В таком
случае боги Земли не в силах стать ему провожатыми. Но, правда, скорее
всего, это не так, ибо резкий обрыв сновидения ясно свидетельствовал: то
было нечто, что Великие хотели от него утаить.
И тогда Картер совершил недостойный поступок, предложив хозяину испить
множество глотков лунного вина, которое зуги дали ему в дорогу, и старец
стал чересчур разговорчив. Утратив всякую осторожность, бедняга Атал
выболтал гостю много запретных вещей, и в частности рассказал ему о
гигантском лике, который, судя по рассказам путешественников, выбит на
скалистом склоне горы Нгранек, что находится на острове Ориаб в Южном море,
а также намекнул, что это то самое изображение, которое земные боги однажды
сделали по своему подобию в те дни, когда плясали на той горе при свете
луны. И еще он добавил, что черты этого лика на скале весьма странны и
всякий без труда их запомнит, а потом узнает, и что они вне, всякого
сомнения, несут в себе знаки принадлежности к истинному роду богов.
И теперь Картер понял, как полезно ему все то, что он узнал, для поиска
богов. Известно было, что, принимая то или иное обличье, самые молодые из
Великих частенько вступали в любовную связь с дочерьми человеческими, так
что все крестьяне, живущие близ границ холодной пустыни, где стоит Кадат,
должны быть связаны с ними кровным родством. Поэтому найти ту пустыню можно
следующим образом: отыскать каменный лик на Нгранеке, запомнить его черты, а
затем, точно перенеся их на бумагу, предпринять поиски людей с теми же
чертами. В тех местах, где обнаружится наибольшее число похожих человеческих
лиц, и обитают боги, и если где-то близ деревни есть каменистая пустыня, то
в ней находится Кадат.
В таких укромных углах многое можно узнать о Великих, и те, в чьих
жилах течет их кровь, наверняка унаследовали кое-какие обрывки воспоминаний,
весьма полезных для ищущего. Людям могут быть неизвестны их пращуры, ибо
боги не любят появляться среди людей, и нет никого, кто бы воочию видел их
лики - это Картер осознал еще до того, как пустился на поиски Кадата, но им
должны быть свойственны необычные возвышенные помыслы, непонятные для их
соплеменников, и они должны петь о далеких краях и садах, не похожих на те,
что всякому могут привидеться во сне, отчего обыкновенные люди назовут их
глупцами, но из этих отрывочных сведений, вероятно, можно узнать старинные
тайны Кадата или уловить намеки на чудесный предзакатный город, в котором
боги хранят свои тайны. И более того, в иных случаях кому-то удастся взять в
заложники какое-нибудь возлюбленное божье дитя, или даже полонить самого
молодого бога, принявшего человеческое обличье и живущего среди людей со
своей невестой - какой-нибудь прехорошенькой крестьяночкой.
Атал, однако, не знал, как найти Нгранек на острове Ориаб, и
посоветовал Картеру идти берегом поющей Скай к самому Южному морю, где не
бывал ни один житель Ултара, но откуда купцы приплывали на своих кораблях
либо приводили длинные караваны мулов, впряженных в двуколки. Там есть
великий город Дайлат-Лин, но в Ултаре о нем ходит дурная слава из-за черных
галер с гребцами в три ряда, что приплывают туда с грузом рубинов из
неведомых краев. Торговцы, которые сходят с этих галер и торгуют с местными
ювелирами, - самые обычные люди, или почти что люди, но вот гребцов еще
никому не доводилось увидеть, и в Ултаре ропщут из-за того, что городские
купцы берут товар с приплывающих невесть откуда черных кораблей, чьи гребцы
никому не показываются.
Эти последние сведения Атал поведал уже в полудреме, и Картер осторожно
уложил его на инкрустированную эбеновым деревом лежанку и аккуратно
расправил ему на груди бороду. Собравшись было уйти, он вдруг отметил про
себя, что его больше не сопровождает приглушенный стрекот, и подивился,
отчего это зуги так внезапно уняли свое любопытство и прекратили погоню. А
потом он заметил ултарских лоснящихся кошек, которые облизывались с
нескрываемым удовольствием, и тут же вспомнил, что, пока он беседовал со
старым жрецом, с нижней части храма до его слуха доносились приглушенное
чавканье и кошачий визг. Он также вспомнил, с какой кровожадностью самые
безрассудные из молодых зугов поглядывали на крошечного черного котенка,
сидящего посреди мостовой. И поскольку Картер более всего на свете любил
черных котят, он наклонился и стал гладить лоснящихся ултарских кошек,
облизывавших свои лапки, ничуть не печалясь из-за того, что любопытные зуги
более не будут сопровождать его в пути.
Солнце уже клонилось к закату, и Картер решил сделать привал в древней
харчевне, примостившейся на крутом склоне, откуда открывался вид на городок
внизу. И когда он вышел на балкон и бросил взгляд на океан красных
черепичных крыш, и мощеные улочки, и ласковые поля вдали, загадочно
купающиеся в косых лучах солнца, он подумал, что мог бы навечно поселиться в
Ултаре, кабы не воспоминания о потрясающем предзакатном городе, властно
влекущем его к новым неизведанным опасностям. А потом пала ночь и розовые
стены оштукатуренных фронтонов стали фиолетовыми и обрели загадочный вид, а
в старых решетчатых оконцах один за другим вспыхивали крошечные желтые
огоньки. В колокольне наверху зазвонили мелодичные колокола, и первая звезда
замерцала в небе над лугами и над темными водами Скай. В ночи зазвучала
песня во славу стародавних дней, и Картер стал слегка покачивать головой в
такт звукам лютни, которые неслись из-за резных балконов и из мощеных
мозаикой двориков скромного Ултара. И в этот час сладкими могли бы
показаться даже голоса многочисленных ултарских кошек, кабы они не умолкли,
отяжелев после диковинной трапезы. Некоторые укрылись в тайных углах,
которые ведомы только лишь кошкам, и, по словам деревенских жителей,
располагаются на обратной стороне луны, куда кошки допрыгивают с высоких
городских крыш, но один крошечный черный котенок вскарабкался вверх по
лестнице, вспрыгнул Картеру на колени и стал урчать и играть, а когда путник
улегся наконец на лежанку и приклонил голову на подушку, набитую
благоуханными дурманящими травами, котенок свернулся калачиком у его ног.
Утром Картер присоединился к каравану купцов, державших путь в
Дайлат-Лин с грузом ултарской спряденной шерсти и капусты с ултарских
огородов. Шесть дней они были в пути, под перезвон колокольцев двигаясь по
ровной дороге вдоль Ская, останавливаясь на ночлег в старинных постоялых
дворах в сонных рыбацких поселках, а иногда проводя ночь под звездным небом
и вслушиваясь в доносящиеся с дремлющей реки песни рыбаков. Окружающий
пейзаж радовал глаз: зеленые кустарники и рощи и живописные островерхие
домики и восьмигранные громады ветряных мельниц.
На седьмой день на горизонте показалось перышко дыма, и вскоре путники
увидали высокие черные башни Дайлат-Лина, сложенные по преимуществу из
базальтовых глыб. Дайлат-Лин с его тонкими гранеными башнями издалека
казался похожим на мост гигантов, и улицы его были мрачны и неприветливы.
Там у многих пирсов теснилось немало печальных таверн, а в городе бродили
диковинные моряки со всех концов света, а кое-кто, как поговаривали, прибыл
даже из портов, коим нет места на земле. Картер опросил диковинно одетых
горожан о горе Нгранек на острове Ориаб и узнал, что тут она всем хорошо
известна. Из порта Бахарна на том острове сюда прибывали корабли, и один из
них должен был вернуться туда через месяц, а Нгранек находится всего-то в
двух днях плавания от того порта. Но мало кто видел каменный лик бога,
потому что он находится на труднодоступной стене Нгранека, которая смотрит
на острые утесы и долину, покрытую застывшей лавой. Когда-то жители той
части острова чем-то прогневили богов, и те пожаловались Иным богам.
Непросто было выудить эти сведения у торговцев и моряков в тавернах
Дайлат-Лина, потому что они предпочитали шепотом рассказывать о черных
галерах. Одна из этих галер через неделю должна была прибыть в порт с грузом
рубинов, и горожане с ужасом ожидали дня, когда она бросит здесь якорь. У
сходивших с этих галер купцов были огромные рты, а их тюрбаны, с торчащими
над лбами двумя верхушками, свидетельствовали о дурновку-сии их владельцев.
Их ноги были обуты в сандалии - короткие и диковинные, каких не найти в
Шести царствах. Но тревожнее всего была тайна, связанная с невидимыми
гребцами. Весла в три ряда сновали так быстро, так слаженно и так мощно, что
у стоящих на берегу зрителей по спине бежали мурашки, и совсем уж странным
казалось то, что корабль неделями стоял в порту, его купцы вовсю торговали,
а команду никто в глаза не видел. И владельцы дайлат-линских таверн, и
зеленщики, и мясники также этому дивились, ибо на эти галеры никогда не
посылалось ни фунта провизии. Приезжие купцы покупали в городе лишь золото и
упитанных чернокожих рабов из Парга за рекой - только золото да тучных
черных рабов из Парга, цену которым они назначали из расчета за фунт живого
веса.. Больше они ничего не брали, эти малоприятные на вид купцы, никогда и
ничего они не покупали ни у зеленщиков, ни у мясников. А запахи с тех галер,
которые южный ветер доносил с пирса, были так ужасны, что и описать
невозможно. Вынести этот смрад могли лишь самые стойкие из завсегдатаев
таверн, да и то лишь постоянно куря свои трубки с крепчайшими душистыми
травами. Дайлат-Лин никогда не допустил бы эти галеры в свои пределы, кабы
рубины можно было добывать где-то еще, но ни один рудник во всем
сновидческом мире не давал таких камней.
Об этом и о многом другом судачил разноязыкий народ Дайлат-Лина, покуда
Картер терпеливо дожидался корабля из Бахар-ны, который мог доставить его к
острову, где голыми изваяниями громоздятся высокие башни Нгранека. Тем
временем он не уставал расспрашивать гостей из далеких краев о всевозможных
преданиях, которые они могли слышать о Кадате в холодной пустыне или о
чудесном городе с мраморными стенами и серебряными фонтанами, появляющемся
под высокой террасой в предзакатный час. Об этом, однако, он ничего не
узнал, хотя как-то ему показалось, что у одного старого косоглазого купца
при упоминании о Кадате в холодной пустыне странным образом вспыхнули глаза.
Этот старец, как говорили, давно торговал с ужасными каменными деревнями на
льдистом пустынном плато Ленг, куда ни один здравомыслящий человек не
отваживался забираться и чьи мрачные костры издалека виднеются в ночи.
Ходили слухи, что он даже вел какие-то дела с верховным жрецом, о ком лучше
не упоминать и который носит желтую шелковую маску на лице и обитает
затворником в древнем каменном монастыре. То, что этот старик мог иметь
деловые сношения с существами, обитавшими в холодной пустыне, сомнений не
вызывало, но Картер вскоре понял, что об этом его бесполезно даже
спрашивать.
А вскоре безмолвная и зловещая черная галера вошла в гавань мимо
базальтового вельса и высокого маяка, испуская невероятный смрад, который
южный ветер тут же донес до города. В тавернах на берегу пронесся ропот, и
вскоре появились смуглые большеротые купцы в горбатых тюрбанах, которые
отправились искать ювелиров. Картер внимательно их рассмотрел, и чем больше
он их разглядывал, тем меньше они ему нравились. Потом он увидел, как они
привели тучных чернокожих мужчин из Парга, и те поднимались по сходням на
диковинную галеру, недовольно бурча и потея, и подумал, в каком уголке земли
- если на земле - этим несчастным работникам суждено трудиться.
А в третий вечер один из зловещих купцов, мерзко ухмыляясь, заговорил с
Картером и намекнул, что слыхал в городских тавернах разговоры о его
поисках. Он, похоже, знал нечто тайное, что нельзя было произнести во
всеуслышание, и, хотя голос его был невыносимо отвратительным, Картер решил,
что многоопытностью этого путешественника стоит воспользоваться. Посему он
пригласил его к себе в уединенную комнату наверху, и, дабы развязать своему
собеседнику язык, достал последний бурдюк с лунным вином зугов. Диковинный
купец много пил, но напиток не возымел на него никакого действия. И тогда он
вытащил необычную бутыль со своим вином, и Картер, приглядевшись, увидел,
что та бутыль представляет собой полый рубин, причудливо изукрашенный
замысловатой узорчатой гравировкой. Купец предложил хозяину свое вино и,
хотя Картер выпил лишь маленький глоточек, он тотчас почувствовал
головокружение: вокруг него все поплыло и он очутился посреди самых
настоящих джунглей. А улыбка на лице его гостя становилась все шире и шире,
и последнее, что увидел Картер перед тем, как провалиться во тьму, было
смуглое злобное лицо, искаженное приступом сатанинского хохота, и еще нечто
совершенно неописуемое под одной из двух передних складок тюрбана, которая в
порыве этого эпилептического веселья вдруг распустилась.
В следующее мгновение Картер пришел в себя: он учуял чудовищный смрад и
увидел, что лежит под навесом на борту корабля, а вдали за бортом с
невероятной быстротой проносятся чудесные берега Южного моря. Он не был
прикован цепями, но три смуглолицых купца стояли поодаль и сардонически
ухмылялись, и от самого вида высоких складок на их тюрбанах Картер ощутил
почти такой же приступ тошноты, какой вызывало у него жуткое зловоние,
поднимавшееся из зловещего трюма. Он видел, как мимо проносятся
величественные земли и города, о которых его земной приятель-сновидец -
хранитель маяка в древнем Кингспорте - частенько рассуждал в стародавние
дни, и узнал храмы Зака, обиталища позабытых снов, и шпили бесславного
Фалариона, демонического города тысячи чудес, где правит призрачный идол
Лафи, и кладбищенские сады Зуры, края недостижимых наслаждений, и двуглавый
хрустальный мыс, чьи пики, встречаяясь, образуют высокую арку, сторожащую
вход в гавань Сона-Нил, благословенной фантастической страны. Мимо всех этих
чудесных мест угрюмо летел зловонный корабль, подгоняемый могучими ударами
весел, которые сжимали руки незримых гребцов в трюме. И еще не отгорел день,
как Картер увидел, что гребцы направили галеру прямо на Базальтовые колонны
запада, за которыми, как гласит простонародная молва, лежит чудесная
Катурия, и, как известно мудрым сновидцам, находятся врата чудовищного
водопада, откуда океаны земного мира низвергаются в бездну и сквозь пустые
пространства устремляются к иным мирам и иным звездам, к кошмарным безднам
вне пределов нашего упорядоченного космоса, туда, где в хаосе, под топот и
трубные гласы и адский танец Иных богов, вместе с их духом и посланником
Ньярлатотепом, жадно жует султан демонов Азатот, безглазый, безгласный,
мрачный и безумный...
Тем временем три сардонически ухмыляющихся купца ни словом не
обмолвились от своих намерениях, хотя Картер догадывался, что они заодно с
теми, кто хочет отвратить его от поиска. В сновидческом мире известно, что у
Иных богов есть много клевретов, посланных в гущу людей, и все эти клевреты,
имея вполне или не вполне человеческий облик, ревностно творят волю
безглазых и безгласных тварей в обмен на благодеяния их ужасного духа и
посланника, ползучего хаоса Ньярлатотепа. Поэтому Картер сделал вывод, что
смуглые купцы в уродливых тюрбанах, прослышав о его дерзком поиске Великих в
их замке на Кадате, решили похитить его и доставить к Ньярлатотепу за
неведомое вознаграждение, которое им посулили. Откуда прибыли эти купцы, то
ли из наших земных краев, то ли из сверхъестественных пространств за их
пределами, Картеру оставалось только гадать, и он мог лишь вообразить, на
каком адском перекрестке его похитители встретятся с ползучим хаосом, чтобы
выдать ему свою жертву и получить причитающуюся награду. Он знал, однако же,
что ни одно человеческое или почти человеческое существо, подобное этим
тварям, не осмелится приблизиться к недостижимому мрачному трону демона
Азатота в бесформенной запредельной пустоте.
На закате купцы стали облизывать исполинские губы и их очи жадно
засверкали, и тогда один из них спустился в трюм и вернулся из какой-то
потаенной и пугающей каюты с котелком и полной корзиной тарелок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16