— Это леди, очень важная леди. Ее везли в Китай, но она не желает туда отправляться. Поэтому она убежала и пришла к нам. Ты понял, кто она такая?
Круглые глаза завращались.
— Да, массер. Да, массер.
— Если кто-то узнает, что она здесь, нам всем будет очень худо. Очень худо, Махмуд. Всем нам… и даже тебе. Махмуд, нам всем придется отвечать. Нас убьют. Тебе это понятно?
— Да, массер. — Махмуд так испугался, что с трудом выговаривал слова.
— Теперь внимательно меня послушай. Мы должны жить по-прежнему. Знатная леди будет ходить с черным лицом, и все будут считать ее вторым слугой. Это значит, что ей придется выполнять кое-какую работу, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений. Махмуд, она не очень сильная и не должна выполнять слишком много работы. Ты все понял?
— Да, массер.
— Ты не должен никому ни о чем говорить. Не говори ни слова другим слугам. Помни, Махмуд, если что-нибудь станет известно, то убьют и тебя!
Мальчик решительно выпрямился.
— Махмуд слишком занят, чтобы болтать с другими слугами. Махмуд станет делать всю работу. — Вдруг на лице у него отразился ужас, и он виновато промолвил: — Массер! Махмуд ударил знатную леди. Махмуд ее кусал и царапал! Махмуд следует выпороть!
— Да, Махмуда следует выпороть. Но, — Уолтер подошел к центральному шесту, к которому крепился остов юрты, и снял с крючка красивый кожаный пояс, который он купил на базаре в Антиохии, — но сначала я его награжу. Махмуд — хороший мальчик. Это твое.
На испуганном лице показалась слабая улыбка. Мальчик взял пояс и бережно погладил его дрожащими пальцами, потом крепко прижал к груди.
— Такой красивый пояс для Махмуд! О массер! Махмуд счастлив! Махмуд гордится!
— Помни только одно — никакой болтовни. И не хвастайся перед другими мальчишками в лагере. Болтун всегда может принести огромную беду!
Мальчик энергично закивал головой.
— Если Махмуд болтать, массер вырежет ему язык. — Вспомнив, насколько велика его вина, он снова испугался. — Массер, Махмуд подошел сзади к знатной леди и ударил ее крюком по божественной заднице.
Тристраму было приказано как можно чаще показывать свое искусство в стрельбе из лука. Сейчас он вернулся усталый, но довольный и со вздохом повесил лук на крюк центрального шеста.
— Они жужжали, как пчелы, когда я за минуту три раза попал в цель. Мне повезло. Наверно, глаза становятся зорче.
— Трис, — небрежно сказал Уолтер, — с нами сегодня будет ужинать Мариам Стендер.
— Мариам Стендер! Ты считаешь, что она его дочь? Но почему… — Удивление у него на лице сменилось на понимающий взгляд. — Что-то случилось? Уолт, секрет выплыл наружу?
— Да, Махмуду все известно. — Уолтер рассказал другу все, что случилось, и потом добавил: — Теперь между собой мы можем перестать притворяться, и она станет есть вместе с нами.
Тристрам был вне себя от счастья:
— Я очень рад. Мне всегда было не по себе, когда ей приходилось доедать остатки пищи вместе с этим мошенником. Но как насчет ее имени, Уолт? Тебе удалось что-то узнать о ее прошлом?
— Нет. Я уверен, мы никогда ничего не узнаем. Тайна ее происхождения погребена в прошлом. Но я почему-то всегда думаю о ней как о Мариам Стендер, и мы должны попытаться что-то для нее сделать.
3
Прошла неделя, а погода не улучшалась. Как-то утром Уолтер проснулся рано и начал разжигать огонь. Он сидел рядом с медленно разгоравшимся пламенем и смотрел на прямой столб белого тумана, который пробивался через щель наверху и указывал на огонь, словно небесные лучи, которые он видел в иллюстрированных служебниках. Он услышал позади себя шорох и повернул голову. Ему улыбалась Мариам, вся в облаке темных, спутанных после сна кудряшек.
Он с ужасом заметил, что лицо у нее сильно посветлело с тех пор, как она впервые попала к ним.
— Краска почти сошла! — воскликнул юноша. Девушка кивнула головой.
— Я так и подумала, но у меня нет зеркала, поэтому я не была в этом уверена. Посмотри, — девушка протянула к нему руки. — Они тоже стали гораздо светлее.
— Надеюсь, что никто этого не заметил. Тебе нужно наложить краску, прежде чем выйти наружу.
— Но у меня нет краски. Ее накладывал на меня Лю Чунг. — Девушка попыталась его утешить: — Меня все равно никто не видит, поэтому ничего страшного, что посветлела. К нам никто не заходит.
Она была права, потому что все их презирали. Они самые последние следовали за караваном и на ночь ставили юрту поодаль от лагеря. Отец Теодор был единственным, кто связывал их с жизнью лагеря. Да время от времени Уолтер играл в шахматы с командующим. Священник сообщал им сплетни и не смотрел на слуг. Хитрый Лю Чунг не желал неприятностей и не появлялся рядом с их юртой.
— Они относятся к нам, как будто мы безносые, — заметила Мариам, имея в виду прокаженных.
— Подойди сюда, мне нужно внимательно поглядеть на тебя.
Девушка повиновалась, села рядом и повернула к нему лицо, чтобы Уолтер мог ее рассмотреть.
— Клянусь святым Эйданом, ты такая хорошенькая! — воскликнул юноша.
На щеке у Мариам появилась ямочка.
— Господин Уолтер, я так долго ждала, когда же наконец вы заметите это.
Тристрам сел и потер глаза.
— Что случилось? — спросил он.
— Наш второй слуга скоро станет белокожим, — сказал Уолтер, вставая с подстилки. — Мне придется сходить к Лю Чунгу, чтобы он покрасил Мариам перед отъездом.
К счастью, Лю Чунг рано проснулся. Уолтер отыскал его рядом с повозкой, указывающей направление. Он разговаривал через дверь с крохотным и очень старым китайцем. Уолтер с любопытством взглянул на хранителя тайны. Он был настолько немощен, что его трясущаяся голова, казалось, сейчас провалится через ворот зимней одежды и пропадет навсегда.
Когда они отошли в сторону, Лю Чунг спросил:
— Уважаемый студент попал в беду?
— Бедный студент уже много времени находится в опасности, но славный Лю Чунг не пожелал его навестить.
Осторожно озираясь, великан поинтересовался:
— Что собирается с ней сделать молодой студент?
— Ничего иного, как только везти ее с собой и дальше. Лю Чунг прекрасно это понимает.
Лю Чунг прошептал:
— Ее можно было бы отправить назад с караваном, следующим на запад. Но это будет стоить очень дорого, а кошелек Лю Чунга пуст, как бочка с солониной к концу войны.
Уолтер покачал головой:
— Разве Лю Чунг доверяет караванам и людям, путешествующим на запад? Ему прекрасно известно, что они продадут девушку на первом же рынке рабов.
Великан сделал другое предложение:
— В жизни часто происходят несчастные случаи… Опорный шест может упасть на голову Мустафы, или у него начнутся боли в животе и он умрет. Мальчишку Мустафу похоронят, и тайна не будет раскрыта.
Уолтер начал поигрывать с кинжалом.
— Выслушай меня, Птичка, Устилающая Перышками Гнездышко! С Мустафой ничего не должно случиться! Только попробуй что-нибудь выкинуть, и у тебя в брюхе окажутся острия двух кинжалов. Теперь, когда разговор пошел в открытую, я хочу, чтобы Лю Чунг знал: хранители Мариам ему не верят. Кроме того, одному из них удалось завоевать благоволение господина Баяна, поэтому Лю Чунг ничего не добьется, если попытается рассказать ему наш общий секрет.
Лю Чунг задумался, а потом кисло усмехнулся:
— Если у тебя испачканы обе руки, не стоит мыть только одну. Уважаемому студенту не о чем беспокоиться. Твой покорный слуга желает только одного — держаться подальше от всех неприятностей.
— Но ему их не избежать, если Лю Чунг нам сейчас не поможет.
Уолтер рассказал ему о новом затруднении. Великан согласно кивнул головой и сказал, что меры следует предпринять немедленно, чтобы скрыть цвет кожи беглянки Мариам. Он собирался отправиться за краской, но Уолтер задержал его.
— Лю Чунг может уговорить старика, чтобы мне позволили заглянуть внутрь повозки, указывающей направление? — спросил он.
— Сейчас вокруг мало народу: еще очень рано. Может, тебе разрешат заглянуть внутрь, но сначала мне необходимо поговорить с моим старым другом.
Он передал старику несколько монет, и рука, больше похожая на птичью лапку, поманила Уолтера внутрь повозки.
Молодой человек быстро повиновался и очутился в темной дыре, жутко вонявшей потом и старостью. Кроме того, там стоял удивительно едкий запах, и Уолтер решил, что это был запах какого-то наркотика. В повозке было так тесно, что старый китаец спал на куче грязных тряпок под столом, занимавшим более половины пространства. Когда глаза юноши привыкли к полутьме, Уолтер увидел на столе белую чашу, заполненную водой. На поверхности плавала игла, длиной примерно в пятнадцать сантиметров. Сквозь воду было видно, что на дне чаши начертаны две прямые линии, пересекающиеся под прямым углом. Стрелка указывала вдоль одной из линий.
— Тинг-нан-Чинг, — дрожащим голосом пропел старик китаец.
Позже Уолтер узнал, что так по-китайски называлась намагниченная игла.
Англичанин был поражен. Это, наверно, был компас, о котором рассказывал Бэкон в Оксфорде. Игла слегка подрагивала, но не сходила с главного направления. Над столом находился деревянный рычаг с ручкой, и на нем были изображены странные символы.
Уолтер решил, что смотритель компаса направлял ручку в соответствии с направлением иглы, так чтобы рука фигурки наверху всегда показывала на юг! Неужели все настолько просто? Молодой человек был уверен, что кое-что понял, и ему было жаль, что он не в состоянии подробно расспросить старого китайца.
«Все равно необходимо подробно обо всем разузнать, — подумал Уолтер. — Когда я вернусь домой, я должен все в деталях рассказать Бэкону, и тогда он сделает компас, который будут использовать во время плавания английские суда»,
Он не очень понял назначение второго рычага, находящегося в полу. Рычаг был так приспособлен, что любое его движение колебало гонг, укрепленный рядом с рычагом, и он начинал звучать. Вдруг юношу осенило: это был гонг, звонивший в конце каждого пройденного ли.
«Кажется, — подумал Уолтер, — рычаг соединен с одним из колес. Заранее рассчитали, сколько поворотов колеса составляют один ли, и потом рычаг сдвигается, и звонит гонг».
Впоследствии Уолтер удостоверился, что его догадка была абсолютно правильной.
Старику не терпелось побыстрее от него избавиться, и Уолтер неохотно покинул повозку. Он был настолько взволнован открытием, что, только подойдя к своей юрте, вспомнил, в каком сложном положении они очутились. К этому времени юрту разобрали и начали упаковывать вещи. Мариам сидела на верблюде, и Уолтер с облегчением заметил, что у нее опять лицо и руки потемнели.
Взбираясь на крупного хорасанского коня, Тристрам сказал Уолтеру:
— Она плакала, когда ей на лицо снова нанесли краску. Тихо, Саргон. Спокойно, мой мальчик. Она сказала, что не хочет опять становиться такой уродиной.
— Приходится выбирать: или плохо выглядеть, или снова оказаться в руках Хучин Бабаху…
По дороге Тристрам заметил:
— Я рад, что ты к ней переменил отношение.
— Она мне всегда нравилась. Тристрам гордо улыбнулся:
— Я делаю успехи в изучении языка и даже могу уже с ней объясняться. Она постоянно задает мне множество вопросов.
— О чем?
— Об Англии. О жизни там и о людях. Ее очень интересуют английские женщины. И конечно, она меня расспрашивает о тебе.
— Что она хочет знать обо мне? Тристрам слегка покраснел.
— Боюсь, что она из меня вытянула все, что мне известно о леди Ингейн. Ты, конечно, ничего не замечаешь, но ты ей очень нравишься. Она надолго замолчала и загрустила, когда я ей рассказал о твоей преданности леди Ингейн.
— Зачем ты это сделал? — Уолтер разозлился, но в то же время его это забавляло. — Трис, ты не должен из симпатии к девушке ей все выбалтывать. Ты же знаешь, что она, в общем-то, язычница. Я уверен, что ее даже не крестили.
— Я все понимаю, — глубоко вздохнул Трис. — Но она такая, смелая. Она… мне сильно нравится.
— Тристрам Гриффен, держи эмоции в узде, — засмеялся Уолтер. — Представляешь, что будет, если такой бравый парень привезет себе жену с Востока.
Тристрам грустно ответил:
— Я никогда об этом не думал. Кроме того, Уолт, ей нравишься ты, а не я.
4
Не успели улучшиться отношения между Уолтером и их гостьей, как возникли новые осложнения.
Вечером в их домике из войлока парила удивительная суета. Мариам что-то мурлыкала, делая свою работу, потом исчезла за занавеской, приказав Махмуду:
— Махмуд, быстро подай горячую воду!
Махмуд ответил ей так, что было ясно, что между ними наконец установились должные отношения:
— Да, великая леди, скоро будет много воды.
Он вылил в чашу почти всю приготовленную воду.
— Таффи пользуется новой краской для лица, — ответил Тристрам на удивленный взгляд Уолтера. — Лю Чунг принес утром. Она сделана из угля и какого-то жира, и ее можно смывать на ночь. Таффи очень довольна.
— Таффи?
— Ну да… — Трис покраснел. — Махмуд ее называет Тафа, а я стал звать ее Таффи. Мне кажется, что это прозвище ей подходит.
Они слышали плеск воды, потом раздался вскрик, и из-за занавеса выглянула Мариам, держа в руках зеркальце.
— Посмотрите, оно мне так было нужно! Молодые люди захохотали, и Уолтер сказал:
— Взгляни на себя.
Девушка обнаружила зеркало в самый разгар омовений, и около глаза и на кончике носа у нее еще оставались черные пятна. Увидев свое отражение, она нетерпеливо топнула ножкой и снова скрылась за занавеской.
Уолтер посмотрел на Махмуда, который быстро готовил ужин.
— Махмуд!
— Да, массер. Еда скоро готов, массер. Хорошая еда.
— Махмуд, ты украл зеркало?
Широкое лицо слуги расплылось в улыбке.
— Махмуд нашел стекло.
— Махмуд зеркало не нашел. Чье оно?
Мальчик склонил голову над котелком и принялся энергично его помешивать.
— Не знаю. Знатной леди нужно зеркало. Махмуд видеть, и Махмуд взять.
Тристрам засмеялся, и из-за занавески тоже послышалось приглушенное хихиканье.
— Ничего смешного, — сказал Уолтер. — Это дорогое зеркало, оно оправлено в серебро. Его владелец заставит обыскать весь лагерь. Мы не можем рисковать, чтобы они нашли у нас ворованную вещь.
Наступила пауза, потом Мариам произнесла:
— Это мое зеркало.
— Боюсь, что это уже не важно. Новая владелица начнет искать зеркало, как будто оно и раньше принадлежало ей. Махмуд, тебе придется отнести его туда, где взял.
Тристрам выяснил, о чем идет речь, и покачал головой:
— Уолт, его могут поймать. Сделанного не вернешь, не стоит лишний раз рисковать. Нам нужно его куда-нибудь спрятать.
Мариам протянула руку с зеркалом из-за занавески и сказала:
— Возьмите, разбейте его или выбросите. Мне оно больше не нужно.
Махмуд взял зеркало и вскарабкался по центральному шесту, а потом сунул зеркало под одну из шкур, которую откинули, чтобы в юрту поступал свежий воздух.
— Вот, массер, — спокойно сказал мальчишка, слезая на землю, — теперь стекло никто не найдет.
— Если начнут обыскивать юрты, нам может не поздоровиться, — не сдавался Уолтер. — Если они придут сюда сейчас, то найдут второго слугу с очень светлой кожей, и тогда нам всем конец!
— Я могу зачернить лицо в несколько секунд, — возразила Мариам.
— Тебе лучше это сделать сразу, чтобы быть готовой к любой неожиданности. — Девушка жалобно застонала, но он твердо сказал: — Ты должна это сделать. Нам нельзя зря рисковать.
Наступила тишина, и Уолтер обратился к Махмуду:
— А ты прекрати воровать. Тебе все ясно? Мальчик указал на котелок:
— Махмуд ворует приправы для еды. Массер не хочет вкусной пищи?
— Это совершенно другое дело. В лагере все постоянно воруют пищу, и никто не обращает на это внимания.
— Конечно, это другое дело! — воскликнула Мариам со слезами в голосе. — Массер Уолтер любит вкусно покушать, но я могу быть похожей на чучело, потому что у меня нет зеркала.
Уолтер подумал про себя: «Мы неправильно называем ее Черной Розой — у нее в характере слишком много „перчика“.
Им пришлось есть одним, без Мариам. Когда Тристрам ее позвал на ужин, она грустно ответила, что не голодна. Уолтер снова забеспокоился:
— Нет, нет, тебе нельзя плакать, потому что краска размажется. Пожалуйста, возьми себя в руки.
Теперь Мариам упорно молчала.
Вдруг раздались чьи-то шаги.
Уолтер и Трис с тревогой переглянулись.
— Трис, моли Бога, чтобы беда миновала, — проговорил Уолтер.
К счастью, это был отец Теодор, который звал Уолтера идти играть в шахматы с Баяном. Уолтер быстро поднялся со вздохом облегчения и потянулся за плащом.
Священник первый покинул юрту. Уолтер остановился у выхода.
— До свидания, Таффи. Девушка ответила ему не сразу:
— До свидания. Ты был прав, нам следует быть осторожными. Ты считаешь меня неблагодарной? Мне очень стыдно, Уолтер.
Он много раз играл в шахматы с Баяном, но ему запомнилась партия в этот вечер, потому что перед игрой у него состоялся важный разговор с полководцем.
Баяна очень интересовали события и обычаи в христианском мире, и он задавал множество вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Круглые глаза завращались.
— Да, массер. Да, массер.
— Если кто-то узнает, что она здесь, нам всем будет очень худо. Очень худо, Махмуд. Всем нам… и даже тебе. Махмуд, нам всем придется отвечать. Нас убьют. Тебе это понятно?
— Да, массер. — Махмуд так испугался, что с трудом выговаривал слова.
— Теперь внимательно меня послушай. Мы должны жить по-прежнему. Знатная леди будет ходить с черным лицом, и все будут считать ее вторым слугой. Это значит, что ей придется выполнять кое-какую работу, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений. Махмуд, она не очень сильная и не должна выполнять слишком много работы. Ты все понял?
— Да, массер.
— Ты не должен никому ни о чем говорить. Не говори ни слова другим слугам. Помни, Махмуд, если что-нибудь станет известно, то убьют и тебя!
Мальчик решительно выпрямился.
— Махмуд слишком занят, чтобы болтать с другими слугами. Махмуд станет делать всю работу. — Вдруг на лице у него отразился ужас, и он виновато промолвил: — Массер! Махмуд ударил знатную леди. Махмуд ее кусал и царапал! Махмуд следует выпороть!
— Да, Махмуда следует выпороть. Но, — Уолтер подошел к центральному шесту, к которому крепился остов юрты, и снял с крючка красивый кожаный пояс, который он купил на базаре в Антиохии, — но сначала я его награжу. Махмуд — хороший мальчик. Это твое.
На испуганном лице показалась слабая улыбка. Мальчик взял пояс и бережно погладил его дрожащими пальцами, потом крепко прижал к груди.
— Такой красивый пояс для Махмуд! О массер! Махмуд счастлив! Махмуд гордится!
— Помни только одно — никакой болтовни. И не хвастайся перед другими мальчишками в лагере. Болтун всегда может принести огромную беду!
Мальчик энергично закивал головой.
— Если Махмуд болтать, массер вырежет ему язык. — Вспомнив, насколько велика его вина, он снова испугался. — Массер, Махмуд подошел сзади к знатной леди и ударил ее крюком по божественной заднице.
Тристраму было приказано как можно чаще показывать свое искусство в стрельбе из лука. Сейчас он вернулся усталый, но довольный и со вздохом повесил лук на крюк центрального шеста.
— Они жужжали, как пчелы, когда я за минуту три раза попал в цель. Мне повезло. Наверно, глаза становятся зорче.
— Трис, — небрежно сказал Уолтер, — с нами сегодня будет ужинать Мариам Стендер.
— Мариам Стендер! Ты считаешь, что она его дочь? Но почему… — Удивление у него на лице сменилось на понимающий взгляд. — Что-то случилось? Уолт, секрет выплыл наружу?
— Да, Махмуду все известно. — Уолтер рассказал другу все, что случилось, и потом добавил: — Теперь между собой мы можем перестать притворяться, и она станет есть вместе с нами.
Тристрам был вне себя от счастья:
— Я очень рад. Мне всегда было не по себе, когда ей приходилось доедать остатки пищи вместе с этим мошенником. Но как насчет ее имени, Уолт? Тебе удалось что-то узнать о ее прошлом?
— Нет. Я уверен, мы никогда ничего не узнаем. Тайна ее происхождения погребена в прошлом. Но я почему-то всегда думаю о ней как о Мариам Стендер, и мы должны попытаться что-то для нее сделать.
3
Прошла неделя, а погода не улучшалась. Как-то утром Уолтер проснулся рано и начал разжигать огонь. Он сидел рядом с медленно разгоравшимся пламенем и смотрел на прямой столб белого тумана, который пробивался через щель наверху и указывал на огонь, словно небесные лучи, которые он видел в иллюстрированных служебниках. Он услышал позади себя шорох и повернул голову. Ему улыбалась Мариам, вся в облаке темных, спутанных после сна кудряшек.
Он с ужасом заметил, что лицо у нее сильно посветлело с тех пор, как она впервые попала к ним.
— Краска почти сошла! — воскликнул юноша. Девушка кивнула головой.
— Я так и подумала, но у меня нет зеркала, поэтому я не была в этом уверена. Посмотри, — девушка протянула к нему руки. — Они тоже стали гораздо светлее.
— Надеюсь, что никто этого не заметил. Тебе нужно наложить краску, прежде чем выйти наружу.
— Но у меня нет краски. Ее накладывал на меня Лю Чунг. — Девушка попыталась его утешить: — Меня все равно никто не видит, поэтому ничего страшного, что посветлела. К нам никто не заходит.
Она была права, потому что все их презирали. Они самые последние следовали за караваном и на ночь ставили юрту поодаль от лагеря. Отец Теодор был единственным, кто связывал их с жизнью лагеря. Да время от времени Уолтер играл в шахматы с командующим. Священник сообщал им сплетни и не смотрел на слуг. Хитрый Лю Чунг не желал неприятностей и не появлялся рядом с их юртой.
— Они относятся к нам, как будто мы безносые, — заметила Мариам, имея в виду прокаженных.
— Подойди сюда, мне нужно внимательно поглядеть на тебя.
Девушка повиновалась, села рядом и повернула к нему лицо, чтобы Уолтер мог ее рассмотреть.
— Клянусь святым Эйданом, ты такая хорошенькая! — воскликнул юноша.
На щеке у Мариам появилась ямочка.
— Господин Уолтер, я так долго ждала, когда же наконец вы заметите это.
Тристрам сел и потер глаза.
— Что случилось? — спросил он.
— Наш второй слуга скоро станет белокожим, — сказал Уолтер, вставая с подстилки. — Мне придется сходить к Лю Чунгу, чтобы он покрасил Мариам перед отъездом.
К счастью, Лю Чунг рано проснулся. Уолтер отыскал его рядом с повозкой, указывающей направление. Он разговаривал через дверь с крохотным и очень старым китайцем. Уолтер с любопытством взглянул на хранителя тайны. Он был настолько немощен, что его трясущаяся голова, казалось, сейчас провалится через ворот зимней одежды и пропадет навсегда.
Когда они отошли в сторону, Лю Чунг спросил:
— Уважаемый студент попал в беду?
— Бедный студент уже много времени находится в опасности, но славный Лю Чунг не пожелал его навестить.
Осторожно озираясь, великан поинтересовался:
— Что собирается с ней сделать молодой студент?
— Ничего иного, как только везти ее с собой и дальше. Лю Чунг прекрасно это понимает.
Лю Чунг прошептал:
— Ее можно было бы отправить назад с караваном, следующим на запад. Но это будет стоить очень дорого, а кошелек Лю Чунга пуст, как бочка с солониной к концу войны.
Уолтер покачал головой:
— Разве Лю Чунг доверяет караванам и людям, путешествующим на запад? Ему прекрасно известно, что они продадут девушку на первом же рынке рабов.
Великан сделал другое предложение:
— В жизни часто происходят несчастные случаи… Опорный шест может упасть на голову Мустафы, или у него начнутся боли в животе и он умрет. Мальчишку Мустафу похоронят, и тайна не будет раскрыта.
Уолтер начал поигрывать с кинжалом.
— Выслушай меня, Птичка, Устилающая Перышками Гнездышко! С Мустафой ничего не должно случиться! Только попробуй что-нибудь выкинуть, и у тебя в брюхе окажутся острия двух кинжалов. Теперь, когда разговор пошел в открытую, я хочу, чтобы Лю Чунг знал: хранители Мариам ему не верят. Кроме того, одному из них удалось завоевать благоволение господина Баяна, поэтому Лю Чунг ничего не добьется, если попытается рассказать ему наш общий секрет.
Лю Чунг задумался, а потом кисло усмехнулся:
— Если у тебя испачканы обе руки, не стоит мыть только одну. Уважаемому студенту не о чем беспокоиться. Твой покорный слуга желает только одного — держаться подальше от всех неприятностей.
— Но ему их не избежать, если Лю Чунг нам сейчас не поможет.
Уолтер рассказал ему о новом затруднении. Великан согласно кивнул головой и сказал, что меры следует предпринять немедленно, чтобы скрыть цвет кожи беглянки Мариам. Он собирался отправиться за краской, но Уолтер задержал его.
— Лю Чунг может уговорить старика, чтобы мне позволили заглянуть внутрь повозки, указывающей направление? — спросил он.
— Сейчас вокруг мало народу: еще очень рано. Может, тебе разрешат заглянуть внутрь, но сначала мне необходимо поговорить с моим старым другом.
Он передал старику несколько монет, и рука, больше похожая на птичью лапку, поманила Уолтера внутрь повозки.
Молодой человек быстро повиновался и очутился в темной дыре, жутко вонявшей потом и старостью. Кроме того, там стоял удивительно едкий запах, и Уолтер решил, что это был запах какого-то наркотика. В повозке было так тесно, что старый китаец спал на куче грязных тряпок под столом, занимавшим более половины пространства. Когда глаза юноши привыкли к полутьме, Уолтер увидел на столе белую чашу, заполненную водой. На поверхности плавала игла, длиной примерно в пятнадцать сантиметров. Сквозь воду было видно, что на дне чаши начертаны две прямые линии, пересекающиеся под прямым углом. Стрелка указывала вдоль одной из линий.
— Тинг-нан-Чинг, — дрожащим голосом пропел старик китаец.
Позже Уолтер узнал, что так по-китайски называлась намагниченная игла.
Англичанин был поражен. Это, наверно, был компас, о котором рассказывал Бэкон в Оксфорде. Игла слегка подрагивала, но не сходила с главного направления. Над столом находился деревянный рычаг с ручкой, и на нем были изображены странные символы.
Уолтер решил, что смотритель компаса направлял ручку в соответствии с направлением иглы, так чтобы рука фигурки наверху всегда показывала на юг! Неужели все настолько просто? Молодой человек был уверен, что кое-что понял, и ему было жаль, что он не в состоянии подробно расспросить старого китайца.
«Все равно необходимо подробно обо всем разузнать, — подумал Уолтер. — Когда я вернусь домой, я должен все в деталях рассказать Бэкону, и тогда он сделает компас, который будут использовать во время плавания английские суда»,
Он не очень понял назначение второго рычага, находящегося в полу. Рычаг был так приспособлен, что любое его движение колебало гонг, укрепленный рядом с рычагом, и он начинал звучать. Вдруг юношу осенило: это был гонг, звонивший в конце каждого пройденного ли.
«Кажется, — подумал Уолтер, — рычаг соединен с одним из колес. Заранее рассчитали, сколько поворотов колеса составляют один ли, и потом рычаг сдвигается, и звонит гонг».
Впоследствии Уолтер удостоверился, что его догадка была абсолютно правильной.
Старику не терпелось побыстрее от него избавиться, и Уолтер неохотно покинул повозку. Он был настолько взволнован открытием, что, только подойдя к своей юрте, вспомнил, в каком сложном положении они очутились. К этому времени юрту разобрали и начали упаковывать вещи. Мариам сидела на верблюде, и Уолтер с облегчением заметил, что у нее опять лицо и руки потемнели.
Взбираясь на крупного хорасанского коня, Тристрам сказал Уолтеру:
— Она плакала, когда ей на лицо снова нанесли краску. Тихо, Саргон. Спокойно, мой мальчик. Она сказала, что не хочет опять становиться такой уродиной.
— Приходится выбирать: или плохо выглядеть, или снова оказаться в руках Хучин Бабаху…
По дороге Тристрам заметил:
— Я рад, что ты к ней переменил отношение.
— Она мне всегда нравилась. Тристрам гордо улыбнулся:
— Я делаю успехи в изучении языка и даже могу уже с ней объясняться. Она постоянно задает мне множество вопросов.
— О чем?
— Об Англии. О жизни там и о людях. Ее очень интересуют английские женщины. И конечно, она меня расспрашивает о тебе.
— Что она хочет знать обо мне? Тристрам слегка покраснел.
— Боюсь, что она из меня вытянула все, что мне известно о леди Ингейн. Ты, конечно, ничего не замечаешь, но ты ей очень нравишься. Она надолго замолчала и загрустила, когда я ей рассказал о твоей преданности леди Ингейн.
— Зачем ты это сделал? — Уолтер разозлился, но в то же время его это забавляло. — Трис, ты не должен из симпатии к девушке ей все выбалтывать. Ты же знаешь, что она, в общем-то, язычница. Я уверен, что ее даже не крестили.
— Я все понимаю, — глубоко вздохнул Трис. — Но она такая, смелая. Она… мне сильно нравится.
— Тристрам Гриффен, держи эмоции в узде, — засмеялся Уолтер. — Представляешь, что будет, если такой бравый парень привезет себе жену с Востока.
Тристрам грустно ответил:
— Я никогда об этом не думал. Кроме того, Уолт, ей нравишься ты, а не я.
4
Не успели улучшиться отношения между Уолтером и их гостьей, как возникли новые осложнения.
Вечером в их домике из войлока парила удивительная суета. Мариам что-то мурлыкала, делая свою работу, потом исчезла за занавеской, приказав Махмуду:
— Махмуд, быстро подай горячую воду!
Махмуд ответил ей так, что было ясно, что между ними наконец установились должные отношения:
— Да, великая леди, скоро будет много воды.
Он вылил в чашу почти всю приготовленную воду.
— Таффи пользуется новой краской для лица, — ответил Тристрам на удивленный взгляд Уолтера. — Лю Чунг принес утром. Она сделана из угля и какого-то жира, и ее можно смывать на ночь. Таффи очень довольна.
— Таффи?
— Ну да… — Трис покраснел. — Махмуд ее называет Тафа, а я стал звать ее Таффи. Мне кажется, что это прозвище ей подходит.
Они слышали плеск воды, потом раздался вскрик, и из-за занавеса выглянула Мариам, держа в руках зеркальце.
— Посмотрите, оно мне так было нужно! Молодые люди захохотали, и Уолтер сказал:
— Взгляни на себя.
Девушка обнаружила зеркало в самый разгар омовений, и около глаза и на кончике носа у нее еще оставались черные пятна. Увидев свое отражение, она нетерпеливо топнула ножкой и снова скрылась за занавеской.
Уолтер посмотрел на Махмуда, который быстро готовил ужин.
— Махмуд!
— Да, массер. Еда скоро готов, массер. Хорошая еда.
— Махмуд, ты украл зеркало?
Широкое лицо слуги расплылось в улыбке.
— Махмуд нашел стекло.
— Махмуд зеркало не нашел. Чье оно?
Мальчик склонил голову над котелком и принялся энергично его помешивать.
— Не знаю. Знатной леди нужно зеркало. Махмуд видеть, и Махмуд взять.
Тристрам засмеялся, и из-за занавески тоже послышалось приглушенное хихиканье.
— Ничего смешного, — сказал Уолтер. — Это дорогое зеркало, оно оправлено в серебро. Его владелец заставит обыскать весь лагерь. Мы не можем рисковать, чтобы они нашли у нас ворованную вещь.
Наступила пауза, потом Мариам произнесла:
— Это мое зеркало.
— Боюсь, что это уже не важно. Новая владелица начнет искать зеркало, как будто оно и раньше принадлежало ей. Махмуд, тебе придется отнести его туда, где взял.
Тристрам выяснил, о чем идет речь, и покачал головой:
— Уолт, его могут поймать. Сделанного не вернешь, не стоит лишний раз рисковать. Нам нужно его куда-нибудь спрятать.
Мариам протянула руку с зеркалом из-за занавески и сказала:
— Возьмите, разбейте его или выбросите. Мне оно больше не нужно.
Махмуд взял зеркало и вскарабкался по центральному шесту, а потом сунул зеркало под одну из шкур, которую откинули, чтобы в юрту поступал свежий воздух.
— Вот, массер, — спокойно сказал мальчишка, слезая на землю, — теперь стекло никто не найдет.
— Если начнут обыскивать юрты, нам может не поздоровиться, — не сдавался Уолтер. — Если они придут сюда сейчас, то найдут второго слугу с очень светлой кожей, и тогда нам всем конец!
— Я могу зачернить лицо в несколько секунд, — возразила Мариам.
— Тебе лучше это сделать сразу, чтобы быть готовой к любой неожиданности. — Девушка жалобно застонала, но он твердо сказал: — Ты должна это сделать. Нам нельзя зря рисковать.
Наступила тишина, и Уолтер обратился к Махмуду:
— А ты прекрати воровать. Тебе все ясно? Мальчик указал на котелок:
— Махмуд ворует приправы для еды. Массер не хочет вкусной пищи?
— Это совершенно другое дело. В лагере все постоянно воруют пищу, и никто не обращает на это внимания.
— Конечно, это другое дело! — воскликнула Мариам со слезами в голосе. — Массер Уолтер любит вкусно покушать, но я могу быть похожей на чучело, потому что у меня нет зеркала.
Уолтер подумал про себя: «Мы неправильно называем ее Черной Розой — у нее в характере слишком много „перчика“.
Им пришлось есть одним, без Мариам. Когда Тристрам ее позвал на ужин, она грустно ответила, что не голодна. Уолтер снова забеспокоился:
— Нет, нет, тебе нельзя плакать, потому что краска размажется. Пожалуйста, возьми себя в руки.
Теперь Мариам упорно молчала.
Вдруг раздались чьи-то шаги.
Уолтер и Трис с тревогой переглянулись.
— Трис, моли Бога, чтобы беда миновала, — проговорил Уолтер.
К счастью, это был отец Теодор, который звал Уолтера идти играть в шахматы с Баяном. Уолтер быстро поднялся со вздохом облегчения и потянулся за плащом.
Священник первый покинул юрту. Уолтер остановился у выхода.
— До свидания, Таффи. Девушка ответила ему не сразу:
— До свидания. Ты был прав, нам следует быть осторожными. Ты считаешь меня неблагодарной? Мне очень стыдно, Уолтер.
Он много раз играл в шахматы с Баяном, но ему запомнилась партия в этот вечер, потому что перед игрой у него состоялся важный разговор с полководцем.
Баяна очень интересовали события и обычаи в христианском мире, и он задавал множество вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53