У меня был адрес его хозяина, лорда Шипли, офицера, у которого он служил, когда был в армии, и который теперь был генерал-лейтенантом. Он жил на улице герцога Йоркского, в нескольких минутах ходьбы от Уайтхолла.
Я надела свои старые сапоги. В них было удобней ходить, чем в любых туфлях, и их почти не было видно из под длинной юбки, которой я буквально подметала тротуар. Мне понадобилось на дорогу чуть больше часа. Я легко нашла высокий, но узкий дом, окруженный такими же домами. Я думаю, Лорд Шипли жил в этом доме, когда приезжал в Лондон, и что где-нибудь за городом у него было большое поместье. Я прошла на улицу, которой пользовались торговцы. Задняя дверь вела прямо в кухню. Мне открыла пухлая дама в переднике и чепце.
Не успев спросить, могу ли я видеть мистера Марша, я услышала его голос:
– Люси! – и он появился на пороге, сияя от радости. – Люси, какой приятный сюрприз! Входи, входи, моя дорогая! Миссис Берк, это моя невестка – Люси. – Он обнял меня, взял у меня пальто и шляпу и усадил за стол, на котором было печенье и только что заваренный чай. – Мы только что собирались выпить чаю, перед тем как миссис Берк пойдет по магазинам. Присоединяйся к нам!
– С удовольствием, мистер Марш. Ничего, что я здесь?
– Все в порядке, дитя мое. Мои обязанности не очень обременительны, а его светлость целый день в Военном министерстве.
Когда миссис Берк ушла, мы смогли поговорить открыто, и я рассказала мистеру Маршу о своей жизни. Он слушал и недоуменно хмурился.
– Это красивый дом, – закончила я, – и у нас есть все, что пожелаешь. Но Ник не счастлив. У него… своя спальня, и он даже ни разу меня не поцеловал. Его почти не бывает дома, он то в Сити, то в клубе, за исключением нескольких часов, когда внезапно он становится другим, и тогда мы замечательно проводим время. Но это всегда кончается. Иногда мне кажется, что он меня ненавидит и не выносит моего вида. Я знаю, что он не обязан меня любить, но тогда зачем он потребовал, чтобы я уехала с ним, как жена, не понимаю.
Мистер Марш вздохнул.
– Я знаю его еще меньше, чем ты. Я даже не могу предположить, почему он себя так странно ведет, – его голос задрожал. – Какое это было счастье узнать, что он жив. Он рассказывал, как ему удалось избежать казни?
Я рассказала то, что знала, и мы еще поговорили о том о сем, пока не вернулась миссис Берк. Я была разочарована, что мистер Марш не смог мне помочь, но поняла, что глупо было на это надеяться.
Миссис Берк была добрая женщина и большая болтушка. Она предложила мне остаться на обед, показала мне дом, небольшой, но очень элегантный. Я провела еще час на кухне, записывая рецепты и полезные советы, как приготовить вкусные блюда, которые, как уверяла миссис Берк, обожает его светлость и которые мне хотелось приготовить дома.
Мне так понравилось в гостях, что я не заметила, как летит время, и, когда я уходила, было почти четыре часа. Когда я подходила к дому, уже смеркалось, и я увидела, что у нас горит свет. Ник вышел из гостиной с газетой в одной руке и с сигарой в другой.
– Ах, Ник, извини! Я не знала, что ты рано вернешься.
Он нетерпеливо отмахнулся.
– Я сам не знал. Но не следует ходить одной так поздно, Люси… – Он замолчал и не мигая смотрел, как я снимаю пальто и шляпу. – Господи! Почему на тебе эти сапоги?
– Я ходила навестить твоего отца, Ник. Он живет у своего старого хозяина, рядом с Уайтхоллом, и… ах, мне следовало сначала спросить у тебя разрешения, но это получилось само собой. Я так его люблю, Ник, и мы хорошо провели время.
– Я ничего не имею против того, что ты видишься с моим отцом, но какое отношение к этому имеют сапоги, черт побери?
– В них ходить удобнее, чем в туфлях.
– Ходить? – его брови взлетели, затем упали, и глаза превратились в две щелочки. – Ты шла пешком туда и обратно? Почему?
– Я… я не хотела тратить деньги на кэб, Ник, – заикаясь ответила я, сбитая с толку его гневом. – Всего четыре мили туда и обратно.
– Господи! Неужели ты никогда ничему не научишься? – яростно крикнул он. – У тебя есть права, Люси. Права! Ты не в Китае, ты больше не бедная. Тебе не нужно ходить пешком в Вестминстер, как ты ходила в Ченгфу, чтобы сэкономить на несколько ложек супа. Никогда больше этого не делай, разве только ради удовольствия. Никогда! И не веди себя так, как будто тебе приходится отчитываться передо мной за то, что ты тратишь.
Я расстроилась и мне хотелось плакать, но, как всегда, когда я чувствовала себя несчастной, слез не было.
– Извини, – сказала я, стараясь говорить спокойно, – никто не был со мной так щедр, как ты, и ты никогда не проверяешь мои счета. Я сделала так не потому, что боялась, что ты рассердишься, если я возьму кэб, Ник. Я знаю, ты не станешь сердиться. Но просто у меня… дурные привычки. Пожалуйста, прости меня.
– Дурные привычки? – Он глубоко вздохнул, и рассерженное выражение сошло с лица. – Нечего мне прощать, Люси, – тихо сказал он. – Если я еще когда-нибудь закричу на тебя, кричи в ответ, как тогда, когда я напился. Прекрати извиняться и помни, что ты не служанка, не чья-то собственность и не низшее существо, даже если большинство мужчин именно так и относятся к женщине. И имей это в виду, Люси, а то ты всю жизнь будешь униженно кланяться какому-нибудь напыщенному, полному чувства собственной важности мужу.
Я сказала, ничего не понимая:
– Но ведь ты же мой муж.
Он моргнул, на мгновение замешкавшись, и сказал каким-то странным голосом, уходя в комнату:
– Да, конечно, Люси, конечно.
И тогда я впервые засомневалась, внезапно очень испугавшись, в умственных способностях Ника. Он сейчас, как ни в чем не бывало, говорил так, как будто мне еще предстояло выйти замуж за другого. Мое беспокойство росло. Я пошла вслед за ним в гостиную, размышляя над тем, что если мое открытие верно, то оно объясняет некоторые до сих пор непонятные вещи. Хотя бы отчасти этим можно объяснить внезапную смену настроения, как, например, тогда, когда мы вернулись с ним из театра и он оставил меня, а сам уехал в клуб.
Может быть, из-за провалов в памяти он и сказал мне, что вернулся в Англию в марте, когда на самом деле я знала, что это произошло несколько месяцев назад. И кроме всего прочего, может быть, именно в этом и кроется ответ на самую загадочную историю, произошедшую со мной, о которой я просто запрещала себе думать. Могло быть так, что, когда он нес меня, потерявшую сознание, в пещеры, он не понимал, что делает, и просто не помнит об этом?
Отбросив все эти мысли, я спросила с надеждой:
– Ты останешься на ужин, Ник? Я могу приготовить что-нибудь новое.
Он не взглянул на меня, а продолжал изучать кончик сигары, затем устало улыбнулся, тяжело вздохнул и сказал:
– Нет. Я ухожу. Не жди меня, Люси.
* * *
В последующие дни в нашей жизни мало что изменилось. То я думала, что мой страх за умственные способности Ника абсурден, то опасалась, что с головой у него не все в порядке. Я всегда старалась быть веселой и приветливой, заботилась о нем, но теперь постоянно помнила, что нельзя быть слишком смиренной, потому что это его злило.
Я иногда писала миссис Фолкон, которая всегда отвечала мне, подробно описывая жизнь в «Луноловах», но никогда не упоминала о Роберте. Каждую неделю я писала Метью в школу и посылала ему иногда коробку пирожных, которые пекла сама, или конфеты. Я навещала мистера Марша примерно раз в десять дней, и по такому случаю миссис Берк всегда готовила специальный обед. Я теперь очень внимательно читала «Таймс», потому что мне становилось все тревожнее за друзей, оставшихся в Китае. Ситуация там, похоже, менялась с каждой минутой, потому что сегодняшние новости полностью противоречили вчерашним. Ясно было лишь одно: «боксеры» с каждым днем становились все опаснее.
Утром в последнюю неделю мая я возвращалась домой из магазина и увидела, что у дома стоит кэб, а у двери ждут дама и джентльмен. Я пошла быстрее и увидела, что это мистер и миссис Фолкон. Я была счастлива видеть их, и вскоре мы уже уютно устроились в гостиной и пили кофе. Я заметила, что мистер Фолкон чем-то подавлен, что было на него не похоже. Его жена была, как всегда, спокойна, но мне показалось, что думает она о чем-то своем, пока мы болтали о всяких пустяках. Фолконы сказали, что гостили две недели у друзей в Корнуолле и вернулись день назад.
– Мы испытали что-то вроде шока, когда вернулись в «Луноловы», – сказала миссис Фолкон, глядя на мужа. – Именно поэтому мы и приехали, не предупредив тебя, Люси. Надеюсь, Николас не рассердится.
– О, нет, нет. Все правильно миссис Фолкон. Он рассердился, если бы я стала спрашивать у него разрешения, можете ли вы приехать. Так что случилось в «Луноловах»?
– Роберт исчез, – медленно сказал мистер Фолкон. – Он пропал за три дня до нашего возвращения и даже записки не оставил. Мы думаем, что он отправился морем на Дальний Восток, и мы хотели бы узнать, знаешь ли ты об этом хоть что-нибудь, Люси. Видишь ли, поскольку в Китае сейчас очень неспокойно, мы волнуемся за него.
– Он… он опять поехал в Китай? – Я была потрясена. – Но ведь просто глупо ехать туда сейчас!
Почему вы думаете, что я могу об этом знать, мистер Фолкон? Я ничего о Роберте не знаю с тех пор, как уехала от вас.
– Может быть… ты сможешь пролить свет на одну странную историю. Помнишь Пегги, нашу горничную? Она рассказала, что однажды, когда мы были в Корнуолле, она чистила лампы в спальнях, в том числе и в твоей комнате, Люси. Фитиль в твоей лампе был очень закопчен, и она счистила налет на кусок бумаги, а точнее, на лист из блокнота, который нашла в тумбочке. Когда она закончила чистить лампу, то обнаружила, что произошло нечто странное. Ну, само по себе, ничего странного, но…
– О, Гарри, дорогой, ты не можешь покороче? – перебила его жена, и я впервые за все время, что ее знала, услышала в ее голосе нотку раздражения. Она посмотрела на меня: – Под сажей на бумаге едва заметно проступили некоторые слова, которые, очевидно, были написаны на предыдущем листе.
Я смотрела на нее широко открытыми глазами.
– О! Вы хотите сказать, что это был отпечаток того, что я написала карандашом?
Миссис Фолкон кивнула.
– Да, Пегги сказала, что она разобрала несколько слов, что-то похожее на нож великана и медвежонка. Она была заинтригована и пыталась разобрать что-нибудь еще, пока спускалась по лестнице, здесь она столкнулась с Робертом. Он спросил, что такого интересного она нашла, и Пегги показала ему листок. Он очень разволновался, сказал, что нанесет на листок графит с карандаша, чтобы прочитать все.
– Больше Пегги листок не видела, – сказал мистер Фолкон, беспокойно хмурясь. – На следующий день Роберт уехал в Лондон, предположительно для того, чтобы узнать, каким судном быстрее добраться до Китая. Через два дня он исчез. Мы навели справки в разных компаниях. Ни одно судно не ушло в Китай за последние две недели. Конечно, он мог отправиться первым же удобным рейсом в Бомбей или Сингапур, а там пересесть на другой пароход. Мы предполагаем, что он обнаружил что-то, что проливает свет на эту проклятую загадку.
Миссис Фолкон положила свою руку на мою, в ее прекрасных глазах была тревога.
– Ты знаешь, что было на листке, Люси?
– Там была разгадка, – подавленно ответила я. – Совершенно случайно я нашла ответ на первую часть загадки, все остальное было уже легко. Я записала все в своем блокноте, у меня и сейчас лежит в чемодане этот листок. Я никому об этом не рассказала, но то, что обнаружил Роберт с помощью графитовой пыли – ответ на загадку.
Мистер Фолкон вздохнул.
– Этого мы и боялись. И теперь безрассудный мальчишка снова отправился в Китай искать сокровище. А ведь в любой момент там может вспыхнуть война.
Я прошептала:
– Мне очень жаль. Я бы никогда сознательно не стала подвергать Роберта опасности.
– Люси, дорогая, ты ни в чем не виновата, – быстро сказала миссис Фолкон. Она выпрямилась. – Что ж, по крайней мере, мы знаем, что произошло, Гарри. А это лучше, чем строить догадки.
– Правильно. Нам остается только то, что делают все родители в мире. Волноваться и надеяться, – он криво улыбнулся. – Так ты никому не сказала? Я всегда знал, что у тебя есть здравый смысл, детка. Это проклятое сокровище породило вражду и злобу, которые живут уже более пятидесяти лет. Мы были бы счастливы, если бы оно провалилось в тартарары, я и Тина. Но не Роберт. Для него это способ спасти «Луноловов», и он готов для этого рисковать всем, чем угодно.
Минут через десять они уехали, пообещав мне сообщить, как только узнают что-нибудь о Роберте. Весь день я себе места не находила. Ник пришел домой за несколько минут до полуночи и был удивлен тем, что я еще не сплю. Я ему торопливо рассказала о визите мистера и миссис Фолкон и отдала лист бумаги из конверта, адресованного мистеру Маршу.
– Здесь объяснение, Ник. Извини, если считаешь, что я должна была раньше рассказать. По правде говоря, я не думала об этом с тех пор, как ты привез меня сюда. К тому же я не хотела, чтобы кто-нибудь ехал в Китай в такое время. Это безумие.
Он с любопытством посмотрел на меня, затем сел и принялся изучать то, что я написала. Через несколько минут он взглянул на меня и сказал:
– Как просто, когда кто-нибудь все разложит по полочкам, правда? Как, черт возьми, ты догадалась, Люси?
– Все началось с того, что мы решали анаграммы в «Высоких зарослях», а остальное встало на свои места, потому что я очень хорошо знаю миссию в Цин Кайфенг.
– Ирония судьбы. Ведь все эти годы, пока ты боролась за каждую ложку просяной каши, сокровище спокойно лежало в твоей комнате, – он задумался, потом неожиданно ухмыльнулся. – А теперь отважный Роберт плывет по глубокому синему морю, чтобы добыть сокровище и вырвать «Луноловов» из моих алчных лап. Очень интересно.
Я снова была озадачена, потому что он был в хорошем настроении, хотя мог рассердиться на меня, поэтому я спросила:
– И тебе все равно, что Роберт знает, где искать сокровище, и может добраться до изумрудов?
– Все это часть игры. Ты ведь ему не сказала. Ему просто повезло, – Ник пожал плечами и отдал мне листок. – А теперь марш спать. Уже поздно. Хочешь послушать завтра оперу Гилберта и Сал Ливана?
– О, с удовольствием! А которую?
– «Микадо».
– С Верховным палачом!
– Правильно. А ну-ка, изобрази еще раз эту идиотку Грешем в поезде, когда ты приехала в Англию.
Я хихикнула и попробовала сказать голосом миссис Грешем:
– В конце концов, Китай и Япония – это почти одно и то же. Я в этом уверена.
Ник засмеялся, и в его черных глазах ожили чертики.
– Нет, с самого начала, Люси. Давай. А потом про кошек.
Это был один из хороших моментов моей нынешней жизни, и мне отчаянно хотелось, чтобы он длился дольше. На следующий день Ник купил мне еще одно платье, а вечером мы отправились в театр. Думаю, что мы получили большее удовольствие от оперы, чем кто-либо другой из зрителей, потому что мы все время вспоминали о Грешемах и не могли удержаться от смеха. Потом мы ужинали в ресторане «Савой», и Ник познакомил меня со своими знакомыми – супружеской парой, которая тоже ужинала в этом ресторане. Они были очень приятные люди и наговорили мне комплиментов. Я провела удивительный вечер. Когда кэб подкатил к дому, сердце мое упало. Неужели и сегодня Ник уедет на всю ночь в клуб? Но у него по-прежнему было хорошее настроение. Я принесла ему виски с содовой, прежде чем уйти спать, и он уговорил меня попробовать глоток. Но мне не понравилось.
– Я выкурю сигару перед сном, – сказал он. – А ты иди, Люси. Спокойной ночи! – он наклонился и поцеловал меня в щеку.
В эту ночь, очень тихо, я плакала от счастья, пока не уснула.
Следующие три дня были самыми лучшими с тех пор, как я приехала в дом Ника. Он никогда не был так долго в хорошем настроении, и я начала надеяться, что он излечился и что в конце концов мы заживем нормальной и счастливой жизнью. Потому что за последнее время я вдруг поняла, что хочу, чтобы наш брак был настоящим, чтобы мой муж хотел меня. За то время, что я прожила в Англии, у меня сложилось впечатление, что неприлично молодой женщине так думать. Если это правда, то я рада, что я – другая.
На четвертый день, за завтраком, пока я ходила в кухню за кофе, произошла перемена. Я вошла в столовую и обнаружила его, неподвижно уставившимся на свои руки, лежащие на столе. Губы угрюмо сжаты, на полу – скомканная газета, похоже, он в ярости швырнул ее. Стараясь не показывать своего волнения, я спросила:
– Что-нибудь случилось, Ник?
– А? – он посмотрел на меня так, будто не узнал. – О, не беспокойся, мне больше кофе не нужно. Я ухожу, – он встал и вышел в холл. На мгновение наступила тишина, он, очевидно, снял шляпу с вешалки, затем я услышала, как хлопнула входная дверь. Я устало подняла газету, расправила страницы и аккуратно сложила. Я была жестоко обманута в своих лучших ожиданиях. Весь оставшийся день я безуспешно пыталась понять, как он может так быстро и без всякой причины меняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Я надела свои старые сапоги. В них было удобней ходить, чем в любых туфлях, и их почти не было видно из под длинной юбки, которой я буквально подметала тротуар. Мне понадобилось на дорогу чуть больше часа. Я легко нашла высокий, но узкий дом, окруженный такими же домами. Я думаю, Лорд Шипли жил в этом доме, когда приезжал в Лондон, и что где-нибудь за городом у него было большое поместье. Я прошла на улицу, которой пользовались торговцы. Задняя дверь вела прямо в кухню. Мне открыла пухлая дама в переднике и чепце.
Не успев спросить, могу ли я видеть мистера Марша, я услышала его голос:
– Люси! – и он появился на пороге, сияя от радости. – Люси, какой приятный сюрприз! Входи, входи, моя дорогая! Миссис Берк, это моя невестка – Люси. – Он обнял меня, взял у меня пальто и шляпу и усадил за стол, на котором было печенье и только что заваренный чай. – Мы только что собирались выпить чаю, перед тем как миссис Берк пойдет по магазинам. Присоединяйся к нам!
– С удовольствием, мистер Марш. Ничего, что я здесь?
– Все в порядке, дитя мое. Мои обязанности не очень обременительны, а его светлость целый день в Военном министерстве.
Когда миссис Берк ушла, мы смогли поговорить открыто, и я рассказала мистеру Маршу о своей жизни. Он слушал и недоуменно хмурился.
– Это красивый дом, – закончила я, – и у нас есть все, что пожелаешь. Но Ник не счастлив. У него… своя спальня, и он даже ни разу меня не поцеловал. Его почти не бывает дома, он то в Сити, то в клубе, за исключением нескольких часов, когда внезапно он становится другим, и тогда мы замечательно проводим время. Но это всегда кончается. Иногда мне кажется, что он меня ненавидит и не выносит моего вида. Я знаю, что он не обязан меня любить, но тогда зачем он потребовал, чтобы я уехала с ним, как жена, не понимаю.
Мистер Марш вздохнул.
– Я знаю его еще меньше, чем ты. Я даже не могу предположить, почему он себя так странно ведет, – его голос задрожал. – Какое это было счастье узнать, что он жив. Он рассказывал, как ему удалось избежать казни?
Я рассказала то, что знала, и мы еще поговорили о том о сем, пока не вернулась миссис Берк. Я была разочарована, что мистер Марш не смог мне помочь, но поняла, что глупо было на это надеяться.
Миссис Берк была добрая женщина и большая болтушка. Она предложила мне остаться на обед, показала мне дом, небольшой, но очень элегантный. Я провела еще час на кухне, записывая рецепты и полезные советы, как приготовить вкусные блюда, которые, как уверяла миссис Берк, обожает его светлость и которые мне хотелось приготовить дома.
Мне так понравилось в гостях, что я не заметила, как летит время, и, когда я уходила, было почти четыре часа. Когда я подходила к дому, уже смеркалось, и я увидела, что у нас горит свет. Ник вышел из гостиной с газетой в одной руке и с сигарой в другой.
– Ах, Ник, извини! Я не знала, что ты рано вернешься.
Он нетерпеливо отмахнулся.
– Я сам не знал. Но не следует ходить одной так поздно, Люси… – Он замолчал и не мигая смотрел, как я снимаю пальто и шляпу. – Господи! Почему на тебе эти сапоги?
– Я ходила навестить твоего отца, Ник. Он живет у своего старого хозяина, рядом с Уайтхоллом, и… ах, мне следовало сначала спросить у тебя разрешения, но это получилось само собой. Я так его люблю, Ник, и мы хорошо провели время.
– Я ничего не имею против того, что ты видишься с моим отцом, но какое отношение к этому имеют сапоги, черт побери?
– В них ходить удобнее, чем в туфлях.
– Ходить? – его брови взлетели, затем упали, и глаза превратились в две щелочки. – Ты шла пешком туда и обратно? Почему?
– Я… я не хотела тратить деньги на кэб, Ник, – заикаясь ответила я, сбитая с толку его гневом. – Всего четыре мили туда и обратно.
– Господи! Неужели ты никогда ничему не научишься? – яростно крикнул он. – У тебя есть права, Люси. Права! Ты не в Китае, ты больше не бедная. Тебе не нужно ходить пешком в Вестминстер, как ты ходила в Ченгфу, чтобы сэкономить на несколько ложек супа. Никогда больше этого не делай, разве только ради удовольствия. Никогда! И не веди себя так, как будто тебе приходится отчитываться передо мной за то, что ты тратишь.
Я расстроилась и мне хотелось плакать, но, как всегда, когда я чувствовала себя несчастной, слез не было.
– Извини, – сказала я, стараясь говорить спокойно, – никто не был со мной так щедр, как ты, и ты никогда не проверяешь мои счета. Я сделала так не потому, что боялась, что ты рассердишься, если я возьму кэб, Ник. Я знаю, ты не станешь сердиться. Но просто у меня… дурные привычки. Пожалуйста, прости меня.
– Дурные привычки? – Он глубоко вздохнул, и рассерженное выражение сошло с лица. – Нечего мне прощать, Люси, – тихо сказал он. – Если я еще когда-нибудь закричу на тебя, кричи в ответ, как тогда, когда я напился. Прекрати извиняться и помни, что ты не служанка, не чья-то собственность и не низшее существо, даже если большинство мужчин именно так и относятся к женщине. И имей это в виду, Люси, а то ты всю жизнь будешь униженно кланяться какому-нибудь напыщенному, полному чувства собственной важности мужу.
Я сказала, ничего не понимая:
– Но ведь ты же мой муж.
Он моргнул, на мгновение замешкавшись, и сказал каким-то странным голосом, уходя в комнату:
– Да, конечно, Люси, конечно.
И тогда я впервые засомневалась, внезапно очень испугавшись, в умственных способностях Ника. Он сейчас, как ни в чем не бывало, говорил так, как будто мне еще предстояло выйти замуж за другого. Мое беспокойство росло. Я пошла вслед за ним в гостиную, размышляя над тем, что если мое открытие верно, то оно объясняет некоторые до сих пор непонятные вещи. Хотя бы отчасти этим можно объяснить внезапную смену настроения, как, например, тогда, когда мы вернулись с ним из театра и он оставил меня, а сам уехал в клуб.
Может быть, из-за провалов в памяти он и сказал мне, что вернулся в Англию в марте, когда на самом деле я знала, что это произошло несколько месяцев назад. И кроме всего прочего, может быть, именно в этом и кроется ответ на самую загадочную историю, произошедшую со мной, о которой я просто запрещала себе думать. Могло быть так, что, когда он нес меня, потерявшую сознание, в пещеры, он не понимал, что делает, и просто не помнит об этом?
Отбросив все эти мысли, я спросила с надеждой:
– Ты останешься на ужин, Ник? Я могу приготовить что-нибудь новое.
Он не взглянул на меня, а продолжал изучать кончик сигары, затем устало улыбнулся, тяжело вздохнул и сказал:
– Нет. Я ухожу. Не жди меня, Люси.
* * *
В последующие дни в нашей жизни мало что изменилось. То я думала, что мой страх за умственные способности Ника абсурден, то опасалась, что с головой у него не все в порядке. Я всегда старалась быть веселой и приветливой, заботилась о нем, но теперь постоянно помнила, что нельзя быть слишком смиренной, потому что это его злило.
Я иногда писала миссис Фолкон, которая всегда отвечала мне, подробно описывая жизнь в «Луноловах», но никогда не упоминала о Роберте. Каждую неделю я писала Метью в школу и посылала ему иногда коробку пирожных, которые пекла сама, или конфеты. Я навещала мистера Марша примерно раз в десять дней, и по такому случаю миссис Берк всегда готовила специальный обед. Я теперь очень внимательно читала «Таймс», потому что мне становилось все тревожнее за друзей, оставшихся в Китае. Ситуация там, похоже, менялась с каждой минутой, потому что сегодняшние новости полностью противоречили вчерашним. Ясно было лишь одно: «боксеры» с каждым днем становились все опаснее.
Утром в последнюю неделю мая я возвращалась домой из магазина и увидела, что у дома стоит кэб, а у двери ждут дама и джентльмен. Я пошла быстрее и увидела, что это мистер и миссис Фолкон. Я была счастлива видеть их, и вскоре мы уже уютно устроились в гостиной и пили кофе. Я заметила, что мистер Фолкон чем-то подавлен, что было на него не похоже. Его жена была, как всегда, спокойна, но мне показалось, что думает она о чем-то своем, пока мы болтали о всяких пустяках. Фолконы сказали, что гостили две недели у друзей в Корнуолле и вернулись день назад.
– Мы испытали что-то вроде шока, когда вернулись в «Луноловы», – сказала миссис Фолкон, глядя на мужа. – Именно поэтому мы и приехали, не предупредив тебя, Люси. Надеюсь, Николас не рассердится.
– О, нет, нет. Все правильно миссис Фолкон. Он рассердился, если бы я стала спрашивать у него разрешения, можете ли вы приехать. Так что случилось в «Луноловах»?
– Роберт исчез, – медленно сказал мистер Фолкон. – Он пропал за три дня до нашего возвращения и даже записки не оставил. Мы думаем, что он отправился морем на Дальний Восток, и мы хотели бы узнать, знаешь ли ты об этом хоть что-нибудь, Люси. Видишь ли, поскольку в Китае сейчас очень неспокойно, мы волнуемся за него.
– Он… он опять поехал в Китай? – Я была потрясена. – Но ведь просто глупо ехать туда сейчас!
Почему вы думаете, что я могу об этом знать, мистер Фолкон? Я ничего о Роберте не знаю с тех пор, как уехала от вас.
– Может быть… ты сможешь пролить свет на одну странную историю. Помнишь Пегги, нашу горничную? Она рассказала, что однажды, когда мы были в Корнуолле, она чистила лампы в спальнях, в том числе и в твоей комнате, Люси. Фитиль в твоей лампе был очень закопчен, и она счистила налет на кусок бумаги, а точнее, на лист из блокнота, который нашла в тумбочке. Когда она закончила чистить лампу, то обнаружила, что произошло нечто странное. Ну, само по себе, ничего странного, но…
– О, Гарри, дорогой, ты не можешь покороче? – перебила его жена, и я впервые за все время, что ее знала, услышала в ее голосе нотку раздражения. Она посмотрела на меня: – Под сажей на бумаге едва заметно проступили некоторые слова, которые, очевидно, были написаны на предыдущем листе.
Я смотрела на нее широко открытыми глазами.
– О! Вы хотите сказать, что это был отпечаток того, что я написала карандашом?
Миссис Фолкон кивнула.
– Да, Пегги сказала, что она разобрала несколько слов, что-то похожее на нож великана и медвежонка. Она была заинтригована и пыталась разобрать что-нибудь еще, пока спускалась по лестнице, здесь она столкнулась с Робертом. Он спросил, что такого интересного она нашла, и Пегги показала ему листок. Он очень разволновался, сказал, что нанесет на листок графит с карандаша, чтобы прочитать все.
– Больше Пегги листок не видела, – сказал мистер Фолкон, беспокойно хмурясь. – На следующий день Роберт уехал в Лондон, предположительно для того, чтобы узнать, каким судном быстрее добраться до Китая. Через два дня он исчез. Мы навели справки в разных компаниях. Ни одно судно не ушло в Китай за последние две недели. Конечно, он мог отправиться первым же удобным рейсом в Бомбей или Сингапур, а там пересесть на другой пароход. Мы предполагаем, что он обнаружил что-то, что проливает свет на эту проклятую загадку.
Миссис Фолкон положила свою руку на мою, в ее прекрасных глазах была тревога.
– Ты знаешь, что было на листке, Люси?
– Там была разгадка, – подавленно ответила я. – Совершенно случайно я нашла ответ на первую часть загадки, все остальное было уже легко. Я записала все в своем блокноте, у меня и сейчас лежит в чемодане этот листок. Я никому об этом не рассказала, но то, что обнаружил Роберт с помощью графитовой пыли – ответ на загадку.
Мистер Фолкон вздохнул.
– Этого мы и боялись. И теперь безрассудный мальчишка снова отправился в Китай искать сокровище. А ведь в любой момент там может вспыхнуть война.
Я прошептала:
– Мне очень жаль. Я бы никогда сознательно не стала подвергать Роберта опасности.
– Люси, дорогая, ты ни в чем не виновата, – быстро сказала миссис Фолкон. Она выпрямилась. – Что ж, по крайней мере, мы знаем, что произошло, Гарри. А это лучше, чем строить догадки.
– Правильно. Нам остается только то, что делают все родители в мире. Волноваться и надеяться, – он криво улыбнулся. – Так ты никому не сказала? Я всегда знал, что у тебя есть здравый смысл, детка. Это проклятое сокровище породило вражду и злобу, которые живут уже более пятидесяти лет. Мы были бы счастливы, если бы оно провалилось в тартарары, я и Тина. Но не Роберт. Для него это способ спасти «Луноловов», и он готов для этого рисковать всем, чем угодно.
Минут через десять они уехали, пообещав мне сообщить, как только узнают что-нибудь о Роберте. Весь день я себе места не находила. Ник пришел домой за несколько минут до полуночи и был удивлен тем, что я еще не сплю. Я ему торопливо рассказала о визите мистера и миссис Фолкон и отдала лист бумаги из конверта, адресованного мистеру Маршу.
– Здесь объяснение, Ник. Извини, если считаешь, что я должна была раньше рассказать. По правде говоря, я не думала об этом с тех пор, как ты привез меня сюда. К тому же я не хотела, чтобы кто-нибудь ехал в Китай в такое время. Это безумие.
Он с любопытством посмотрел на меня, затем сел и принялся изучать то, что я написала. Через несколько минут он взглянул на меня и сказал:
– Как просто, когда кто-нибудь все разложит по полочкам, правда? Как, черт возьми, ты догадалась, Люси?
– Все началось с того, что мы решали анаграммы в «Высоких зарослях», а остальное встало на свои места, потому что я очень хорошо знаю миссию в Цин Кайфенг.
– Ирония судьбы. Ведь все эти годы, пока ты боролась за каждую ложку просяной каши, сокровище спокойно лежало в твоей комнате, – он задумался, потом неожиданно ухмыльнулся. – А теперь отважный Роберт плывет по глубокому синему морю, чтобы добыть сокровище и вырвать «Луноловов» из моих алчных лап. Очень интересно.
Я снова была озадачена, потому что он был в хорошем настроении, хотя мог рассердиться на меня, поэтому я спросила:
– И тебе все равно, что Роберт знает, где искать сокровище, и может добраться до изумрудов?
– Все это часть игры. Ты ведь ему не сказала. Ему просто повезло, – Ник пожал плечами и отдал мне листок. – А теперь марш спать. Уже поздно. Хочешь послушать завтра оперу Гилберта и Сал Ливана?
– О, с удовольствием! А которую?
– «Микадо».
– С Верховным палачом!
– Правильно. А ну-ка, изобрази еще раз эту идиотку Грешем в поезде, когда ты приехала в Англию.
Я хихикнула и попробовала сказать голосом миссис Грешем:
– В конце концов, Китай и Япония – это почти одно и то же. Я в этом уверена.
Ник засмеялся, и в его черных глазах ожили чертики.
– Нет, с самого начала, Люси. Давай. А потом про кошек.
Это был один из хороших моментов моей нынешней жизни, и мне отчаянно хотелось, чтобы он длился дольше. На следующий день Ник купил мне еще одно платье, а вечером мы отправились в театр. Думаю, что мы получили большее удовольствие от оперы, чем кто-либо другой из зрителей, потому что мы все время вспоминали о Грешемах и не могли удержаться от смеха. Потом мы ужинали в ресторане «Савой», и Ник познакомил меня со своими знакомыми – супружеской парой, которая тоже ужинала в этом ресторане. Они были очень приятные люди и наговорили мне комплиментов. Я провела удивительный вечер. Когда кэб подкатил к дому, сердце мое упало. Неужели и сегодня Ник уедет на всю ночь в клуб? Но у него по-прежнему было хорошее настроение. Я принесла ему виски с содовой, прежде чем уйти спать, и он уговорил меня попробовать глоток. Но мне не понравилось.
– Я выкурю сигару перед сном, – сказал он. – А ты иди, Люси. Спокойной ночи! – он наклонился и поцеловал меня в щеку.
В эту ночь, очень тихо, я плакала от счастья, пока не уснула.
Следующие три дня были самыми лучшими с тех пор, как я приехала в дом Ника. Он никогда не был так долго в хорошем настроении, и я начала надеяться, что он излечился и что в конце концов мы заживем нормальной и счастливой жизнью. Потому что за последнее время я вдруг поняла, что хочу, чтобы наш брак был настоящим, чтобы мой муж хотел меня. За то время, что я прожила в Англии, у меня сложилось впечатление, что неприлично молодой женщине так думать. Если это правда, то я рада, что я – другая.
На четвертый день, за завтраком, пока я ходила в кухню за кофе, произошла перемена. Я вошла в столовую и обнаружила его, неподвижно уставившимся на свои руки, лежащие на столе. Губы угрюмо сжаты, на полу – скомканная газета, похоже, он в ярости швырнул ее. Стараясь не показывать своего волнения, я спросила:
– Что-нибудь случилось, Ник?
– А? – он посмотрел на меня так, будто не узнал. – О, не беспокойся, мне больше кофе не нужно. Я ухожу, – он встал и вышел в холл. На мгновение наступила тишина, он, очевидно, снял шляпу с вешалки, затем я услышала, как хлопнула входная дверь. Я устало подняла газету, расправила страницы и аккуратно сложила. Я была жестоко обманута в своих лучших ожиданиях. Весь оставшийся день я безуспешно пыталась понять, как он может так быстро и без всякой причины меняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36