- Вы сделали все, от вас
зависящее, чтобы лишить меня средств к существованию. А когда вся моя
жизнь пошла под откос, что я должен подумать? Если вы невиновны, вам лучше
предоставить мне убедительные доказательства.
Посвященный сглотнул слюну.
- Я... Да, конечно. У меня не было намерения причинять вам какой-либо
вред. То, что вы сделали... Делаете... Это грех. Не обрекайте себя на
вечное проклятие. И не толкайте других на такой же путь греха. Церковь не
может оставить это без внимания. Ее служители... Большинство из них...
Помогут вам во всем, что только от них зависит.
- Кончайте проповедь! - приказал я. Помимо всего прочего я не хотел,
чтобы возгоравшийся в нем пыл пересилил его страх передо мной. -
Придерживайтесь фактов. Вы были посланы натравливать на нас ту банду. Вы
их подстрекали!
- Нет... Хорошо, я вхожу в состав добровольцев. Когда происходили те
события, мне разрешили принять в них участие. Но не для того, чтобы... Не
чтобы сделать то, о чем вы говорите... Нет, чтобы оказать помощь, помочь
советом, осуществлять духовное руководство... Ну, и обеспечить защиту
против возможного с вашей стороны колдовства... Ничего более! Вы же сами
напали на нас.
- Конечно, конечно. Это мы начали пикетирование, а когда оно не
сработало, силой вторглись на чужую территорию, установили блокаду,
учинили факты вандализма, терроризма... Ха-ха! И действовали вы
исключительно в качестве частного лица. Правда, когда вы потерпели
неудачу, то нашли поддержку и утешение у своего руководства. И уже
вернулись к исполнению своих обычных обязанностей.
- На меня наложена епитимья за то, что я согрешил гневом, - заявил
он.
Легкая дрожь пробежала у меня по позвоночнику. Ну вот, теперь мы
добрались до главного.
- Вас поместили сюда не просто потому, что вы рассердились на нас.
Что вы сделали на самом деле?
Его снова охватил ужас. Он воздел бессильные руки.
- Пожалуйста... Я не могу... Нет!
Я поднес нож к его лицу. Мармидон нахмурился и быстро сказал:
- Разгневавшись на вашу жестокость, упрямство... Я наложил на вас
всех проклятье. Проклятье Мабона. Посвященные отцы. Не знаю, как они
узнали о том, что я сделал, но адепты наделены даром... Когда я вернулся
сюда, с меня взыскали за это грех. Мне сказали, что последствия могут
оказаться гибельными. Ничего больше я не знаю. Пока я находился здесь, мне
никто ничего не говорил... Никто не приходил сюда... Что, действительно
были какие-то последствия?
- Как сказать?.. Что за проклятье?
- Это не заклинание. Вы понимаете между ними разницу, не так ли?
заклинания, используя законы волшебства, вызывают в действие
сверхъестественные силы. Или призываются нечеловеческие существа. Это,
мистер Матучек, то же самое, что нажать спусковой крючок или свистнуть
собаку. Это как использование любого инструмента. Молитва - другое дело.
Это мольба, обращенная к всевышнему. Проклятье - не что иное, как формула,
в которой содержится просьба... Ну... Наказать кого-то. Всевышний, либо
его ангелы выполняют просьбу, если увидят, что человек должен быть
наказан... Лишь им дано судить...
- Повторите его.
- Абсит омен! Это опасно!
- Вы только что утверждали, что само по себе оно безвредно.
- Разве вы не знаете? Молитвы иоаннитов не то же самое, что молитвы
петристов. Нас осеняет особая божья милость. Его особый промысел. Мы
обладаем особым знанием, мы - возлюбленные его дети. Наши молитвы
могущественны сами по себе. Я не могу предсказать, что случится, если я
произнесу эти слова... Пусть даже у меня нет никаких намерений, но в
подобных условиях... Когда нельзя проконтролировать...
Очень может быть, подумал я. Сущность гностицизма в древние времена
состояла в поиске сил и власти с помощью древних знаний. В овладении
мощью, превышающей мощь самого бога. Несомненно, Мармидон будет искренне
отрицать, что его церковь возродила эту идею. Но он еще не получил статуса
адепта. Самые конечные тайны от него скрыты. Без особого желания я
подумал, что непохоже, чтобы он был способен совершить преступление. Этот
коротышка в душе был неплохим человеком.
Вдруг меня осенило. Еще полсекунды я обдумывал эту мысль. А если
логически продолжить ее... Предположим, что основоположники современного
гностицизма сделали какое-то открытие, вооружившее их неизвестной до сих
пор мощью. Результаты убедили их, что они оказывают воздействие
непосредственно на самого бога. Предположим далее, что они ошиблись...
Были введены в заблуждение... Потому что, пропади оно пропадом, идея, что
смертные могут хоть как-то влиять на всемогущего, не имеет никакого
смысла. Какой вывод следует из этих предположений? Следующий: вне
зависимости, знают ли они об этом, или нет, благословения и проклятия
иоаннитов являются в действительности не молитвами, а особо искусным,
имеющим чрезвычайную силу колдовством.
- Я могу ознакомить вас с текстом, - Мармидон весь дрожал. - Вы
можете прочесть его сами. Он не относится к числу запретных.
- Ладно, - согласился я.
Он зажег свечу и раскрыл книгу. Мне приходилось издали видеть
иоаннитскую библию, но никогда не выпадало случая полистать ее. Иоанниты
заменяли ветхий завет чем-то таким, что даже неверующие, вроде меня, сочли
бы это богохульством. Обычно приводимый текст нового завета сопровождался
множеством апокрифов, были добавлены другие произведения, источник которых
не мог определить ни один ученый. Трясущийся палец Мармидона коснулся
отрывка в последнем разделе. Я сощурился, пытаясь разобрать мелкий текст.
Текст на греческом шел параллельно с переводом на английский. Отдельной
строчкой шли пояснения слов вроде тех, что были в распеваемом наверху
гимне.
"Свят, свят, свят. Во имя семи громов. О, Мабон, праведный, безмерно
великий ангел духа святого, надзирающий над изливающими гнев и хранящими
тайну бездонной бездны, приди ко мне на помощь, излей горе на тех, кто
причинил зло мне, чтобы могли и они познать раскаяние и дабы не страдали
больше слуги скрытой от очей человеческой истины и царства, которое
грядет. Словами этими призываю тебя, Гелифомар, Мабон Сарут Эннунас
Сацинос. Amen, amen, amen.
Я закрыл книгу.
- Не думаю, чтобы такого рода заклинания чего-нибудь стоили, -
медленно сказал я.
- О, можете повторить это вслух, - выпалил Мармидон. - Вы можете. И
обычный церковный причастник может тоже. Но я - звонарь. Или, как вы
называете - заклинатель. Не слишком высокого ранга. Не слишком искусный.
Но и мне дарована определенная милость.
- Ах, так! - и я с болью и ужасом начал понимать истину. - Ваша
повседневная работа состоит в том, чтобы вызывать демонов и руководить
ими...
- Не демонов. Нет, нет! По большей части обычных существ
сверхъестественного мира. Иногда - ангела низшего разряда.
- Вы имеете в виду существо, сказавшее вам, что оно ангел?
- Но оно и есть ангел!
- Неважно! Так вот что случилось! Вы говорите, что разгневались до
безумия, прокляли нас. Прочли эту молитву темным силам. Я утверждаю, что
вы, сознательно или нет, но занимались колдовством. Поскольку детекторами
ничего не зафиксировано, значит, этот род колдовства еще не известен
науке. Это был призыв кому-то, живущему за пределами нашей вселенной. Что
же. Вы, иоанниты, кажется, ухитрились наладить связь с иным миром. Вы
верите - большинство из вас верит - что этот мир - небеса. Я утверждаю,
что вас обманывают. На самом деле этот мир - ад!
- Нет! - застонал он.
- Помните, у меня есть основания для этого утверждения. Вот куда
попало мое дитя - в ад!
- А может быть, нет? - Демон отозвался на ваш зов. Случилось так, что
из всех служащих "Источника норн" лишь мой дом оказался незащищенным от
нападения демона. Так что месть обрушилась на нас.
Мармидон расправил хилые плечи.
- Сэр, я не отрицаю, что вашего ребенка похитили. Но если девочку
украли... В результате моих опрометчивых действий... Вам не следует
бояться...
- Когда она находится в аду? Предположим, мне вернут ее сию же
минуту. Какой страшный след оставит на ней пребывание там?
- Нет, честное слово, не бойтесь, - Мармидон похлопал меня по руке.
Угадал как раз по побелевшим суставам, обхватившим рукоятку ножа. - Если
она сейчас находится в нижнем континууме, действия по ее возвращению
сопряжены со временем. Вы понимаете, что я имею в виду? Сам я не очень
хорошо разбираюсь в таких вещах. Но адепты глубоко проникли в их суть. И
некоторую часть своих знаний они передают посвященным, начиная с пятой
степени и выше. Математическая сторона осталась вне пределов моего
понимания. Но как я припоминаю, адская вселенная отличается особой сложной
геометрией пространства-времени. Будет не особо трудно вернуть вашу дочь в
ту же секунду, из которой ее похитили. Точно так же, как и в любой другой
момент времени.
Нож вывалился у меня из ладони. В моей голове гудели колокола.
- Это правда?
- Да. Церковный обет не позволяет сказать мне большего.
Я закрыл лицо рукам. Слезы бежали у меня между пальцами.
- ...но я хочу помочь вам, мистер Матучек. Я раскаиваюсь в том, что
поддался гневу.
Подняв взгляд, я увидел, что он тоже плачет.
Через некоторое время мы нашли в себе силы приступить к делу.
- Разумеется, мне не следует вводить вас в заблуждение, - объявил он.
- Когда я сказал, что можно одинаково легко войти в любую точку времени,
это не значит, что у нас нет трудностей... На самом деле существуют такие
трудности, что преодолеть их могут лишь наши верховные адепты. Никто из
ныне живущих геометров, пусть он даже гений, не сможет самостоятельно
отыскать дорогу сквозь эти измерения.
К счастью, однако, этот вопрос перед нами не стоит. Я просто хотел,
чтобы вы, успокоившись, все же увидели, как обстоят дела. Возможно, ваша
дочь действительно была похищена в результате моего проклятия. Тогда
понятна немилость, проявленная ко мне руководством. Но, если даже так, она
находится под защитой ангелов.
- Докажите, - потребовал я.
- Попытаюсь. Я снова нарушаю все правила, если учесть, что на меня
наложили епитимью, а вы - неверующий. Однако я могу попробовать воззвать к
ангелу, - Мармидон застенчиво улыбнулся. - Кто знает? Если вы отречетесь
от своих заблуждений, возможно, девочка будет возвращена немедленно.
Обращение в истинную веру человека, обладающего вашими способностями и
энергией - это было бы чудесно. Возможно, все, что случилось,
соответствует цели божьей.
Мне не очень понравилась идея с этим зовом. Если честно, у меня озноб
побежал по коже. Мармидон может сколько угодно думать, что явившееся к
нему существо - небесного происхождения. Я же так не думаю. Но, вступив на
это путь, я был готов встретиться лицом к лицу и с чем-то худшим, чем
дьявол.
- Приступим.
Он открыл библию на новой странице. Текст мне был незнаком. Преклонив
колени, он начал песнопение. Пронзительная, скачущая то вверх, то вниз
мелодия била по нервам.
По тоннелю порывами пронесся ветер. Огни не угасли, но темнота
сгустилась. Делалось все темнее, казалось, будто я умираю. И, наконец, я
оказался в пронизанной свистом тьме. Я был совершенно один. А вокруг -
нескончаемая ночь. Внезапно появилось памятное мне бесконечное отчаяние.
Никогда прежде оно не было таким сильным - ни в предыдущие три раза, ни
когда похитили Валерию, ни когда умерла моя мать. Поскольку для меня
кончилась всякая надежда, я постиг тщету всего сущего. Любовь, радость,
честь - значили меньше, чем горстка пепла... Их никогда не было. И во всем
пустом мироздании существовал только я. Совершенно опустошенный я.
Где-то в неизмеримой дали вспыхнул свет. Он двинулся ко мне. Искра.
Звезда. Солнце. Я увидел громадное, напоминающее маску лицо, заглянул в
лишенные жизни глаза. И ударами зазвучал во мне мерный голос:
- Час настал. Несмотря на ифрита, саламандру, инкуба, вопреки
действиям смертных твоя жизнь не оборвалась, Стивен. Вопреки моей воле и
моим замыслам. Я предвижу, что в этом цикле развития мира среди моих
злейших врагов окажешься ты. Предвижу опасность, которую ты будешь
представлять моему новому великому замыслу. Я не желаю знать причины, по
которой ты пытаешься уничтожить дело рук моих - бездумный ли призыв одного
дурака, или поспешное повиновение другого. Но теперь ты имеешь возможность
проникнуть в мою сокровенную твердыню. Страшись, Стивен. Сам я не могу и
коснуться тебя, но у меня есть могущественные слуги, и я пошлю их
навстречу тебе. Более могущественные чем те, с которыми ты сталкивался
прежде. Если ты и дальше будешь идти против меня, значит, ты пойдешь
навстречу собственной гибели. Возвращайся домой. Покорно, как подобает
сыну Адама смирись со своей потерей. Роди других детей. Перестань
вмешиваться в дела, касающиеся всего человечества. Занимайся исключительно
своими собственными. Тогда тебя ожидают довольство, здоровье и богатство.
И долго продлятся дни твои. Но все это - если ты заключишь со мной мир.
Если же нет - ты погибнешь, и погибнут все, кто поддерживает и любит тебя.
Страшись меня!
Видение, голос, тьма исчезли. Мокрый от пота, воняющий им, я смутно
уставился на Мармидона. Мерцали свечи... Не знаю, как я устоял на ногах.
Мармидон излучал довольство и потирал руки. Мне едва удалось понять его.
- Вот! Разве я не был прав? Вы удовлетворены? Разве он не
великолепен? Будь я на вашем месте, я пал бы на колени, восхваляя бога за
милосердие.
- Ч-ч-что? - выдавил я.
- Ангел! Ангел!
Я взял себя в руки. Ощущение, будто я выбрался из бешеного потока. И
- пустота в сердце. Но разум по инерции продолжал работать. Повинуясь
разуму, губы выговорили слова:
- Возможно, мы по-разному видели одно и то же существо. Что видели
вы?
- Увенчанную короной голову, сверкающие крылья, - он чуть не пел. -
Ваша дочь в безопасности. Она будет возвращена вам, когда вы окончательно
раскаетесь. И поскольку на нее пало благословение в ее смертной жизни, она
будет причислена к лику святых истинной церкви.
- Что ж, - мелькнуло у меня в голове, - это, без сомнения, не в
первый раз. Враг использует в своих целях людей, искренне верящих, что они
служат богу. Как там было у Яхонтана Эдварса, жившего в давние времена в
новой Англии? - "Земля в аду вымощена черепами некрещеных детей". Кто на
самом деле был тот Иегова, которому он поклонялся?
- А что испытали вы? - спросил Мармидон.
Нужно или нет скрывать о том, что открылось мне? Вероятно, нет. Что
бы это дало хорошего? И тут наше внимание привлекли новые звуки - шум
приближающихся шагов и голоса.
- Что, если его здесь нет?
- Подождем два-три часа.
- В этой гробнице?
- Все в руках божьих, брат.
Я окаменел. Шли двое - монахи, судя по шороху их шагов, их выдавали
сандалии. Огромного роста и веса, так гудел у них под ногами камень. У
встреченного мною наверху адепта, видимо, возникли подозрения. Или где-то
зарегистрировали заклинание Мармидона и появление "ангела". А может и то,
и другое вместе. Если меня намерены схватить - я предупрежден. А сейчас
моя жизнь бесценна, ибо я должен вернуться домой со сведениями, которые
помогут возвращению Валерии.
Я направил на себя фонарик. Изменившись, расслышал хныканье
Мармидона. Хорошо, что мне некогда. Я был волк, и мои эмоции были эмоциями
волка. Будь время, я бы порвал ему глотку за то, что он сделал. Но...
Серой молнией я выскочил из кельи.
Густой сумрак помог мне. Монахи не замечали меня, пока я не оказался
почти рядом с ними. Двое, очень мясистые. У одного была палка, у другого -
автоматический пистолет 45 калибра. У этого второго я проскочил между ног.
Он, не удержавшись, покатился. Его приятель с треском опустил мне на спину
свою дубину. На мгновение мои движения замедлились. Должно быть сломано
ребро. Хотя это уменьшило скорость, я устремился вперед. Пистолет
выстрелил, и в камень рядом со мной ударила пуля. Если в обойме пистолета
есть серебряные пули, попадание означает смерть. Нужно бежать!
Я взлетел вверх по лестнице. Монахи остались где-то позади. Но
впереди уже подняли тревогу, мелодию гимна прорезал бой колоколов. Может,
у моих преследователей был с собой карманный шар-переговорник? Созданный
на предприятиях, принадлежащих "Источнику Норн"?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33