Задумка Уолтера использовать мельничные колеса еще находилась в стадии эксперимента, и вся работа делалась вручную. Сильные жилистые руки энергично орудовали в ступах шестами, были слышны обрывки разговоров.
Уолтер остановился возле старика Свира Гилпина, который отвечал за состояние рамок.
— Прошло уже шесть, нет, семь месяцев, как я последний раз видел своего друга Тристрама Гриффена, — тихо сказал Уолтер. — Я о нем с тех пор ничего не слышал. Скажи мне, Гилпин, кто-нибудь о нем знает? Как у него дела?
Гил пин сделал вид, что занят работой.
— Нет, мастер, мне об этом ничего не известно.
— Гилпин, он должен хотя бы передать весточку отцу. Мне говорили, что ты часто навещаешь его старика.
Гилпин снял лист бумаги и поднес его к свету.
— Мастер, взгляните: она гладкая как стекло. Теперь монахам из аббатства не на что жаловаться.
Уолтер недовольно отвернулся от него и подошел к огромной емкости, куда погружали измельченное сырье. Высокий мужчина проверял температуру воды.
— Джек, ты что-нибудь слышал о Тристраме Гриффене? — спросил Уолтер.
Лицо Джека стало непроницаемым. Он продолжал пробовать температуру воды, потом мрачно пробурчал:
— Нет, ничего не слышал.
И так каждый раз. Казалось, что перед ним опускался занавес, стоило каким-то образом коснуться событий, последовавших за смертью графа Лессфорда. Тристрам с двумя друзьями исчез, и все решили, что они теперь с Хэрри у разбойников. Но это никак нельзя было точно узнать, и Уолтер напрасно пытался что-либо выяснить о своем друге.
Уолтер возвратился домой в мрачном настроении. Он понимал, что Трис не зря был так осторожен, но почему он за все это время не попытался с ним связаться? Жив ли он?
Уолтер отправился в комнату деда для ежедневных утренних переговоров. Хозяин Герни сильно страдал от ревматических болей и был плотно закутан покрывалом до самого горла. Время от времени лицо у него кривилось от боли.
— На прошлой неделе у нас понизились доходы, — резко сказал дед. — Мы изготовили на тридцать листов бумаги меньше, чем раньше. Этого не должно быть! Почему эти ленивые бездельники плохо работают? Уолтер, тебе следует быть с ними построже!
Уолтер объяснил, что помешала холодная погода.
— Мы не можем ждать от них хорошей работы, если они все толкутся в тесном помещении. Дед, настанет весна, и дела пойдут гораздо лучше. — Затем гордо добавил: — Качество бумаги значительно улучшилось.
Старик задавал ему множество вопросов. Можно ли повысить качество бумаги, не подмешивая туда клочков материи? Будут ли монахи платить прежнюю цену, если листы будут немного меньше, потому что следует делать листы покороче и поуже? Смог ли Джозеф продать бумагу купцам из Лондона? Может быть, Уолтер ошибся, решив, что Джозеф прекратит заниматься зерном и станет торговать для них бумагой?
Уолтер давал подробные ответы, но дед только мрачно крякал. Уолтер перестал обращать на это внимание. Ему не дождаться дня, когда дед его похвалит.
Старик сменил тему.
— Уолтер, — вздохнул он, — отец Климент не дает мне покоя. Неужели он считает, что я стану исполнять епитимью в такой холод? Он не может заставить человека моих лет шагать босиком в церковь… Сейчас на земле лежит снег! Кроме того, я не могу согласиться с ним в отношении свечей. Шесть штук и каждая толщиной в фут должны гореть целый месяц! Да я сделаюсь нищим! Он должен смягчить епитимью. Она слишком сурова!
Уолтер почти весь день пробродил по снегу, и с каждой минутой у него ухудшалось настроение. Он размышлял о Мариам и Тристраме. Они оба были для него потеряны.
— Я должен что-то предпринять, — повторял Уолтер. — Я не могу сидеть и ждать.
Уолтер думал, что, может быть, его жена уже примирилась с тем, что им никогда не суждено встретиться, и возможно, она живет своей собственной жизнью. А вдруг она нуждается?
Он вернулся к ужину и обнаружил, что Большой холл весь бурлит. Слуги не переставая болтали. Затем появилась Агнес с огромным блюдом говядины, украшенной лавровым венком.
Что случилось? Уолтер увидел, что дед сидит в кресле на платформе. Уолтера удивило, что дед нашел в себе силы спуститься вниз; он был одет в лучший бархатный сюртук с отделкой из горностая и с широким воротником тоже из горностая.
— Уолтер! — воскликнул старик. — Наконец ты пришел! Уолтер заметил, что на столе перед дедом лежит документ с бесчисленными печатями. Даже главные кубки были отставлены в сторону, чтобы освободить для документа место. Уолтер сразу понял, что это значит.
— Нам возвратили земли?
— Нам возвратили мои земли! — Хозяин Герни коснулся печатей трясущейся рукой. — Три часа назад из Лондона прибыл посыльный. Вот тут, мой мальчик, все написано и законным образом заверено! Хвала Господу и святому Вулстану!
Уолтер сел. Он был поражен неожиданностью случившегося. Он, конечно, разделял радость деда, но все же подумал: «Я бы больше радовался весточке от Мариам, чем получению подписанного и заверенного королевского документа о возвращении земель!»
— Он у нас хороший, король, — заявил старик. Он ничего не ел, но ему постоянно подливали в кубок вина. — Должен признаться, что сначала плохо о нем думал. У нас мудрый, справедливый и смелый король!
Уолтер был с ним согласен:
— Это первый английский король после Гастингса.
Во взгляде деда Уолтер мог прочесть еще что-то, кроме торжества. В нем сквозила хитрость и еще нечто.
— Вместе с официальным документом имеется еще письмо, из которого все становится ясно, — сказал дед, осушая кубок. — Землю возвратили с полного согласия леди Ингейн. Она потеряла таким образом часть земель своего Тресслинга, но она не только не возражала, а, наоборот, это была ее идея.
— Это щедрый жест с ее стороны! — воскликнул Уолтер.
— Щедрый? — Дед улыбнулся. — Да, очень щедрый. Мне кажется, что тут есть еще кое-что. Она весьма мудра и… смотрит вперед.
— Что-то я не понимаю.
— Послушай, я тебе сейчас все объясню. Уолтер, ты ей нравишься, и она — вдова. Мальчик, мне все ясно. Я видел, как она, сидя у нас за столом, наклонялась, чтобы лишний раз взглянуть на тебя. Ты ей нравился еще до того, как смерть мужа положила конец ее тягостному браку. Она мечтает видеть тебя вторым мужем и понимает, что это, — дед показал на королевский указ, — поможет тому, чтобы ты относился к ней еще лучше. Но и это еще не все. Ты станешь наследником восстановленного Герни и сможешь открыто ухаживать за ней, что было бы невозможно в ином случае. Союз будет равноправным, и никто не посмеет вас осуждать. Да, наша очаровательная Ингейн очень мудрая и видит далеко вперед.
— Если эти предположения правильны, — медленно сказал Уолтер, — то она не учла одного. Я не смогу за ней ухаживать. Я женат!
Дед нахмурился:
— Твой брак легко аннулировать. Конечно, за это придется заплатить, но у нас теперь есть земли и впереди нас ждет много прибылей, поэтому за ценой мы не постоим. Мальчик мой, обратись к церкви, чтобы твой прежний брак признали недействительным.
Уолтер помолчал мгновение.
— Я люблю свою жену, — сказал он. — Тебе это может показаться странным, но я буду ее ждать. Может, случится чудо, и она ко мне вернется.
— Чудо! Ты думаешь, что Господь Бог, — страстно воскликнул старик, — совершит чудо и возвратит жену-язычницу ее мужу-христианину! Я на тебя разозлюсь, если ты станешь повторять подобную чушь! Я настаиваю, чтобы ты поскорее расторгнул брак.
— Я хочу поговорить о некоторых вещах, связанных с землей, — заявил Уолтер после паузы. — Люди, работающие на этой земле, не должны носить железные ошейники. Дед, они должны стать свободными, и нам следует выделить достаточно земли, чтобы они могли пользоваться результатами собственного труда. Я прежде никогда не говорил об этом, но я уверен, что землей не могут владеть только избранные. Ею должны владеть все.
— Ты что, наслушался проповедей сумасшедших бродячих проповедников?! — возмутился дед. Его лицо выражало крайнюю степень удивления. — Подобные речи отдают ересью и предательством. Мне даже кажется, что ты распростился с разумом.
Они были так поглощены спором, что не притронулись к еде. К ним подошла Агнес и обиженно сказала:
— Хозяин, хорошее мясо совсем остыло. На нее никто не обратил внимания.
— Я убежден, — продолжал Уолтер, — что в конце концов мы только выиграем. Если мы дадим им шанс нормально жить то они будут больше стараться, и со временем земля станет стоить гораздо больше. Они принесут больше доходов, если из них не выжимать все до последней капли. Посмотри, как они сейчас работают у нас на бумажной фабрике.
Уолтер правильно сделал, заговорив об этом, потому что, когда разговор заходил о прибылях, дед к нему прислушивался.
Лорд Алфгар помолчал, но потом возобновил атаку с прежней энергией.
— Должен сказать, то, что ты предлагаешь, не только неправильно, но и очень опасно. — Он откинулся назад в кресле и глубоко вздохнул. — Я уже стар и болен, и у меня нет сил спорить с тобой. Но позднее я постараюсь убедить тебя, что ты ошибаешься.
Когда работники, сидевшие за нижним столом, разошлись и слуги начали снимать столешницы с козел, Свар Гилпин задержался. Он осторожно поглядел через плечо и медленно подошел к платформе.
— Мастер Уолтер, — тихо позвал он. Уолтер спустился вниз.
— В чем дело, Гилпин?
— Мастер, если вы пойдете восточнее Ларни и повернете на старую мощенную камнем дорогу, а потом пойдете по ней к северу, куда вы придете в конце концов?
— На окраину деревни Литтл-Энгстер.
— Ага. — Галпин кивнул головой и еще раз убедился, что его никто не подслушивает. — А потом вы отправитесь опять на запад, повернете у Три-Форкс на Бремвей-Спинни и пройдете пять миль на север, где вы тогда окажетесь?
— На южном конце Скондер-Клаф. Гилпин несколько раз кивнул:
— Ага, именно там вы и окажетесь, мастер, в Скондер-Клаф. Мастер, туда редко кто заходит. Места дикие, и плохая тропинка… Говорят, что там можно встретить злых духов. Когда я был мальчишкой, то как-то раз был там и очень испугался. Правда, правда. Ага, мастер, туда не стоит ходить, если только у вас нет для этого особой причины… (Уолтер подождал, пока он продолжит.) Но если вам нужно туда попасть и вы подниметесь вверх, то можете дойти до камня, выступающего прямо в воду. Мастер, его называют Головой Ведьмы. Мне бы не хотелось идти туда. Но если вы туда дойдете и три раза просвистите одну мелодию…
— Ты имеешь в виду «Сыны Иова»? Гилпин быстро закивал:
— Да, именно эту. Если вы это сделаете, как вы думаете, что случится?
Уолтер захохотал и хлопнул его по спине:
— Я все понял, Гилпин. Спасибо тебе за новости.
2
Уолтер никогда не был в Скондер-Клаф, и ему стало не по себе, когда он добрался туда на следующий день. Черная вода бурлила и свивалась разноцветными кругами, захлестывая и обжигая белой пеной опасные острия торчащих камней. Казалось, что вода торопилась побыстрее миновать эту долину среди холмов, и даже лед здесь не успевал формироваться по краям потока, хотя было очень холодно. Снег на тропинке лежал толщиной в несколько дюймов, и Уолтер глубоко в него проваливался при каждом трудном шаге. Берега речки были очень крутыми, и, глядя на их очертания, Уолтер вспомнил, как люди говорили, что это работа дьявола и что, создавая это место, он был вне себя от ярости.
Место было очень мрачным. Когда Уолтер смотрел на ухмыляющееся лицо Головы Ведьмы с узкими отверстиями вместо глаз и нависшими каменными складками, образовывавшими гриву Медузы Горгоны, то не сомневался, что этой долиной правило зло. Здесь было очень удобно скрываться тому, кто был крепок духом и не давал воли воображению.
Уолтер стал спиной к Голове Ведьмы и начал насвистывать «Сынов Иова». От страха губы его плохо слушались, и только с третьего раза он просвистел так, что его можно было услышать сквозь грохот падающей воды. Никакого ответа. Ему пришлось просвистать мелодию еще раз. Потом он сделал руки рупором и крикнул:
— Эй! Эй!
Через несколько секунд послышался звук, как будто чья-то нога скользнула по камню. Он не стал оглядываться и опять засвистел. Едва прозвучали первые ноты, как кто-то уверенно подхватил мотив. Уолтер обернулся и увидел, что прямо с Головы Ведьмы быстро спускается Тристрам.
— Наконец-то! Мне так хотелось тебя видеть!
Тристрам тряс руку Уолтера. Казалось, для него свершилось чудо. Уолтер был так потрясен, что сначала даже не ответил на приветствие. Его друг не походил на живописного лесного бандита, облаченного в зеленую куртку, словно второй Робин Гуд с луком через плечо и веселой песенкой на устах. Конечно, его лук был при нем, но на этом и кончалось сходство со знаменитым героем легенд. Уолтер увидел сгорбленную худую фигуру в грязной одежде, в которой было столько дыр, что Трис напоминал огородное чучело. Было ясно, что он страшно мерз и, наверно, голодал… Словом, он представлял собой жалкое зрелище.
Трис сразу произнес слова, которые только подчеркнули беспомощность его положения:
— Что ты мне принес?
Сердце Уолтера сжалось, потому что он об этом даже не подумал.
— Ничего. Прости меня, Трис, но мне даже не приходило в голову, что ты… Что тебе что-то нужно!
Тристрам засмеялся, и его смех был похож на хриплое карканье больной старой птицы.
— Ну да. Ты решил, что я живу в красивой беседке в долине с прекрасными деревьями и весело пожевываю чудесные куски мяса, а по вечерам наблюдаю за плясками красавиц? Уолт, так бывает только в сказках. Жизнь в лесах совсем не такая. Здесь холодно и голодно. Кругом грязь. Сказать по правде, я так обрадовался, увидев тебя. Мне давно хотелось тебя повидать. Но в то же время я подумал, может, Уолт принес мне немного соли.
— Какой я дурак, что явился к тебе с пустыми руками! — воскликнул Уолт. — Мне так стыдно. Я был уверен, что ты ушел с Хэрри и его разбойниками и что вы живете в приличном жилье где-то в глухих лесах!
— Мне кажется, что им приходится гораздо лучше, чем мне. Правда, я не видел их лагерь. Камус Хэрри хотел, чтобы я присоединился к ним, но я не могу этого сделать. Я хочу оставаться честным человеком. Остальные отправились с ним.
— Значит, ты здесь живешь один? Я даже не представлял, что дела у тебя обстоят именно так. Я постоянно пытался хоть что-нибудь о тебе узнать, но все, кто мог мне в этом помочь, хранили молчание. Я навестил твоего отца, но он тоже сказал, что ему ничего о тебе неизвестно.
— Это я настаивал на полном молчании, — ответил Тристрам. — Но мне в голову не приходило, что они станут так твердо выполнять мою просьбу.
— Все дело в классовом противопоставлении. Они даже меня подозревают. Только вчера вечером один из них подал мне знак.
Тристрам кивнул.
— Да, я здесь один. Мне удалось отыскать пещеру, я там поселился и опять превратился в Одинокого Воина. Конечно, в одиночестве имеются кое-какие преимущества, но жить здесь очень трудно.
Уолтер с замиранием сердца взглянул на друга. Трис стал совсем стариком. На лице было полно морщин, отросла неряшливая бородка цвета пакли. Казалось, что на плечах у него крепко пристроилась грусть, болезнь духа заставляла лихорадочно сверкать глаза.
— Я вернусь завтра, — пообещал Уолтер. — Скажи мне, что тебе нужно, и все у тебя будет.
— Все, что мне нужно? Уолт, это будет, длинный список. Я должен тебя предупредить — не возвращайся ко мне сразу.
Если кто-то заметит, что ты часто ходишь по этой дороге, это может стать для нас обоих опасным. Подожди неделю, а потом приходи снова.
Уолтер согласился с этим:
— Наверно, ты прав.
— Мне больше всего не хватает соли и мыла. Мыло, Уолт! Когда мы ведем нормальную жизнь, то не задумываемся о многих вещах, но когда лишаемся их, это становится невыносимо.
Трис вытянул почерневшие от грязи руки:
— Я мечтаю о мыле и о теплой ванне. Вот бы сюда этих круглолицых китайских девиц с душистым мылом и чистыми полотенцами! Я бы без смущения обнажился перед ними, если бы они были здесь!
— Что тебе нужно, кроме мыла и соли?
— Сахар, — ответил Тристрам. — У меня текут слюнки, когда я вспоминаю о сладком. Еще нитки с иголкой и кусочки ткани. Взгляни на меня! В одежде столько дыр, что через нее можно процеживать воду. И принеси острый нож. Боже, мне нужно столько всего! Свечи и… и марципан. Мне даже снится, как я жую его!
— Не торопись, я должен все запомнить. Тристрам рассмеялся:
— Не все принимай на веру. Я понимаю, что ты не можешь прийти сюда с вьючными животными!
— Я обязательно найду способ переправить тебе все, что надо. Что еще?
— Сотни вещей. Боюсь, что мне необходимо действительно очень много. Новый лук, и в особенности новая тетива. Много стрел. Масло, чтобы смазывать лук, и календарь. Я потерял счет времени. — Тристрам помолчал. — Господи, какое трудное я выдумал для тебя задание, Уолт, я понимаю, если понадобится, ты для меня здесь создашь все удобства.
— Я сделаю все, что в моих силах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Уолтер остановился возле старика Свира Гилпина, который отвечал за состояние рамок.
— Прошло уже шесть, нет, семь месяцев, как я последний раз видел своего друга Тристрама Гриффена, — тихо сказал Уолтер. — Я о нем с тех пор ничего не слышал. Скажи мне, Гилпин, кто-нибудь о нем знает? Как у него дела?
Гил пин сделал вид, что занят работой.
— Нет, мастер, мне об этом ничего не известно.
— Гилпин, он должен хотя бы передать весточку отцу. Мне говорили, что ты часто навещаешь его старика.
Гилпин снял лист бумаги и поднес его к свету.
— Мастер, взгляните: она гладкая как стекло. Теперь монахам из аббатства не на что жаловаться.
Уолтер недовольно отвернулся от него и подошел к огромной емкости, куда погружали измельченное сырье. Высокий мужчина проверял температуру воды.
— Джек, ты что-нибудь слышал о Тристраме Гриффене? — спросил Уолтер.
Лицо Джека стало непроницаемым. Он продолжал пробовать температуру воды, потом мрачно пробурчал:
— Нет, ничего не слышал.
И так каждый раз. Казалось, что перед ним опускался занавес, стоило каким-то образом коснуться событий, последовавших за смертью графа Лессфорда. Тристрам с двумя друзьями исчез, и все решили, что они теперь с Хэрри у разбойников. Но это никак нельзя было точно узнать, и Уолтер напрасно пытался что-либо выяснить о своем друге.
Уолтер возвратился домой в мрачном настроении. Он понимал, что Трис не зря был так осторожен, но почему он за все это время не попытался с ним связаться? Жив ли он?
Уолтер отправился в комнату деда для ежедневных утренних переговоров. Хозяин Герни сильно страдал от ревматических болей и был плотно закутан покрывалом до самого горла. Время от времени лицо у него кривилось от боли.
— На прошлой неделе у нас понизились доходы, — резко сказал дед. — Мы изготовили на тридцать листов бумаги меньше, чем раньше. Этого не должно быть! Почему эти ленивые бездельники плохо работают? Уолтер, тебе следует быть с ними построже!
Уолтер объяснил, что помешала холодная погода.
— Мы не можем ждать от них хорошей работы, если они все толкутся в тесном помещении. Дед, настанет весна, и дела пойдут гораздо лучше. — Затем гордо добавил: — Качество бумаги значительно улучшилось.
Старик задавал ему множество вопросов. Можно ли повысить качество бумаги, не подмешивая туда клочков материи? Будут ли монахи платить прежнюю цену, если листы будут немного меньше, потому что следует делать листы покороче и поуже? Смог ли Джозеф продать бумагу купцам из Лондона? Может быть, Уолтер ошибся, решив, что Джозеф прекратит заниматься зерном и станет торговать для них бумагой?
Уолтер давал подробные ответы, но дед только мрачно крякал. Уолтер перестал обращать на это внимание. Ему не дождаться дня, когда дед его похвалит.
Старик сменил тему.
— Уолтер, — вздохнул он, — отец Климент не дает мне покоя. Неужели он считает, что я стану исполнять епитимью в такой холод? Он не может заставить человека моих лет шагать босиком в церковь… Сейчас на земле лежит снег! Кроме того, я не могу согласиться с ним в отношении свечей. Шесть штук и каждая толщиной в фут должны гореть целый месяц! Да я сделаюсь нищим! Он должен смягчить епитимью. Она слишком сурова!
Уолтер почти весь день пробродил по снегу, и с каждой минутой у него ухудшалось настроение. Он размышлял о Мариам и Тристраме. Они оба были для него потеряны.
— Я должен что-то предпринять, — повторял Уолтер. — Я не могу сидеть и ждать.
Уолтер думал, что, может быть, его жена уже примирилась с тем, что им никогда не суждено встретиться, и возможно, она живет своей собственной жизнью. А вдруг она нуждается?
Он вернулся к ужину и обнаружил, что Большой холл весь бурлит. Слуги не переставая болтали. Затем появилась Агнес с огромным блюдом говядины, украшенной лавровым венком.
Что случилось? Уолтер увидел, что дед сидит в кресле на платформе. Уолтера удивило, что дед нашел в себе силы спуститься вниз; он был одет в лучший бархатный сюртук с отделкой из горностая и с широким воротником тоже из горностая.
— Уолтер! — воскликнул старик. — Наконец ты пришел! Уолтер заметил, что на столе перед дедом лежит документ с бесчисленными печатями. Даже главные кубки были отставлены в сторону, чтобы освободить для документа место. Уолтер сразу понял, что это значит.
— Нам возвратили земли?
— Нам возвратили мои земли! — Хозяин Герни коснулся печатей трясущейся рукой. — Три часа назад из Лондона прибыл посыльный. Вот тут, мой мальчик, все написано и законным образом заверено! Хвала Господу и святому Вулстану!
Уолтер сел. Он был поражен неожиданностью случившегося. Он, конечно, разделял радость деда, но все же подумал: «Я бы больше радовался весточке от Мариам, чем получению подписанного и заверенного королевского документа о возвращении земель!»
— Он у нас хороший, король, — заявил старик. Он ничего не ел, но ему постоянно подливали в кубок вина. — Должен признаться, что сначала плохо о нем думал. У нас мудрый, справедливый и смелый король!
Уолтер был с ним согласен:
— Это первый английский король после Гастингса.
Во взгляде деда Уолтер мог прочесть еще что-то, кроме торжества. В нем сквозила хитрость и еще нечто.
— Вместе с официальным документом имеется еще письмо, из которого все становится ясно, — сказал дед, осушая кубок. — Землю возвратили с полного согласия леди Ингейн. Она потеряла таким образом часть земель своего Тресслинга, но она не только не возражала, а, наоборот, это была ее идея.
— Это щедрый жест с ее стороны! — воскликнул Уолтер.
— Щедрый? — Дед улыбнулся. — Да, очень щедрый. Мне кажется, что тут есть еще кое-что. Она весьма мудра и… смотрит вперед.
— Что-то я не понимаю.
— Послушай, я тебе сейчас все объясню. Уолтер, ты ей нравишься, и она — вдова. Мальчик, мне все ясно. Я видел, как она, сидя у нас за столом, наклонялась, чтобы лишний раз взглянуть на тебя. Ты ей нравился еще до того, как смерть мужа положила конец ее тягостному браку. Она мечтает видеть тебя вторым мужем и понимает, что это, — дед показал на королевский указ, — поможет тому, чтобы ты относился к ней еще лучше. Но и это еще не все. Ты станешь наследником восстановленного Герни и сможешь открыто ухаживать за ней, что было бы невозможно в ином случае. Союз будет равноправным, и никто не посмеет вас осуждать. Да, наша очаровательная Ингейн очень мудрая и видит далеко вперед.
— Если эти предположения правильны, — медленно сказал Уолтер, — то она не учла одного. Я не смогу за ней ухаживать. Я женат!
Дед нахмурился:
— Твой брак легко аннулировать. Конечно, за это придется заплатить, но у нас теперь есть земли и впереди нас ждет много прибылей, поэтому за ценой мы не постоим. Мальчик мой, обратись к церкви, чтобы твой прежний брак признали недействительным.
Уолтер помолчал мгновение.
— Я люблю свою жену, — сказал он. — Тебе это может показаться странным, но я буду ее ждать. Может, случится чудо, и она ко мне вернется.
— Чудо! Ты думаешь, что Господь Бог, — страстно воскликнул старик, — совершит чудо и возвратит жену-язычницу ее мужу-христианину! Я на тебя разозлюсь, если ты станешь повторять подобную чушь! Я настаиваю, чтобы ты поскорее расторгнул брак.
— Я хочу поговорить о некоторых вещах, связанных с землей, — заявил Уолтер после паузы. — Люди, работающие на этой земле, не должны носить железные ошейники. Дед, они должны стать свободными, и нам следует выделить достаточно земли, чтобы они могли пользоваться результатами собственного труда. Я прежде никогда не говорил об этом, но я уверен, что землей не могут владеть только избранные. Ею должны владеть все.
— Ты что, наслушался проповедей сумасшедших бродячих проповедников?! — возмутился дед. Его лицо выражало крайнюю степень удивления. — Подобные речи отдают ересью и предательством. Мне даже кажется, что ты распростился с разумом.
Они были так поглощены спором, что не притронулись к еде. К ним подошла Агнес и обиженно сказала:
— Хозяин, хорошее мясо совсем остыло. На нее никто не обратил внимания.
— Я убежден, — продолжал Уолтер, — что в конце концов мы только выиграем. Если мы дадим им шанс нормально жить то они будут больше стараться, и со временем земля станет стоить гораздо больше. Они принесут больше доходов, если из них не выжимать все до последней капли. Посмотри, как они сейчас работают у нас на бумажной фабрике.
Уолтер правильно сделал, заговорив об этом, потому что, когда разговор заходил о прибылях, дед к нему прислушивался.
Лорд Алфгар помолчал, но потом возобновил атаку с прежней энергией.
— Должен сказать, то, что ты предлагаешь, не только неправильно, но и очень опасно. — Он откинулся назад в кресле и глубоко вздохнул. — Я уже стар и болен, и у меня нет сил спорить с тобой. Но позднее я постараюсь убедить тебя, что ты ошибаешься.
Когда работники, сидевшие за нижним столом, разошлись и слуги начали снимать столешницы с козел, Свар Гилпин задержался. Он осторожно поглядел через плечо и медленно подошел к платформе.
— Мастер Уолтер, — тихо позвал он. Уолтер спустился вниз.
— В чем дело, Гилпин?
— Мастер, если вы пойдете восточнее Ларни и повернете на старую мощенную камнем дорогу, а потом пойдете по ней к северу, куда вы придете в конце концов?
— На окраину деревни Литтл-Энгстер.
— Ага. — Галпин кивнул головой и еще раз убедился, что его никто не подслушивает. — А потом вы отправитесь опять на запад, повернете у Три-Форкс на Бремвей-Спинни и пройдете пять миль на север, где вы тогда окажетесь?
— На южном конце Скондер-Клаф. Гилпин несколько раз кивнул:
— Ага, именно там вы и окажетесь, мастер, в Скондер-Клаф. Мастер, туда редко кто заходит. Места дикие, и плохая тропинка… Говорят, что там можно встретить злых духов. Когда я был мальчишкой, то как-то раз был там и очень испугался. Правда, правда. Ага, мастер, туда не стоит ходить, если только у вас нет для этого особой причины… (Уолтер подождал, пока он продолжит.) Но если вам нужно туда попасть и вы подниметесь вверх, то можете дойти до камня, выступающего прямо в воду. Мастер, его называют Головой Ведьмы. Мне бы не хотелось идти туда. Но если вы туда дойдете и три раза просвистите одну мелодию…
— Ты имеешь в виду «Сыны Иова»? Гилпин быстро закивал:
— Да, именно эту. Если вы это сделаете, как вы думаете, что случится?
Уолтер захохотал и хлопнул его по спине:
— Я все понял, Гилпин. Спасибо тебе за новости.
2
Уолтер никогда не был в Скондер-Клаф, и ему стало не по себе, когда он добрался туда на следующий день. Черная вода бурлила и свивалась разноцветными кругами, захлестывая и обжигая белой пеной опасные острия торчащих камней. Казалось, что вода торопилась побыстрее миновать эту долину среди холмов, и даже лед здесь не успевал формироваться по краям потока, хотя было очень холодно. Снег на тропинке лежал толщиной в несколько дюймов, и Уолтер глубоко в него проваливался при каждом трудном шаге. Берега речки были очень крутыми, и, глядя на их очертания, Уолтер вспомнил, как люди говорили, что это работа дьявола и что, создавая это место, он был вне себя от ярости.
Место было очень мрачным. Когда Уолтер смотрел на ухмыляющееся лицо Головы Ведьмы с узкими отверстиями вместо глаз и нависшими каменными складками, образовывавшими гриву Медузы Горгоны, то не сомневался, что этой долиной правило зло. Здесь было очень удобно скрываться тому, кто был крепок духом и не давал воли воображению.
Уолтер стал спиной к Голове Ведьмы и начал насвистывать «Сынов Иова». От страха губы его плохо слушались, и только с третьего раза он просвистел так, что его можно было услышать сквозь грохот падающей воды. Никакого ответа. Ему пришлось просвистать мелодию еще раз. Потом он сделал руки рупором и крикнул:
— Эй! Эй!
Через несколько секунд послышался звук, как будто чья-то нога скользнула по камню. Он не стал оглядываться и опять засвистел. Едва прозвучали первые ноты, как кто-то уверенно подхватил мотив. Уолтер обернулся и увидел, что прямо с Головы Ведьмы быстро спускается Тристрам.
— Наконец-то! Мне так хотелось тебя видеть!
Тристрам тряс руку Уолтера. Казалось, для него свершилось чудо. Уолтер был так потрясен, что сначала даже не ответил на приветствие. Его друг не походил на живописного лесного бандита, облаченного в зеленую куртку, словно второй Робин Гуд с луком через плечо и веселой песенкой на устах. Конечно, его лук был при нем, но на этом и кончалось сходство со знаменитым героем легенд. Уолтер увидел сгорбленную худую фигуру в грязной одежде, в которой было столько дыр, что Трис напоминал огородное чучело. Было ясно, что он страшно мерз и, наверно, голодал… Словом, он представлял собой жалкое зрелище.
Трис сразу произнес слова, которые только подчеркнули беспомощность его положения:
— Что ты мне принес?
Сердце Уолтера сжалось, потому что он об этом даже не подумал.
— Ничего. Прости меня, Трис, но мне даже не приходило в голову, что ты… Что тебе что-то нужно!
Тристрам засмеялся, и его смех был похож на хриплое карканье больной старой птицы.
— Ну да. Ты решил, что я живу в красивой беседке в долине с прекрасными деревьями и весело пожевываю чудесные куски мяса, а по вечерам наблюдаю за плясками красавиц? Уолт, так бывает только в сказках. Жизнь в лесах совсем не такая. Здесь холодно и голодно. Кругом грязь. Сказать по правде, я так обрадовался, увидев тебя. Мне давно хотелось тебя повидать. Но в то же время я подумал, может, Уолт принес мне немного соли.
— Какой я дурак, что явился к тебе с пустыми руками! — воскликнул Уолт. — Мне так стыдно. Я был уверен, что ты ушел с Хэрри и его разбойниками и что вы живете в приличном жилье где-то в глухих лесах!
— Мне кажется, что им приходится гораздо лучше, чем мне. Правда, я не видел их лагерь. Камус Хэрри хотел, чтобы я присоединился к ним, но я не могу этого сделать. Я хочу оставаться честным человеком. Остальные отправились с ним.
— Значит, ты здесь живешь один? Я даже не представлял, что дела у тебя обстоят именно так. Я постоянно пытался хоть что-нибудь о тебе узнать, но все, кто мог мне в этом помочь, хранили молчание. Я навестил твоего отца, но он тоже сказал, что ему ничего о тебе неизвестно.
— Это я настаивал на полном молчании, — ответил Тристрам. — Но мне в голову не приходило, что они станут так твердо выполнять мою просьбу.
— Все дело в классовом противопоставлении. Они даже меня подозревают. Только вчера вечером один из них подал мне знак.
Тристрам кивнул.
— Да, я здесь один. Мне удалось отыскать пещеру, я там поселился и опять превратился в Одинокого Воина. Конечно, в одиночестве имеются кое-какие преимущества, но жить здесь очень трудно.
Уолтер с замиранием сердца взглянул на друга. Трис стал совсем стариком. На лице было полно морщин, отросла неряшливая бородка цвета пакли. Казалось, что на плечах у него крепко пристроилась грусть, болезнь духа заставляла лихорадочно сверкать глаза.
— Я вернусь завтра, — пообещал Уолтер. — Скажи мне, что тебе нужно, и все у тебя будет.
— Все, что мне нужно? Уолт, это будет, длинный список. Я должен тебя предупредить — не возвращайся ко мне сразу.
Если кто-то заметит, что ты часто ходишь по этой дороге, это может стать для нас обоих опасным. Подожди неделю, а потом приходи снова.
Уолтер согласился с этим:
— Наверно, ты прав.
— Мне больше всего не хватает соли и мыла. Мыло, Уолт! Когда мы ведем нормальную жизнь, то не задумываемся о многих вещах, но когда лишаемся их, это становится невыносимо.
Трис вытянул почерневшие от грязи руки:
— Я мечтаю о мыле и о теплой ванне. Вот бы сюда этих круглолицых китайских девиц с душистым мылом и чистыми полотенцами! Я бы без смущения обнажился перед ними, если бы они были здесь!
— Что тебе нужно, кроме мыла и соли?
— Сахар, — ответил Тристрам. — У меня текут слюнки, когда я вспоминаю о сладком. Еще нитки с иголкой и кусочки ткани. Взгляни на меня! В одежде столько дыр, что через нее можно процеживать воду. И принеси острый нож. Боже, мне нужно столько всего! Свечи и… и марципан. Мне даже снится, как я жую его!
— Не торопись, я должен все запомнить. Тристрам рассмеялся:
— Не все принимай на веру. Я понимаю, что ты не можешь прийти сюда с вьючными животными!
— Я обязательно найду способ переправить тебе все, что надо. Что еще?
— Сотни вещей. Боюсь, что мне необходимо действительно очень много. Новый лук, и в особенности новая тетива. Много стрел. Масло, чтобы смазывать лук, и календарь. Я потерял счет времени. — Тристрам помолчал. — Господи, какое трудное я выдумал для тебя задание, Уолт, я понимаю, если понадобится, ты для меня здесь создашь все удобства.
— Я сделаю все, что в моих силах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53