Картер едва не лишился чувств и не выпустил
из рук веревочной лестницы, но через мгновение пришел в себя, ибо его
пропавший друг Ричард Пикман однажды познакомил его с одним упырем, и он
узнал эту собачью морду и неуклюжую фигуру и чудовищные повадки. Так что он
сумел сохранить присутствие духа, когда ужасная тварь вытащила его из
головокружительной бездны и перетащила через край утеса, и он не вскричал от
ужаса при виде кучи обглоданных костей и сидящих кружком упырей, которые, не
переставая жевать, вперили в него изумленные взоры.
Он находился на тускло освещенной равнине, покрытой редкими валунами и
испещренной черными норами. Упыри отнеслись к нему уважительно, хотя кто-то
из них и попытался его ущипнуть, а прочие оценивающе оглядели его исхудавшее
тело. Воспользовавшись своими познаниями в их языке, он спросил их о своем
пропавшем друге и узнал, что тот превратился в высокопоставленного упыря и
обитал в безднах близ самых границ с явным миром. Зеленоватый старец упырь
предложил перенести Картера к нынешнему местожительству Пикмана, так что,
невзирая на естественное отвращение, Картер последовал за чудовищем в нору и
несколько часов полз следом за ним в вонючей тьме. Они выползли на равнину,
где повсюду были разбросаны странные памятники земного мира - старые
надгробия, сломанные кладбищенские вазы и обломки древних изваяний, - и
Картер с волнением понял, что за все время своих скитаний по миру сновидений
с того самого момента, как он одолел семьсот ступенек от пещеры огня к
вратам Глубокого Сна, впервые оказался так близко к пределам явного мира.
И тут, на надгробии 1768 года, украденном с бостонского кладбища
"Гранари", восседал упырь, ранее бывший художником Ричардом Антоном
Пикманом. Он был голым и скользким, и в чер--тах его лица появились
настолько явные черты сходства с упырьим племенем, что его человеческое
происхождение стало неопознаваемым. Однако он все еще немного помнил
английский и смог вести беседу с Картером, употребляя простейшие слова и
помогая себе то и дело упырьим лопотанием. Узнав, что Картер хочет добраться
до зачарованного леса, а оттуда до города Селе-фаис в Оот-Наргае за
Танарианскими горами, тварь глубоко задумалась, ибо упыри бодрствующего мира
не промышляют на кладбищах верхнего сновидческого мира (оставляя их
красноногим вампирам, обитающим в мертвых городах), и на пути между их
владениями и зачарованным лесом таится много опасных препятствий, в том
числе и ужасное царство гугов.
Гуги, волосатые гиганты, некогда воздвигли те самые круги из камней в
лесу и принесли ужасные жертвы Иным богам и ползучему хаосу Ньярлатотепу, но
вот однажды ночью их отвратительные стенания достигли ушей земных богов и их
изгнали в подземные пещеры. Лишь одна потайная каменная дверь с железным
кольцом связывает владения земных упырей с зачарованным лесом, и ее-то гуги
и опасаются открывать из-за ниспосланного на них проклятья. И просто
непостижимо, что смертный сновидец смог вторгнуться в их тайные пределы и
обнаружить эту дверь, ибо смертные сновидцы служили прежде им пищей и они до
сих пор помнят рассказы об аппетитном вкусе таких сновидцев, хотя изгнавшие
гугов боги ограничили их диету ужасными гастами - омерзительными тварями,
которые умирают на свету, живут в подземных склепах Зина и передвигаются
по-кенгуриному, прыгая на длинных задних ногах.
Итак упырь, ранее бывший Пикманом, посоветовал Картеру либо выйти из
бездны близ Саркоманда, заброшенного города в долине под Ленгом, где из мира
сновидений к нижним пределам ведут черные смрадные лестницы, которые
сторожат крылатые львы, либо вернуться через церковный двор в бодрствующий
мир и начать свой поиск заново, спустившись по семидесяти ступенькам
неглубокого сна к пещере огня и затем к семистам ступенькам, ведущим к
вратам Глубокого Сна и к зачарованному лесу. Но это нашего путника не
устраивало, ибо он не знал дорогу от Лен-га к Оот-Наргаю и равно не
испытывал желания пробуждаться, дабы не позабыть всего того, что он узнал в
этом сне. Забвение величественных и божественных лиц тех моряков с севера,
которые торговали ониксом в Селефаисе и которые, будучи сынами богов, могли
указать ему дорогу к холодной пустыне и к Кадату, где обитают Великие боги,
имело бы катастрофические последствия для его поиска.
После долгих уговоров упырь согласился провести своего гостя за великую
стену царства гугов. У Картера была одна лишь возможность проскользнуть в
сумеречные пределы круглых каменных башен - в час, когда гиганты, наевшись
досыта, будут храпеть внутри, он сумеет добраться до центральной башни со
знаком Кота и до лестницы в ней, которая ведет к потайной каменной двери в
зачарованном лесу. Пикман даже согласился отрядить ему в помощь трех упырей,
чтобы те помогли ему могильным ломом поднять каменную дверь, ибо гуги
побаивались упырей и частенько при виде этих тварей, пожирающих мертвецов,
улетали прочь.
Он также посоветовал Картеру самому переодеться упырем - сбрить
отросшую бороду (ибо у упырей бороды нет), вываляться голым в глине, чтобы
придать телу соответствующий вид, и ходить типичной для упырей неуклюжей
походкой, а одежду нести в узелке, точно деликатес, только что выкопанный из
могилы. Они доберутся по нужной норе до города гугов - которым и ограничено
все их царство - и вылезут наружу на кладбище неподалеку от башни Кота, где
и находится та самая лестница. Им только следовало опасаться большой пещеры
близ кладбища, ибо то был вход в подземные склепы Зина, где коварные
сторожа- гасты вечно поджидают пришельцев из верхних пределов дольней
бездны, которые приходят охотиться на них. Гасты обычно появляются, когда
гуги спят, и нападают на упырей равно как и на гугов, ибо они не могут их
различить. Это весьма примитивные твари, и они пожирают даже друг друга.
Гуги выставляют часового в узком про- • ходе в подземных склепах Зина,
но он вечно дремлет на посту, а иногда его застают врасплох отряды гастов.
Хотя гасты не переносят дневного света, они способны часами выдерживать
сумерки дольней бездны.
Итак, в конце концов Картер пополз по бесконечным норам с тремя
помощникамм- упырями, прихватив с собой аспидное надгробие полковника
Непемии Дерби, почившего в 1719 году и похороненного на сейлемском кладбище
на Чартер-стрит. Когда же они вновь вынырнули в сумерки, то оказались в гуще
поросших лишайниками гигантских монолитов, чьи верхушки терялись в выси, -
то были скромные надгробия гугов. Справа от лаза, в который они протиснулись
на поверхность, между рядами монолитов, теснилась неисчислимая толпа
циклопических круглых башен, устремивших свои вершины в бесконечность
дольних пределов земли. Это был великий город гугов, где дверные проемы
поднимаются в высоту на тридцать футов. Упыри часто наведываются сюда, ибо
один умерший гуг может в течение года кормить целый поселок упырей, и даже
при всех опасностях, подстерегающих их тут, они предпочитают отрыть из
могилы гута, чем копаться в людских могилах. Картер теперь понял, откуда
взялись те исполинские кости, на которые он натыкался, блуждая во тьме по
долине Пнота.
Сразу за кладбищем вздымалась голая отвесная скала, у подножия которой
зиял зев огромной страшной пещеры. Упырь предупредил Картера, чтобы он
держался от нее подальше, ибо это был вход в мерзкие склепы Зина, где гуги
во мраке охотятся на гастов. И верно, очень скоро это предупреждение
подтвердилось, ибо один из упырей медленно приближался к башням -
посмотреть, не настал ли час отдыха гугов, и тотчас из мрака исполинской
пещеры сверкнула сначала одна пара красно-желтых глаз, потом другая, и это
значило, что гуги лишились одного часового и что у гастов вправду отменно
острое обоняние. Итак упырь вернулся в нору и жестом приказал своим
спутникам замолкнуть. Самое разумное было дать гастам возможность
насладиться плодами победы, к тому же они, вполне вероятно, скоро должны
были и вовсе уйти, ибо, естественно, они утомились после нападения на
часового-гуга в мрачном склепе. Через мгновение какая-то тварь размером с
жеребенка выскочила в серые сумерки, и Картеру едва не стало дурно при виде
этого гнусного зверя, чья морда странным образом имела сходство с
человеческим лицом, несмотря на отсутствие носа, лба и прочих важных черт.
Потом еще три гаста выскочили из подземелья к своему соплеменнику, и
упырь тихо пролопотал Картеру, что отсутствие на их теле боевых шрамов -
дурной знак. Выходит, они и не вступали в битву с часовым, а просто
прошмыгнули мимо него, пока тот спал, так что ни силы, ни ярости у них не
убавилось и не убавится до тех пор, пока они не встретят и не уничтожат
очередную жертву. Противно было смотреть на этих грязных и уродливых
животных, число которых скоро приблизилось к пятнадцати. Они копались в
земле и прыгали по-кенгуриному в серых сумерках близ исполинских башен и
высоченных монолитов, но еще омерзительнее гасты становились в те мгновения,
когда заговаривали друг с другом кашляющими горловыми выкликами. И все же
как ни отвратны они были на вид, куда ужаснее оказалось то, что внезапно
вылезло следом за ними из пещеры.
То была лапа двух с половиной футов шириной с исполинскими когтями. За
ней показалась другая лапа, а потом уже покрытая черной шерстью исполинская
рука, с которой обе лапы были соединены короткими перешейками. Потом
сверкнули два розовых глаза и появилась огромная, как бочка, голова
разбуженного гута- часового. Его глаза под костистыми выростами, покрытыми
мохнатой щетиной, выпирали в стороны на два дюйма. Но самое отвратительное в
этой голове была исполинская пасть. Из пасти торчали желтоватые клыки, а
начиналась она от верхушки до самого низа головы, и раскрывалась
вертикально, а не горизонтально.
Не успел жуткий гут вылезти из своей берлоги и встать в полный
двадцатифутовый рост, как коварные гасты налетели на него со всех сторон.
Картер на мгновение перепугался, что часовой подаст сигнал тревоги и
призовет сюда всех своих соплеменников, но упырь тихо сообщил ему, что гуги
безголосы и общаются между собой лишь посредством мимики. Разразилась
чудовищная битва. Разъяренные гасты бросались со всех сторон на ползающего
гута, сопя, ввинчивая в него свои рыла и осыпая его смертоносными ударами
тяжелых и острых копыт. И они то и дело возбужденно кашляли и визжали, когда
гут время от времени впивался своей вертикальной пастью в одного из бойцов,
так что шум боя, без сомнения, переполошил бы весь город, если бы слабеющий
часовой не отступал все глубже и глубже в пещеру, увлекая за собой
нападавших. Так что вскоре шум утих в подземном мраке, и лишь резкое гулкое
эхо злобных воплей свидетельствовало о продолжающейся схватке.
Потом самый чуткий из упырей сигналом призвал остальных уходить, и
Картер последовал за ковыляющей троицей, так что вскоре они вышли из леса
монолитов и очутились на зловещей улице жуткого города, чьи циклопические
каменные башни устремлялись вверх и терялись из виду. Они бесшумно прошли по
мостовой, с омерзением вслушиваясь в приглушенный храп из темных дверных
проемов - гуги спали. Понимая, что час отдыха близится к концу, упыри
перешли на рысцу, но тем не менее путь им предстоял неблизкий, ибо
расстояния в городе гигантов весьма и весьма приличные. Наконец они вышли на
открытую площадь перед башней, что была куда больше прочих, и над ее
колоссальным входом был укреплен чудовищный символ-барельеф, и от одного
только взгляда на него невольная дрожь пробирала тело. Эта была центральная
башня со знаком Кота, и огромными каменными ступенями, едва заметными в
мрачном чреве башни, начиналась длинная лестница к верхнему уровню мира
сновидений и к зачарованному лесу.
В кромешной тьме они двинулись вверх по лестнице, и из-за исполинского
размера ступеней, выложенных для гигантов гугов, по ним было очень трудно
подниматься, ведь каждая была в ярд высотой. Картер скоро потерял им счет,
ибо очень быстро выбился из сил, и не знавшие усталости проворные упыри были
вынуждены прийти к нему на подмогу. В продолжение всего бесконечного подъема
их неотступно преследовал страх, как бы их не обнаружили и не пустились за
ними в погоню, ибо хотя гуги и не рискуют поднимать каменную дверь в лесу
из-за ниспосланного проклятия Великих, ни в башне, ни на лестнице им эта
преграда не страшна, и беглых гастов очень часто настигали на этой лестнице
- даже на самых верхних ступенях. Ибо у гугов настолько острый слух, что они
могли услышать даже легкий шорох рук и ступней беглецов, и быстроногим
гигантам, за время долгой охоты на гастов в подземных склепах Зина
научившимся ориентироваться во мраке, не составляло труда схватить столь
ничтожную и тихоходную жертву на этой циклопической лестнице. Картер с
горечью размышлял о том, что безмолвные преследователи гуги могут
подкрасться неслышно и внезапно, как вихрь, напасть во тьме на беглецов. И в
этом угрюмой ловушке, где гуги имели несомненное преимущество, уповать на их
привычный страх перед упырями было бессмысленно. Опасаться следовало и
коварных и сторожких гастов, которые частенько проникали в башню во время
отдыха гугов. Если гуги проспят долго, а гасты быстро вернутся из своей
ужасной экспедиции в пещеру, то эти мерзкие и зловредные твари тотчас учуят
запах беглецов, а в этом случае уж лучше быть сожранным гутами.
И потом после бесконечного восхождения по лестнице из тьмы наверху
неожиданно раздался кашель, и дело приняло тревожный оборот. Было очевидно,
что гаст, а может быть и несколько гастов, попали в эту башню задолго до
Картера и его провожатых, и еще было очевидно, что опасность подстерегает их
совсем близко. Через секунду бегущий впереди упырь оттеснил Картера к стене
и выстроил своих соплеменников боевым порядком, причем они подняли старинное
аспидное надгробие наподобие тарана, чтобы нанести им сокрушающий удар по
врагу, буде он появится в поле зрения. Упыри способны видеть в темноте, так
что под их защитой Картер был в большей безопасности, чем если бы он
оказался тут один. В следующее мгновение раздался цокот копыт сверху, выдав
приближение по меньшей мере одного зверя, и упыри приготовились нанести
чудовищный удар гранитным орудием. Вскоре во мраке сверкнули два
желтовато-красных глаза, и шумное сопение гаста заглушило цокот копыт. Когда
он вспрыгнул на ступеньку над упырями, те с неимоверной силой обрушили на
него древнее надгробие, так что раздался лишь булькающий всхлип, и жертва
рухнула замертво. Похоже, наверху затаился лишь один этот зверь, и, выждав
немного, упыри схватили Картера под руки и повлекли дальше вверх. Как и
прежде, им пришлось ему помогать, и он был рад покинуть поле боя, где во
тьме остался лежать поверженный гаст.
Наконец процессия упырей остановилась, и Картер понял, что они
наконец-то достигли тяжелой каменной двери. Отодвинуть массивную плиту было
просто немыслимо, но упыри надеялись чуть приподнять ее и просунуть в
образовавшуюся щель надгробие как подпорку, чтобы Картер смог проскользнуть
наружу. Сами же они намеревались спуститься обратно и вернуться восвояси
через город гугов, ибо они там были неуязвимы, да и, кроме того, не знали
верхней дороги к призрачному Саркоманду с вратами в бездну, охраняемыми
львами-часовыми.
Три упыря с превеликим трудом отодвинули каменную глыбу, и Картер, как
мог, им помогал. Они сочли выступ над последней ступенью лестницы надежной
точкой опоры и напрягли мускулы, напитанные нездоровой пищей. Через
несколько мгновений появился проблеск света, и Картер, ради кого
предпринимались эти усилия, просунул конец надгробия в щель. Теперь им надо
было употребить все силы на то, чтобы сделать щель пошире, но дело шло
медленно, и им разумеется, приходилось несколько раз начинать все заново,
когда из-за одного неверного движения тяжелая дверь захлопывалась.
Раздавшийся вдруг далеко внизу на лестнице шум только удесятерил их
возбуждение и страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16