Хелен поставила грузовик на ручной тормоз и заглушила мотор.– Мы еще можем повернуть и забыть всю это историю, а? – спросила она у Дженни.– После такой дальней дороги? Ни за что! – в тон ей ответила Дженни.– Хорошо, – безмятежно улыбнулась Хелен. – Только не расстраивайтесь. Идемте. Может, этот старик расскажет нам что-нибудь интересное…
Брет проснулся от знакомой тишины, которая не обещала ничего хорошего. Он встал с постели и выглянул в окно. Только рассветало и было сумрачно – как раз под стать его настроению. Духота усилилась, несмотря на раннее утро, и темные тучи низко нависли над Чурингой. Не было ни малейшего ветерка, деревья стояли поникшие, а сухая, тонкая трава не шевелилась. Гроза должна была вот-вот начаться.Он кинул взгляд на письмо, которое писал весь вечер, и сунул его в карман. Это подождет – сейчас у него слишком много дел. Надо присмотреть за овцами, проверить и укрепить все ограды и ворота. Они успели согнать поголовье на два ближайших выгона, но, как только громыхнет, может начаться паника.Прикуривая сигарету, Брет посмотрел на дом и нахмурился. Что-то было не так.Трейлер стоял на месте, а грузовик исчез.– Кто-нибудь из вас отгонял грузовик? – крикнул он проходившим мимо овчарам.Они покачали головами, и Брет еще раз оглянулся на дом. Свет был включен, шторы задернуты, все было на месте, но его не покидало смутное чувство тревоги. Отдав необходимые распоряжения, он повернулся и зашагал к дому. Письмо к Дженни будет хорошим предлогом зайти и убедиться, что все в порядке. Он постучал в дверь и подождал. Внутри залаял Риппер, и Брет слышал, как он скребется когтями с той стороны двери. Он постучал еще раз. Пора бы уже ей дойти до двери. Даже если они с подругой спали, лай Риппера должен был их разбудить.– Миссис Сандерс! Дженни! Это Брет! – громко крикнул он.Было по-прежнему тихо, и он решил, что этого достаточно. Тревога его усиливалась. Он не выдержал, толкнул дверь, и был сразу атакован Риппером.– Что случилось, парень? – Брет присел на корточки и потрепал пса по голове, оглядывая пустую кухню. Потом поднялся, быстро прошел по дому. В спальне Дженни на незастеленной кровати были разбросаны дневники Матильды, одежда валялась на полу и кресле.– Дженни! – заорал он. – Где ты, черт возьми? Ответь мне!Расстроенный Брет стоял посреди кухни и задумчиво скреб подбородок. Он забыл побриться, но это никого не волновало теперь. Женщин не было в доме, лошади все на выгоне, значит, они уехали на грузовике.– Ничего не поделаешь, придется устроить переговоры по передатчику и попытаться выяснить, где они, – пробурчал он. – Глупые коровы! Вздумалось прогуляться по окрестностям, когда вот-вот грянет гроза! Господи, ну и идиотки!Брет включил передатчик. «Возможно, она уехала миловаться с Чарли, – усмехнулся он. – Чем скорее я отсюда уберусь, тем лучше. Я слишком стар, чтобы нянчиться с чертовой горожанкой!»– Курайонг. Говорит Джеймс, – послышалось в наушниках.– Брет Уилсон, – отрубил он: не было времени расшаркиваться. – Миссис Сандерс у вас?– Прости, приятель. Они с моей женой уехали в Брокен-Хилл по какому-то делу. Обнаружил вчера вечером записку, когда приехал с пастбищ.Брет скривился. Что за идиотизм – делать такие вещи?! Он попытался успокоиться.– Есть какие-нибудь сведения, когда они собираются вернуться?– Ты же знаешь женщин, парень. Если они решили пройтись по магазинам, то могут проторчать там неделю. Как у вас там дела, кстати? Гроза вот-вот будет над нами.– Здесь то же самое. Скорее бы грянула! Слишком долго собирается.– Только чтобы с дождем – иначе задаст тут всем нам жару. Хорошо, что женщин нет дома. Я скажу, чтобы Дженни вам позвонила, когда вернется.– Да, хорошо. Удачи, приятель. Пока.Брет снял наушники, выключил передатчик и настроил радио на станцию погоды. Ничего утешительного. Гроза была сухой и уже разразилась на юго-востоке. Сейчас она стремительно движется к ним, и они бессильны против нее. Остается только задраиться в домах и ждать, когда она закончится.Он потушил свет и плотно закрыл все окна и двери, затем, свистнув Рипперу, спустился с веранды. «Джеймс прав в одном, – подумал он. – Хорошо, что женщин нет дома. Не хватало еще утешать двух обезумевших от страха женщин, когда и так будет дел по горло!» И все-таки мысль о том, как Дженни могла бы искать спасения в его объятиях, оказалась довольно приятной.– Приведи мозги в порядок, Брет Уилсон! – пробормотал он хмуро. – Хватит грезить, пора работать.Три следующих часа Риппер бегал за ним неотступно, пока он собирал из мужчин группы и распределял работы. Щенок казался потерянным без Дженни, и Брет его очень хорошо понимал.Брет часто возвращался в дом, чтобы послушать новости о погоде и о том, какие убытки нанесла гроза другим скваттерам. Он старался проследить путь грозы и вдруг услышал слова, от которых похолодел:– На нас идет пожар! Приблизительно в пятидесяти милях южнее Нулла-Нуллы. Он быстро приближается, требуется помощь всех, кто сможет подъехать! Скорее, ради бога!
Дженни спрыгнула с грузовика вслед за Дианой и посмотрела на сидящих в тени веранды стариков.– А вдруг среди них отец Райан?– Может быть, – пожала плечами Диана. – Могу только сказать, что они выглядят чертовски одинокими и заброшенными в этих креслах-качалках. Думаю, мы тут первые гости за несколько лет.Когда они вошли в просторный приемный покой, на Дженни вдруг накатилась волна тошнотворного страха, удивившая ее. И только потом до нее дошло. Смешанный запах полировки и антисептика напомнил ей приют. Вид большого распятия на стене и маленькой статуэтки Мадонны с младенцем сразу вернул ее в детство. Она взглянула на побледневшее лицо Дианы и поняла, что ее подруга испытывает то же самое.Хруст и шелест накрахмаленных одежд заставил их оцепенеть. К ним навстречу шла монахиня, появившаяся из высоких полированных дверей, за которыми был виден длинный коридор. Мужество окончательно покинуло Дженни, она вцепилась в руку Дианы, ища поддержки.Но быстро поняла, что эта монахиня – не сестра Мишель, хотя вполне могла быть ее сестрой. Высокая и величественная, с твердым белым воротничком, подпиравшим тонкое суровое лицо. Руки ее были крепко сжаты под широкими черными рукавами, на лице застыла маска бесстрастной вежливости.Только Хелен казалась невозмутимой.– Мы приехали навестить отца Райана, – вежливо сказала она. – Отец Дункан должен был звонить вам по поводу нашего визита.Монахиня проигнорировала ее слова. Ее пронзительные глаза уставились на Дженни и Диану.– Я не могу позволить вам долго беспокоить отца Райана. Он нуждается в отдыхе, – строго сказала она. – Помните: у вас только пять минут.Повернувшись к ним спиной, она пошла по длинному коридору, а Дженни с Дианой в ужасе посмотрели друг на друга. Они вдруг снова превратились в двух запуганных маленьких девочек, живших в вечном страхе перед жестокими наказаниями.Дженни шла за хрустящими одеждами и вспоминала, что, когда ей было пять лет, она все гадала, есть ли у монахинь ноги вообще, или вместо них колеса, на которых они так плавно разъезжают по полированному полу. Но когда она спросила об этом, то получила от сестры Мишель увесистую оплеуху и должна была прочесть много молитв вместо обеда и ужина.«Злобная, грязная тварь!» – подумала она. Сестра Мишель сумела выбить из нее любовь к религии. Сейчас она не могла даже заходить в церковь без содрогания.– К вам посетители, святой отец. Не позволяйте им утомлять вас, – строго сказала монахиня, поправляя подушки. – Я вернусь через пять минут.Диана и Хелен отступили назад, а Дженни нерешительно приблизилась к неподвижному старику. Он выглядел таким изможденным на фоне белоснежных простыней, что она засомневалась в правильности своего решения. Что может рассказать ей этот больной старик, которому действительно нужен только покой?Дженни осторожно взяла его руку с набухшими голубыми венами и пожала ее. Всю дорогу она раздумывала, как начать этот деликатный разговор, и заготовила длинное вступление, но сейчас решила сразу перейти прямо к делу.– Я Дженнифер Сандерс, святой отец. Мне очень нужно поговорить с вами… о том, что случилось с Фином Макколи. Вы помните его?Священник долго лежал неподвижно, затем с трудом поднял на нее подслеповатые глаза.– Как, вы сказали, вас зовут?– Дженнифер Сандерс, – ответила она, простив ему забывчивость.– Это ваше девичье имя, дитя мое? – мягко спросил он. Дженни озадаченно посмотрела на Хелен и Диану.– Нет, святой отец. Меня крестили, как Дженнифер Уайт. Во всяком случае, в приют я попала под этим именем.Старик кивнул, и тяжело вздохнул.– Благодарю господа, что вы пришли вовремя, дорогая. Вы ведь были на моем попечении много лет назад…Дженни отпрянула. Это было совсем не то, что она ожидала услышать. Неужели отец Райан все-таки выжил из ума?– Как я могла быть на вашем попечении, святой отец? – испуганно спросила она.Старик закрыл глаза и опять вздохнул:– Все это было так давно! Так много лет прошло с тех пор, как ваша мать отмучилась, бедняжка. Но все началось еще раньше… намного раньше..Дженни похолодела. Его слова, подобно льдинкам, упали ей в сердце и заморозили его.– Моя мать? – прошептала она побелевшими губами. – Что вы знаете о моей матери?Священник долго молчал.Дженни уже решила, что он заснул или забыл об их присутствии, и хотела было встать, но его слабый голос остановил ее:– Впервые я понял, что в Чуринге не очень хорошо, услышав предсмертную исповедь Мэри Томас. Она вышла замуж, любя другого мужчину. И ее ребенок был не от мужа.– Вы уверены, что Матильда была дочерью Этана Сквайрза? – быстро спросила Хелен.Священник повернул голову на звук голоса.– Никаких сомнений. Но она хранила свою тайну до самого конца. Мэри была очень сильной женщиной. Как и ее дочь.Дженни немного расслабилась. Он действительно заговаривается иногда, но секрет Матильды и ее семьи она все-таки узнает. Какое имеет значение, что он принял ее за другую.– Помню, как Матильда с Фином пришли ко мне договариваться о свадьбе, – продолжал старый священник. – Они были такими счастливыми! Радость переполняла их, и они строили столько планов на будущее… Это было жестоко – то, что с ними случилось. Жестоко и несправедливо после всего, что уже пережила Матильда.– Я знаю, что с ними случилось, святой отец. Я нашла ее дневники. Расскажите, что делал Фин после ее смерти! – попросила Дженни, хватая его за руку.Рукопожатие старика оказалось на удивление крепким.– Ваш отец позвал меня совершить похоронный обряд над Матильдой. Просто чудо, что она успела дать вам жизнь, Дженнифер!– Мой… кто? – Дыхание Дженни сбилось, в голове потемнело, а пол стал уплывать из-под ног. Это сумасшествие! Его надо немедленно остановить! – Отец Райан, вы ошиблись, – выдохнула она, стараясь унять дрожать. – Меня зовут Дженнифер Сандерс, у меня нет родственников здесь.Старик опять вздохнул и крепче сжал ей руку.– Дженнифер Уайт было имя, которое вам дали в приюте. А по рождению вы Дженнифер Макколи.Он не заметил, как в комнате воцарилась жуткая тишина. Не заметил и ужаса на лице Дженни, у которой все застыло внутри, а сердце бешено забилось, как будто хотело вырваться на волю.– Когда я приехал в Чурингу, вы были маленьким несчастным комочком. Плакали, лежа на холодной материнской груди, оглашая криками весь дом. А у вашего отца было разбито сердце и помрачен разум.Дженни держалась только благодаря тому, что Диана крепко держала ее за плечи. Образы из дневника ожили, проплывая перед ней. Слезы катились из глаз. Но священник продолжал, не замечая этого:– Мы похоронили вашу мать на маленьком кладбище в Чуринге. И правильно, что она была похоронена с молитвами и святой водой. Она была безвинной грешницей. Я остался там на несколько дней, чтобы помочь Фину: он нуждался в поддержке в то страшное время.Отец Райан замолчал, погрузившись в воспоминания. Единственным звуком в комнате было его хриплое дыхание. Горячие слезы текли по застывшему лицу Дженни, но решение узнать все до конца было сильнее страха.– Продолжайте, святой отец, – прошептала она. – Расскажите мне все.– Фин прочел дневники. – Старик обвел слезящимися глазами комнату и попытался сесть. – Он был богобоязненным человеком. Хорошим человеком. Но чтение дневников сразу после смерти Матильды повлияло на его разум. Это было затмение, самый темный час в его жизни. Страшнее, чем война. Он рассказал мне все. Было так ужасно видеть, как человек погибает, а его дух уже сломлен! Я ничем не смог ему помочь, кроме как молиться за него.Это было невыносимо тяжело слушать, и Дженни из последних сил держала себя в руках. А священник снова откинулся на подушки и заговорил голосом, лишенным эмоций:– Я никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Понимаете, Фин никак не мог поверить, что бог может простить его грех. И это окончательно сломило его.Дверь отворилась, и в комнату вплыла монахиня с колючими глазами, сложенными на груди руками и с брезгливой гримасой на лице.– Ваше время вышло. Я не могу позволить вам расстраивать святого отца.У отца Райана внезапно проснулась внутренняя сила. Он привстал на подушках и закричал:– Закройте дверь и оставьте меня наедине с моими гостями!Сестра явно смутилась:– Но, святой отец…– Никаких «но»! Мне надо обсудить с ними важные вещи. А теперь идите.Монахиня в бешенстве обвела их глазами и вышла, громко хлопнув дверью.– Кое-кто никогда не научится себя вести, – пробормотал старик, беря Дженни за руку. – Ну, на чем я остановился?Он тяжело дышал, собираясь с мыслями, но Дженни не смогла ему ответить: она была потрясена.– Финбар часами сидел с вами на руках и смотрел на вас. Я надеялся, что это даст его душе хоть немного покоя… Но Матильда оставила ему письмо, в котором просила отвезти ребенка подальше от Чуринги. А он так хотел поступить правильно и не знал, что делать.Священник похлопал ее по руке и улыбнулся.– Он очень любил вас, Дженнифер. Надеюсь, это будет утешением для вас.Дженни благодарно сжала его руку. Его слова действительно немного облегчили страдания последних страшных минут.– Да, святой отец, – наконец смогла она сказать. – Думаю, так и будет. – Она вытерла слезы и распрямила плечи. – Но мне необходимо узнать, что было дальше.Старик тяжело вздохнул, и слеза медленно скатилась по его морщинистой щеке на подушку.– Ваш отец написал завещание и отвез его управляющему Австралийским банком в Сиднее. Чуринга должна была перейти в ваше пользование в день двадцатипятилетия.Отец Райан крепко сжал ее руку, и она наклонилась к нему, замирая от ужаса, что сейчас услышит, но зная, что это необходимо. Ей надо было знать, как поступил с ней отец и чего хотел для нее.– Я не знал, что творилось у него в душе, Дженнифер. Не представлял совсем. Он никого не слушал, и, как видите, даже священник не смог вразумить его. Я мог только бессильно наблюдать, как он разрушает все, что они с вашей матерью построили в жизни.– Разрушает? Вы имеете в виду, что он хотел разрушить Чурингу? – спросила Дженни, вытирая слезы.– Нет! – повысил голос священник. – Чурингу он для вас сохранил. Но разрушал себя и их с Матильдой совместные мечты. Он разрушал вашу жизнь и не оставлял ни малейшей надежды для вас жить вместе одной семьей.– Как он это сделал, святой отец? – прошептала Дженни, уже предчувствуя ответ.– Он решил отвезти вас в приют Сестер милосердия, где ваше происхождение будет скрыто под новым именем. Единственной связью с домом должен был стать медальон вашей матери, который он поручил сестрам отдать вам в день рождения вместе с завещанием. Я пытался остановить его, но в то время слова не действовали на него. Он ничего не слышал и не воспринимал. Мне пришлось молча стоять и молиться, глядя, как он уезжает из Чуринги. Вы лежали в корзинке рядом с ним на сиденье… – Отец Райан судорожно всхлипнул. – Если бы я только мог знать, что он задумал, возможно, я сумел бы его остановить! Но все мы крепки задним умом… «Так вот откуда Питер взял медальон! – поняла Дженни. – Поиски привели его в приют в Даджарру».Она попыталась представить, как ехала с отцом в приют. О чем он думал, глядя на нее в корзинке? Какие муки пережил он в этом последнем путешествии? Как он мог везти ее в приют, зная, что расстается с ней навсегда?..Голос священника заставил ее отвлечься от печальных размышлений.– Я вернулся в Уэллаби-Флатс, и мои обязанности впервые в жизни стали для меня невыносимым бременем. Мне казалось, что вера покинула меня. Как я мог оставаться хорошим священником, если не сумел найти верных слов, чтобы помочь человеку в его страданиях? И как я вообще мог помогать людям, если никогда в жизни не любил женщину и не знал, как поступать с детьми? Я оказался слабым и в том, и в другом. Я столько часов провел на коленях в молитвах, но тот мир, который всегда снисходил на меня, покинул меня навсегда…Дженни, замирая от страха, ждала, что расскажет священник дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Брет проснулся от знакомой тишины, которая не обещала ничего хорошего. Он встал с постели и выглянул в окно. Только рассветало и было сумрачно – как раз под стать его настроению. Духота усилилась, несмотря на раннее утро, и темные тучи низко нависли над Чурингой. Не было ни малейшего ветерка, деревья стояли поникшие, а сухая, тонкая трава не шевелилась. Гроза должна была вот-вот начаться.Он кинул взгляд на письмо, которое писал весь вечер, и сунул его в карман. Это подождет – сейчас у него слишком много дел. Надо присмотреть за овцами, проверить и укрепить все ограды и ворота. Они успели согнать поголовье на два ближайших выгона, но, как только громыхнет, может начаться паника.Прикуривая сигарету, Брет посмотрел на дом и нахмурился. Что-то было не так.Трейлер стоял на месте, а грузовик исчез.– Кто-нибудь из вас отгонял грузовик? – крикнул он проходившим мимо овчарам.Они покачали головами, и Брет еще раз оглянулся на дом. Свет был включен, шторы задернуты, все было на месте, но его не покидало смутное чувство тревоги. Отдав необходимые распоряжения, он повернулся и зашагал к дому. Письмо к Дженни будет хорошим предлогом зайти и убедиться, что все в порядке. Он постучал в дверь и подождал. Внутри залаял Риппер, и Брет слышал, как он скребется когтями с той стороны двери. Он постучал еще раз. Пора бы уже ей дойти до двери. Даже если они с подругой спали, лай Риппера должен был их разбудить.– Миссис Сандерс! Дженни! Это Брет! – громко крикнул он.Было по-прежнему тихо, и он решил, что этого достаточно. Тревога его усиливалась. Он не выдержал, толкнул дверь, и был сразу атакован Риппером.– Что случилось, парень? – Брет присел на корточки и потрепал пса по голове, оглядывая пустую кухню. Потом поднялся, быстро прошел по дому. В спальне Дженни на незастеленной кровати были разбросаны дневники Матильды, одежда валялась на полу и кресле.– Дженни! – заорал он. – Где ты, черт возьми? Ответь мне!Расстроенный Брет стоял посреди кухни и задумчиво скреб подбородок. Он забыл побриться, но это никого не волновало теперь. Женщин не было в доме, лошади все на выгоне, значит, они уехали на грузовике.– Ничего не поделаешь, придется устроить переговоры по передатчику и попытаться выяснить, где они, – пробурчал он. – Глупые коровы! Вздумалось прогуляться по окрестностям, когда вот-вот грянет гроза! Господи, ну и идиотки!Брет включил передатчик. «Возможно, она уехала миловаться с Чарли, – усмехнулся он. – Чем скорее я отсюда уберусь, тем лучше. Я слишком стар, чтобы нянчиться с чертовой горожанкой!»– Курайонг. Говорит Джеймс, – послышалось в наушниках.– Брет Уилсон, – отрубил он: не было времени расшаркиваться. – Миссис Сандерс у вас?– Прости, приятель. Они с моей женой уехали в Брокен-Хилл по какому-то делу. Обнаружил вчера вечером записку, когда приехал с пастбищ.Брет скривился. Что за идиотизм – делать такие вещи?! Он попытался успокоиться.– Есть какие-нибудь сведения, когда они собираются вернуться?– Ты же знаешь женщин, парень. Если они решили пройтись по магазинам, то могут проторчать там неделю. Как у вас там дела, кстати? Гроза вот-вот будет над нами.– Здесь то же самое. Скорее бы грянула! Слишком долго собирается.– Только чтобы с дождем – иначе задаст тут всем нам жару. Хорошо, что женщин нет дома. Я скажу, чтобы Дженни вам позвонила, когда вернется.– Да, хорошо. Удачи, приятель. Пока.Брет снял наушники, выключил передатчик и настроил радио на станцию погоды. Ничего утешительного. Гроза была сухой и уже разразилась на юго-востоке. Сейчас она стремительно движется к ним, и они бессильны против нее. Остается только задраиться в домах и ждать, когда она закончится.Он потушил свет и плотно закрыл все окна и двери, затем, свистнув Рипперу, спустился с веранды. «Джеймс прав в одном, – подумал он. – Хорошо, что женщин нет дома. Не хватало еще утешать двух обезумевших от страха женщин, когда и так будет дел по горло!» И все-таки мысль о том, как Дженни могла бы искать спасения в его объятиях, оказалась довольно приятной.– Приведи мозги в порядок, Брет Уилсон! – пробормотал он хмуро. – Хватит грезить, пора работать.Три следующих часа Риппер бегал за ним неотступно, пока он собирал из мужчин группы и распределял работы. Щенок казался потерянным без Дженни, и Брет его очень хорошо понимал.Брет часто возвращался в дом, чтобы послушать новости о погоде и о том, какие убытки нанесла гроза другим скваттерам. Он старался проследить путь грозы и вдруг услышал слова, от которых похолодел:– На нас идет пожар! Приблизительно в пятидесяти милях южнее Нулла-Нуллы. Он быстро приближается, требуется помощь всех, кто сможет подъехать! Скорее, ради бога!
Дженни спрыгнула с грузовика вслед за Дианой и посмотрела на сидящих в тени веранды стариков.– А вдруг среди них отец Райан?– Может быть, – пожала плечами Диана. – Могу только сказать, что они выглядят чертовски одинокими и заброшенными в этих креслах-качалках. Думаю, мы тут первые гости за несколько лет.Когда они вошли в просторный приемный покой, на Дженни вдруг накатилась волна тошнотворного страха, удивившая ее. И только потом до нее дошло. Смешанный запах полировки и антисептика напомнил ей приют. Вид большого распятия на стене и маленькой статуэтки Мадонны с младенцем сразу вернул ее в детство. Она взглянула на побледневшее лицо Дианы и поняла, что ее подруга испытывает то же самое.Хруст и шелест накрахмаленных одежд заставил их оцепенеть. К ним навстречу шла монахиня, появившаяся из высоких полированных дверей, за которыми был виден длинный коридор. Мужество окончательно покинуло Дженни, она вцепилась в руку Дианы, ища поддержки.Но быстро поняла, что эта монахиня – не сестра Мишель, хотя вполне могла быть ее сестрой. Высокая и величественная, с твердым белым воротничком, подпиравшим тонкое суровое лицо. Руки ее были крепко сжаты под широкими черными рукавами, на лице застыла маска бесстрастной вежливости.Только Хелен казалась невозмутимой.– Мы приехали навестить отца Райана, – вежливо сказала она. – Отец Дункан должен был звонить вам по поводу нашего визита.Монахиня проигнорировала ее слова. Ее пронзительные глаза уставились на Дженни и Диану.– Я не могу позволить вам долго беспокоить отца Райана. Он нуждается в отдыхе, – строго сказала она. – Помните: у вас только пять минут.Повернувшись к ним спиной, она пошла по длинному коридору, а Дженни с Дианой в ужасе посмотрели друг на друга. Они вдруг снова превратились в двух запуганных маленьких девочек, живших в вечном страхе перед жестокими наказаниями.Дженни шла за хрустящими одеждами и вспоминала, что, когда ей было пять лет, она все гадала, есть ли у монахинь ноги вообще, или вместо них колеса, на которых они так плавно разъезжают по полированному полу. Но когда она спросила об этом, то получила от сестры Мишель увесистую оплеуху и должна была прочесть много молитв вместо обеда и ужина.«Злобная, грязная тварь!» – подумала она. Сестра Мишель сумела выбить из нее любовь к религии. Сейчас она не могла даже заходить в церковь без содрогания.– К вам посетители, святой отец. Не позволяйте им утомлять вас, – строго сказала монахиня, поправляя подушки. – Я вернусь через пять минут.Диана и Хелен отступили назад, а Дженни нерешительно приблизилась к неподвижному старику. Он выглядел таким изможденным на фоне белоснежных простыней, что она засомневалась в правильности своего решения. Что может рассказать ей этот больной старик, которому действительно нужен только покой?Дженни осторожно взяла его руку с набухшими голубыми венами и пожала ее. Всю дорогу она раздумывала, как начать этот деликатный разговор, и заготовила длинное вступление, но сейчас решила сразу перейти прямо к делу.– Я Дженнифер Сандерс, святой отец. Мне очень нужно поговорить с вами… о том, что случилось с Фином Макколи. Вы помните его?Священник долго лежал неподвижно, затем с трудом поднял на нее подслеповатые глаза.– Как, вы сказали, вас зовут?– Дженнифер Сандерс, – ответила она, простив ему забывчивость.– Это ваше девичье имя, дитя мое? – мягко спросил он. Дженни озадаченно посмотрела на Хелен и Диану.– Нет, святой отец. Меня крестили, как Дженнифер Уайт. Во всяком случае, в приют я попала под этим именем.Старик кивнул, и тяжело вздохнул.– Благодарю господа, что вы пришли вовремя, дорогая. Вы ведь были на моем попечении много лет назад…Дженни отпрянула. Это было совсем не то, что она ожидала услышать. Неужели отец Райан все-таки выжил из ума?– Как я могла быть на вашем попечении, святой отец? – испуганно спросила она.Старик закрыл глаза и опять вздохнул:– Все это было так давно! Так много лет прошло с тех пор, как ваша мать отмучилась, бедняжка. Но все началось еще раньше… намного раньше..Дженни похолодела. Его слова, подобно льдинкам, упали ей в сердце и заморозили его.– Моя мать? – прошептала она побелевшими губами. – Что вы знаете о моей матери?Священник долго молчал.Дженни уже решила, что он заснул или забыл об их присутствии, и хотела было встать, но его слабый голос остановил ее:– Впервые я понял, что в Чуринге не очень хорошо, услышав предсмертную исповедь Мэри Томас. Она вышла замуж, любя другого мужчину. И ее ребенок был не от мужа.– Вы уверены, что Матильда была дочерью Этана Сквайрза? – быстро спросила Хелен.Священник повернул голову на звук голоса.– Никаких сомнений. Но она хранила свою тайну до самого конца. Мэри была очень сильной женщиной. Как и ее дочь.Дженни немного расслабилась. Он действительно заговаривается иногда, но секрет Матильды и ее семьи она все-таки узнает. Какое имеет значение, что он принял ее за другую.– Помню, как Матильда с Фином пришли ко мне договариваться о свадьбе, – продолжал старый священник. – Они были такими счастливыми! Радость переполняла их, и они строили столько планов на будущее… Это было жестоко – то, что с ними случилось. Жестоко и несправедливо после всего, что уже пережила Матильда.– Я знаю, что с ними случилось, святой отец. Я нашла ее дневники. Расскажите, что делал Фин после ее смерти! – попросила Дженни, хватая его за руку.Рукопожатие старика оказалось на удивление крепким.– Ваш отец позвал меня совершить похоронный обряд над Матильдой. Просто чудо, что она успела дать вам жизнь, Дженнифер!– Мой… кто? – Дыхание Дженни сбилось, в голове потемнело, а пол стал уплывать из-под ног. Это сумасшествие! Его надо немедленно остановить! – Отец Райан, вы ошиблись, – выдохнула она, стараясь унять дрожать. – Меня зовут Дженнифер Сандерс, у меня нет родственников здесь.Старик опять вздохнул и крепче сжал ей руку.– Дженнифер Уайт было имя, которое вам дали в приюте. А по рождению вы Дженнифер Макколи.Он не заметил, как в комнате воцарилась жуткая тишина. Не заметил и ужаса на лице Дженни, у которой все застыло внутри, а сердце бешено забилось, как будто хотело вырваться на волю.– Когда я приехал в Чурингу, вы были маленьким несчастным комочком. Плакали, лежа на холодной материнской груди, оглашая криками весь дом. А у вашего отца было разбито сердце и помрачен разум.Дженни держалась только благодаря тому, что Диана крепко держала ее за плечи. Образы из дневника ожили, проплывая перед ней. Слезы катились из глаз. Но священник продолжал, не замечая этого:– Мы похоронили вашу мать на маленьком кладбище в Чуринге. И правильно, что она была похоронена с молитвами и святой водой. Она была безвинной грешницей. Я остался там на несколько дней, чтобы помочь Фину: он нуждался в поддержке в то страшное время.Отец Райан замолчал, погрузившись в воспоминания. Единственным звуком в комнате было его хриплое дыхание. Горячие слезы текли по застывшему лицу Дженни, но решение узнать все до конца было сильнее страха.– Продолжайте, святой отец, – прошептала она. – Расскажите мне все.– Фин прочел дневники. – Старик обвел слезящимися глазами комнату и попытался сесть. – Он был богобоязненным человеком. Хорошим человеком. Но чтение дневников сразу после смерти Матильды повлияло на его разум. Это было затмение, самый темный час в его жизни. Страшнее, чем война. Он рассказал мне все. Было так ужасно видеть, как человек погибает, а его дух уже сломлен! Я ничем не смог ему помочь, кроме как молиться за него.Это было невыносимо тяжело слушать, и Дженни из последних сил держала себя в руках. А священник снова откинулся на подушки и заговорил голосом, лишенным эмоций:– Я никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Понимаете, Фин никак не мог поверить, что бог может простить его грех. И это окончательно сломило его.Дверь отворилась, и в комнату вплыла монахиня с колючими глазами, сложенными на груди руками и с брезгливой гримасой на лице.– Ваше время вышло. Я не могу позволить вам расстраивать святого отца.У отца Райана внезапно проснулась внутренняя сила. Он привстал на подушках и закричал:– Закройте дверь и оставьте меня наедине с моими гостями!Сестра явно смутилась:– Но, святой отец…– Никаких «но»! Мне надо обсудить с ними важные вещи. А теперь идите.Монахиня в бешенстве обвела их глазами и вышла, громко хлопнув дверью.– Кое-кто никогда не научится себя вести, – пробормотал старик, беря Дженни за руку. – Ну, на чем я остановился?Он тяжело дышал, собираясь с мыслями, но Дженни не смогла ему ответить: она была потрясена.– Финбар часами сидел с вами на руках и смотрел на вас. Я надеялся, что это даст его душе хоть немного покоя… Но Матильда оставила ему письмо, в котором просила отвезти ребенка подальше от Чуринги. А он так хотел поступить правильно и не знал, что делать.Священник похлопал ее по руке и улыбнулся.– Он очень любил вас, Дженнифер. Надеюсь, это будет утешением для вас.Дженни благодарно сжала его руку. Его слова действительно немного облегчили страдания последних страшных минут.– Да, святой отец, – наконец смогла она сказать. – Думаю, так и будет. – Она вытерла слезы и распрямила плечи. – Но мне необходимо узнать, что было дальше.Старик тяжело вздохнул, и слеза медленно скатилась по его морщинистой щеке на подушку.– Ваш отец написал завещание и отвез его управляющему Австралийским банком в Сиднее. Чуринга должна была перейти в ваше пользование в день двадцатипятилетия.Отец Райан крепко сжал ее руку, и она наклонилась к нему, замирая от ужаса, что сейчас услышит, но зная, что это необходимо. Ей надо было знать, как поступил с ней отец и чего хотел для нее.– Я не знал, что творилось у него в душе, Дженнифер. Не представлял совсем. Он никого не слушал, и, как видите, даже священник не смог вразумить его. Я мог только бессильно наблюдать, как он разрушает все, что они с вашей матерью построили в жизни.– Разрушает? Вы имеете в виду, что он хотел разрушить Чурингу? – спросила Дженни, вытирая слезы.– Нет! – повысил голос священник. – Чурингу он для вас сохранил. Но разрушал себя и их с Матильдой совместные мечты. Он разрушал вашу жизнь и не оставлял ни малейшей надежды для вас жить вместе одной семьей.– Как он это сделал, святой отец? – прошептала Дженни, уже предчувствуя ответ.– Он решил отвезти вас в приют Сестер милосердия, где ваше происхождение будет скрыто под новым именем. Единственной связью с домом должен был стать медальон вашей матери, который он поручил сестрам отдать вам в день рождения вместе с завещанием. Я пытался остановить его, но в то время слова не действовали на него. Он ничего не слышал и не воспринимал. Мне пришлось молча стоять и молиться, глядя, как он уезжает из Чуринги. Вы лежали в корзинке рядом с ним на сиденье… – Отец Райан судорожно всхлипнул. – Если бы я только мог знать, что он задумал, возможно, я сумел бы его остановить! Но все мы крепки задним умом… «Так вот откуда Питер взял медальон! – поняла Дженни. – Поиски привели его в приют в Даджарру».Она попыталась представить, как ехала с отцом в приют. О чем он думал, глядя на нее в корзинке? Какие муки пережил он в этом последнем путешествии? Как он мог везти ее в приют, зная, что расстается с ней навсегда?..Голос священника заставил ее отвлечься от печальных размышлений.– Я вернулся в Уэллаби-Флатс, и мои обязанности впервые в жизни стали для меня невыносимым бременем. Мне казалось, что вера покинула меня. Как я мог оставаться хорошим священником, если не сумел найти верных слов, чтобы помочь человеку в его страданиях? И как я вообще мог помогать людям, если никогда в жизни не любил женщину и не знал, как поступать с детьми? Я оказался слабым и в том, и в другом. Я столько часов провел на коленях в молитвах, но тот мир, который всегда снисходил на меня, покинул меня навсегда…Дженни, замирая от страха, ждала, что расскажет священник дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47