Позванивая шпорами, Хью и Мартин шли по улицам, где в этот час порок являл свой лик, отмеченный печатью алчности и убожества. Они свернули в темный и грязный проулок среди жалких лачуг, насыщенный вонью нечистот, который вел к задним воротам замка, и зашагали, держась ближе друг к другу.
В темноте Хью различил впереди какой-то неясный силуэт.
– Берегись, – предупредил он своего спутника, полагая, что кто-то поджидает их, скрываясь во мраке, ибо разбой в Виндзоре был обычным делом.
Мартин кивнул и положил руку на рукоять кинжала.
5
Внезапно темный расплывчатый силуэт зашевелился и распался на две отдельные фигуры – мужчины, лежащего ничком в липкой грязи, и женщины. Это определенно была женщина, ибо Хью и Мартин заметили, как метнулись широкие светлые юбки. Юноши бросились вперед.
Мартин ухватил юркую вырывавшуюся женщину и прижал к стене лачуги. Их шумная борьба разбудила хозяина, который принялся возмущаться сквозь тонкую стену.
Хью крикнул, предупреждая Мартина:
– Осторожней, у девчонки может быть нож! – А сам присел на корточки возле распростертого на земле человека.
Жертвой оказался толстяк средних лет, купец, судя по одежде. Хью показалось, что он мертв: в белом, как тесто, лице не было ни кровинки.
Голос Хью заставил мужчину очнуться. Он зашевелился и попытался приподняться, опираясь на руки и что-то бормоча заплетающимся языком. Но Хью не мог разобрать ни слова из бессвязной пьяной речи.
– Ну конечно, конечно, мой друг, – соглашался Хью, поднимая купца и прислоняя к стене лачуги.
Неподалеку Мартин продолжал бороться с девушкой. Она, конечно, не могла сладить с превосходящим по силе мужчиной, и теперь он волок ее обратно, не обращая внимания на сопротивление и грязные ругательства, которыми она осыпала его.
Хью наблюдал за ними. Когда он оглянулся на толстяка купца, то увидел его вновь лежащим на земле.
– Что, умер? – спросил Мартин, подтаскивая вырывающуюся девушку. – Она обчистила его! – воскликнул он, потрясая отобранным у нее кошельком, в котором позвякивали монеты.
– Жив, – хмыкнул Хью, – только так пьян, что могильщик может принять его за своего клиента.
– Не трогала я его! – завопила девчонка.
– Рассказывай сказки! – прикрикнул Мартин, разглядывая лицо девушки, на котором были написаны упрямство и тревога. Хорошенько тряхнув ее за плечи, он рявкнул: – Чем ты ударила его?
– Что вы прицепились ко мне? Он просто заснул, нализался как свинья, ей-Богу! – воскликнула она и залилась слезами.
– Тебе отрубят твои замечательные белые пальчики за такие проделки! – безжалостно пообещал Мартин, передавая господину увесистый кожаный мешочек.
Хью подбросил его на ладони, словно определяя, на сколько может потянуть его содержимое, и сунул купцу во внутренний карман заляпанного грязью бархатного камзола.
– Это тебе, только отвернись, воткнут нож в ребро! – завопила чумазая девчонка, делая яростную попытку освободиться.
Мартин вывернул ей руку, и она сморщилась от боли.
– Может, отвести ее к начальнику стражи? – предложил он.
– Не стоит, – ответил Хью, поднимаясь и внимательно оглядывая девушку, насколько позволяла темнота. Пленница их была невысокой, плотной, с округлым добродушным лицом.
– Как тебя зовут?
Девушка не ответила, и Мартин, как следует тряхнув ее, приказал:
– Говори!
– Алиса, – глядя исподлобья, нехотя процедила девушка. Хороший тычок в спину заставил ее добавить: – Алиса Вотсдаутер.
На губах Хью появилась легкая улыбка. Мартин засмеялся – на языке саксов «вотсдаутер» означало «человек, мокрый от пота», трудяга-крестьянин. В темноте девушка глядела на них то ли с гневом, то ли с испугом. Она знал, что обещание отрубить пальцы – не пустая угроза, а ее уже не первый раз обвиняли в воровстве.
– Нет ничего зазорного в труде до седьмого пота, – сказал Хью. – И что ж, оправдываешь ты свое прозвище?
– Еще бы, – ответил за нее Мартин, – что клиенты недодают ей за определенные услуги, то она получает потом, обчищая их.
Хью взглядом заставил оруженосца замолчать.
– Где живут твои родственники? – спросил он.
– В Суррее. Это неправда, то, что он говорит: я не всегда была такой, – возразила Алиса. – Я приехала сюда прошлым летом и получила хорошее место, работала на кухне вон там. – Она кивнула в сторону замка. – Меня прогнали оттуда, сказав, что я воровка, но это неправда, я ничего не крала. Это все мясник, он сам – грязный вор. Он крадет мясо у господина и продает на рынке. О, это настоящий негодяй! Все девушки стонут от него. Он бил и меня. А когда я пригрозила, что расскажу о его воровстве, если он не прекратит приставать ко мне, он обвинил меня в том, что я украла кусок баранины. Но это все вранье!
Купец очнулся и опять забормотал что-то нечленораздельное. Хью не обращал на него внимания. Однако девушка со страхом смотрела на пьяного, облизывая пересохшие губы.
Хью поверил ее рассказу, хотя не мог бы сказать почему. Может быть, его подкупило упорство, с которым она отстаивала свое достоинство, или ее честная прямота.
– Мне понадобится служанка для жены, хочешь получить это место?
– Кто, я, сэр? – вздрогнула она от неожиданности.
– Я же к тебе обращаюсь, – кивнул Хью.
– Да, – закивала Алиса, – конечно, хочу, еще как! – Ее взгляд нервно перебегал с красивого молодого господина на пьяного купца, силящегося подняться на четвереньки. – Вы не отведете меня к начальнику стражи?
– Нет, но ты должна будешь пойти с нами. Идем, Мартин, – позвал он оруженосца и зашагал вперед.
Мартин, который все еще крепко держал девушку, выпустил ее, изумленно покачав головой, и поспешил за господином, не уверенный, что маленькая негодница тут же не удерет.
Боясь пошатывающегося пьяницу, боясь обещанного наказания, та стояла, не зная, что ей делать, бежать или остаться.
– А куда вы идете?
– В казармы, – не оборачиваясь, ответил Хью.
Секунду поколебавшись, Алиса бросилась вдогонку за молодыми людьми. Поравнявшись с ними и стараясь не отставать, для чего ей приходилось делать два шага, когда они делали один, она, задыхаясь от быстрой ходьбы, спросила с мольбой в голосе:
– А вы не обманываете?
– Нет, – ответил Хью. – На сегодня я уже удовлетворил свою потребность во лжи.
– А где ваша леди?
– Ей нездоровится, и сейчас за ней ухаживает лекарь, но через несколько дней, а может, и раньше, мы отправимся на север, к границе. Для ухода за ней мне нужна женщина, которой я мог бы доверять, которая бы слушалась меня.
Алиса, часто дыша, с трудом поспевала за ними.
– Он говорит правду, дуреха, – сказал Мартин, взглянув на Алису, когда они свернули на другую улочку.
Он сам не знал, как у него вырвались эти слова, поскольку, если бы она удрала, не стал бы ее осуждать, а был бы лишь доволен, что они избавились от нее.
Несколько минут спустя, когда они оказались во дворе замка, ему еще раз пришлось пожалеть, что этого не произошло, потому что Хью велел ему позаботиться о замарашке.
– Проследи, чтобы она помылась, – приказал он, обратив внимание на то, что волосы девушки торчат сальными лохмами. Он также заметил, что платье на ней драное, да и пахнет от нее, мягко говоря, не слишком приятно. – Завтра, – продолжал Хью, доставая из кармана монету и вручая ее Мартину, – сводишь ее на рынок и купишь приличное платье.
– Хорошо, сэр, – ответил Мартин.
Хью проследил взглядом, как оруженосец, безропотно повернувшись, направился в конюшню, – девушка следом за ним, – и пошел в казарму. Толкнув дверь, он по оживленным голосам и густому аромату понял, что поспел как раз к ужину.
Просторное помещение было забито народом. К столам для солдат было не протиснуться: некоторым даже приходилось есть стоя. В глубине помещения, за столами возле полыхавшего очага, было свободней; тут, приправляя еду смехом и шутками, ужинали рыцари. Множество слуг сновали между кухней и этой частью помещения, разнося еду и вино.
Хью предпочел выбрать место подальше от жара очага, сел за стол и минуту спустя уже принимал живейшее участие в общем разговоре. Он не успел толком поесть, отвлекаемый соседями, когда к столу подошел юный паж.
Мальчишка был тощим и высоким, с тонкой шеей и глазами навыкате. Близоруко щурясь, он оглядывал рыцарей, будто искал кого-то. Наконец он выкрикнул фальцетом:
– Кто здесь Хью Кенби?
Хью прожевал хлеб, запил глотком эля и отозвался:
– Это я! – взмахнув при этом рукой.
Паж протиснулся между столами и, подойдя к нему вплотную, шепнул:
– Лорд Кенби желает немедленно видеть вас.
Хью недовольно буркнул и продолжал есть, столько же из упрямства, сколько и из необходимости утолить зверский голод. Он чуть ли не двадцать лет ждал, чтобы отец признал его. Если старому пройдохе нужно, пусть немного потерпит, пока он поест.
Когда спустя несколько минут он поднял глаза, паж стоял на прежнем месте, не сводя с него нетерпеливого взгляда.
– Ты еще здесь? Иди, я приду позже.
– Не могу, сэр. – Кадык у пажа нервно дернулся. – Мне приказано не возвращаться без вас!
Ничего больше не сказав, Хью принялся за прерванную еду. Мальчишка стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. В конце концов Хью раздраженно отставил тарелку с недоеденным мясом, встал, допил эль и вышел вслед за пажом в сырой весенний вечер.
В этот час во дворе замка было почти безлюдно. Хью в сопровождении пажа пересек нижний равелин, громко стуча каблуками по каменным плитам. Они уже прошли большую часть среднего равелина, когда паж резко остановился. Хью заметил это, лишь пройдя несколько шагов.
– Сюда, сэр, – сказал паж и, показав головой, объяснил: – Велено отвести вас в покои лорда Суинфорда.
Хью был достаточно наслышан о лорде Суинфорде. Этот человек пользовался дурной славой. Говорили, что единоутробный брат Генри Болинброка склонен к жестокости и что это он держал в заточении в замке Понтрефект короля Ричарда. Хью, провожаемый пажом, вошел в ворота под массивной башней и зашагал по темным галереям замка. Он попытался было выведать у пажа, что тот знает о причине столь срочного вызова, но ответом ему было молчание. То ли мальчишка был туповат, как поначалу предположил Хью, то ли ему приказали держать язык за зубами.
Длинная лестница вела из галерей в бесконечный полуосвещенный коридор со множеством дверей. На всем его протяжении они не встретили и дюжины человек, но и те, кто попадался им навстречу, были либо ливрейные лакеи, либо пажи.
Покои Суинфорда располагались в новой части замка: полы и стенные панели в комнатах еще распространяли острый запах древесины и лака. В передней толклось множество слуг. Среди них был и мальчишка-паж с маленькой белой собачкой на руках. При появлении Хью и его сопровождающего собачка яростно залаяла и не успокоилась до тех пор, пока паж не зажал ей морду рукой.
Хью провели во внутренние покои, где он увидел новообретенного отца и другого человека, как предположил Хью, Томаса Суинфорда, занятых мирной беседой. С появлением Хью разговор сразу оборвался.
– Милорды, – Хью отвесил короткий поклон, – надеюсь, я не заставил ждать себя слишком долго.
Уильям Кенби шагнул ему навстречу и, весело рассмеявшись, хлопнул ладонью по спине.
– Конечно, заставил, негодник. Куда ты запропастился, черт возьми?
– Всего-навсего ужинал.
– Ну-ну, – усмехнулся Кенби, – по крайней мере, он не скрывает своей невоспитанности.
– Уже одно это служит доказательством вашего родства, – с сарказмом заметил Суинфорд, делая знак лакею, стоявшему у стены, чтобы тот налил гостю в кубок вина. – Я Томас Суинфорд, – сказал он, обратясь к Хью, – и это я указал твоему отцу на удобную возможность породниться с семейством де Северье.
– Премного благодарен, милорд, – ответил Хью с легким поклоном.
Суинфорд по-прежнему улыбался, но в его улыбке не было и следа прежнего благодушия.
– И ты поступишь весьма благоразумно, если не забудешь об этом, – сказал он и немного помолчал, тщательно обдумывая дальнейшие слова; пальцы его нервно крутили ножку кубка. – Находясь в Эвистоуне, ты получишь редкостную возможность знать, что происходит на границе. Нашему королю, моему брату Болинброку, нужны доблестные молодые люди.
Суинфорд говорил медленно, взвешивая каждое слово. Хью это начинало раздражать, и он нетерпеливо сказал:
– Я приложу все силы, чтобы защитить границы от шотландцев, милорд.
– О, в этом я уверен, – вздохнув, проговорил Суинфорд и воскликнул: – Господи! Если б только одни шотландцы посягали на корону моего брата! – Суинфорд метнул взгляд на лакея, поднесшего Хью кубок с вином, и заговорил живее: – Поскольку нам не дадут спокойно поговорить, перейдем непосредственно к делу. До сих пор ты был предан Невиллам?
Вопрос, прозвучавший как утверждение, предполагал один ответ, и Хью сказал:
– Это правда, милорд.
У Суинфорда была странная привычка: прежде чем что-то сказать, он поднимал уголки губ в хищной гримасе, как собака, обнажающая клыки перед тем, как броситься на намеченную жертву.
– Отныне, как владелец Эвистоуна, ты не должен признавать над собой ничьей власти, кроме власти одного человека – нашего милостивого короля. Генри Болинброк – единственный твой господин.
Говоря это, Суинфорд поглаживал ножку кубка. Потом поглядел куда-то мимо Хью, и тот, хотя не мог видеть отца с того места, где стоял, понял, что они с Суинфордом обмениваются понимающими взглядами.
– Северные бароны держатся отчужденно, – продолжал Суинфорд. – Они не желают никого слушать, и, как нам стало известно, кое-кто из них считает себя не менее достойным королевской короны, чем Болинброк. Поэтому очень важно, чтобы король досконально знал, что там происходит. Обо всем, что увидишь и услышишь, о самой ничтожной сплетне, которая дойдет до тебя, будешь доносить мне через моего человека. Окажешь подобную услугу, и тебя ждет щедрая награда. – И, вновь обнажив зубы в странной гримасе, он пообещал: – Несравнимая с жалким приданым леди де Северье. Ты хорошо меня понял?
Хью молчал, и несколько долгих мгновений в комнате висела напряженная тишина. Он прекрасно понимал, чего от него требуют, и нашел предложение отвратительным. Ему предлагали входить в доверие к людям с тем, чтобы предавать их, быть доносчиком. Но в том положении, в котором он оказался, Хью вряд ли мог ответить отказом, как не мог, к своему глубочайшему стыду, расстаться – дабы не нарушить данного слова – с мечтами, которые лелеял так долго.
– Милорд Болинброк может положиться на мою честность, – ответил он, принужденно улыбнувшись.
Напряжение спало с лица Суинфорда, словно он освободился от огромной тяжести.
– Прекрасно. Есть какие-нибудь вопросы ко мне?
– Только один, милорд, – быстро сказал Хью. – Как я свяжусь с вами? Расстояние велико, и, если прознают, что я…
– Не беспокойся, – остановил его Суинфорд. – Мой курьер – человек разнообразных талантов. Он найдет тебя, и один ты будешь знать, что это мой посланец. А теперь… тебе, кажется, обещали показать будущую жену.
6
Уильям Кенби отставил кубок в сторону.
– Я провожу его, – предложил он и, обняв Хью за плечи, направился с ним к двери. – Ты вел себя как подобает, – негромко сказал он, когда они оказались в передней. – Бог ты мой, как я нервничал! Ты очень похож на меня, каким я был двадцать лет назад.
Хью молча слушал его излияния.
Пройдя несколько шагов по коридору, они вошли в комнату, полную женщин. Королевский лекарь Кроул стоял у постели больной, подобно стражу. Он быстро оглянулся на вошедших, узнал Кенби, кивнул ему и так же быстро отвернулся, внимательно слушая двух юных фрейлин, склонившихся над его пациенткой.
Одна из фрейлин, светловолосая девушка, держала больную за руку и взывала с мольбой в голосе:
– Санча, милая Санча, это я, Мари. Посмотри, Алина тоже тут. Ты узнаешь нас?
Мари вновь и вновь повторяла эти слова вот уже целый час. Слезы блестели у нее на глазах. Наконец она вздохнула и опечаленно взглянула на Алину.
– Мы пришли навестить тебя, – заговорила Алина, обращаясь к больной, чье лицо было белым, как подушки, в которых она утопала.
Ответа не последовало. Но Алина не теряла надежды и продолжала, стараясь улыбаться и говорить весело:
– Королева шлет тебе привет. Она очень беспокоится, Санча, и молится о твоем здоровье день и ночь. Пожалуйста, скажи нам что-нибудь, Санча, – умоляла Алина уже сквозь слезы.
Госпожа де Куаси, окруженная горничными, стояла рядом и с холодным равнодушием наблюдала душераздирающую сцену.
Хью только мельком увидел между голов и плеч суетившихся женщин бледное девичье лицо в тени алькова. Слабая надежда на то, что удастся подойти ближе, развеялась, когда золотоволосая фрейлина с отчаянием вновь припала к руке Санчи. Он не понимал ни слова, потому что фрейлина говорила по-французски, но больная вдруг принялась метаться и стонать, и врач быстро выпроводил всех из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34