Вот тут они засобирались. Шумно, суетливо, поглядывая на нее смущенно и постоянно извиняясь. От этого Вике стало еще хуже. Они вышли в прихожую обуваться, Вика встала с табуретки и... В глазах потемнело, и она плавно опустилась на руки забавному ментенку. А руки сильные, между прочим. На такие приятно упасть.
Они перепугались страшно, оттащили ее в большую комнату на диван, бегали вокруг, все решали - на своей машине в больницу везти или "Скорую" вызывать? Вика подумала, что лучше, если врачи на дом приедут, потому что ложиться в госпиталь теперь и в самом деле страшновато. Старший мент ушел на кухню, где стоял ближайший телефонный аппарат. Она слышала, как он объяснял причину вызова, потом продиктовал адрес. Потом долго гремел посудой. Чаю еще захотелось, что ли?
"Скорая" приехала быстро. Вошел мужчина, тоже молодой, в белом халате и с чемоданчиком. Лицо его скрывала марлевая повязка, на руках резиновые перчатки. Черт возьми, как к инфекционной больной приехал. Измерил давление, безапелляционно заявил, что срочно в больницу. Иначе есть риск осложнений вплоть до летального исхода. Менты насели на Вику, обещали поставить охрану к палате... Она настолько устала от шума, что согласилась.
Сборы оказались недолгими. Погасив всюду свет, Вика заперла квартиру и вышла на улицу, бережно поддерживаемая под локоток ментенком. У подъезда стоял медицинский микроавтобус, ее подсадили туда, и менты полезли следом. Решили, придурки, что необходимо ее сопровождать. А может, по дороге еще что-то уточнить хотели. Эх, как же они без чая-то разговаривать станут, ехидно подумала Вика.
Она улеглась на носилки, укрепленные в машине, врач забрался на свое место рядом с водителем, машина тронулась с места. И тут Вика вспомнила нехорошую деталь. Врачи обычно звонят перед выездом с квартиры, сообщают на станцию, что пациента необходимо госпитализировать. Диспетчер называет им ближайшую больницу, где есть свободные места... Этот никуда не звонил.
- Эй, а куда вы меня везете? - всполошилась Вика.
- На постоянное место жительства, - ответил ментенок. Без акцента. И вся деревенская простота с него слетела, как шелуха под порывом ветра.
Она резко уселась, сильные руки "ментов" тут же швырнули ее назад, привязали к носилкам и заткнули рот кляпом. Вика чуть сознание не потеряла, сообразив, как ее провели. Все правильно, ведь кому она дверь открыла бы без особых страхов? Врачам и ментам. Врачи без приглашения явиться не могут.
"Менты", пользуясь тем, что стекла в машине были закрашены белой краской, меняли имидж. Стянули костюмчики, облачились в обычные неприметные шмотки. Затем "ментенок" содрал наклейки с ушей - и те тут же прижались к черепу. Стер с носа веснушки и прочий грим. Снял парик, оказавшись бритым наголо. И только тут Вика узнала его, хотя видела только один раз. Вадик Пересмешник из десятки ВДВ. Черт подери, а она все гадала: Сашка для "заказов" основной состав команды не использовал никогда. Завел "аварийщиков". Их не знал никто, но ведь кто-то должен был руководить бригадой киллеров! Кто-то должен был приходить к Сашке, получать задания и реквизит... Никого подозрительного, чей род занятий был бы ей неизвестен, Вика ни разу не видела. Ясно. Вадик бывал, но ей и в голову не пришло обратить на него внимание: всего лишь правая рука ВДВ. Ну, бритый наголо единственный в команде, ну, актер и подражатель классный. Его за это Пересмешником и прозвали. Но что он "аварийщик"... Интересно, а сам-то ВДВ это знает? Наверняка нет. Только Сашка. Возможно, еще Яковлев, ему по рангу все знать положено.
Вадик натянул другой парик, седой, сделавший его старше лет на двадцать. Помощник сложил все предметы экипировки "ментов" в сумку, достал банку с широким горлышком, наполненную прозрачной жидкостью. Вадик аккуратно натянул перчатки, извлек из кармана пинцет. Осторожно держа за края пинцетом, по очереди опустил в жидкость "удостоверения" ментов и Викин паспорт. Кислота, поняла Вика.
Слабость быстро проходила. Да и не было ее толком. Наверняка подсыпали какой-нибудь дряни, пока она чайник доливала и спиной к ним повернулась. Того же клофелина капнули. А потом на кухне посудой гремели, стирая отовсюду свои отпечатки - в перчатках приехать не могли, Вика непременно насторожилась бы. Поэтому и врач весь укутан с головы до ног - гримировать сложнее. Зато если соседи подглядывали, охотно подтвердят, что сначала к Вике явились менты. А потом ее увезла "Скорая". Поскольку раньше, чем через пару недель, никто не всполошится, все следы исчезнут.
Вадик бросил то, что осталось от документов, в сумку с прочими вещами. Посмотрел на Вику.
- Вика, я не садист. Для палача это качество является вредным. Но мне "заказали" тебя надежно, медленно, мучительно и так, чтобы труп не нашли. А если найдут - то чтобы не опознали. Много крови ты попила. Поэтому придется делать при жизни то, что обычно в таких случаях я делаю после смерти.
Его помощник крепко прижал руку Вики к поручню носилок, а Вадик опустил ее кисть в банку с концентрированной кислотой - чтобы кожу на пальцах сжечь, сделав невозможным опознание по отпечаткам. Вика выгнулась дугой от страшной боли, из-под зажмуренных век брызнул фонтан слез. Кричать не могла, но даже воющий стон оказался громким. Потом ту же самую операцию проделали со второй рукой.
- Неприятная работа, да? - спросил Вадик у помощника. - А что поделать? Есть такое слово - "надо".
И он выплеснул остатки кислоты Вике в лицо. Будто огонь опалил глаза, проник глубже... Сначала кровавая пелена, потом все темнее, и вот уже внешний мир она воспринимает только через слух.
Ехали долго. Так долго, что Вика, находящаяся на грани помешательства от жгучей, разъедающей боли, уже чуть ли не молила, чтобы убили поскорее. Но, хорошо зная Цезаря, понимала: это только затравка. Если он приказать помучить, одной кислотой они не ограничатся.
Машина остановилась. Ей сковали запястья - металл наручников зашипел от соприкосновения с капельками кислоты - отвязали. Кто-то, скорее всего, Вадик, взвалил ее на плечо так, чтобы волосы закрывали окровавленное лицо. И понес.
Шел долго, вокруг было слишком тихо для города. Шумели деревья. Лес. Господи, неужели они закопают ее живьем?! С них станется... Вика завозилась на плече, носильщик похлопал ее по заду:
- Не спеши. Еще с километр, - сказал он голосом Пересмешника.
Издевается, мерзавец. Еще какое-то время топали молча, потом под ногами захлюпала грязь.
- Фонарь вперед направь, - недовольно потребовал Вадик. - Не видно же ни черта, сейчас вместе с ней свалюсь.
Звук шагов изменился, став гулким. Доски, деревянный настил. И тут до нее дошло. Болото! Бывшее озерко, сгнившее и заросшее, превратившееся в торфяник с огромными зеркальцами еланей. Она слышала о нем несколько лет назад - тогда Сашка кому-то жестоко отомстил, утопив врага в трясине. Еще смеялся, мол, специальное кладбище для личных врагов открыл. Над болотом проложены мостки, вот по ним-то они сейчас и топают... Она завертелась, стараясь вырваться, даже не понимая, что ее затея обречена на провал в принципе: куда она побежит, связанная по рукам и ногам, да еще и без глаз?!
Вадик остановился.
- Здесь, по-моему.
- Или тремя метрами дальше, - откликнулся его помощник. - Неважно, везде глубоко.
- Кидай сумку с причиндалами. Нет, в другую сторону, чтобы не рядом с Викой оказалась.
Шлепок от падения чего-то в воду. Вика почувствовала, как внутренности сжались в комок, попыталась сквозь кляп вымолить не пощаду - возможность оправдаться, загладить вину... Один схватил ее за плечи, второй - за ноги. Уроды, хоть бы застрелили сначала... Начали раскачивать. Вика отчаянно извивалась, вот, почти вырвалась, но поняла, что падает совсем не на мостки, куда-то дальше...
Гнилая вода приняла ее в свои ледяные объятия, из которых невозможно вырваться.
Сашка открыл дверь, молча зашел, плюхнулся на стул у стола для конференций. Глаз не поднимал, всем своим видом выражал полнейшее равнодушие к происходящим вокруг событиям. Волосы в порядке, костюм отглажен, галстук на месте, но все равно видно, что пил всю ночь и не прочь продолжить.
Маронко вышел из-за своего стола, встал у окна напротив сына. Итак, финал блестящего плана оказался трагическим. Сашка отступил от детально проработанной ранее программы, и бывшая его сожительница нанесла подлый удар. Результат, что называется, на лице.
О плачевных результатах он узнал еще вчера. Но, в отличие от Сашки, в руках себя держать умел, поэтому сохранил необходимое хладнокровие. Самого страшного на данный момент не случилось, и, пока не случится, необходимо надеяться и жить ради будущего. Все подробности ему сообщал Миша, поскольку погруженный в хандру Сашка на внешние раздражители реагировать отказывался.
Свету оперировали всю ночь. К рассвету перевезли в реанимационный бокс и положили под аппарат искусственной вентиляции легких, так называемый ИВЛ, потому что самостоятельно дышать она не могла. Собственно, и жизнь в ней еле теплилась. Клиническая смерть, тяжелые травмы внутренних органов, разорванные сосуды и прочие прелести. Врача, кстати, Сашка ей искал сам. Нашел чудодея, уговорил бросить все дела и ехать в больницу. Трудно сказать, сколько он ему заплатил, но сколько бы ни было - врач этих денег явно стоил. Маронко пожелал поговорить с ним лично, и выслушал, что прогноз, в общем-то, неутешительный. Да, шанс есть. Но слабый. Если к десяти утра не помрет, может, и выживет. Но здоровье не восстановится точно. Инвалидность, щадящий режим и так далее. В тот момент Маронко мог бы и убить Сашку, окажись тот поблизости. Наверное, даже смерть Светы перенес бы легче, чем осознание того, что каждый день будет видеть искалеченную девушку, видеть и думать, что в ее увечье есть и его собственная вина.
К Сашкиному счастью, дома его в тот момент не оказалось. Упившись до мутного состояния, на несколько секунд очнулся от хандры и позвонил в больницу. От услужливой медсестры узнал, что у Светки зарегистрирована клиническая смерть и врачи сейчас как раз пытаются вытащить ее из-за барьера. Ждать результата Сашка не стал, схватил ключи от машины и поехал искать неприятностей с летальным исходом для себя - оружие Миша отобрал у него загодя. Неприятностей не нашел, поскольку собственная команда, приученная всюду следовать за боссом на некотором расстоянии - на всякий случай - вовремя усекла его настроение. Вызвали Мишу и Яковлева, те загнали его на тот участок Варшавского шоссе, который проложен сквозь холм и выглядит как туннель без крыши. Там прижали к обочине, вытащили из машины, приволокли домой и напоили так, чтобы двигаться не мог. Маронко попросил передать, чтобы тот зашел к нему в офис часов в десять утра. Желательно на своих ногах и более-менее трезвый.
Интересно, чего он ждет от приглашения в отцовский кабинет для конфиденциального разговора? Плечи опущены, ссутулился. Глаза наверняка безжизненные. Ничего он не ждет, просто тупо подчинился. Единственное, чему он сейчас действительно был бы рад, так это наказанию, которое позволило бы ему хоть в какой-то мере избавиться от чувства вины. Обойдется. Пусть сам себя грызет, это будет куда худшей карой.
- Довыстебывался?
Молчит. Правильно, сказать-то нечего.
- Понравилось?
А в ответ - тишина... Даже глаз не поднимает. Значит, совсем хреново, потому что это не рисовка.
- Ну и как дальше жить будем?
- Никак, - совершенно безразличным тоном бросил Сашка.
- Тогда почему ты до сих пор еще жив?
С коротким вздохом Сашка встал и пошел к двери.
- Куда? - резко спросил Маронко.
- Стреляться, - равнодушно сообщил тот.
- Ты уйдешь тогда, когда я тебе разрешу! - не выдержал Маронко. - Что, нашел самый легкий выход, да? Пуля в лоб - и никаких проблем. Пышные похороны, роскошный гроб, стадо шлюх слезы льет в три ручья. Так, да? Об этом мечтаешь? Красивый финал красивой жизни? Ты подохнешь, а последствия твоего идиотизма кто будет расхлебывать? Я? Или Миша? Сам скажи, на кого грязную работу свалить намерен? Гончар на грани объявления войны, уже через Хирурга и его ставленников коалицию собирает, в Питере Солдат перекрыл кислород не только Арсению, но и всем людям, которые замечены в хороших отношениях со мной. На UMF повисли твои долги - кредит у Логинова не я и не Миша брали. Меня достали звонки из Америки посреди ночи с требованиями уточнить детали договора о купле-продаже кинокомпании. Мне ей заниматься, хочешь сказать? В твоей собственной команде чистку уже четыре года назад надо было провести. Ты набрал всякой швали, не кто-то. Мише в наследство стукачей оставляешь? И кто добивался расконсервации? Чья была идея? Полагаешь, людям так уж плохо жилось без криминала? Кто хотел воровать все у Слона и Белого работали. А остальных, дорогой, раздраконил ты. Что, понял, что не потянешь? Наделал глупостей - и в сторону? Мол, вы как хотите, а мне жить надоело? Ни одного законченного дела, зато головной боли столько, что всей Организации год разгребать придется. А все потому, что один-единственный паршивый помойный щенок возомнил себя Цезарем.
Удар попал в цель. У Сашки заиграли желваки на скулах, но смолчал.
- Так что эту кашу, дружок, расхлебывать будешь сам. И учти, что геройски погибнуть во время какой-нибудь дурацкой разборки не получится. Не героем ты будешь, а последним чморем. Я тебе это обещаю.
Прошелся по кабинету, остановился у стола, оперся обеими руками о столешницу и язвительным тоном стал рассказывать:
- Лежат под пальмой Балу и Багира, смотрят вверх. Багира видит кокос и спрашивает: "Балу, ты можешь залезть на пальму и достать орех?" Балу признает, что не может. "И я не могу, - вздыхает Багира. - А Маугли достанет". "Да, - соглашается Балу. - Маугли кого хочешь достанет", - он отошел, сунул руки в карманы. - Понял, к чему я рассказал этот анекдот, Маугли, или требуются пояснения?
Сашка прикрыл глаза, вскочил, метнулся к выходу.
- На место! - рявкнул Маронко. - Ты, дорогой мой, достал меня так, как не могли все Гончары с ФСБ, вместе взятые! Так что хватит выстебываться и строить из себя обиженного. Ты паскудный щенок, которого я сделал человеком, понял? И хоть ты вырос, так и не научился не гадить в доме. Насрал - терпи, когда тебя носом в собственное дерьмо тычут. Кто мне девчонку изувечил? Смотри в глаза, мерзавец! Ты, скотина, в позу встаешь, а она в лучшем случае инвалидом останется! Сам остался жив и невредим, а ей всю жизнь перечеркнул! - сорвавшись окончательно, перегнулся через стол, схватил Сашку за волосы, рывком заставил поднять голову. - Кому сказал: в глаза смотри! Молчишь, недоносок? Нечего сказать? Зато мне есть, чем тебя обрадовать, - пообещал с угрозой. - Так вот, благодаря твоей нежной заботе Света на данный момент практически осталась без трех ребер. Ей вырезали часть левого легкого, но не исключено, что придется удалять его полностью. Одну операцию она перенесла, предстоит еще две как минимум. Не говоря уже о том, что она может умереть в любой момент. Но даже если выживет - до конца жизни она останется калекой. И чем ты возместишь ей этот ущерб? Чем ты загладишь то, что лишил ее возможности жить нормально, а не на таблетках? Хочешь сказать, пенсию платить будешь? Да нужны ей твои гроши, хоть ты все отдай! Ты отнял у нее жизнь, понимаешь? Вместо того, чтобы радоваться молодости, вместо того, чтобы создать нормальную семью, растить детей, она вынуждена будет ограничиться участью полутрупа! Любая простуда, любой грипп добьет ее, завершив то, что ты так удачно начал! Что, и после этого будешь утверждать, что она во всем виновата, отвергнув тебя? А ты, мол, всегда любил ее, молиться на нее готов был?
Отошел, потянулся к графину с минералкой. Руки тряслись, уронил хрустальную пробку, разбив ее. Торопливыми глотками осушил стакан; за спиной послышался щелчок зажигалки, по кабинету потянулся тонкий сигаретный дымок. Резко обернулся - Сашка закурил, глядя прямо перед собой. На скулах горели красные пятна, пальцы дрожали от сдерживаемой злости. Но голос звучал удивительно ровно.
- Представь себе, именно так. Да, любил. И сейчас люблю. Да, виновата она сама. Могла бы и правду мне сказать. Да, я повелся. А интересно, как бы ты себя чувствовал на моем месте?
- Я? - недобро спросил Маронко. - А я, дорогой, слушал бы себя, а не очередную шлюху. Я бы в первую очередь оглянулся на себя - а не мог ли я сам дать повод для ссоры? И на твоем месте я бы точно не надеялся на мирный, задушевный разговор, если при встрече рядом со мной другая девушка. В том, что произошло, виноват только ты. Не судьба, не стечение обстоятельств. Ты сам. Ты засветил свою личность - из-за этого она оказалась вынуждена сочинять Эйфелю гешефты с чеченцами. Ты допустил конфликт между ней и Викой, а ведь точно знал, что последняя имеет дурацкую привычку сживать соперниц со свету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51