— Если ты знаешь, что их заполучило, то почему так и не скажешь?
— Потому что меня это до смерти пугает, на хрен! — ответил Джилл и резко остановился — настолько внезапно, что спецагент врезался ему в спину. А остальная группа шла прямо за ними.
— Смотри! — показал Джилл. Тарнболл взмахнул факелом, освещая землю впереди. На песке у подножья утесов виднелись следы ног, а также лап, но Джилл видел только человеческие следы. Маленькие следы оставлены женщинами, в то время, как все остальные...
Были мужского размера. Эти следы оставили босые мужские, человеческие ноги, и их было много.
А потом сразу всех семерых следопытов поразил запах, — из вмятин в песке им в ноздри, казалось, ударила рыбная вонь. И следы эти выглядели влажными от какой-то слизи.
— Это дерьмо похоже на потоп в тех гигантских моллюсках, — скорчил гримасу Стэннерсли и отвернулся.
— Туземцы? — охнул Уэйт.
Джилл бешено замотал головой.
— Не думаю, что в этом мире есть какие-то туземцы, — выдавил он из себя. — Вы видели каких-нибудь туземцев?
— Тогда что? — проскрежетал пересохшим горлом Тарнболл.
Но Джилл лишь посмотрел на него безумным взором и поспешил дальше в ночь...
Глава тридцатая
— Боже, мы могли бы догадаться об этом с самого начала! — прохрипел Джилл, с трудом продвигаясь по песчаной, усеянной валунами кромке у подножья утесов.
— О чем? — не понял державшийся вровень с ним Тарнболл. — О чем мы могли бы догадаться?
— Нас слишком надолго оставили в покое и предоставили самим себе, — ответил Джилл. — Целый день хорошей еды, чистоты, небольшого отдыха! Мы находились на «лесенке», на одной из проклятых «лесенок» Сита. Спроси себя вот о чем: почему скорпион не последовал за нами через дверь в туннеле? В конце концов, он ведь наступал нам на пятки?
— Море? — предположил спецагент. — Может, он не умеет плавать?
— Нет, — покачал головой Джилл. — Эти штуки должны быть амфибиями вроде тех ггудднских конструкций в виде крабов и зудней там, на Земле. — Он зарычал от досады. — Черт, как жаль, что я не мог спокойно подумать об этом! Ведь мы же и находимся на Земле, в Замке, на бесплодном выступе скалы, где-то у юго-западного побережья Англии. И все же мы также находимся здесь.
Уэйт шел сразу позади двух лидеров. Он тоже выхватил из костра горящую ветку. Когда тропа под утесами расширилась, он вышел вперед и зашагал слева от Джилла.
— Так почему же эти штуки должны быть амфибиями? — пропыхтел он.
— Потому что на складе обязательно должно найтись множество водных миров, вроде этого, — ответил Джилл. — Или вроде нашей родной Земли. Понимаете, быть охотником-убийцей — не нормальная функция этой конструкции. Обычно они используются в качестве — ну, не знаю — пылесосов? Для общей уборки и удаления постороннего мусора из складируемых миров после загрязнения их любой конкретной группой тестируемых существ.
— Ты точно это знаешь? — не отставал Уэйт.
— В стародавние времена я знал очень много, — голос Джилла сделался теперь хриплым от страха. Страха за Анжелу и Миранду. Но разговор не давал ему разразиться бранью, мучительно завыть от расстройства, совершенно потерять рассудок. — Именно так память синтезатора держат в чистоте, незагроможденной событиями, произошедшими со времени первоначальной записи, — продолжал он. — Скорпионы подобны сканерам, которые двигаются по синтетическим мирам, подчищая мусор.
— Ладно, — согласился Тарнболл. — Так теперь я спрашиваю себя, почему скорпион не последовал за нами? Но не получаю никаких ответов.
— Попробуй вот такой, — так и выплюнул эти слова Джилл. — Он не последовал за нами потому, что Сит загнал нас как раз туда, куда хотел, в мир, который может терроризировать девушек, а через них — и нас обоих.
— Девушек? — повторил за ним спецагент. — Мир, который приводит в ужас... — И тут он громко охнул. — Тот тип — Род? Ты именно об этом говоришь? Тот ублюдок, муж Анжелы? Но он же мертв!
— Не думаю, — возразил Джилл. — По-моему, он находится в компьютере, в лимбе, всего лишь дожидается, когда его синтезируют — или уже синтезировали!
— Но в любом случае, это всего лишь один человек, — вставил Джордж Уэйт.
— Правильно, — поддержал Тарнболл. — И если в ответе за это он, то когда мы доберемся до него, я лично сверну ему шею. Конструкция он там или нет, этот ублюдок пропадет навсегда!
— А ты не забываешь кое-что? — напомнил ему Джилла, когда рослый спецагент с отвращением сплюнул, зашвырнув свою догоревшую ветку далеко в лес, и они зашагали дальше при колеблющемся свете мерцающего факела Уэйта. — Ты можешь подавлять его сколько угодно, хоть по десять раз на дню, а Сит может снова и снова возвращать его. Род Денхольм, если это его рук дело, всего лишь копия. А у Сита есть копировальная машина. Боже, мы ведь не знаем, сколько его копий может быть там!
Тарнболл снял с плеча автомат.
— Не знаю, и в данную минуту, меня это не особенно волнует. Баннермен не мог выдержать пулю, и этот тип тоже не сможет. Ладно, он копия. Но копия человека. И даже если мы не можем убить их, то определенно можем посшибать.
И Джилл понял, что Тарнболл теперь мертвецки трезв.
В голосе его снова зазвучал скрежет.
И как раз в этот миг факел Уэйта замерцал и погас, выбросив небольшой сноп искр. А Кину Сун сказал:
— Видеть!
Теперь, когда тени подступили вплотную, свечение в лесу не слишком далеко от них сделалось вполне заметным.
— Тихо теперь! — предостерег хриплым скрежещущим голосом Джилл. И далее:
— Гуськом, — прошептал спецагент. — Так только один из нас будет на что-то натыкаться.
— Кто? — поинтересовался Джилл, признавая превосходство автомата Тарнболла в подобной ситуации.
— Я. — Тарнболл отделился от утесов и шагнул под деревья — и почти сразу же на что-то наткнулся.
— Барни — черт! — проскрежетал он.
А Джилл облегченно вздохнул и протянул руку вниз, потрепал по голове бешено виляющего хвостом пса. И тут... идея.
— Браконьеры, Барни! — негромко, но настойчиво науськал его Джилл. — Браконьеры, старина. Найди их, Барни — найди их!
Но Барни и не требовалось искать: он и так уже знал, где они.
Группа Джилла последовала за псом через лес, и свечение среди деревьев становилось все ярче. К тому же из-за ложного черного горизонта в виде утесов в небо выпорхнула пара шафрановых лун, испещряя пятнами тропу к кострам в лесу. И чем ближе они подбирались, тем тише шли.
Для Барни это было давно знакомым делом: ему уже доводилось знаться с браконьерами. Не считая редкого фырканья и негромкого порыкивания, он двигался столь же бесшумно, как группа из пяти мстителей, которую он безошибочно вел к добыче. Но даже если бы он залаял или один из членов группы наступил на сухую ветку, то сомнительно, чтобы этот звук расслышали за другими звуками, доносившимися теперь от пятна мерцающего света, красно-желтого света костров, который становился все ярче и ярче.
Они были почти пением, эти звуки, похожие на какой-то сверхъестественный хор, даже несмотря на то, что составлявшие его голоса — их гортанный, горловой тембр — звучали страшно не правильно. Но в нем определенно слышались имена, повторяемые вновь и вновь:
Анжела и Миранда.
Впереди показалась поляна.
Эти... люди на поляне выглядели сперва какими-то неясными фигурами, тенями, что пылали при мерцающем свете огня и превращались в силуэты, когда заслоняли тот или иной костер, совершая странные дергающиеся движения, а затем делаясь более отчетливыми, когда проходили между кострами.
Они определенно были людьми. И (заметил с дрожью ужаса Джилл) разгуливали в маскарадных костюмах.
Его отряд спасателей остановился на темной стороне густых кустов. Они хорошо все видели, глядя поверх листвы, но оставаясь вполне скрытыми. И так как пение, та гортанная, хриплая, свистящая и шипящая литания продолжалась, спецагент прошептал:
— Что это за чертовщина? Ку-клукс-клан?
— Нет, — голос Джилла звучал хрипло. — Здесь нет никаких островерхих капюшонов, всего лишь лицевые маски. Но марлевые маски? Сит снова изменил правила. И это на них не простыни. Это белые хирургические халаты!
— Что?
— Ты заметил, что все эти фигуры в точности одинаковы? Дубликаты, Джек. Ну, это на мой взгляд, пахнет Родом Денхольмом. Но переодетые врачами?..
— Кошмар Миранды! — прошипел Тарнболл.
— Или, может, два кошмара в одном, — ответил Джилл, чувствуя, как напрягается рядом с ним спецагент, и слыша приглушенное дзинь, когда тот оттянул затвор, взводя оружие.
— Погоди! — предупредил Джилл. — Ничего не предпринимай, пока мы не узнаем, что же случилось с девушками.
Им не пришлось слишком долго ждать.
На поляне трудились четыре фигуры в белых халатах. Они суетились вокруг валуна с плоской вершиной, приблизительно прямоугольной формы, на который они набросили простыню, превратив его в стол, чуть покатый, похожий на широкий, перекошенный гроб, ушедший узким концом в землю. Ощущение страха у Джилла поднялось на несколько делений, когда развернули ту простыню, и он увидел множество железных колец, свисающих со скоб вокруг неровных сторон этого... чего этого? — этого алтарного камня. Ряд из пяти колец на нижнем конце поверхности разделял его на две наклонные постели или, на самом-то деле, стола. Операционных стола? Именно такое общее впечатление.
И Джилл не один увидеть это. Рядом с ним Джек Тарнболл напрягался, словно бульдог на поводке. На очень коротком поводке.
В кустах по другую сторону поляны возникла суета.
Четыре фигуры вокруг небольших костров неуклюже двинулись на помощь еще четырем, когда те появились из теней. Но Джилла и спецагента куда больше интересовало, кого новоприбывшие принесли с собой, чем увеличение численности неприятеля.
Эти четыре медленно движущиеся, одинаковые фигуры в белых халатах и хирургических масках притащили женщин, Анжелу и Миранду — нагих, с кляпами во рту и связанными за спиной руками. И когда их выгнали тычками, словно скот, но по-прежнему брыкающихся, на поляну, то и пение завели по новой. И Джилл, Тарнболл и все остальные члены отряда спасателей смогли, наконец, расслышать членораздельные слова. Может быть, Кину Сун и не понял их, но для остальных членов группы они казались совершенно ясными:
— Вот жертвы Роду! Трахать! Трахать! Трахать! Вот жертвы всемогущим родам-елдам! Рода! Многим Родам! Трахать! Трахать! Трахать! Вот жертвы жаждущим родам-елдам, что распорют этих коров и начинят их семенем своим! Трахать! Трахать! Трахать! — Это исходило от четырех кошмарных фигур, откинувших головы назад, чтобы дать словам, кулдыкая, вырваться из их глоток. А со стороны других четырех — ответный крик, но сделанный смешливо-девичьими, напевающими в том же темпе тошнотворными голосами:
— Мы готовы для тебя. Род! Трахать! Трахать! Трахать! Готовы ко всем родам-елдам вас. Родов! Трахать! Трахать! Трахать! И я, Анжела, как была готова в жизни, так буду и в смерти! Трахать! Трахать! Трахать! Именно это я делала лучше всего, и именно это я продолжу делать вплоть до тех пор, пока не присоединюсь к тебе в твоем низменном гнилом состоянии! Трахать! Трахать! Трахать! Я оставила тебя умирать, Род, когда ты хотел всего лишь трахать! Трахать! Трахать! И теперь мы будем трахаться до самой моей смерти! Таким образом, я, Анжела, покаюсь в грехах своих. Трахать! Трахать! Трахать! — И иным, чуть более глухим журчащее-девичьим голосом:
— Мне, Миранде, не требуется исповедаться ни в каких грехах, не грешна я перед Родом с родами-елдами. Но я тоже познаю радость быть оттраханной, оттраханной, затраханной до смерти, быть единой со всеми вами в ваших низменных страстях! Но я давно мечтала, и вот о чем: моя мука будет для вас наслаждением, а все мои сочленения будут переломаны, дабы я могла погромче вопить, когда вы будете трахать, трахать, трахать меня!
С поляны распространялось во все стороны зловоние. Оно, вне всяких сомнений, отдавало смрадом открытой гробницы. Но оно было больше и хуже, в нем присутствовала рыбная, клоачная мерзость гигантских моллюсков. Голова Джека Тарнболла, все еще болевшая от сброженного молока кокосов и «высокооктановой» мякоти орехов, закружилась от выворачивающей желудок тошнотворности этого запаха — и еще больше от ощущаемой им закипевшей страсти.
— Спенсер, — прорычал спецагент. — Спенсер!..
— Погоди, — выдавил из себя Джилл. — Тебе нельзя стрелять, пока девушки вон там. — Но они уже видели, что девушки там будут недолго. Восемь фигур-"врачей" привязывали их к кольцам на алтарном камне — привязывали нагими, уложенными спиной на алтарь, бок о бок, и с широко распяленными ногами, как раз на нужной высоте для...
— Трахать! Трахать! Трахать! — кулдыкали восемь фигур, выплевывая эти слова в ночной воздух. Затем одна из них выдернула кляпы изо ртов девушек, в то время как остальные подняли с земли огромные округлые камни и двинулись всем кагалом к Миранде. И тут:
— Трахать, трахать, трахать вас самих на хрен! — проревел спецагент.
Джилл, Кину Сун и Барни вырвались из кустов с одной стороны, а Тарнболл, Уэйт и Стэннерсли — с другой. Непристойное стрекотание оружия спецагента заставило людей в халатах застыть, как на фотографии, пока его сообщение летело к цели. Шесть фигур в белом рухнули, роняя камни. Две других бросились прямо на группу Джилла. Барни вцепился зубами в халат одной из них, срывая его с фигуры, в то время как Джилл подставил подножку другой, а Кину Сун запрыгнул на нее верхом и открутил голову. Хороший ход — и все же одновременно и неудачный.
Голова отделилась, выкатилась из рук Суна и потеряла свою хирургическую маску. А под ней оказалась второй маской: маской смерти.
Она мало чем отличалась от черепа. Черепа, вымазанного в пищеварительных соках моллюсков и личинок и в гнилостных жидкостях. Череп со свалявшейся шапкой волос, ухмыляющимися зубами на почерневших деснах и глазами, горящими зеленовато-желтым светом.
Сун вскрикнул — издав придушенный вопль ужаса — и резко вскочил, словно его дернул за нить какой-то кукловод. Он в страхе отступил на шаг, споткнулся и тяжело осел наземь. В то же время Барни, весь напрягшись, попятился от своей добычи, выронив халат этой твари или, точнее выражаясь, ее саван. Но в следующий миг единственный метко нацеленный выстрел Тарнболла перебил хребет этому трупу, и он тоже рухнул — и разрушился — наземь.
Схватка еще не закончилась, Уэйт и Стэннерсли освобождали девушек, помогая им найти за кустами одежду.
А Тарнболл воспользовался округлыми камнями, разбивая вдребезги изъеденные червями черепа конструкций-трупов. Все настороженно глядели, не объявятся ли еще какие-нибудь мертвые Роды; все, кроме Суна, который тужился в приступе рвоты среди теней. А Джилл стоял, дрожа от страха и ярости, перед изъеденной личинками головой...
Которая вдруг заговорила с ним!
— Спенсер Джилл, — произнесла она гулким скрежещущим шепотом, словно старая-престарая граммофонная пластинка при убавленной громкости. — Джилл, старый мой друг, — когда желтые глаза, казалось, сфокусировались на нем. — Ну, ты определенно отвечаешь моим ожиданиям. Вверх по «лесенке», вниз по «змейке». И игра продолжается, а?
— Сит! — прохрипел Джилл, нагнулся и потянулся за камнем.
Но прежде, чем он смог пустить его в ход, голос издал последний смешок и смолк, а огоньки в глубине глаз погасли.
* * *
Здесь несомненно присутствовали пригодные для изучения их Джиллом фонские или ггудднские механизмы. Но так как их покрывала гниющая плоть, он не смог и помыслить об этом, а подумал намного позже. Но тогда стало слишком поздно. Его спутники взяли камни и переломали тела, побросав останки скелетов в костры.
И всякий раз там, где кость или череп оказывались сломанными, из них вытекала инопланетная жидкость, так что костер вспыхивал еще ярче.
Это было сумасшедшей операцией, выполненной в безумном безмолвии под мелкими инопланетными лунами, бесстрастно взиравшими с небес на сцену, никогда раньше не виденную ни в этом, ни в любом ином мире. Да, сцена кошмарная, но такая, которая никогда больше не будет угрожать Анжеле или Миранде, — кроме как во сне.
Что же касается Джилла с Тарнболлом и всех остальных, кто в ужасе уходил той ночью с поляны — ну, им теперь будет сниться новый кошмар. Вероятно, до скончания дней.
Позже — намного позже и наедине — спецагент спросит у Джилла:
— Спенсер, ведь эти же твари были мертвыми. Ладно, допустим, они были синтезированными мертвыми тварями, но достаточно схожими с настоящими, чтобы практически ничем не отличаться от них. Ну так скажи же мне, как мертвые твари могли надеяться?
— Прекрати! — оборвет его Джилл. — Джек, есть вещи, насчет которых я не буду задаваться вопросами, есть вопросы, на которые я не буду отвечать, материи, про которые я действительно не хочу знать. И это одна из них...
* * *
По возвращении в пещеры Джилл сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Потому что меня это до смерти пугает, на хрен! — ответил Джилл и резко остановился — настолько внезапно, что спецагент врезался ему в спину. А остальная группа шла прямо за ними.
— Смотри! — показал Джилл. Тарнболл взмахнул факелом, освещая землю впереди. На песке у подножья утесов виднелись следы ног, а также лап, но Джилл видел только человеческие следы. Маленькие следы оставлены женщинами, в то время, как все остальные...
Были мужского размера. Эти следы оставили босые мужские, человеческие ноги, и их было много.
А потом сразу всех семерых следопытов поразил запах, — из вмятин в песке им в ноздри, казалось, ударила рыбная вонь. И следы эти выглядели влажными от какой-то слизи.
— Это дерьмо похоже на потоп в тех гигантских моллюсках, — скорчил гримасу Стэннерсли и отвернулся.
— Туземцы? — охнул Уэйт.
Джилл бешено замотал головой.
— Не думаю, что в этом мире есть какие-то туземцы, — выдавил он из себя. — Вы видели каких-нибудь туземцев?
— Тогда что? — проскрежетал пересохшим горлом Тарнболл.
Но Джилл лишь посмотрел на него безумным взором и поспешил дальше в ночь...
Глава тридцатая
— Боже, мы могли бы догадаться об этом с самого начала! — прохрипел Джилл, с трудом продвигаясь по песчаной, усеянной валунами кромке у подножья утесов.
— О чем? — не понял державшийся вровень с ним Тарнболл. — О чем мы могли бы догадаться?
— Нас слишком надолго оставили в покое и предоставили самим себе, — ответил Джилл. — Целый день хорошей еды, чистоты, небольшого отдыха! Мы находились на «лесенке», на одной из проклятых «лесенок» Сита. Спроси себя вот о чем: почему скорпион не последовал за нами через дверь в туннеле? В конце концов, он ведь наступал нам на пятки?
— Море? — предположил спецагент. — Может, он не умеет плавать?
— Нет, — покачал головой Джилл. — Эти штуки должны быть амфибиями вроде тех ггудднских конструкций в виде крабов и зудней там, на Земле. — Он зарычал от досады. — Черт, как жаль, что я не мог спокойно подумать об этом! Ведь мы же и находимся на Земле, в Замке, на бесплодном выступе скалы, где-то у юго-западного побережья Англии. И все же мы также находимся здесь.
Уэйт шел сразу позади двух лидеров. Он тоже выхватил из костра горящую ветку. Когда тропа под утесами расширилась, он вышел вперед и зашагал слева от Джилла.
— Так почему же эти штуки должны быть амфибиями? — пропыхтел он.
— Потому что на складе обязательно должно найтись множество водных миров, вроде этого, — ответил Джилл. — Или вроде нашей родной Земли. Понимаете, быть охотником-убийцей — не нормальная функция этой конструкции. Обычно они используются в качестве — ну, не знаю — пылесосов? Для общей уборки и удаления постороннего мусора из складируемых миров после загрязнения их любой конкретной группой тестируемых существ.
— Ты точно это знаешь? — не отставал Уэйт.
— В стародавние времена я знал очень много, — голос Джилла сделался теперь хриплым от страха. Страха за Анжелу и Миранду. Но разговор не давал ему разразиться бранью, мучительно завыть от расстройства, совершенно потерять рассудок. — Именно так память синтезатора держат в чистоте, незагроможденной событиями, произошедшими со времени первоначальной записи, — продолжал он. — Скорпионы подобны сканерам, которые двигаются по синтетическим мирам, подчищая мусор.
— Ладно, — согласился Тарнболл. — Так теперь я спрашиваю себя, почему скорпион не последовал за нами? Но не получаю никаких ответов.
— Попробуй вот такой, — так и выплюнул эти слова Джилл. — Он не последовал за нами потому, что Сит загнал нас как раз туда, куда хотел, в мир, который может терроризировать девушек, а через них — и нас обоих.
— Девушек? — повторил за ним спецагент. — Мир, который приводит в ужас... — И тут он громко охнул. — Тот тип — Род? Ты именно об этом говоришь? Тот ублюдок, муж Анжелы? Но он же мертв!
— Не думаю, — возразил Джилл. — По-моему, он находится в компьютере, в лимбе, всего лишь дожидается, когда его синтезируют — или уже синтезировали!
— Но в любом случае, это всего лишь один человек, — вставил Джордж Уэйт.
— Правильно, — поддержал Тарнболл. — И если в ответе за это он, то когда мы доберемся до него, я лично сверну ему шею. Конструкция он там или нет, этот ублюдок пропадет навсегда!
— А ты не забываешь кое-что? — напомнил ему Джилла, когда рослый спецагент с отвращением сплюнул, зашвырнув свою догоревшую ветку далеко в лес, и они зашагали дальше при колеблющемся свете мерцающего факела Уэйта. — Ты можешь подавлять его сколько угодно, хоть по десять раз на дню, а Сит может снова и снова возвращать его. Род Денхольм, если это его рук дело, всего лишь копия. А у Сита есть копировальная машина. Боже, мы ведь не знаем, сколько его копий может быть там!
Тарнболл снял с плеча автомат.
— Не знаю, и в данную минуту, меня это не особенно волнует. Баннермен не мог выдержать пулю, и этот тип тоже не сможет. Ладно, он копия. Но копия человека. И даже если мы не можем убить их, то определенно можем посшибать.
И Джилл понял, что Тарнболл теперь мертвецки трезв.
В голосе его снова зазвучал скрежет.
И как раз в этот миг факел Уэйта замерцал и погас, выбросив небольшой сноп искр. А Кину Сун сказал:
— Видеть!
Теперь, когда тени подступили вплотную, свечение в лесу не слишком далеко от них сделалось вполне заметным.
— Тихо теперь! — предостерег хриплым скрежещущим голосом Джилл. И далее:
— Гуськом, — прошептал спецагент. — Так только один из нас будет на что-то натыкаться.
— Кто? — поинтересовался Джилл, признавая превосходство автомата Тарнболла в подобной ситуации.
— Я. — Тарнболл отделился от утесов и шагнул под деревья — и почти сразу же на что-то наткнулся.
— Барни — черт! — проскрежетал он.
А Джилл облегченно вздохнул и протянул руку вниз, потрепал по голове бешено виляющего хвостом пса. И тут... идея.
— Браконьеры, Барни! — негромко, но настойчиво науськал его Джилл. — Браконьеры, старина. Найди их, Барни — найди их!
Но Барни и не требовалось искать: он и так уже знал, где они.
Группа Джилла последовала за псом через лес, и свечение среди деревьев становилось все ярче. К тому же из-за ложного черного горизонта в виде утесов в небо выпорхнула пара шафрановых лун, испещряя пятнами тропу к кострам в лесу. И чем ближе они подбирались, тем тише шли.
Для Барни это было давно знакомым делом: ему уже доводилось знаться с браконьерами. Не считая редкого фырканья и негромкого порыкивания, он двигался столь же бесшумно, как группа из пяти мстителей, которую он безошибочно вел к добыче. Но даже если бы он залаял или один из членов группы наступил на сухую ветку, то сомнительно, чтобы этот звук расслышали за другими звуками, доносившимися теперь от пятна мерцающего света, красно-желтого света костров, который становился все ярче и ярче.
Они были почти пением, эти звуки, похожие на какой-то сверхъестественный хор, даже несмотря на то, что составлявшие его голоса — их гортанный, горловой тембр — звучали страшно не правильно. Но в нем определенно слышались имена, повторяемые вновь и вновь:
Анжела и Миранда.
Впереди показалась поляна.
Эти... люди на поляне выглядели сперва какими-то неясными фигурами, тенями, что пылали при мерцающем свете огня и превращались в силуэты, когда заслоняли тот или иной костер, совершая странные дергающиеся движения, а затем делаясь более отчетливыми, когда проходили между кострами.
Они определенно были людьми. И (заметил с дрожью ужаса Джилл) разгуливали в маскарадных костюмах.
Его отряд спасателей остановился на темной стороне густых кустов. Они хорошо все видели, глядя поверх листвы, но оставаясь вполне скрытыми. И так как пение, та гортанная, хриплая, свистящая и шипящая литания продолжалась, спецагент прошептал:
— Что это за чертовщина? Ку-клукс-клан?
— Нет, — голос Джилла звучал хрипло. — Здесь нет никаких островерхих капюшонов, всего лишь лицевые маски. Но марлевые маски? Сит снова изменил правила. И это на них не простыни. Это белые хирургические халаты!
— Что?
— Ты заметил, что все эти фигуры в точности одинаковы? Дубликаты, Джек. Ну, это на мой взгляд, пахнет Родом Денхольмом. Но переодетые врачами?..
— Кошмар Миранды! — прошипел Тарнболл.
— Или, может, два кошмара в одном, — ответил Джилл, чувствуя, как напрягается рядом с ним спецагент, и слыша приглушенное дзинь, когда тот оттянул затвор, взводя оружие.
— Погоди! — предупредил Джилл. — Ничего не предпринимай, пока мы не узнаем, что же случилось с девушками.
Им не пришлось слишком долго ждать.
На поляне трудились четыре фигуры в белых халатах. Они суетились вокруг валуна с плоской вершиной, приблизительно прямоугольной формы, на который они набросили простыню, превратив его в стол, чуть покатый, похожий на широкий, перекошенный гроб, ушедший узким концом в землю. Ощущение страха у Джилла поднялось на несколько делений, когда развернули ту простыню, и он увидел множество железных колец, свисающих со скоб вокруг неровных сторон этого... чего этого? — этого алтарного камня. Ряд из пяти колец на нижнем конце поверхности разделял его на две наклонные постели или, на самом-то деле, стола. Операционных стола? Именно такое общее впечатление.
И Джилл не один увидеть это. Рядом с ним Джек Тарнболл напрягался, словно бульдог на поводке. На очень коротком поводке.
В кустах по другую сторону поляны возникла суета.
Четыре фигуры вокруг небольших костров неуклюже двинулись на помощь еще четырем, когда те появились из теней. Но Джилла и спецагента куда больше интересовало, кого новоприбывшие принесли с собой, чем увеличение численности неприятеля.
Эти четыре медленно движущиеся, одинаковые фигуры в белых халатах и хирургических масках притащили женщин, Анжелу и Миранду — нагих, с кляпами во рту и связанными за спиной руками. И когда их выгнали тычками, словно скот, но по-прежнему брыкающихся, на поляну, то и пение завели по новой. И Джилл, Тарнболл и все остальные члены отряда спасателей смогли, наконец, расслышать членораздельные слова. Может быть, Кину Сун и не понял их, но для остальных членов группы они казались совершенно ясными:
— Вот жертвы Роду! Трахать! Трахать! Трахать! Вот жертвы всемогущим родам-елдам! Рода! Многим Родам! Трахать! Трахать! Трахать! Вот жертвы жаждущим родам-елдам, что распорют этих коров и начинят их семенем своим! Трахать! Трахать! Трахать! — Это исходило от четырех кошмарных фигур, откинувших головы назад, чтобы дать словам, кулдыкая, вырваться из их глоток. А со стороны других четырех — ответный крик, но сделанный смешливо-девичьими, напевающими в том же темпе тошнотворными голосами:
— Мы готовы для тебя. Род! Трахать! Трахать! Трахать! Готовы ко всем родам-елдам вас. Родов! Трахать! Трахать! Трахать! И я, Анжела, как была готова в жизни, так буду и в смерти! Трахать! Трахать! Трахать! Именно это я делала лучше всего, и именно это я продолжу делать вплоть до тех пор, пока не присоединюсь к тебе в твоем низменном гнилом состоянии! Трахать! Трахать! Трахать! Я оставила тебя умирать, Род, когда ты хотел всего лишь трахать! Трахать! Трахать! И теперь мы будем трахаться до самой моей смерти! Таким образом, я, Анжела, покаюсь в грехах своих. Трахать! Трахать! Трахать! — И иным, чуть более глухим журчащее-девичьим голосом:
— Мне, Миранде, не требуется исповедаться ни в каких грехах, не грешна я перед Родом с родами-елдами. Но я тоже познаю радость быть оттраханной, оттраханной, затраханной до смерти, быть единой со всеми вами в ваших низменных страстях! Но я давно мечтала, и вот о чем: моя мука будет для вас наслаждением, а все мои сочленения будут переломаны, дабы я могла погромче вопить, когда вы будете трахать, трахать, трахать меня!
С поляны распространялось во все стороны зловоние. Оно, вне всяких сомнений, отдавало смрадом открытой гробницы. Но оно было больше и хуже, в нем присутствовала рыбная, клоачная мерзость гигантских моллюсков. Голова Джека Тарнболла, все еще болевшая от сброженного молока кокосов и «высокооктановой» мякоти орехов, закружилась от выворачивающей желудок тошнотворности этого запаха — и еще больше от ощущаемой им закипевшей страсти.
— Спенсер, — прорычал спецагент. — Спенсер!..
— Погоди, — выдавил из себя Джилл. — Тебе нельзя стрелять, пока девушки вон там. — Но они уже видели, что девушки там будут недолго. Восемь фигур-"врачей" привязывали их к кольцам на алтарном камне — привязывали нагими, уложенными спиной на алтарь, бок о бок, и с широко распяленными ногами, как раз на нужной высоте для...
— Трахать! Трахать! Трахать! — кулдыкали восемь фигур, выплевывая эти слова в ночной воздух. Затем одна из них выдернула кляпы изо ртов девушек, в то время как остальные подняли с земли огромные округлые камни и двинулись всем кагалом к Миранде. И тут:
— Трахать, трахать, трахать вас самих на хрен! — проревел спецагент.
Джилл, Кину Сун и Барни вырвались из кустов с одной стороны, а Тарнболл, Уэйт и Стэннерсли — с другой. Непристойное стрекотание оружия спецагента заставило людей в халатах застыть, как на фотографии, пока его сообщение летело к цели. Шесть фигур в белом рухнули, роняя камни. Две других бросились прямо на группу Джилла. Барни вцепился зубами в халат одной из них, срывая его с фигуры, в то время как Джилл подставил подножку другой, а Кину Сун запрыгнул на нее верхом и открутил голову. Хороший ход — и все же одновременно и неудачный.
Голова отделилась, выкатилась из рук Суна и потеряла свою хирургическую маску. А под ней оказалась второй маской: маской смерти.
Она мало чем отличалась от черепа. Черепа, вымазанного в пищеварительных соках моллюсков и личинок и в гнилостных жидкостях. Череп со свалявшейся шапкой волос, ухмыляющимися зубами на почерневших деснах и глазами, горящими зеленовато-желтым светом.
Сун вскрикнул — издав придушенный вопль ужаса — и резко вскочил, словно его дернул за нить какой-то кукловод. Он в страхе отступил на шаг, споткнулся и тяжело осел наземь. В то же время Барни, весь напрягшись, попятился от своей добычи, выронив халат этой твари или, точнее выражаясь, ее саван. Но в следующий миг единственный метко нацеленный выстрел Тарнболла перебил хребет этому трупу, и он тоже рухнул — и разрушился — наземь.
Схватка еще не закончилась, Уэйт и Стэннерсли освобождали девушек, помогая им найти за кустами одежду.
А Тарнболл воспользовался округлыми камнями, разбивая вдребезги изъеденные червями черепа конструкций-трупов. Все настороженно глядели, не объявятся ли еще какие-нибудь мертвые Роды; все, кроме Суна, который тужился в приступе рвоты среди теней. А Джилл стоял, дрожа от страха и ярости, перед изъеденной личинками головой...
Которая вдруг заговорила с ним!
— Спенсер Джилл, — произнесла она гулким скрежещущим шепотом, словно старая-престарая граммофонная пластинка при убавленной громкости. — Джилл, старый мой друг, — когда желтые глаза, казалось, сфокусировались на нем. — Ну, ты определенно отвечаешь моим ожиданиям. Вверх по «лесенке», вниз по «змейке». И игра продолжается, а?
— Сит! — прохрипел Джилл, нагнулся и потянулся за камнем.
Но прежде, чем он смог пустить его в ход, голос издал последний смешок и смолк, а огоньки в глубине глаз погасли.
* * *
Здесь несомненно присутствовали пригодные для изучения их Джиллом фонские или ггудднские механизмы. Но так как их покрывала гниющая плоть, он не смог и помыслить об этом, а подумал намного позже. Но тогда стало слишком поздно. Его спутники взяли камни и переломали тела, побросав останки скелетов в костры.
И всякий раз там, где кость или череп оказывались сломанными, из них вытекала инопланетная жидкость, так что костер вспыхивал еще ярче.
Это было сумасшедшей операцией, выполненной в безумном безмолвии под мелкими инопланетными лунами, бесстрастно взиравшими с небес на сцену, никогда раньше не виденную ни в этом, ни в любом ином мире. Да, сцена кошмарная, но такая, которая никогда больше не будет угрожать Анжеле или Миранде, — кроме как во сне.
Что же касается Джилла с Тарнболлом и всех остальных, кто в ужасе уходил той ночью с поляны — ну, им теперь будет сниться новый кошмар. Вероятно, до скончания дней.
Позже — намного позже и наедине — спецагент спросит у Джилла:
— Спенсер, ведь эти же твари были мертвыми. Ладно, допустим, они были синтезированными мертвыми тварями, но достаточно схожими с настоящими, чтобы практически ничем не отличаться от них. Ну так скажи же мне, как мертвые твари могли надеяться?
— Прекрати! — оборвет его Джилл. — Джек, есть вещи, насчет которых я не буду задаваться вопросами, есть вопросы, на которые я не буду отвечать, материи, про которые я действительно не хочу знать. И это одна из них...
* * *
По возвращении в пещеры Джилл сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54