– Выйдем через черный ход, – сказал он. – Там нас никто не увидит. Нам надо пройти через деревню до дороги. – Он посмотрел на Франческу. – Ты готова?
Она кивнула.
– Да, готова.
– Хорошо. Остальное я тебе объясню по дороге. – Он перехватил ее взгляд, которым она, прощаясь, обвела комнату, стараясь запомнить здесь каждую мелочь. – Возможно, ты уезжаешь не навсегда, – тихо сказал он.
В ответ она пожала плечами и улыбнулась печальной полуулыбкой.
– Возможно, – повторила она.
На самом же деле оба они не верили в то, что говорили. Навсегда, конечно же, навсегда. Он взял ее за руку и вывел из комнаты. Отныне Франческа Монделло перестала существовать. Ее место заняла Франческа Кэмерон.
Уже совсем стемнело, когда Энцо вышел из дома в душную густую темноту, от которой он почувствовал удушье. Какая духота. Он пересек двор и устремил свой взгляд на земельные владения семьи Монделло. Многие акры виноградников, и все это, каждый клочок этой иссушенной, выжженной солнцем земли, принадлежит ему. Он упал на колени, обхватив руками голову. Теперь все это не значило для него ничего. Ровным счетом ничего. Она ушла.
– Франческа! – крикнул он. – Где ты? – Каждой своей клеточкой он с отчаянной болью стремился к ней. – Где ты? Бога ради, ответь – где?
И он разрыдался. Горькие хриплые вопли вырывались из глубины его нутра, как будто стремилась наружу его бесконечная тоска.
– Я найду тебя! – выкрикнул он в темноту. Лицо его исказила гримаса невероятного страдания, и он плашмя рухнул наземь. – Я найду тебя! – стонал он, и во мгле его затуманившегося сознания возникло знакомое видение ее тела. – Я найду тебя!
10
Мотком-парк, Мотком, Северный Йоркшир
Леди Маргарет Смит-Колин развела ноги – чтобы Ричарду было удобнее. Она лежала на животе, положив голову на согнутые в локтях руки, повернувшись слегка вбок. Глаза ее были закрыты, а длинные ярко-рыжие волосы, освещенные мягким светом торшера, разметались, закрывая лицо. Она вильнула бедрами, порозовевшими под ласками Ричарда. Ричард нежно целовал и покусывал щеку леди Маргарет, потихоньку добираясь до укромного местечка возле уха, где поцелуи, как он знал, особенно ее возбуждали. Она тихонько застонала и томно выгнулась.
– Ах, дорогой, это… – она сделала глубокий вдох. – О-о-о!
Она стала на четвереньки и подалась вперед, упираясь головой в изголовье кровати.
– О, Ричард, милый! Да, да!
Ричард вдруг замер.
– Ричард? – вопросительно протянула она.
Обернувшись, она поняла.
Он кончил. Извернувшись, она притянула его к себе. Он, истомленно постанывая, прерывисто дышал. Его пальцы властно впились в тяжелую мягкую плоть ее грудей. Она вцепилась руками в спинку кровати и вновь закрыла глаза.
– О, дорогой… да, – промурлыкала она, и кровать снова ритмично затряслась.
– О, милый, это было волшебно!
Леди Маргарет перевернулась на бок и потянулась к прикроватному столику за сигаретами. Она вставила в рот две сигареты и прикурила; одну подала Ричарду. Потом улеглась на спину, удобно устроившись на подушках, и отвела руку с сигаретой.
Он, лежа на боку, наблюдал за ней.
Ему нравилась ее красота пышной, крупной женщины с бело-розовой, как часто бывает у ирландок, кожей, с роскошными формами. Хотя ее красота была вызывающей, в свете никто не подозревал о том, какие она позволяла себе удовольствия: ее поведение казалось безупречным.
В обществе леди Маргарет Смит-Колин слыла высокомерной и недоступной, но в постели она любила подчиняться. Здесь она делалась совершенно иной, и именно это ее качество особенно привлекало Ричарда Брачена.
Он провел пальцем по ее бедру.
– Нет, Ричард. Не теперь. – Леди Маргарет протянула руку и затушила в пепельнице сигарету. – Может быть, попозже. – Она перекинула длинные ноги и встала с постели. – Джон обещал позвонить и сообщить, когда он завтра приедет. Мне надо подготовиться к его приезду. – Она улыбнулась. – И вообще, нельзя же быть таким ненасытным!
Он хлопнул ее по заду.
– Фу!
– Джон, Джон, Джон! – передразнил он ее. – Вечно ты боишься этого Макбрайда, а ведь он всего-навсего слуга твоего мужа! – Ричард хотел поймать ее в свои объятья, но она ловко увернулась. – Господи! Мы больше боимся, как бы он чего не пронюхал, чем Генри!
Она бросила на него пристальный взгляд. Он замечательно сложен – сильный, поджарый, мускулистый, с тонкой талией и упругими ягодицами. На них ее взгляд задержался подольше. Леди Маргарет поддерживала с ним связь, чтобы держать руку на пульсе светской жизни – в политических кругах без таких вещей не обойтись, а то, что он оказался великолепным любовником, можно расценивать как приятный сюрприз.
– Ладно бы еще человек был симпатичный, но этот хмырь просто невыносим, старый шотландский сухарь! – не унимался Ричард. – Не понимаю, почему ты не уговоришь Генри выставить его? – Он перехватил ее цепкий взгляд. – Тогда нам не пришлось бы придерживаться диеты. – Он перевел глаза на свой быстро взбухающий инструмент и ухмыльнулся.
– Вот, подойди и убедись, какого удовольствия ты себя лишаешь. – Он провел рукой по низу живота, не спуская глаз с Маргарет.
Через секунду она была рядом и опустилась перед ним на колени. Его плоть отозвалась на горячие прикосновения ее губ.
– Видишь, – сказал он, гладя ее по волосам, – ну зачем нам этот зануда Джон?
Через час леди Маргарет, приняв душ, опять легла в постель к Ричарду. Нет, он совершенно ненасытный, этот Ричард! Откинувшись на подушки, она жадно затянулась сигаретой, которую он для нее прикурил.
– Извини. – Она вернула ему сигарету и решительно поднялась.
– Ну что ты такая неугомонная! – Ричард так удобно устроился в постели, что ему совсем не хотелось ее покидать. – Чертов Джон!
Она улыбнулась.
– Что поделаешь, Ричард. Положение обязывает. А этот Джон такой правоверный пуританин, что, если заподозрит что-нибудь, сразу же поставит в известность Генри. И разразится скандал. – Она щелкнула пальцами. – А тогда – прощай, леди Маргарет Смит-Колин. – Она подошла к туалетному столику и стала расчесывать волосы серебряной щеткой.
– Хотелось бы тебе обзавестись новой женой? – Она посмотрела на отражение Ричарда в зеркале. – Вот то-то! – Она рассмеялась. – Сама мысль об этом приводит в дрожь! – Маргарет отложила щетку. – Ну не беда. К концу недели мы уже будем в Шотландии, ты у себя в доме, я у себя. Я найму для девочек нянюшку, а твои милые старики смотрят сквозь пальцы на все, что творится у них под носом – чего ж еще желать!
Она наклонила голову, чтобы заколоть волосы узлом на затылке, и оглянулась на Ричарда, одарив его призывным взглядом.
– И тогда ты сможешь трахать меня, когда только пожелаешь, – сказала она, не вынимая изо рта заколок. Потом выпрямилась и ушла в ванную.
– Если, конечно, не сойдешь с дистанции раньше времени, – крикнула она оттуда и расхохоталась. Ее смех эхом отозвался в спальне.
Джон Макбрайд стоял в толпе встречающих пассажиров с парома. В руках он нервно теребил плакатик, на котором было начертано его имя. Он ждал Франческу Кэмерон.
В нагрудном кармане пиджака он хранил письмо от отца Анжело. Получив его неделю назад, он столько раз перечитывал это послание, что выучил его наизусть. Это письмо доставило ему немало волнений. Конечно, он сделал все, что мог в этих обстоятельствах. Много ли можно спрашивать с пожилого слуги! Такая ответственность ему не по плечу. Но он не стал от нее увиливать, а спокойно и без лишнего шума, по-деловому, кое-что все-таки устроил.
Он нашел девушке жилье у своих приятелей в Ньюкасле, перевел им некоторую сумму со своего банковского счета – на первое время, покуда она не найдет работу и станет на ноги. Словом, он сделал все, что смог предусмотреть. Но на душе у него было неспокойно. Сам не зная почему, он не чувствовал себя удовлетворенным этими приготовлениями.
Тем не менее он старался подавить свое недовольство. Излишняя чувствительность была ему несвойственна. Дело сделано, и чем скорее он поставит на нем точку, тем быстрее отправится домой в Йоркшир. Ему хотелось, чтобы эта минута наступила как можно быстрее.
А между тем высадка пассажиров уже началась, и Макбрайд поднял свой плакатик повыше и стал выискивать в толпе, спускающейся по сходням, девушку, порученную его заботам. Он понятия не имел, как она выглядит, и весь обратился во внимание, пытаясь угадать во множестве незнакомых лиц то, которое ждал.
Он узнал ее почти сразу. Почтенный джентльмен замахал руками и закричал, стараясь обратить на себя ее внимание. Она взглянула в его сторону и прочла надпись на плакатике. Ему никогда не доводилось видеть столь прекрасное юное создание.
Девушка застенчиво улыбнулась и начала пробираться к нему сквозь толпу. Он смотрел, как она спешит, высокая, худенькая, одетая в какое-то немыслимое тряпье, висевшее на ней мешком, и думал, до чего же она обворожительна. Бог знает почему, но он не мог оторвать от нее глаз. Она казалась одинокой и потерянной, надломленной, но, когда приблизилась на достаточное расстояние, он увидел, что ее глаза, необыкновенного цвета индийских изумрудов, смотрят прямо и спокойно. У этой девушки были ясные и доверчивые глаза, в которых светилась надежда.
– Франческа Кэмерон?
– Да.
Некоторое время они постояли, молча глядя друг на друга. Джон растерялся и не знал, что ему делать дальше. Какие все-таки замечательные глаза, думал он; в них можно читать, как в открытой книге – каждое чувство, каждое движение мысли. Но вот он заметил, как в них мелькнула тревога. Она мгновенно исчезла, но этого было довольно, чтобы Джон вспомнил, что перед ним – всего-навсего юная женщина, в сущности, совсем еще дитя. Он сделал шаг вперед и неловко обнял ее.
– Добро пожаловать в Англию, Франческа, – сказал он. – Очень рад видеть тебя здесь.
Она недоверчиво отстранилась и с сомнением спросила:
– Правда рады?
Он с трудом проглотил подкативший к горлу комок. Ньюкасл, приятели и крыша над головой, деньги со счета – какая же это чепуха! Вот девочка, беззащитное создание, которое нуждается в его покровительстве. Она задала ему прямой вопрос и ждет на него прямого ответа.
– Да, да, правда, – сказал он. И вдруг – неожиданно для себя самого улыбнулся теплой, искренней улыбкой. – Очень рад, – добавил он. И, взяв у нее из рук дорожную сумку, ласково обхватил за плечи и без лишних слов повел к автомобилю. У него созрело новое решение.
Тем не менее, ведя машину по шоссе в сторону Йоркшира, Джон лихорадочно соображал, какие же шаги нужно предпринять в первую очередь. За всю предшествующую жизнь он не принял ни одного скоропалительного решения, и теперь, хотя и не сожалел о том, что изменил свой план, все же не знал, с чего, собственно, начать. У него не было ни малейшего представления о каких-то конкретных действиях, а для бывшего военного, привыкшего к стратегическому планированию, эта ситуация была весьма необычной. Он был не из тех, что предпочитают плыть по воле волн, но сейчас он просто терялся, не видя ясного решения. И эти мысли не давали ему покоя на протяжении всего пути.
– Джон?
Все это время Франческа хранила упорное молчание, и от внезапного звука ее голоса он вздрогнул.
– М-да?
– Вы знаете, падре Анжело обещал, что вы обо мне позаботитесь. – Франческа говорила тихо, стараясь правильно выговаривать английские слова. Украдкой взглянула на Джона и продолжила: – Но я все же не была в этом уверена, то есть… – Она сделала паузу и опустила глаза на свои руки, постаравшись прикрыть покрытое синяками запястье. – То есть, после всего, что со мной случилось… – Она опять смолкла, тщательно обдумывая каждую фразу, которую должна была произнести на чужом языке, из-за робости не зная, как выразить свою благодарность. – В общем, мне не верилось, что вы возьмете на себя такую обузу.
Джон не решался смотреть в ее сторону. Ее слова тронули его до глубины души, он сам поразился своей чувствительности и застыдился. Ведь он ничего, в сущности, не знал об этой женщине, кроме того, что на ее долю выпали тяжелые страдания и что отец Анжело доверил ее его заботам. Джон не понимал, почему все это взяло его за живое.
– Вы очень добры, Джон.
Он смущенно откашлялся. Он не привык к изъявлению чувств и не знал, как на это реагировать.
– Да нет, – сказал он, – нет, что ты. Просто я… – он снова откашлялся и продолжил: – Просто я хочу, чтобы все уладилось как можно лучше, вот и все. – Он похлопал ее по руке. Ему хотелось привлечь ее к себе, успокоить, но не знал, как. У него не было опыта в таких делах, и он чувствовал себя не в своей тарелке.
– Я вас не подведу, – тихо сказала она.
Он, не поворачивая головы, искоса взглянул на нее. Франческа сидела прямо, сложив руки на коленях, и смотрела прямо перед собой. Она выглядела очень собранной и очень печальной. Сердце его сжалось от сострадания к этой бедняжке.
– Ну, конечно же, нет, – ответил он. «И я тоже не подведу тебя», – хотелось ему сказать, но он не осмелился произнести эти слова вслух.
Остаток пути они проделали молча и сделали только одну остановку, чтобы позвонить леди Маргарет и приятелям в Ньюкасл, чтобы те ее не ждали.
Леди Маргарет сидела в гостиной своего дома в Мотком-парке. Настроение у нее было скверное. Она курила сигарету, смотрела в окно и постукивала дорогой туфелькой о край инкрустированного столика – любимой вещицы лорда Генри. Пепел она стряхивала в пепельницу из королевского фарфора, которую держала на колене.
– Чертов Джон, – прошипела она сквозь зубы. – Чертова Милли.
Она сделала глубокую затяжку и медленно выпустила облако дыма.
Мало того, что этот зануда Джон сюда едет, сердясь, думала она, так еще и Милли возвращается – подхватила в гостях ветрянку, и в довершение всего эта дура миссис Браун не сумела вызвать через агентство няню! Не желают, видите ли, возиться с заразным ребенком!
Леди Маргарет раздавила окурок в пепельнице. Она не ждала Джона раньше утра следующего дня, и перемена планов с его стороны пришлась как нельзя некстати. Придется отменить обед с Ричардом – она только что выпроводила его из дома. Прощай мечты о целой ночи нескончаемого секса – когда еще выпадет такой шанс! А она так нуждалась в его мужских услугах! Теперь жди, пока они встретятся в горах – если вообще удастся выбраться в эти проклятые горы.
– Чертова Милли, – повторила она в сердцах. Маргарет поднялась и подошла к окну. Ну скажите, Бога ради, почему этому ребенку вздумалось заболеть именно сейчас? Что бы ей подождать, пока они не отправятся в Шотландию – оттуда нянька бы не смогла удрать, сидела бы с детьми как миленькая!
Весь день лил дождь, скучный, серый дождь, и леди Маргарет с тоской смотрела на промокшие жалкие деревья в саду. После чая, решила она, надо обзвонить другие агентства, может, удастся с кем-нибудь договориться. Нельзя откладывать поездку в Шотландию – она так долго готовилась к ней! В конце концов, она заслужила пару недель наедине с Ричардом; только и знает – дом, дети, этот пронырливый Джон. Пора и ей немножко развлечься и отдохнуть.
Джон свернул с шоссе и поехал по проселочной дороге в сторону Долины Пикеринга. Деревня Мотком, куда они направлялись, уютно расположилась среди Хамблтонских холмов. Деревенские дома, сложенные из серого камня со следами разрушительного влияния местного климата, подходили прямо к поместью Смит-Колинов и усадьбе Мотком-парк.
Деревенька была небольшой, как многие по соседству в радиусе десяти миль друг от друга. Там была почта, постоялый двор для сезонных рабочих, две пивные – на противоположных концах главной улицы. Все тут знали друг друга и обитателей усадьбы, но судачили о соседях немного. В общем, шла обыденная деревенская жизнь, навевавшая на леди Маргарет ужасную скуку.
Леди Маргарет как раз находилась в почтовой конторе, когда увидела машину Джона, направляющуюся в усадьбу. Леди разговаривала с почтмейстершей, подробно объясняя ей свои затруднения. Она надеялась, что дочка почтмейстерши, которой только что исполнилось шестнадцать лет, наймется в няни к ее девочкам, но, как назло, та только что уехала во Францию по школьному обмену.
Последняя надежда леди Маргарет рухнула, и она была близка к отчаянию. Поэтому даже не смогла удержаться от язвительного замечания, что путешествие во Францию вряд ли пойдет на пользу юной девушке, которая никогда не выезжала дальше Моткома. Но почтмейстерша не удостоила ее ответом, а лишь сложила руки на груди и кивнула. Шпилька попала мимо цели.
Возвращаясь в усадьбу, леди Маргарет раздумывала о том, что заставило Джона так срочно вернуться домой. Он никогда не отступал от ранее намеченных планов, во всяком случае, она за ним такого не замечала. Въезжая через ворота на подъездную дорожку, она криво улыбнулась: уж не замешана ли тут женщина, подумалось ей. Вряд ли, конечно, решила она, выбираясь из машины;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47