Боюсь, я сейчас заплачу. – Александру глубоко тронуло это признание.Фелисия улыбнулась сквозь слезы:– Даже и не думай! А то потекут черные ручьи. Что я слышу: музыканты уже заиграли Верди. Значит, ждать осталось совсем недолго. Я пойду садиться, а вас сейчас начнут выстраивать в процессию.Перед входом в зал к Александре подошел улыбающийся Джей Уинтроп. Он был бледен и не находил себе места от волнения. Белый фрак подчеркивал его рафинированную внешность.Александра в порыве нежности бросилась к отцу.– Папа!– Малышка моя! Я в жизни не видел такой красавицы. Милая, от тебя исходит внутренний свет.– Ой, папа...– Теперь для тебя на первом месте будет другой человек, а старика-отца за ненадобностью можно задвинуть подальше...– Нет, не говори так! – она обняла Джея под мягкий шорох своего подвенечного платья.– Хорошо, что ты выбрала достойного человека, родная. Я знаком с его семьей вот уже сорок пять лет. Ричард, конечно, слегка одержимый, но он будет беречь тебя. И последнее. Я тобой горжусь, и ты бесконечно дорога мне как дочь; но при этом я всегда буду тебе другом. Надеюсь, ты вспомнишь обо мне в трудную минуту...Александра прижалась щекой к его крахмальной манишке.– Папа, я тебя очень люблю. Знаешь, мне кажется, что все это происходит во сне. Но я уверена, что нашла свое счастье.Распорядитель начал расставлять по местам участников процессии и давать последние указания, предварительно убедившись, что девочка с букетом цветов и мальчик с подносом для колец – внучатые племянник и племянница Джея – поняли, в чем будут заключаться их обязанности. Джетту переполняли чувства.– Пора, Александра... Тебе страшно? Ричард лишится рассудка, когда тебя увидит. Ты похожа на картинку из журнала для новобрачных.Александра прильнула к Джетте и прошептала:– О Господи, совсем скоро я стану замужней дамой.Джетта захихикала:– Если не передумаешь.– Что, сейчас?– Ну, сейчас, пожалуй, поздновато. Пойдем-ка, тебя, по-моему, кое-кто дожидается.Музыка заиграла громче. Аккорды Верди заполнили церковь. Александра замерла, стоя рядом с Джеем. Ее посаженным отцом был Дерек, а шафером Ричарда – его двоюродный брат Бенни, Томас Бентон Кокс IV, приехавший из Филадельфии.Церковь была празднично украшена. По обеим сторонам главного прохода к скамьям через каждые два-три ряда крепились розетки брюссельского кружева, стянутые атласными бантами. Концы лент ниспадали до самого пола. Пена кружев перемежалась с пышными букетами белых лилий и нежно-розовых роз. Такие же цветы украшали алтарь, для которого к венчанию были изготовлены высокие соборные свечи.Когда зазвучало соло для трубы Перселла, Александра затаила дыхание.– Вот оно, дорогая, – охрипшим шепотом произнес Джей.Александра сжала свой букет. На ее губах заиграла трепетная улыбка. Подружки невесты с неторопливой грацией двинулись вперед по проходу. * * * Позднее, когда Александра пыталась вспомнить, как отец вел ее к алтарю, у нее перед глазами всплывали мерцающие огоньки свечей, море роз и восхищенные взгляды гостей.Потом она видела только Ричарда. Он ждал ее у алтаря. Его лицо светилось любовью и нетерпеливым ожиданием.Александра медленно приблизилась к нему под напевные звуки трубы.Она заранее тщательно обдумала слова свадебной церемонии. Ей хотелось, чтобы они вместили всю меру ее любви и нежности. Прозвучавшие у алтаря, в тишине церкви, эти прекрасные слова приобрели особый смысл.Ричард надел ей на палец усыпанное бриллиантами обручальное кольцо. Теперь оно сияло рядом с бриллиантом-солитером, который он подарил ей при помолвке. У Александры бешено стучало сердце. Ее переполняло ожидание счастья.Назад по проходу они уже шли рука об руку – как мистер и миссис Ричард Кокс. Их ожидала новая жизнь. * * * На Лазурный берег, в Биарриц, со всего мира устремлялись самые громкие имена и самые тугие кошельки. Ласковые волны день и ночь набегали на белый полумесяц Большого пляжа, опоясывающего город.Отель «Фитцджеральд» в Биаррице был закрыт на модернизацию, поэтому Ричард и Александра остановились в «Отель дю Пале», который Наполеон III построил в 1854 году для императрицы Евгении. Здесь сохранились детали внутреннего убранства в стиле «бель-эпок» и знаменитые ландшафтные сады.Большую часть времени они проводили у себя в номере. Когда спадала полуденная жара, можно было неторопливо предаваться любви. Сквозь закрытые жалюзи пробивались лучи предзакатного солнца. По утрам, в полусонной неге, они искали друг друга в постели, еще не успев проснуться.– Почему ты плачешь, малышка? – тихо спросил Ричард однажды утром. Их обнаженные тела соприкасались каждой своей частицей.– Не знаю... наверно, от счастья.– Я тоже схожу с ума от счастья, Лекси.– Хочу, чтобы так было всегда. Ричард, – она обвила его руками, – нужно беречь это чувство как зеницу ока. Надо приложить все силы, чтобы оно не улетучилось, как бывает у большинства семейных пар. Пообещай мне, что наши отношения всегда будут для тебя превыше всего.– Бэби, бэби, – повторял он, укачивая ее, как ребенка, – даю тебе слово. Не тревожься.Когда они в изнеможении откинулись на подушки, обоих охватил голод. Биарриц слыл раем для гурманов. Главный ресторан «Отель дю Пале», который назывался «Ротонда», поражал поистине наполеоновским великолепием. Из его окон весь город был виден как на ладони: красные черепичные крыши, башенки, белые стены. В качестве фирменных блюд в «Ротонде» подавали утку под соусом из свежей малины, а также омаров с паприкой. В меню неизменно присутствовали крабы, розовые лангусты, паштет из кабана, жареные голуби и равиоли с грибами.После ленча Ричард и Александра отправлялись осматривать окрестности. Особенно привлекали их живописные, залитые солнцем горные селения басков. Ричард вел машину по извилистым горным дорогам. С высоты открывался фантастический вид на побережье Атлантики и белые меловые скалы.В деревушке Лухоссоа обосновалась художница-модельер Айрис Мансар. Ее ателье помещалось в очаровательном старинном домике с побеленными стенами и полосками голубого орнамента вдоль наличников. На балконах буйно цвела герань, а с перил свешивались мотки пушистой шерсти, похожие на серый испанский мох. Айрис Мансар сама пряла и красила руно пиренейских овец, из которого создавала неповторимые трикотажные модели.Ричард приобрел для Александры два модных жакета, а потом извиняющимся тоном попросил ее разрешения съездить в местный отель «Фитцджеральд», чтобы проверить, как идет ремонт.– У нас же медовый месяц! – попыталась было возразить Александра, но осеклась, увидев выражение его лица. – Конечно, дорогой, – сказала она. – Как тебе удобнее.– Это займет не больше часа, – заверил ее Ричард. – А ты тем временем можешь погулять по городу, пройтись по магазинам. Я тебя не отпускал ни на шаг; теперь ты хоть немного от меня отдохнешь.Александра с удовольствием разглядывала витрины бесчисленных спортивных магазинов (Биарриц считался европейской столицей виндсерфинга), со вкусом оформленные салоны французских парфюмеров, изделия лучших ювелиров.В магазине детской одежды она с сентиментальной нежностью смотрела на кружевные наряды для крещения, украшенные ручной вышивкой.Александра легко прикоснулась к животу. В апреле у нее родится ребенок. Она не сомневалась, что это будет мальчик. Они с Ричардом выбрали для него имя: Ричард Фитцджеральд Кокс III. В шутку они уже стали называть его «Трип» – «Путешественник».– А вот и я, – окликнул ее Ричард минут через сорок, когда она выходила из магазина с пластиковой сумкой, в которой лежало понравившееся ей кружевное платьице для крещения, а также несколько воздушных покрывал для детской кроватки. – Я вижу, ты не прошла мимо детского магазина.– Не удержалась! Взгляни, Рич, какая прелесть! – Поддавшись порыву, она тут же вытащила из фирменной сумки свои покупки.– Действительно, очень красиво, – согласился Ричард, проводя кончиками пальцев по кружевным оборкам и расшитому батисту. Но мысли его были где-то далеко. * * * Перед Рождеством прошел снегопад. Он превратил весь Нью-Йорк в живую новогоднюю открытку. В дорогом ювелирном магазине Кеннета Лейна было на редкость людно Покупатели толпились у застекленных витрин, разглядывая изящные новинки. Чуть ли не весь высший свет Нью-Йорка состоял в клиентах модного ювелира: у него время от времени заказывали драгоценности и Элизабет Тейлор, и Жаклин Кеннеди-Онассис. Сегодня наведался Майкл Дуглас.В кабинете Лейна, позади торгового зала, приглушенно звучала рождественская музыка. Сюда не доносился уличный шум.– Значит, вы настаиваете, чтобы доминирующим мотивом стала роза? – спрашивал Кении Лейн. Сидя за рабочим столом, он набрасывал эскиз.– Совершенно верно. И не одна. – Ричард Кокс внимательно следил за движениями его карандаша.– Не одна? Но тогда будет трудно соблюсти чувство меры. Не хотелось бы, чтобы вышло аляповато. – Ювелир старался по возможности тактично повлиять на своего заказчика.– Вам, конечно, виднее, Кенни. Но мне нужно, чтобы об этом украшении ходили легенды.Азарт Ричарда начал передаваться Лейну.– Я бы предложил такой вариант: не менее пятидесяти южноафриканских бриллиантов, по пять карат каждый, blanc exceptionnel, то есть бело-голубые, самой чистой воды. Фоном для них послужат камни помельче, подобранные заподлицо. Необходимо предусмотреть вкрапления розовых бриллиантов, которые дадут требуемый оттенок.Его карандаш летал по листу плотной бумаги, и вскоре перед взором Ричарда предстал готовый набросок: бриллиантовое колье в виде пяти роз. Три цветка располагались в нижнем ряду и два – в верхнем.– Прекрасно, – негромко сказал Ричард. – То, что нужно, Кенни. Именно то, что я хотел. Это будет мой подарок жене по случаю рождения нашего первенца.Лейн оторвался от эскиза.– Когда ребенок появится на свет?– Доктор говорит, в конце апреля.– Но это значит, что у меня всего четыре месяца! – в ужасе воскликнул Лейн. – Боже мой, да вы просто не представляете себе объем работы! Мне нужно будет связаться с лучшими европейскими поставщиками, чтобы они раздобыли подходящие камни. Вы понимаете, сколько нам нужно бриллиантов? Потом необходимо тщательнейшим образом проработать эскиз, предусмотрев оправу для каждого камня в отдельности. По всей видимости, оправлять бриллианты придется в Париже. Не могли бы вы преподнести супруге этот подарок, скажем, на следующее Рождество?– В конце апреля, – упрямо повторил Ричард.– Но тогда совершенно не остается...– Найдите выход из положения. Пусть на вас работают не пять поставщиков, а двадцать пять. Не скупитесь на сверхурочные огранщикам. Моя жена должна получить колье в день рождения ребенка.Вместе с бриллиантовым колье Ричард сразу же заказал абсолютно идентичный дубликат из циркона и розового горного хрусталя. Это была вынужденная мера предосторожности. XIIАЛЕКСАНДРА И РИЧАРД, 1983-1984 – Сожми мне руку, Ричард... Сильнее, Рич... О Боже мой... Вот... о...По лицу Ричарда струился пот.– Я с тобой, малышка. Дыши, как тебя учили.– О, Господи...Александра лежала в отдельной предродовой палате. Мокрые от пота волосы разметались по подушке, лицо искривилось от боли, но для Ричарда не было женщины прекраснее.Когда она опять закричала, Ричард чуть не задохнулся.– Осталось недолго, – мягко сказал он. – Доктор Лорд говорит, что раскрытие составляет пять сантиметров. Ты у меня просто молодчина.Его жена вдруг замерла, неподвижно глядя в потолок и прислушиваясь к чему-то, известному ей одной. Из самых глубин ее души вырвался протяжный стон.– Ричард... Мне кажется, ребенок пошел... очень быстро... Позови доктора...Она изогнулась и снова застонала от боли и нетерпения.Через пятнадцать минут Ричард, облаченный в белую шапочку и белый халат, стоял в родильной палате, где пахло лекарствами и дезинфекцией. До боли сжав кулаки, он наблюдал, как Александра в крови и муках дает жизнь его родному сыну Трипу.В руках у акушерки младенец сердито закричал. Женщина положила его Александре на живот. Счастливая, Александра повернула бледное, усталое лицо к мужу.– Какой красивый, – слабо прошептала она. – Ричард... Это наш сын...Ричард на шаг приблизился к ней. Сын. От счастья он терял рассудок.– Какая ты молодец, Лекси. Малышка моя. Он чудесный.Мальчуган умолк. Он смотрел перед собой широко раскрытыми глазами, сжимая крошечные розовые кулачки. Все его тело было уже настоящим, включая аккуратный и на удивление большой пенис. Ричард вздрогнул, как от толчка.Отныне ребенок будет частью его жизни; он продолжит его род, не даст ему прерваться.– Мистер Кокс, теперь я попрошу вас выйти. Вы сможете увидеть свою супругу через несколько минут.Ричард жестом отстранил акушерку. От вида жены с ребенком у него по щекам потекли слезы. Он не стеснялся врачей, находившихся в палате. Его переполняли любовь, надежда и нежность, к которым примешивалось ощущение чуда.Вечером Ричард пришел к Александре в палату. Она стояла у стеклянной стены и не отрываясь смотрела на ребенка, лежащего в крошечной детской. В палате повсюду стояли букеты роз и кашпо с весенними тюльпанами.К этому времени Ричард уже осознал себя в новом качестве. Он немного поел, успокоился и опять надел непроницаемую маску, которая надежно скрывала его чувства при общении с внешним миром.Они с Александрой поцеловались и долго стояли молча, прижавшись друг к другу. Александра, одетая в розовый атласный халат, выглядела отдохнувшей и совсем юной. Она вся лучилась от радости.Потом они вместе разглядывали малыша и говорили те слова, которые всегда произносят родители новорожденного первенца. В его личике были заметны черты сходства и с отцом, и с матерью, а также с Джеем Уинтропом, от которого малыш унаследовал аккуратную форму ушей и высокий лоб.Александра скоро устала. Ричард помог ей лечь в постель и укрыл легким одеялом.– Я тебе кое-что принес, – сообщил он, стараясь не выдать волнения, и протянул ей антикварный перламутровый футляр.– Какая прелестная вещица! – воскликнула Александра, разглядывая футляр.– Действительно, милая безделушка, но это еще не сам подарок.– Ты хочешь сказать, внутри что-то есть? О, Ричард... – Александра нащупала маленький золотой замочек, подняла крышку футляра и ахнула, не в силах вымолвить ни слова. На белом бархате лежало колье, созданное по эскизу Кеннета Лейна. Оно ослепительно играло и искрилось розовым при свете электрической лампы.– Невероятно, – выдохнула Александра.– Достань его из футляра.– Не могу. У меня дрожат руки.Ричард помог ей извлечь украшение из футляра. Бриллиантовая лента зазмеилась у них между пальцев. На любом приеме бриллиантам других женщин отныне суждено было меркнуть рядом с этим сверкающим великолепием. На него всегда будут устремлены восхищенные взоры. К нему надо будет подбирать неброские, гладкие платья.– Изумительно, – прошептала Александра. – Бог мой, это произведение искусства. Настоящий шедевр. Это... У меня нет слов, Ричард. Я люблю тебя.– Надень его. Разреши, я помогу.Он заранее продумал, что скажет ей в эту минуту, и заговорил охрипшим от волнения голосом:– Александра, дорогая, здесь пятьдесят крупных бриллиантов: столько счастливых лет я хочу прожить с тобой рядом. Сто восемь камней размером поменьше обозначают те черты, которые я в тебе люблю, но это лишь малая толика: всего, что я в тебе люблю, перечесть невозможно.Александра, не стыдясь своих слез, потянулась к Ричарду и обняла его. Ричард начал покрывать поцелуями ее шею. Он коснулся губами каждой из пяти бриллиантовых роз и согрел их своим дыханием.– Ты мое сердце, дорогая. Ты – смысл моей жизни. * * * Как всегда, в Лос-Анджелесе стояла солнечная погода. Живая изгородь из тропического кустарника звенела от щебета птиц. Дэррил Бойер снимала в Беверли-Хиллз особняк, выстроенный в испанском стиле. За это удовольствие приходилось выкладывать по десять тысяч в месяц. Прошлой ночью она забыла задернуть шторы, и сейчас солнце нещадно било в глаза.На ночном столике у кровати стояла пустая бутылка от водки «Абсолют», а рядом – графин апельсинового сока. У Дэррил раскалывалась голова. В последнее время она старалась себя ограничивать, но вчера у нее был повод напиться.Ее сняли с роли в «Кэньон-Драйв». По словам Берни Эдлера, ее импресарио и поверенного в делах, причина заключалась в том, что «она осложняет съемочный процесс».Они обедали в гриль-баре «Муссо энд Фрэнк».– Дэррил, детка, как же можно рубить сук, на котором сидишь? – мягко выговаривал ей Берни.Дэррил оттолкнула тарелку. Салат не шел в горло. Она как-никак звезда, не хуже Линды Грей или Джоан Коллинз.– Они сказали, – продолжал Берни, – что разрывают контракт и согласны выплачивать неустойку. Считают, что лучше пойти на издержки, чем мириться с твоими выкрутасами. Я боролся за тебя как мог, Дэррил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51