать ни
по одному из телефонов.
- Да, я в курсе. Он уехал из Лэнгли. Я разговаривал с ним сегодня
днем. Ваша служба не должна вмешиваться в это дело. Это наши проблемы.
- Нет, генерал, вы ошибаетесь, теперь и мы завязаны в этом деле. Мы
оказались вовлеченными в него по дипломатическим каналам, благодаря некой
женщины из Канады.
- Ради бога, объясните почему?
- Мы были вынуждены заняться этим делом. Фактически, она вынудила нас
заняться им.
- Она у вас и вы держите ее в изоляции? Она должна быть передана нам!
Мы принимаем решения!
- Я думаю, что вы должны объяснить мне массу подробностей. Я не
совсем вас понимаю.
- Мы имеем дело с безумным человеком. У него развитая шизофрения. Он
может прикончить массу людей по каким-то даже ему неизвестным причинам,
движимый взрывным импульсом подсознания, и при этом не сознавать причины
таких поступков.
- С чего вы взяли?
- Потому что он уже прикончил несколько человек! Та бойня в Нью-Йорке
на прошлой неделе была устроена им. Он убил Стивенса, Монаха, Вебба, а
главное Вебба и двух других, о которых вы ничего раньше не знали. Конечно,
он не отвечает за свои поступки, но это ничего не меняет, поэтому оставьте
это дело нам... Конклину.
- Вы сказали на прошлой неделе? Борн?
- Да, у нас есть доказательства: его отпечатки. Они были подтверждены
ФБР. Это были его отпечатки.
- Ваш человек оставил отпечатки?
- Да, несомненно.
- Он не мог этого сделать, - заявил человек из Госдепа.
- Что!?
- Скажите, как вы пришли к заключению, что он безумен? Эта развитая
шизофрения или какая еще чертовщина, про которую вы упоминали?
- Конклин разговаривал с психиатром, с одним их лучших специалистов
по таким случаям. Алекс описал ему ситуацию, и врач подтвердил наши
подозрения, подозрения, возникшие у Конклина.
- Врач подтвердил то, что сказал Конклин? - осведомился ошеломленный
директор.
- Да.
- Только на основании того, что говорил Конклин?
- Других объяснений не было. Оставьте это дело нам. Этот человек -
наша проблема.
- Вы самый последний болван, генерал! Вам бы следовало заниматься
вашими банками данных или, что еще проще, вашей артиллерией. Обижайтесь
сколько вам будет угодно, но если вы сделали то, что я думаю, то вам
больше ничего не остается, как только обижаться на свою тупую головешку.
- Объяснитесь! - резко выпалил генерал.
- Вы имеете дело не с сумасшедшим или человеком страдающим развитой
шизофренией, о которой, я сомневаюсь, что вы знаете больше меня. Вы имеете
дело с человеком, страдающим амнезией, с человеком, который уже больше
полугода пытается выяснить, кто он такой и откуда он появился. Из
телефонного разговора, запись которого у нас имеется, мы поняли, что он
пытался все объяснить вам, объяснить Конклину, но тот отказался его
выслушать. Никто из вас не захотел его выслушать... Вы послали человека
под глубоким прикрытием почти три года назад на охоту за Карлосом, и когда
стратегия начала ломаться, вы сразу же согласились с наихудшим вариантом.
- Амнезия? Нет, вы не правы! Я лично разговаривал с Конклином. Он
пытался его слушать... Вы ничего не понимаете, мы оба знаем...
- Я ничего не желаю больше слушать о Конклине! - резко оборвал его
директор.
Генерал сделал паузу и проговорил:
- Мы оба знали Борна... много лет назад. Я думаю, что вы знаете где.
Он выполнял самые сложные задания, за которые никто не брался.
- И это дает вам право записывать его кандидатом в психушку? И это
спустя десять лет?
- Семь лет, - поправил его Кроуфорд. - Я пытался противостоять его
выбору, как кандидата на эту роль в операции Тредстоун, но Монах сказал,
что он самый лучший.
- Вы не продолжаете настаивать на чем-то своем, генерал? Мне кажется,
что вы продолжаете сваливать всю вину на других с упорством осла. Я говорю
это потому, что Монах был прав. Ваш человек самый лучший, с памятью или
без нее. Он привел Карлоса, доставил его к вашему порогу, и сделал это
несмотря на то, что вы собирались уничтожить его первым. - Генерал сделал
резкий вдох, боясь, как бы директор не догадался о его состоянии. - Я
спрашиваю, генерал, можете вы связаться с Конклином или нет?
- Нет.
- Он не готовится к тайной операции? Он уже подготовил группы
вооруженных людей, которым даны обещания об оплате через непрослеживаемые
источники, и они не знают друг друга. У каждого из них имеется фотография
объекта. Я верно обрисовал сценарий?
- Вам не нужен мой ответ, - пробурчал Кроуфорд.
- Вы и должны отвечать. Я представляю отдел дипломатических операций,
и вы можете передо мной в этом не отчитываться, но вы были правы по поводу
одной детали: это действительно ваша проблема. Мы не собираемся нести
ответственность за ваши делишки. Такова будет моя рекомендация
Государственному секретарю. Госдепартамент даже не сделает попытки
вступиться за вас. Считайте этот разговор неофициальным.
- Да, я понял.
- Мне жаль, - проронил директор, слыша безысходность в голосе
генерала. - Судьба доставляет иногда весьма неприятные удары.
- Да, у нас есть опыт по "Медузе". Что вы собираетесь сделать с этой
женщиной?
- Мы даже не знаем, что нам делать с вами.
- А вы уверены, вы совершенно уверены? - перебил его генерал.
- Насчет чего?
- Насчет амнезии. У вас есть достоверные сведения?
- Я прослушал эту запись по крайней мере двадцать раз, стараясь
вникнуть в ее рассказ и в ее тон. Никогда в своей жизни я не был так
уверен, как сейчас. По случайному совпадению ее только что доставили сюда
несколько часов назад. Сейчас она в отеле "Пьер" под охраной. Утром мы
перевезем ее в Вашингтон, но после того, как завершим намеченную работу.
- Подождите минутку... - генерал повысил голос. - Не надо завтра! Она
сейчас здесь? Вы разрешите мне увидеть ее?
- Не копайте себе яму, генерал, не старайтесь делать ее еще глубже.
Чем меньше имен она знает, тем лучше для всех нас. Она была вместе с
Борном, когда он звонил в посольство. Она знает о первом секретаре и,
возможно, о Конклине. Ему самому придется отчитываться за свои дела.
Будьте хотя бы в стороне от этого!
- Но вы же только что предложили выйти из этого дела с честью.
- Но не таким путем. Вы порядочный человек, как и я. Мы оба
профессионалы, и нам не следует идти на грязные подтасовки!
- Вы меня не поняли! У нас имеются фотографии, но они могут быть
бесполезны, поскольку они трехлетней давности. Борн изменился за эти годы.
Кроме того, Конклин разговаривал с ним ночью и под дождем. Теперь эта
женщина может стать нашим единственным спасением. Она долгое время
находилась рядом с ним и может опознать его раньше, чем любой другой
человек.
- Я все еще не понимаю...
- Попробую объяснить. Среди многих талантов Борна есть способность
изменить свой облик, смешиваться с толпой или с группой деревьев, так что
вы ни за что его не заметите. Если вы говорите, что он почти ничего не
помнит, то это еще ничего не значит. Мы использовали для него специальное
слово в "Медузе". Его люди называли его... хамелеоном.
- Это и есть ваш Кейн, генерал.
- Это был наш Дельта. Не было никого в мире подобного ему... И в этом
женщина может нам помочь. Сейчас... Поверьте мне! Разрешите мне встречу с
ней, разрешите поговорить!
- Доверяя вам, мы как бы подтверждаем ваше отношение к этому делу, а
я не думаю, что мы можем это допустить.
- Ради бога, выслушайте меня! Вы только что сказали, что мы
порядочные люди! На самом деле? Мы должны спасти ему жизнь! Если она будет
со мной, то мы найдем его и сможем увести из-под удара!
- Вы говорите так, как будто точно знаете, где он собирается быть.
- Да.
- Почему?
- Потому что он не должен больше никуда идти.
- Может быть, вам и время известно? - удивился директор службы
дипломатических операций. - И вы знаете, когда он собирается туда пойти?
- Да. Сегодня. Это день его собственного уничтожения.

35
Такси, пробиравшееся на восток в направлении 71-ой улицы, угодило в
пробку на въезде на Восточную Ривер Драйв. Машины продвигались вперед дюйм
за дюймом, ревя двигателями и не переставая сигналить. Было 8.45 утра и
нью-йоркские улицы были в своем обычном состоянии. Откинувшись на заднее
сидение, Борн смотрел на трехрядную улицу из-под полей низко надвинутой
шляпы через солнцезащитные очки. Он действительно бывал здесь, и все это
было неизгладимо. Он ходил по этим тротуарам, разглядывал эти двери,
витрины магазинов и стены, увитые плющем. Борн видел все это раньше, эти
сады, расположенные в нескольких кварталах и парк. Он припомнил, что
когда-то смотрел на все это из окна большой комнаты с элегантными
французскими дверями, находившейся внутри высокого, узкого кирпичного дома
с огромными окнами, тремя рядами над тротуаром. Пуленепробиваемость этих
окон сочеталась с их античным оформлением.
Лестница, ведущая в особняк, также была необычной. Каждый шаг по
ступеням приводил к срабатыванию электронных устройств. Джейсон знал этот
дом. Знал, что они находятся от него уже близко. Когда они въехали в
знакомый квартал, нервы его напряглись. Теперь он понял, почему улица в
районе парка Монсю, где жил Вилье, показалось ему знакомой.
Борн вспомнил о генерале. Он написал все, что мог вспомнить с тех
пор, как к нему стала возвращаться память. С первого мига, когда чуть
живой раненый человек открыл глаза в комнате на островке Порт-Нойр, и
включая страшное впечатление от событий в Марселе, Цюрихе и Париже,
особенно в Париже. Борн написал правду, которая в руках генерала Андре
Вилье найдет нужное применение. Это даст возможность принять справедливое
решение в отношении Мари Сен-Жак. Это обстоятельство давало ему свободу, в
которой он так нуждался. Эапечатав исписанные страницы, он отправил их
генералу из аэропорта Кеннеди. В то время, когда они достигнут Парижа, он,
может быть, еще будет жив, а может и нет. Или он убьет Карлоса, или тот
прикончит его. Где-то на этой цельной улице, так же как и на той, похожей
на нее, за тысячу миль отсюда, должен быть человек, плечи которого
двигались в такт его шагов, как у хищного животного, и который должен был
охотиться за ним. Это было единственное, в чем он не сомневался. Он должен
сделать то же самое... где-то на этой улице.
Здесь! Это было здесь, где утреннее солнце осветило черную дверь и
отразилось в поблескивающих оконных стеклах. Что-то символичное было в
этом возвращении. Борн находился как бы перед началом, как совокупностью
уничтожения и возрождения, черной ночной тьмы и занимающегося рассвета.
Ему хотелось подняться по этим ступеням и колотить в эту дверь, пока его
не услышат.
Он писал Карлосу, что придет сюда за документами, которые, как ему
казалось, должны находиться здесь... его "последняя защита". Это была еще
одна часть его темного прошлого. Но если он еще не осознавал этого в
Париже, то сейчас он все понял. Ответ на вопрос "кто он такой?" должен
находиться в этом доме. И придет ли сюда Карлос или нет, он должен найти
это. Должен!
Неожиданно он попал в бесконечное море криков, своих собственных
криков.
"Забудь Карлоса! Забудь про ловушки! Войди в этот дом! Это должно
быть там! Останови все это!"
Во всем этом таилась ирония. Сокрушительная ирония... Для него в этом
доме не было никакой защиты, кроме, пожалуй, окончательного объяснения для
самого себя. И все это было довольно призрачным для Карлоса. Те, кто
охотился за ним, знали это и желали его смерти. Но он был так близок... он
должен найти это. Это находилось здесь.
- Проехай еще раз через этот квартал. Для намеченной встречи я
приехал слишком рано. Я скажу, где остановиться, - обратился он к
водителю.
- Как скажите, мистер, ведь расплачиваться будет ваш бумажник.
Кирпичный особняк остался далеко позади. Борн продолжал смотреть в
окно автомобиля. Сейчас его волнение немного улеглось, и хамелеон вновь
был готов к работе. Через 15 минут вся обстановка вокруг изменилась. Перед
особняком остановился трейлер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51