Но прежде чем спустить ноги на пол, он больно ткнул в бок Франческу.
– Я вставать буду, – объявил он. – Подавай завтрак.
Она лежала, отвернувшись и закрыв глаза – ей не хотелось видеть, как он одевается. Джованни опять подошел к ней, снова ткнул кулаком.
– Ты что – оглохла?
– Сейчас.
Она дождалась, пока он ушел в ванную, и тогда быстро вскочила, оделась и поспешила вниз, подальше от мужниных глаз.
Через несколько минут он тоже сошел в кухню. Она подала ему кофе и стала нарезать хлеб.
– Чем будешь сегодня заниматься?
Она удивленно подняла глаза. Никогда прежде он не интересовался ее делами и планами. Тут что-то нечисто.
– Да ничем особенным… Вот кастрюли надо вычистить… – Она не знала, что и ответить.
Он допил кофе.
– Я на весь день ухожу. Еду мне приготовила на обед?
Она проворно открыла холодильник, достала оттуда завернутую в бумагу еду и положила в корзинку, уже стоявшую наготове. Протянула ее мужу.
– Вот.
Принимая из ее рук корзинку, Джованни пристально взглянул в лицо жены. Она сразу отвела глаза. В последнее время его взгляды пугали ее. Не сказав ни слова, он сунул в корзинку бутылку вина и вышел из дому.
Энцо видел, как уходил брат. Он часами выслеживал его, стараясь, чтобы его никто не заметил, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Он не медля зашел в дом, отправившись прямиком на кухню, где, как он знал наверное, Франческа занималась стряпней. При виде его она оставила свои дела.
– Привет, Энцо.
В его присутствии она чувствовала себя не в своей тарелке. Он замечал ее беспокойство, но принимал его за любовный трепет. Франческа, бросив на Энцо тревожный взгляд, сказала:
– Джованни только что ушел.
– Вот как?
Он прошел подальше в кухню. Он тщательно продумал каждый свой шаг, каждое слово, но ему хотелось выглядеть как можно беспечней и естественней. Энцо взял из миски апельсин и присел на краешек стола, снимая кожуру.
– Да. – Ей была неприятна его близость. – Он, наверно, хотел бы с тобой повидаться.
– Ладно, ничего страшного. – Он перестал чистить апельсин и взглянул на Франческу. – Слушай, Франческа, сделай мне сегодня одолжение, а? – Он отложил апельсин в сторону. – Мне кое-что нужно купить в деревне, да времени нет самому идти. – На этих словах он отвел глаза. Ему страстно хотелось, чтобы она согласилась пойти. Просто дозарезу нужно было, чтобы она отправилась в деревню. Джованни должен своими глазами увидеть их вместе с Беппе. Тогда его семейной жизни с Франческой конец. Это уж как пить дать. – Ну так как, выручишь меня?
– Не знаю, что и сказать. – Ее настораживала его напористость. – Право, не знаю…
– Я бы тебе еще дал деньжат на лимонад для Беппе. Он его обожает. – Энцо полез в карман. – Вот тут у меня список, чего купить. – Он протянул ей бумажку и деньги. – Ну пожалуйста. Сам бы сбегал, да работы тьма.
Она, нахмурившись, взяла деньги и список и отвернулась.
– Так и быть, – ответила она.
– Молодчина! Спасибо тебе огромное! – Он соскочил со стола и направился к выходу. – Пойди пораньше, пока еще не так жарко, – посоветовал он.
Она согласно кивнула.
– Еще раз спасибо.
Он улыбнулся. Он еще ни разу так открыто не улыбался ей, и это опять ее насторожило. Энцо скрылся за дверью.
Франческа взяла Беппе за руку, и они вышли из автобуса. Так, рука в руке, они перешли главную улицу. Беппе легко было вести, он любил так ходить, особенно, когда его брала за руку Франческа. Они зашли в лавку и через несколько минут появились с небольшим свертком, который Франческа доверила нести Беппе. Они направились к церковной площади, рядом с которой находилось кафе, чтобы купить лимонаду, раз уж Энцо так расщедрился.
На полдороге им повстречался отец Анжело. Он с трудом узнал Франческу. Сначала он увидел Беппе и только потом, внимательно присмотревшись сквозь очки, понял, что женщина, которая шла вместе с парнишкой, – Франческа. Падре поспешил им навстречу.
– Франческа! Франческа!
Отец Анжело обнял ее и почувствовал, как она напряжена.
– Боже мой! – воскликнул он. – И Беппе тут! Как вы выросли, молодой человек!
Отец Анжело обращался к Беппе, но краем глаза наблюдал за Франческой. Она пыталась прикрыть рукавом кофточки синяки на руке и нервно поеживалась. Он повернул к ней лицо.
– Ну как поживаешь, малышка моя?
Он улыбался, не подавая виду, какое тяжелое впечатление произвели на него ее худоба и затравленный взгляд. Бледная, печальная девочка. Он хотел погладить ее по плечу, но она испуганно отшатнулась, как дикий зверек.
– У меня все хорошо, падре, – ответила наконец она. – Все хорошо. – Франческа попыталась выдавить улыбку.
– Давненько же я тебя не видел. Твой муж не приходит к мессе.
– Нет. – Франческа виновато потупилась.
– Увы. – Он пожалел, что смутил ее, и поспешил сменить тему. – Ну, Беппе, как тебе нравится твоя новая сестренка, моя Франческа?
Беппе зарделся.
– Очень нравится. Только… только ведь она не ваша, – выпалил он.
Отец Анжело рассмеялся.
– Нет, конечно, – ответил он. – Конечно, нет.
Тут улыбнулась и Франческа. Отец Анжело воспользовался моментом, когда она немножко расслабилась, и спросил:
– Ты уверена, что у тебя все в порядке, девочка? Вид у тебя довольно несчастный.
Напрасно он задал этот вопрос. Она сразу же опять замкнулась.
– Нет, правда, все хорошо. Может быть, немного устала, вот и все. – Франческа взяла Беппе за руку. – Нам пора, к сожалению. – Я обещала Беппе, что угощу его лимонадом, а скоро уже надо быть дома. Рада была вас видеть.
– Конечно, конечно, вам пора. Заболтался я. – Он замялся. – Если когда-нибудь… – он медлил, не зная, сказать ли ей то, что хотел. Не в силах сдержать себя, он привлек Франческу к себе. Он ожидал, что она опять отшатнется, но она покорно приникла к его груди. Ах, как жаль, что он ничем не может ей помочь!
– Если когда-нибудь я понадоблюсь тебе… – тихо сказал он и неожиданно закончил, отстранив ее от себя и посмотрев на Беппе: – Ступайте, пейте на здоровье ваш лимонад.
Молча провожая их глазами до самого кафе, падре подумал, что хоть строптивый Монделло и не любит, чтобы кто-то посещал его дом, непременно надо заглянуть туда в конце недели. Его не убудет, пускай проявит чуть-чуть гостеприимства.
Энцо завидел Джованни гораздо раньше, чем тот смог увидеть его. Он долго пережидал дома, пока Франческа вместе с Беппе не отправились в город; только после этого Энцо пошел на виноградник, где работал Джованни. Он все точно рассчитал. В эту минуту они уже наверняка в деревне; он знает, что и какими словами скажет сейчас брату. Энцо нарочно обратился с какой-то незначащей фразой к старшему на лозе, зная, что Джованни обязательно обернется на звук его голоса. Так и получилось.
– Энцо! Ты где опять прохлаждался?
Джованни был в дурном настроении – а что можно ждать от человека, вынужденного ишачить на такой жаре.
– Я-то думал, ты на той стороне холма работаешь.
– Да я там и работал, но, оказалось, корзинку с провизией забыл, пришлось за ней идти, и чтобы время зря не терять, решил, что уж теперь тут прямо и повкалываю. Чего туда по жаре тащиться.
– Ну тогда ладно. Жарища правда убийственная.
– Да уж. А я еще зазря домой протаскался. Прямо зла не хватает. Пришел домой, а дверь заперта.
Джованни оторвался от работы и взглянул на брата.
– Как это – заперта?
– Очень просто. Наверно, Франческа взяла Беппе с собой в город.
При этих словах выражение лица Джованни резко изменилось. Он даже не пытался скрыть ярость в глазах; губы его искривились негодованием.
– Она мне не говорила, что собирается в город.
– Разве? Ну, может, она неожиданно решила, – ответил Энцо. И, помолчав несколько секунд, еще сомневаясь, говорить ли эти слова, выпалил: – Они с Беппе часто туда ездят. Так, во всяком случае, люди болтают. И то верно – долго ли съездить. – Он пожал плечами и сделал вид, что идет работать.
– То есть как это – часто? – Джованни цепко схватил его за плечо. – Что значит – часто? Когда?
И словно забывшись, где он, с кем, Джованни ударился в крик.
– Я тут горбачусь, из сил выбиваюсь на проклятой жаре, а она – нате вам – изволит гулять ездить!
Он умолк, выпустил плечо Энцо, задыхаясь от ярости, отшвырнул мотыгу. И, тяжело ступая, направился прочь от виноградника.
– Джованни! – окликнул его Энцо. – Куда ты? Стой! Погоди!
Кричал он, конечно, для виду – ему было прекрасно известно, куда направляется брат. Знал он и то, что остановить его теперь никто был бы не в силах. Он удовлетворенно потянулся и стал молча следить за тем, как уходит вдаль тяжелая фигура старшего брата, пыля сапогами по иссушенной зноем земле. Теперь он мог позволить себе слегка расслабиться. Ждать развязки оставалось недолго. Совсем недолго.
В кафе было полно народу. Приближалось время обеда, и мужчины забегали сюда пропустить стаканчик на пути к дому. Франческа с Беппе сели в сторонке и смотрели, как входят и заходят посетители. Перед каждым из них стоял стакан с лимонадом. Они медленно потягивали вкусный напиток, наслаждаясь минутами отдыха.
Франческа то и дело поглядывала на Беппе. Он с удовольствием пил лимонад, внимательно следя за тем, чтобы его уровень в стакане понижался не слишком быстро. Какой он красавчик, думала она, жаль, что умишком не вышел, зато простодушный и очень добрый парнишка. Франческа улыбнулась ему, и он, встретив ее взгляд, тоже улыбнулся в ответ.
– Я уже почти все выпил, Франческа. – Он протянул ей стакан, чтобы она смогла сама убедиться.
– Вижу, – мягко сказала она. – Молодец. – И она, перегнувшись через стол, протянула руку, чтобы погладить его.
И в этот момент сзади налетел на нее Джованни. Заломив ей руку, он, не обращая внимания на ее крики, заорал:
– Ну, давай-давай! Давай обхаживай его, шлюха развратная!
Он хрипел и сопел прямо ей в лицо; лицо его налилось кровью и, казалось, сейчас лопнет. Схватив ее за плечи, он стащил Франческу со стула и впился в нее глазами, словно желая увидеть на ее лице следы измены. Потом размахнулся и что было сил ударил ее по губам. Франческа рухнула на пол.
Джованни рывком поднял ее на ноги, снова с размаху ударил в лицо, лицо ненавистной ему женщины, которая осмелилась его предать. Франческа упала спиной на стол. Он сграбастал ее за плечи и принялся трясти, так что она билась спиной об острый край стола.
– Ну, говори, – орал он. – Выкладывай всю правду, стерва!
Франческа заливалась слезами, но не говорила ни слова. Ее молчание усиливало его ярость. Он снова занес над ней сжатую в кулак руку, нанес удар. И она опять, осев под его ударом, больно ушиблась о стол и сползла на пол. Сознание ее начинало мутиться, и сквозь туман в голове она услышала чей-то крик и отчаянный детский плач Беппе. Диким взором посмотрела она на Джованни; в ее глазах впервые блеснула ненависть. Последнее, что она запомнила, было: занесенный над ней сапог мужа, удар в живот и резкая, обжигающая боль.
– Боже милостивый! Что ты наделал! – Гнев придал силы отцу Анжело, и голос его громко слышался издалека. В нем звучал Божий гнев. – Оставь ее! – кричал падре Анжело. – Прочь от нее! Сейчас же!
Он вбежал в кафе, этот невысокий человечек, ростом вдвое меньше Джованни, и, отстранив его, склонился над Франческой, которая с трудом начала приходить в себя.
Джованни, внезапно осознав, что он натворил, и немного сконфузившись, стоял как вкопанный.
– Полотенца принесите! – Священник махнул рукой столпившимся вокруг зевакам. – Что стоите, как идиоты! Сказано – несите полотенца! И воды!
Народ начал расходиться, большинство направилось к стойке бара. Один мужчина выделился из толпы и стал на колени перед Франческой рядом с отцом Анжело.
– Раньше надо было думать, – резко сказал ему тот. Он приподнял голову Франчески и положил себе на колени. – Вмешайся ты пять минут назад, и беды бы не случилось. – Он взял полотенце из рук какой-то женщины и обмакнул его в миску с холодной водой. Легонько прикоснулся им к ране на плече Франчески.
– Оставьте ее.
Отец Анжело поднял голову.
Над ним возвышался, застя свет, Джованни. Он уперся в священника тяжелым липким взглядом.
– Оставьте ее, – повторил он. – Я сам справлюсь.
– Не дури! Ей нужна настоящая помощь! – Отец Анжело сполоснул полотенце в миске с водой.
Джованни сделал шаг вперед.
– Я сказал – оставьте ее. – Голос его звучал твердо и размеренно. – Это моя жена, и, если она нуждается в помощи, я сам ей помогу.
Отец Анжело повиновался. Дело не в том, что он боялся Монделло. Просто он хорошо знал, что, если настоит на своем, расплачиваться за это придется Франческе. Поэтому, ласково посмотрев на нее, он нежно коснулся ее волос и спросил:
– Тебе лучше, девочка моя?
Она ответила одними глазами. Ему следовало поступить, как велел Монделло. Она хотела именно этого. Он осторожно помог ей сесть, а потом обратился к Беппе:
– Давай-ка поднимем ее на ноги.
Беппе неуверенно посмотрел на брата.
– Помоги, – приказал Джованни.
Беппе будто только этого и ждал. Он мигом подлетел к священнику и помог ему поднять Франческу. Она, шатаясь, встала, не проронив ни одного стона. Ее выдержка вызвала у отца Анжело слезы на глазах.
– Спасибо, падре, – проговорил Джованни. – Теперь с моей женой все в порядке. – Он избегал встречаться взглядами с отцом Анжело. Отвернувшись, он смотрел в окно на площадь.
– Беппе, проводи Франческу в машину, – распорядился он и только тогда обернулся. В глазах его не было ни жалости, ни сожаления, ни тем более раскаяния. Они горели огнем ревности. Ярость не утихала в его душе.
Все трое направились к машине, и отец Анжело, с тоской сознавая свое бессилие, смотрел, как Франческа, опираясь на руку Беппе, выпрямила головку, не желая, чтобы чужие люди видели ее позор и унижение. Стойкая, гордая малышка.
Она проснулась, когда уже сгустилась ночь. Ставни были открыты, и в окно было видно огромное небо, с которого веяла нежная прохлада.
Она пошевелилась, и ее сразу обожгла боль – с кожи содралась запекшаяся корочка крови. Превозмогая боль, она села в кровати, прислонившись к спинке. Потрогала пальцем рану на плече. Надо было промыть ее, чем-нибудь смазать, не то в такую жару она нагноится.
Франческа медленно спустила ноги на пол и попыталась собраться с силами, прежде чем попробовать встать. Все ее тело болело, в голове было пусто. События вчерашнего дня вспоминались смутно; ясно помнилось лишь одно – как она с трудом добралась до постели и как ныла от боли каждая ее клеточка.
Наконец она, держась руками за спинку кровати, с трудом поднялась и стала на ноги. Голова кружилась, во всем теле чувствовалась неимоверная слабость. Ей пришлось снова сесть и подождать, покуда не пройдет эта предательская слабость. Наконец, почувствовав себя немного лучше, она снова встала с постели и поплелась в ванную.
Добравшись туда, она присела на край ванны и налила в тазик теплой воды. Потом сняла рубашку и, дрожа всем телом, нагнулась над водой и стала осторожно обмывать рану влажным полотенцем. Случайно взглянув в зеркало, она поймала в нем свое отражение. На нее смотрело изможденное лицо, полное отчаяния. Но теперь ей было все равно, как она выглядит. Она почувствовала странную пустоту в душе: у нее не осталось сил на то, чтобы мечтать, чтобы оберегать свои мечты от посторонних. У нее не осталось сил, чтобы жить.
Никем не замеченный, к дому подошел Энцо. Ночь была черной, беззвездной, но он уверенно двигался по тропинке. Дорогу он знал хорошо.
Войдя во двор, Энцо с удивлением обнаружил, что все огни погашены. Вокруг стояла какая-то особенная тишина. Он крикнул и не получил никакого ответа. Встревоженный, Энцо вбежал в дом и опять позвал кого-нибудь.
Из темной кухни показался Беппе. Глаза его были заплаканны.
– Беппе! – Энцо взял его за плечи и приблизил к себе. – В чем дело? Случилось что-нибудь? – В душу его закрался страх.
Беппе захлюпал носом.
– Франческа… Джованни избил ее, она…
Слезы не дали ему договорить.
– Что с ней? – Голос Энцо зазвенел от возбуждения. – Что с ней, Беппе? Что?
Но Беппе, перепуганный, сбитый с толку, не отвечал. Отпустив его, Энцо кинулся по лестнице наверх. Его страх делался все сильнее. Он увидел пробивающийся из-под двери свет и позвал Франческу. Ответа не последовало. Он позвал еще и бросился туда, где горел свет.
Он нашел ее в ванной.
– Господи Боже! – Энцо остановился на пороге, не в силах сделать больше ни шагу. – Что же он… – Голос изменил ему, и он замолчал.
Все ее бледное, будто бескровное тело было покрыто багровыми рубцами и ужасными набрякшими кровоподтеками. На плече зияла страшная открытая рана. Энцо наконец нашел в себе силы подойти к ней и протянуть руку навстречу.
– Не трогай меня. Пожалуйста, – сказала она, не глядя на него.
Он отступил назад. Он поймал ее отражение в зеркале. Глаза Франчески были пустыми, ничего не выражающими. Лишь где-то на самом дне затаились страх и отчаяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47