Эдвард резко нажал на педаль, и машина чуть не наскочила на продавца вишен – она вела себя точно разъяренный эльзасец.
– Извините, – сказал Эдвард. – Забыл, что она на ручном тормозе.
– Ты должен быть более осторожен, дорогой, – сказала Дороти. – Ведь ты мог его задеть.
Эдвард предпочел промолчать. Проехав полмили, они увидели прекрасное местечко на берегу реки. Оставив машину на обочине, Эдвард и Дороти удобно расположились на травке и стали есть вишни, бросив рядом воскресную газету, о которой тут же забыли.
– Какие новости? – наконец спросил Эдвард, растянувшись на земле и надвинув шляпу на глаза.
Дороти пробежала глазами заголовки.
– Безутешная жена. Необычная история. На прошлой неделе утонуло двадцать восемь человек. Летчик какой-то разбился, репортаж о нем. Сенсационная кража. Ой! «Пропало рубиновое колье стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов». О Тэд! Пятьдесят тысяч фунтов. Просто фантастика! – Она взахлеб продолжила: «Колье состояло из двадцати одного камня, каждый оправлен в платину; его послали заказной бандеролью из Парижа. Но адресат обнаружил в коробке простые стекляшки, рубины пропали».
– Стащили на почте, – сказал Эдвард. – Мне кажется, что французская почта очень ненадежная.
– Хоть бы взглянуть на такое колье, – мечтательно пробормотала Дороти. – Наверное, похоже цветом на кровь – как голубиная кровь, пишут в книгах. Интересно, что чувствуешь, когда такая вещь у тебя на шее.
– М-м, девочка моя, наверняка ты никогда этого не узнаешь, – шутливо произнес Эдвард.
Дороти вскинула голову:
– Почему же наверняка? С девушками случаются иногда самые удивительные вещи. Может быть, я стану актрисой.
– С девушками, которые прилично себя ведут, ничего не случается, – назидательно произнес Эдвард. Это звучало как приговор.
Дороти уже открыла рот, чтобы возразить, но вовремя опомнилась и нежным голосом попросила:
– Передай мне корзиночку. Я съела больше, чем ты.
Разделю по справедливости то, что осталось… Ой! Что это там на дне?
С этими словами она вытащила длинное переливающееся колье из кроваво-красных прозрачных камней, оправленных в металл.
Оба с изумлением уставились на находку.
– Это.., это было в корзинке? – наконец произнес Эдвард.
Дороти кивнула.
– На донышке – под ягодами.
Они недоумевающе посмотрели друг на друга.
– Как, по-твоему, оно могло туда попасть?
– Представить себе не могу. Надо же – как раз после того, что я прочла в газете – о рубиновом колье.
Эдвард рассмеялся.
– Не вообразила ли ты себе, что держишь в руках пятьдесят тысяч фунтов?
– Просто странно, что такое совпадение… Рубины, оправленные в платину. У платины такой же тусклый серебристый блеск – как и этот. А камни – смотри, как они блестят на солнце, какой изумительный алый цвет? Сколько же их тут? – Она сосчитала. – А что я говорю? Ровно двадцать один!
– Не может быть!
– Да-да. То же количество, что указано в газете. О Тэд, не думаешь ли ты…
– Скорее всего… – Но прозвучали эти его слова не очень уверенно. – Есть один способ проверить, настоящие они или нет – поцарапать ими о стекло.
– Это годится только для бриллиантов. Но, Тэд, ты помнишь, тот человек был какой-то странный – тот, который продавал фрукты, – очень уж гадкий. И странно так усмехнулся – помнишь? Когда сказал вдруг, что в корзинке ягод больше, чем на два фунта, и добавил: «И каких!»
– Верно, но, Дороти, с какой стати он стал бы отдавать нам, по сути, пятьдесят тысяч фунтов?
Мисс Пратт покачала головой, совершенно сбитая с толку.
– Действительно какая-то глупость получается, – признала она – Разве только.., что, если его разыскивает полиция?
– Полиция? – Эдвард немного побледнел.
– Да. В газете дальше было написано: «Полиции удалось обнаружить кое-какие улики».
По спине Эдварда пробежал холодок.
– Не нравится мне все это, Дороти. Ведь полиция может выйти и на нас.
Дороти, открыв рот, вытаращила на него глаза.
– Но мы же ничего такого не сделали, Тэд. Мы же не знали, что спрятано в этой корзинке.
– Поди теперь докажи! Так нам и поверят!
– Да, едва ли, – согласилась Дороти. – О Тэд, ты действительно считаешь, что это-то самое? Это же просто как в сказке!
– Хороша сказочка, – сказал Эдвард. – Гораздо больше похоже на те душераздирающие истории, в которых главный герой отправляется в Дартмур, невинно осужденный на четырнадцать лет.
Но Дороти не слушала его. Она надела колье себе на шею и смотрелась в маленькое зеркальце, которое достала из сумочки.
– Прямо как герцогиня, – прошептала она упоенно.
– Нет, не верю, – резко сказал Эдвард. – Это подделка. Это должна быть подделка.
– Да, дорогой, – сказала Дороти, продолжая рассматривать себя в зеркальце. – Очень может быть.
– Чтобы такое совпадение – нет, полная чепуха!
– Голубиная кровь, – прошептала Дороти.
– Это абсурд, вот что я тебе скажу, абсурд. Дороти, ты слушаешь, что я тебе говорю, или нет?
Дороти спрятала зеркальце. Она повернулась к нему, поглаживая рубины, украшавшие ее стройную шею.
– Ну как? – спросила она.
Эдвард взглянул на нее и тут же забыл про все свои обиды. Он никогда еще не видел Дороти такой. Она была неотразима, настоящая королева. Сознание того, что вокруг ее шеи обвито колье ценой в пятьдесят тысяч фунтов, превратило Дороти Пратт в совершенно другую женщину. Она была прекрасна и обольстительна, как Клеопатра, Семирамида и Зенобия вместе взятые.
– Ты выглядишь потрясающе! – сказал ошеломленный Эдвард.
Дороти рассмеялась, и смех ее тоже стал совершенно другим.
– Слушай, – сказал Эдвард. – Вот что нам надо сделать. Нам надо отнести это колье в полицейский участок.
– Чепуха, – сказала Дороти. – Ты сам же только что сказал, что нам никто не поверит. И, может быть, даже посадят в тюрьму за кражу.
– Но что же нам делать?
– Оставить у себя, – ответила ему преобразившаяся Дороти Пратт.
Эдвард испуганно на нее посмотрел:
– Оставить у себя? Ты с ума сошла.
– Мы их нашли, разве не так? Откуда нам знать, что это настоящие и очень ценные камни? Я оставлю это ожерелье себе и буду его носить.
– И тогда полиция схватит тебя.
Дороти довольно долго обдумывала его слова.
– Ладно, – сказала она. – Мы их продадим. И ты сможешь купить себе «роллс-ройс» или даже два «роллс-ройса», а я куплю бриллиантовую диадему и несколько колечек.
Тут Эдвард еще больше вытаращил глаза. Дороти нетерпеливо продолжила:
– Тебе выпал шанс – так воспользуйся им! Мы ведь не украли эту вещь – на такое я бы не пошла. Она сама свалилась нам в руки, и это единственный шанс получить все, что мы желаем. Эдвард Пэлгроу, ну есть в тебе хоть капля мужества?
Наконец Эдвард обрел дар речи:
– Надо продать, говоришь? Ты думаешь, это так просто? Да любой ювелир тут же спросит, откуда у меня такая дорогая вещь.
– А ты и не понесешь эту вещь к ювелиру. Ты что, никогда не читал детективов? Нести ее надо к скупщику краденого.
– А откуда мне знать скупщиков краденого? Меня воспитали как приличного человека.
– Мужчина должен знать все, – заявила Дороти. – Иначе зачем он нужен.
Он посмотрел на нее. Неумолимая обольстительница…
– Ты меня убедила, – покорно произнес он.
– Я думала, ты более решителен.
Наступило молчание. Потом Дороти встала.
– Ну что ж, – небрежно сказала она. – Сейчас нам лучше отправиться домой.
– Ты так в нем и поедешь?
Дороти сняла колье, благоговейно посмотрела на него и спрятала к себе в сумочку.
– Слушай, – сказал Эдвард. – Отдай его мне.
– Нет.
– Ты должна это сделать. Девочка моя, меня воспитали честным человеком.
– Ну хорошо. Ты можешь оставаться честным человеком и дальше. Ничего не нужно делать.
– Нет, отдай, – решительно сказал Эдвард. – Пусть будет по-твоему. Я найду скупщика. Да, ты правильно сказала, это единственный шанс. Колье мы получили честным путем – мы уплатили за него два шиллинга. Некоторые джентльмены всю жизнь занимаются тем же, покупая вещи по дешевке в антикварных магазинах, да еще гордятся этим.
– Вот именно! – сказала Дороти. – О Эдвард, ты просто великолепен!
Она отдала ему колье, и он положил его себе в карман.
Он был наверху блаженства и чувствовал себя просто каким-то героем! В таком приподнятом настроении они завели «остин». Они оба были слишком взволнованы, чтобы вспомнить о чае. До Лондона они ехали в полном молчании. Один раз на перекрестке к их машине направился полицейский – у Эдварда замерло сердце. Но он прошел мимо… Каким-то чудом они добрались до дома без неприятностей.
Прощальные слова Эдварда были полны романтического задора:
– Мы все сделаем. Пятьдесят тысяч фунтов! Игра стоит свеч!
Во сне ему снились официальные бумаги с гербовыми печатями и Дартмур. Встал он рано, совершенно измученный и неотдохнувший. Ему нужно было что-то предпринять, чтобы разыскать скупщика краденого, но ничего стоящего в голову не приходило. На работе он был рассеян и еще до ленча успел получить от начальства два выговора.
Где люди находят скупщиков краденого? Кажется, это где-то в Уайтчепле или в Степни?
Когда он вернулся с ленча в контору, его сразу позвали к телефону. В трубке послышался трагический, полный слез голос Дороти:
– Это ты, Тэд? Хозяйки сейчас нет, но она может прийти в любую минуту, тогда я тут же брошу трубку. Тэд, ты ничего не успел сделать, ведь правда?
Эдвард успокоил ее.
– Тэд, послушай, не надо ничего делать. Я всю ночь не сомкнула глаз. Это было ужасно. Я думала о том месте в Библии, где сказано: «Не укради». Вчера я, наверное, просто сошла с ума. Ты ведь не будешь ничего делать, Тэд, дорогой, не будешь?
Испытал ли мистер Пэлгроу облегчение? Возможно, что испытал, но он не собирался этого выдавать.
– Если уж я решил, то никогда не отступаюсь, – сказал он таким тоном, которым, без сомнения, разговаривают настоящие супермены со стальным взглядом.
– Нет, Тэд, дорогой, ты не должен этого делать. О Боже, она идет. Слушай, Тэд, она вечером собирается в гости. Я могу на часок-другой сбежать. Не предпринимай ничего, пока мы не встретимся. В восемь жди меня на углу… – Тут ее голос изменился, сделавшись неестественно ласковым:
– Да, мэм, просто не правильно набрали номер. Им надо было Блумсбери ноль два тридцать четыре.
Когда в шесть часов Эдвард вышел с работы, в ближайшем киоске в глаза ему бросился огромный газетный заголовок:
«ПРОПАВШИЕ РУБИНЫ. ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ».
Он торопливо достал мелочь. В метро он проворно кинулся к свободному месту и впился глазами в газету. Довольно быстро нашел то, что искал.
Он невольно присвистнул.
– Ничего себе, – пробормотал он и стал читать соседний абзац. Он прочел его еще раз, и газета соскользнула на пол…
Ровно в восемь часов он был на углу. Дороти, запыхавшаяся и очень бледная, но все равно красивая, поспешно подошла к нему.
– Ты ничего еще не предпринимал, Тэд?
– Ничего. – Он вытащил рубиновое колье из кармана. – Можешь его надеть.
– Но, Тэд…
– Все в порядке. Полиция нашла и рубины, и того, кто их стащил. А теперь прочти вот это!
И он сунул газету прямо ей под нос. Дороти стала читать:
НОВЫЙ РЕКЛАМНЫЙ ТРЮК
Новая рекламная уловка была придумана Общеанглийской ярмаркой «Пять пенсов» – своеобразный вызов знаменитому «Вулворту». Вчера в продажу поступили корзинки с ягодами, и теперь они будут продаваться еженедельно по воскресеньям. В одну из каждых пятидесяти корзинок будет положено колье с поддельными драгоценностями. Искусно выполненные, эти колье на самом деле стоят не так уж дешево. Вчера появление этих корзинок вызвало огромное оживление и радость, и надеемся, что в следующее воскресенье еще большую популярность приобретет девиз: «ЕШЬТЕ БОЛЬШЕ ФРУКТОВ». Мы поздравляем ярмарку «Пять пенсов» за ее находчивость и желаем ей удачи в проведении кампании «Покупайте британские товары».
– Ну и ну… – сказала Дороти. И помолчав, повторила:
– Ну и ну!
– Да, – сказал Эдвард. – Я почувствовал примерно то же самое.
Тут проходивший мимо человек сунул ему в руки какой-то листок.
– Держи, братец, – сказал он.
«Добродетельная женщина ценнее самых лучших рубинов» – было написано на листке.
– О! – воскликнул Эдвард. – Надеюсь, это тебя утешит.
– Не знаю, – с сомнением произнесла Дороти. – Я почему-то не хочу выглядеть как добродетельная женщина.
– А ты и не выглядишь, – сказал Эдвард, – потому он и сунул этот листок мне. С этими рубинами на шее ты совсем не похожа на добродетельную женщину.
Дороти рассмеялась.
– Ты просто прелесть, Тэд, – сказала она. – Давай сходим в кино.
Приключение мистера Иствуда
Блуждающий взгляд мистера Иствуда остановился на потолке, оттуда переместился на пол, а затем на правую стену. Усилием воли мистер Иствуд заставил его вернуться к стоявшей перед ним пишущей машинке.
Девственная чистота бумажного листа была нарушена названием, отпечатанным большими буквами:
ТАЙНА ВТОРОГО ОГУРЦА
Отличное название. Остановит и заинтригует кого угодно. «Тайна второго огурца», – подумает читатель. – О чем бы это? Огурец? Тем более второй! Такой рассказ нельзя не прочесть». И он будет ошеломлен той изумительнейшей легкостью, с которой этот мастер детективного жанра сплел столь восхитительный сюжет вокруг обыкновенного огурца.
Но… хотя Энтони Иствуд знал, каким должен быть новый рассказ, он почему-то никак не мог начать его. Известно, что главное в любом рассказе – название и сюжет, остальное – просто кропотливая подгонка; иногда название само определяет сюжет, и тогда только успевай записывать, но сейчас оно уже – и весьма удачное – возникло, а в голове его – ни малейшего намека на сюжет.
Взгляд Энтони Иствуда с тоской снова устремился к потолку, но вдохновение не приходило.
– Я назову героиню, – вслух сказал Энтони, чтобы как-то подстегнуть себя, – Соней или Долорес, у нее будет бледная – но не как у больных, а бархатисто-матовая кожа и глаза, как два бездонных омута. А имя героя будет Джордж или Джон – что-нибудь короткое и чисто британское. А садовник – придется ввести садовника, чтобы как-то притянуть сюда огурец, – садовник мог бы быть шотландцем, который до смешного боится ранних заморозков.
Подобный метод иногда срабатывал, но сегодня он не помогал. И хотя Энтони совершенно отчетливо представлял себе Соню, Джорджа и садовника, они не проявляли ни малейшего желания включаться в действие.
«Конечно, я мог бы взять вместо огурца банан, – в отчаянии подумал Энтони, – или латук', а то и брюссельскую капусту… Брюссельская капуста.., стоп-стоп… А что, это мысль! Тут и шифрограмма… Брюссель.., украденные акции.., зловещий бельгийский барон…»
Но это был лишь случайный проблеск. Бельгийский барон решительно не захотел материализоваться, к тому же Энтони вовремя вспомнил, что огурцы и ранние заморозки несовместимы, а это исключает комичные переживания шотландского садовника.
– Черт бы меня побрал! – в сердцах воскликнул мистер Иствуд.
Он вскочил и схватил «Дейли мейл». Быть может, в разделе криминальной хроники найдется что-нибудь вдохновляющее. Однако новости в это утро были в основном политические. Мистер Иствуд с отвращением отбросил газету.
Взгляд его упал на роман, лежавший на столе. Закрыв глаза, он ткнул пальцем в одну из его страниц. Слово, указанное самой судьбой, было «овцы». И сразу же воображение услужливо развернуло перед ним долгожданный сюжет – во всех подробностях. Хорошенькая девушка, возлюбленный убит на войне.., ее разум слегка помутился… присматривает за овцами в горах Шотландии, мистическая встреча с покойным возлюбленным… Эффектный финал: стадо овец, игра лунного света – словно на каком-нибудь академическом полотне – а девушка, мертвая, лежит на снегу, и на нем две дорожки следов Это мог бы быть прекрасный рассказ. Энтони, вздохнув, сердито тряхнул головой, чтобы освободиться от его власти. Потому что слишком хорошо знал: редактору, с которым он обычно имеет дело, такой рассказ, как бы прекрасен он ни был, не нужен. В рассказах, которые были ему нужны и за которые он выкладывал кругленькую сумму, действовали загадочная темноволосая женщина, сраженная ножом в сердце, и молодой несправедливо подозреваемый герой, в сюжете фигурировало множество фантастических догадок, ну а тайна неожиданно распутывалась благодаря еще более неожиданной – вроде его «второго огурца»! – улике, а убийцей оказался вполне тихий и безобидный персонаж.
«Хотя, – размышлял Энтони, – десять к одному, что редактор даст рассказу совсем другое название – что-нибудь эдакое, с душком, ну, например, „Самое мерзкое убийство“, причем даже не подумает спросить у меня на это разрешения. А-а, черт бы побрал этот телефон!»
Он в раздражении снял трубку. Дважды уже за последний час ему пришлось подходить к аппарату, сначала кто-то ошибся номером, потом он вынужден был принять приглашение на обед к одной кокетливой светской даме, которую ненавидел лютой ненавистью, но которой не мог отказать, поскольку она была очень назойливой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22