Вдруг Джулия явственно увидела перед собой смеющиеся глаза Вассалли и ощутила на губах его горячие губы.
Закрыв лицо руками, словно защищаясь от грубого вторжения, она вызвала из далекой памяти другой поцелуй – застенчивый и нежный, как и ее тогдашний возраст – пятнадцать лет. Невольно она сравнила целомудренную бережность Гермеса с грубой настойчивостью Франко и удивилась, что его поцелуй не только не рассердил ее, но даже доставил удовольствие.
Джулия почувствовала угрызения совести. Бедный Гермес! Если бы он видел, как чужой мужчина целует ее на пороге дома, что бы он подумал? Что вообще испытывает влюбленный мужчина, видя свою подругу в объятиях другого?
Он позвонил, едва она успела снять пальто.
– Привет, любовь моя! Как прошел ужин? – Его голос звучал мягко, спокойно, ласково.
– Как обычно, ничего нового, – ответила Джулия, стараясь не выдать владевшего ею волнения.
– Кто был? – задал новый вопрос Гермес.
– Все те же. – Про Вассалли Джулия почему-то умолчала. – Когда ты приедешь?
– Через пару дней. Позвоню утром, спокойной ночи. Я люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю, Гермес, спокойной ночи, – ответила Джулия и положила трубку.
Поднявшись наверх, она сначала зашла к Джорджо. Он крепко спал, одежда была разбросана по полу. Стараясь не шуметь, Джулия собрала вещи, положила на стул. Она немного постояла, глядя на спящего сына, потом тихо вышла и закрыла за собой дверь. Прежде чем лечь, приняла снотворное, и вот теперь проснулась от приступа тошноты.
Джулия встала с постели, прошла в ванную и выпила стакан воды. Глядя в зеркало на свои растрепанные волосы и сонное лицо, провела пальцем по губам, словно хотела найти след от поцелуя Вассалли. Потом скорчила рожу и показала себе язык.
– Брось заниматься ерундой, Джулия, – сказала она вслух. – Взрослая женщина, а ведешь себя как девчонка. Ничего хорошего в этом типе нет.
– В каком это типе нет ничего хорошего? – раздался у нее за спиной голос сына.
Джулия даже вздрогнула от неожиданности.
– Ты не спишь?
– Вот проснулся. Сколько времени?
– Три, – ответила Джулия и потрепала Джорджо по густым волосам.
– Так что это все-таки за тип? – не отставал Джорджо.
– Я разговаривала вслух? – спросила Джулия.
– Да, ты разговаривала сама с собой о каком-то типе, в котором нет ничего хорошего.
– Я не разговаривала, я думала вслух, а мысли – это очень личное, разве нет?
– Твои, но не мои. Ты всегда хочешь знать, о чем я думаю, – резонно возразил Джорджо.
– Признаю свою ошибку. – Джулия улыбнулась. – Но пойми, ты мой сын, я чувствую за тебя ответственность и хочу оградить от всех неприятностей. Я ведь вижу, что у тебя сейчас трудности.
– А ты моя мать, и, сколько я тебя знаю, у тебя всегда трудности, но ты не хочешь, чтобы тебе помогали. Ладно, не будем об этом, спокойной ночи, – и он криво усмехнулся.
– Спокойной ночи, мой мальчик, – прошептала она ему вслед.
Едва Джулия вошла в спальню, как снова почувствовала тошноту, и еле успела добежать до ванной. Ее вырвало, и она в изнеможении присела на край ванны. Сердце заколотилось от страха. Похоже, болезнь не оставляет ее. Несмотря на заверения врачей, в том числе и Гермеса, она нездорова, это ясно. Недаром же ее заставляют каждые три месяца проходить полное обследование, сдавать анализы, делать маммографию. Если бы медики сами верили в то, что говорят ей, они бы оставили ее в покое.
Стуча зубами от внезапно охватившего ее озноба, Джулия вернулась к себе и легла. Потушив свет, стараясь ни о чем не думать, она стала терпеливо ждать, когда придет сон.
Как и всегда, Джулия проснулась от привычных шумов: хлопнула входная дверь, скрипнули ставни, которые открывала Амбра, в ванной комнате Джорджо зашумела вода. Джулия прислушалась к его тяжелым, совсем как у Лео, шагам. После душа он не зашел к ней поздороваться, а спустился вниз, на кухню.
Решив, что пора вставать, Джулия резко спустила ноги. Она хотела увидеться с Джорджо до того, как он уйдет из дома. Она забыла о ночном приступе, и, когда тошнота внезапно вернулась, комната поплыла у нее перед глазами. Джулия бросилась со всех ног в ванную, и ее снова вырвало.
Глядя в зеркало на свое бледное лицо, на темные круги под глазами, она снова почувствовала страх. Страх перед болезнью, которая никуда из нее не уходила, а лишь затаилась на время, поджидая своего часа.
Когда зазвонил телефон, Джулия бросилась к нему с отчаянной надеждой. Конечно, это Гермес, он же обещал позвонить утром.
– Гермес, мне плохо! – крикнула она в трубку.
– Что с тобой? – испугался Гермес.
Джулия рассказала ему все и с тревогой спросила:
– Скажи честно, это опасно?
– Скорее всего ничего страшного. Похоже на интоксикацию или на стресс. Последнее время ты так волнуешься за Джорджо, вот у тебя и сдали нервы. Успокойся и езжай в клинику к Пьерони. Я сейчас ему позвоню.
Гермес говорил ласковые слова, старался ее успокоить, но ему это не удалось.
Через полчаса Джулия уже была в кабинете профессора Пьерони, где ее встретила медсестра.
– Профессор будет минут через сорок, синьора де Бласко, а пока он просил, чтобы мы с вами занялись анализами.
– Проклятие, опять анализы! – рассердилась Джулия. – Сколько можно?
– Без анализов невозможно поставить диагноз, – терпеливо сказала медсестра. – Надо проверить кровь и мочу. Профессор Корсини предполагает, что вы чем-то отравились.
Действительно, почему она сама об этом не подумала? Грибы! Ведь вчера у Рибольди подавали на ужин ризотто с грибами.
Она вся извелась в приемной профессора, пока ее принял наконец Пьерони.
– Рад вас видеть, дорогая Джулия! – широко улыбаясь, сказал он.
– Как мои дела? – дрожащим голосом спросила Джулия. – Вы что-то определили?
– С вашими анализами все в порядке, хотя выглядите вы неважно.
– Что же со мной такое, профессор? – В глазах Джулии застыл страх, она с трудом сдерживала слезы.
– Ничего, абсолютно ничего. Вы здоровая женщина и скоро будете матерью.
– Буду… кем?! – Джулия решила, что ослышалась.
– Вы беременны, Джулия, для вас это новость?
Глава 16
Ванна под золото была в форме морской раковины. Марта лежала в ароматной воде, вспененной струями гидромассажа. Подняв голову, она посмотрела через стеклянный потолок на черное, усеянное звездами небо.
Ее теперь часто посещали мысли о смерти. Что там, за чертой, по другую сторону? Если бы это знать, можно было бы уйти не раздумывая, но тайна пугала, и Марта прекрасно понимала, что ей никогда не хватит мужества добровольно расстаться с жизнью.
За свои сорок семь лет она пережила много взлетов и крушений. В том мире, который окружал ее, царил циничный расчет; там не было места ни верной любви, ни дружбе, ни спокойной, достойной уважения старости.
Вилла, где сейчас проживала Марта, находилась в Антибе и принадлежала Джеймсу Кенделлу, модному специалисту в области пластической хирургии. Приглашенный им знаменитый французский архитектор обставил ее с таким размахом, какой могли позволить себе только фараоны. Сохранившиеся на стенах ванной комнаты фрески восемнадцатого века сочетались здесь с голубым мрамором, инкрустированным лазуритом и бирюзой; краны в форме крылатых драконов слепили глаза золотым блеском. Вся эта роскошь, поразившая когда-то воображение Марты, теперь приелась и не вызывала ничего, кроме скуки. Несмотря на взбалмошность, первая жена Гермеса Корсини не была дурой и с годами стала безошибочно отличать подделки от подлинников.
Она протянула руку и налила себе немного шампанского из стоящей на краю ванны бутылки. Сделав глоток, с отвращением поморщилась. Шампанское было теплым, выдохшимся, неприятным на вкус. Марта подумала, что это даже хорошо – удивительно, как только печень ее еще цела после всего выпитого ею алкоголя.
Поднявшись во весь рост в золотой раковине, Марта вышла из пенящейся воды, точно Афродита, и, накинув халат, устало ступая по мягкому ковру, подошла к большому овальному зеркалу. Сев напротив него в кресло, она подумала, что и сама стала как выдохшееся шампанское.
Марта была дочерью медицинского светила Аттилио Монтини, который, после того, как она уехала за границу, оставил хирургию и жил теперь безвыездно на одной из своих загородных вилл. Ее бывший муж, Гермес Корсини, кажется, навсегда вычеркнул ее из своей жизни. Впрочем, это неудивительно: после грандиозного скандала, сопровождавшего их развод, воспоминания о жене вряд ли доставляют ему большое удовольствие. Даже дочь Теа – и та ее игнорирует.
Что же касается Джеймса Кенделла, с которым они уже несколько месяцев жили вместе, – более бесцветной личности и представить себе было невозможно. Даже его миллиарды, заработанные на богатых клиентках, не могли компенсировать чувства невыносимой скуки, возникающей у Марты каждый раз, как только он открывал рот.
Сегодня звезды и темное небо навевали почему-то много воспоминаний и невеселых мыслей. Марта подумала, что Джеймс уже должен был приехать из Парижа и, наверное, поджидает ее на борту «Наутилуса», своей великолепной яхты. Он, конечно, недоумевает, почему ее нет, ведь уже полночь, а завтра с утра они отправляются в круиз по Средиземному морю.
Ничего страшного, она скажет, что была в Монте-Карло, играла в рулетку. Джеймс поверит. Он настолько самонадеян, что ему и в голову никогда не придет мысль о коварстве, обмане и, тем более, измене.
Телефон в ванной тоже был в форме раковины. Марта собралась позвонить Джеймсу и наврать что-нибудь невероятное, хотя и вполне правдоподобное, но после некоторых колебаний передумала. Лжи в ее жизни и так было предостаточно, пора остановиться.
Резко встав с кресла, Марта сбросила на пол купальный халат и обнаженной отправилась в спальню. Франко Вассалли, волей случая оказавшийся в тот вечер в ее постели, даже головы не поднял от книги, которую читал с большим увлечением. Марта оторопела. Она привыкла, что ее стройное гибкое тело – результат пластических операций, массажа и изнурительной гимнастики – вызывает у мужчин восторг, а не такую равнодушную реакцию. Неужели она становится непривлекательной?
– Эй! – бросила она негромко, чтобы привлечь внимание Вассалли.
– Простите, мадам, – шутливым тоном сказал он. – Мы разве знакомы?
– Мерзавец! – взорвалась Марта. – Полчаса назад трахался со мной в этой постели, а теперь не узнает! Да как ты смеешь!
Она схватилась за край простыни и резким движением стянула ее с Вассалли.
– Зачем же так, графиня, – роняя на пол книгу, проворчал Франко, – я не хотел обидеть вашу светлость. Приношу свои глубочайшие извинения.
Марта смягчилась. Мужчина, лежащий перед ней в постели, был молод, сексуален и сложен безупречно.
– Дело в том, – начал объяснять он, поднимая книгу, – что впервые мне попалось нечто оригинальное. Это прекрасный роман. Во всех отношениях прекрасный.
Марта успела спрятать свои острые коготки, но тут ее взгляд упал на обложку книги. Последнее время у нее начала развиваться дальнозоркость, и ей пришлось напрячь зрение, чтобы разобрать надпись.
– «Как ветер», – медленно прочла она, – Джулия де Бласко.
В ней поднялась ярость. Она схватила книгу и принялась с остервенением рвать ее на части.
– Она шлюха, эта Джулия де Бласко, – кричала она. – Шлюха, а не писательница, поверь, уж я-то знаю! Она отняла у меня мужа, честь, доброе имя, я ее ненавижу!
Разочарованная, стареющая, одинокая, Марта вымещала свои обиды на книге, точно перед ней была сама Джулия.
– Успокойся, детка, не надо нервничать, – пытался утихомирить ее Франко, удивленный и заинтригованный столь бурной реакцией своей случайной партнерши.
Подняв с пола шелковую простыню, он накинул ее на плечи обнаженной Марты. Он понимал, что за этим всплеском бешенства кроется какая-то личная тайна, и ему захотелось ее узнать. Марта между тем не успокаивалась. Она отшвырнула то, что осталось от книги, и попала в китайскую вазу. Ваза разлетелась на куски.
– Вон из моего дома! – завизжала она, окончательно теряя над собой контроль.
– Мне очень жаль, – спокойно сказал Франко, одеваясь, – у меня не было намерения ворошить твое прошлое.
– Да что вы понимаете в наших женских делах, кобели паршивые! Вам только одно от нас надо.
Марта вдруг сникла и, кутаясь в простыню, забралась с ногами на кровать.
Франко, уже одетый, подошел к ней.
– Я могу что-нибудь для тебя сделать?
– Не оставляй меня одну, – жалобным голосом попросила она.
Франко посмотрел на Марту с любопытством. За считанные часы их знакомства она успела несколько раз измениться до неузнаваемости: дама из высшего света оказалась в постели смелой, опытной любовницей, потом превратилась неожиданно в вульгарную бабу, а сейчас перед ним была жалкая, стареющая и одинокая женщина.
– Думаю, мне пора убираться восвояси, – задумчиво заметил он. – У меня нет большого желания знакомиться с твоим мужем.
– Он не муж, пока не муж, – объяснила Марта. – И сюда он не придет, потому что терпеть не может эту виллу. Сначала он был от нее без ума, но потом она стала его раздражать. Меня она тоже раздражает. А ведь эта безвкусица стоила баснословных денег!
Марта встала и жестом драматической актрисы перекинула через плечо конец простыни.
– Что у тебя произошло с Джулией де Бласко? – неожиданно спросил Франко, направляясь к двери.
– Ты что, с луны свалился? – удивилась Марта. – Прошлой зимой все газеты только и писали о ней и моем бывшем муже.
Они спустились со второго этажа и вошли в гостиную с широкими, обитыми шелком, диванами, с затянутыми старинным дамаском стенами, со столиками в мавританском стиле. Пол был выложен белым мрамором с вкраплениями перламутра.
Марта подошла к столику, на котором стояли напитки, и взяла бутылку виски. Щедро плеснув себе в хрустальный стакан цилиндрической формы, она сделала несколько больших глотков и только после этого опустилась в мягкое кресло.
– Она его любовница.
– Ты хочешь сказать, что она отбила у тебя мужа? – уточнил Франко.
– Ты что, и правда газет не читаешь? – удивилась Марта.
– Читаю, но не светские сплетни.
– И не криминальные новости. – Марта усмехнулась. – Моего бывшего мужа в прошлом году засадили в тюрьму. Обвинение было сфабриковано; как выяснилось, его оклеветал один безвестный хирург, он потом покончил с собой. В общем, грязное дело.
Марта не сказала ни слова о собственной роли в этой истории.
– Что касается писательницы, – продолжала Марта, – то она порядочная дрянь. Много лет назад я переспала с ее мужем, Лео Ровелли, слышал о таком?
Франко нравилось, как пишет Ровелли, он относился с уважением к этому журналисту.
– Думаю, она увела моего мужа из чувства мести, другого объяснения я просто не нахожу. Гермес Корсини не подарок, он невыносимо скучный. – Она подлила себе виски. – Знаешь, я пришла к заключению, что медики самые скучные мужчины на свете, просто невыносимо скучные. Что мой отец, что Гермес, что Джеймс… Они считают себя божествами, а на самом деле просто индюки надутые.
Марта опьянела, язык плохо ее слушался.
– Я хочу снять телефильм по роману Джулии де Бласко, – как бы между прочим обронил Франко.
– Гип-гип-ура! – Марта подняла руку со стаканом и зло рассмеялась. – Синьора писательница станет теперь известной на весь мир.
– Она не хочет, чтобы я снимал фильм.
– Ну и дура, – безапелляционно заявила Марта. – А почему она не хочет?
– Она сообщила мне через своего адвоката, что мое предложение ее не интересует.
– А ты попробуй найти к ней подход, – предложила Марта с двусмысленной улыбкой.
– Пробовал уже, – признался Франко, – но безрезультатно.
– И что же это был за подход? – поинтересовалась Марта.
– Я поцеловал ее.
– Ты как маленький ребенок. – Марта была уже совсем пьяна. – Уложи ее в постель. Вот увидишь, ей понравится, потом сам не будешь знать, как от нее отвязаться.
– Спасибо за совет, – сказал Франко и, поцеловав Марте руку, вышел.
Глава 17
Жорж Бертран прочел факс от Фурнье и побелел от злости. Он нажал на клопку внутренней связи и еле слышно произнес:
– Зайди ко мне, Пьер.
Его помощник, молодой способный финансист Пьер Кортини, занимал соседний кабинет на первом этаже Коммерческого банка, расположенного в центре Парижа на бульваре Сен-Жермен.
– Когда это пришло? – спросил Бертран вкрадчивым голосом, не предвещавшим молодому помощнику ничего хорошего, и помахал в воздухе посланием из далекого Джорджтауна.
– Два дня назад, когда я летал в Токио.
У Пьера Кортини было железное алиби. Банкир лично отправил его в Японию для налаживания контактов с одной весьма перспективной фирмой, а, значит, с него взятки гладки. Его хитрые корсиканские глаза смотрели чуть насмешливо, словно спрашивали: «А сам-то ты где был в это время, любезный Бертран?»
Да, рыльце у банкира было в пушку. Каждый месяц он на несколько дней исчезал, становясь недосягаемым для своих подчиненных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Закрыв лицо руками, словно защищаясь от грубого вторжения, она вызвала из далекой памяти другой поцелуй – застенчивый и нежный, как и ее тогдашний возраст – пятнадцать лет. Невольно она сравнила целомудренную бережность Гермеса с грубой настойчивостью Франко и удивилась, что его поцелуй не только не рассердил ее, но даже доставил удовольствие.
Джулия почувствовала угрызения совести. Бедный Гермес! Если бы он видел, как чужой мужчина целует ее на пороге дома, что бы он подумал? Что вообще испытывает влюбленный мужчина, видя свою подругу в объятиях другого?
Он позвонил, едва она успела снять пальто.
– Привет, любовь моя! Как прошел ужин? – Его голос звучал мягко, спокойно, ласково.
– Как обычно, ничего нового, – ответила Джулия, стараясь не выдать владевшего ею волнения.
– Кто был? – задал новый вопрос Гермес.
– Все те же. – Про Вассалли Джулия почему-то умолчала. – Когда ты приедешь?
– Через пару дней. Позвоню утром, спокойной ночи. Я люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю, Гермес, спокойной ночи, – ответила Джулия и положила трубку.
Поднявшись наверх, она сначала зашла к Джорджо. Он крепко спал, одежда была разбросана по полу. Стараясь не шуметь, Джулия собрала вещи, положила на стул. Она немного постояла, глядя на спящего сына, потом тихо вышла и закрыла за собой дверь. Прежде чем лечь, приняла снотворное, и вот теперь проснулась от приступа тошноты.
Джулия встала с постели, прошла в ванную и выпила стакан воды. Глядя в зеркало на свои растрепанные волосы и сонное лицо, провела пальцем по губам, словно хотела найти след от поцелуя Вассалли. Потом скорчила рожу и показала себе язык.
– Брось заниматься ерундой, Джулия, – сказала она вслух. – Взрослая женщина, а ведешь себя как девчонка. Ничего хорошего в этом типе нет.
– В каком это типе нет ничего хорошего? – раздался у нее за спиной голос сына.
Джулия даже вздрогнула от неожиданности.
– Ты не спишь?
– Вот проснулся. Сколько времени?
– Три, – ответила Джулия и потрепала Джорджо по густым волосам.
– Так что это все-таки за тип? – не отставал Джорджо.
– Я разговаривала вслух? – спросила Джулия.
– Да, ты разговаривала сама с собой о каком-то типе, в котором нет ничего хорошего.
– Я не разговаривала, я думала вслух, а мысли – это очень личное, разве нет?
– Твои, но не мои. Ты всегда хочешь знать, о чем я думаю, – резонно возразил Джорджо.
– Признаю свою ошибку. – Джулия улыбнулась. – Но пойми, ты мой сын, я чувствую за тебя ответственность и хочу оградить от всех неприятностей. Я ведь вижу, что у тебя сейчас трудности.
– А ты моя мать, и, сколько я тебя знаю, у тебя всегда трудности, но ты не хочешь, чтобы тебе помогали. Ладно, не будем об этом, спокойной ночи, – и он криво усмехнулся.
– Спокойной ночи, мой мальчик, – прошептала она ему вслед.
Едва Джулия вошла в спальню, как снова почувствовала тошноту, и еле успела добежать до ванной. Ее вырвало, и она в изнеможении присела на край ванны. Сердце заколотилось от страха. Похоже, болезнь не оставляет ее. Несмотря на заверения врачей, в том числе и Гермеса, она нездорова, это ясно. Недаром же ее заставляют каждые три месяца проходить полное обследование, сдавать анализы, делать маммографию. Если бы медики сами верили в то, что говорят ей, они бы оставили ее в покое.
Стуча зубами от внезапно охватившего ее озноба, Джулия вернулась к себе и легла. Потушив свет, стараясь ни о чем не думать, она стала терпеливо ждать, когда придет сон.
Как и всегда, Джулия проснулась от привычных шумов: хлопнула входная дверь, скрипнули ставни, которые открывала Амбра, в ванной комнате Джорджо зашумела вода. Джулия прислушалась к его тяжелым, совсем как у Лео, шагам. После душа он не зашел к ней поздороваться, а спустился вниз, на кухню.
Решив, что пора вставать, Джулия резко спустила ноги. Она хотела увидеться с Джорджо до того, как он уйдет из дома. Она забыла о ночном приступе, и, когда тошнота внезапно вернулась, комната поплыла у нее перед глазами. Джулия бросилась со всех ног в ванную, и ее снова вырвало.
Глядя в зеркало на свое бледное лицо, на темные круги под глазами, она снова почувствовала страх. Страх перед болезнью, которая никуда из нее не уходила, а лишь затаилась на время, поджидая своего часа.
Когда зазвонил телефон, Джулия бросилась к нему с отчаянной надеждой. Конечно, это Гермес, он же обещал позвонить утром.
– Гермес, мне плохо! – крикнула она в трубку.
– Что с тобой? – испугался Гермес.
Джулия рассказала ему все и с тревогой спросила:
– Скажи честно, это опасно?
– Скорее всего ничего страшного. Похоже на интоксикацию или на стресс. Последнее время ты так волнуешься за Джорджо, вот у тебя и сдали нервы. Успокойся и езжай в клинику к Пьерони. Я сейчас ему позвоню.
Гермес говорил ласковые слова, старался ее успокоить, но ему это не удалось.
Через полчаса Джулия уже была в кабинете профессора Пьерони, где ее встретила медсестра.
– Профессор будет минут через сорок, синьора де Бласко, а пока он просил, чтобы мы с вами занялись анализами.
– Проклятие, опять анализы! – рассердилась Джулия. – Сколько можно?
– Без анализов невозможно поставить диагноз, – терпеливо сказала медсестра. – Надо проверить кровь и мочу. Профессор Корсини предполагает, что вы чем-то отравились.
Действительно, почему она сама об этом не подумала? Грибы! Ведь вчера у Рибольди подавали на ужин ризотто с грибами.
Она вся извелась в приемной профессора, пока ее принял наконец Пьерони.
– Рад вас видеть, дорогая Джулия! – широко улыбаясь, сказал он.
– Как мои дела? – дрожащим голосом спросила Джулия. – Вы что-то определили?
– С вашими анализами все в порядке, хотя выглядите вы неважно.
– Что же со мной такое, профессор? – В глазах Джулии застыл страх, она с трудом сдерживала слезы.
– Ничего, абсолютно ничего. Вы здоровая женщина и скоро будете матерью.
– Буду… кем?! – Джулия решила, что ослышалась.
– Вы беременны, Джулия, для вас это новость?
Глава 16
Ванна под золото была в форме морской раковины. Марта лежала в ароматной воде, вспененной струями гидромассажа. Подняв голову, она посмотрела через стеклянный потолок на черное, усеянное звездами небо.
Ее теперь часто посещали мысли о смерти. Что там, за чертой, по другую сторону? Если бы это знать, можно было бы уйти не раздумывая, но тайна пугала, и Марта прекрасно понимала, что ей никогда не хватит мужества добровольно расстаться с жизнью.
За свои сорок семь лет она пережила много взлетов и крушений. В том мире, который окружал ее, царил циничный расчет; там не было места ни верной любви, ни дружбе, ни спокойной, достойной уважения старости.
Вилла, где сейчас проживала Марта, находилась в Антибе и принадлежала Джеймсу Кенделлу, модному специалисту в области пластической хирургии. Приглашенный им знаменитый французский архитектор обставил ее с таким размахом, какой могли позволить себе только фараоны. Сохранившиеся на стенах ванной комнаты фрески восемнадцатого века сочетались здесь с голубым мрамором, инкрустированным лазуритом и бирюзой; краны в форме крылатых драконов слепили глаза золотым блеском. Вся эта роскошь, поразившая когда-то воображение Марты, теперь приелась и не вызывала ничего, кроме скуки. Несмотря на взбалмошность, первая жена Гермеса Корсини не была дурой и с годами стала безошибочно отличать подделки от подлинников.
Она протянула руку и налила себе немного шампанского из стоящей на краю ванны бутылки. Сделав глоток, с отвращением поморщилась. Шампанское было теплым, выдохшимся, неприятным на вкус. Марта подумала, что это даже хорошо – удивительно, как только печень ее еще цела после всего выпитого ею алкоголя.
Поднявшись во весь рост в золотой раковине, Марта вышла из пенящейся воды, точно Афродита, и, накинув халат, устало ступая по мягкому ковру, подошла к большому овальному зеркалу. Сев напротив него в кресло, она подумала, что и сама стала как выдохшееся шампанское.
Марта была дочерью медицинского светила Аттилио Монтини, который, после того, как она уехала за границу, оставил хирургию и жил теперь безвыездно на одной из своих загородных вилл. Ее бывший муж, Гермес Корсини, кажется, навсегда вычеркнул ее из своей жизни. Впрочем, это неудивительно: после грандиозного скандала, сопровождавшего их развод, воспоминания о жене вряд ли доставляют ему большое удовольствие. Даже дочь Теа – и та ее игнорирует.
Что же касается Джеймса Кенделла, с которым они уже несколько месяцев жили вместе, – более бесцветной личности и представить себе было невозможно. Даже его миллиарды, заработанные на богатых клиентках, не могли компенсировать чувства невыносимой скуки, возникающей у Марты каждый раз, как только он открывал рот.
Сегодня звезды и темное небо навевали почему-то много воспоминаний и невеселых мыслей. Марта подумала, что Джеймс уже должен был приехать из Парижа и, наверное, поджидает ее на борту «Наутилуса», своей великолепной яхты. Он, конечно, недоумевает, почему ее нет, ведь уже полночь, а завтра с утра они отправляются в круиз по Средиземному морю.
Ничего страшного, она скажет, что была в Монте-Карло, играла в рулетку. Джеймс поверит. Он настолько самонадеян, что ему и в голову никогда не придет мысль о коварстве, обмане и, тем более, измене.
Телефон в ванной тоже был в форме раковины. Марта собралась позвонить Джеймсу и наврать что-нибудь невероятное, хотя и вполне правдоподобное, но после некоторых колебаний передумала. Лжи в ее жизни и так было предостаточно, пора остановиться.
Резко встав с кресла, Марта сбросила на пол купальный халат и обнаженной отправилась в спальню. Франко Вассалли, волей случая оказавшийся в тот вечер в ее постели, даже головы не поднял от книги, которую читал с большим увлечением. Марта оторопела. Она привыкла, что ее стройное гибкое тело – результат пластических операций, массажа и изнурительной гимнастики – вызывает у мужчин восторг, а не такую равнодушную реакцию. Неужели она становится непривлекательной?
– Эй! – бросила она негромко, чтобы привлечь внимание Вассалли.
– Простите, мадам, – шутливым тоном сказал он. – Мы разве знакомы?
– Мерзавец! – взорвалась Марта. – Полчаса назад трахался со мной в этой постели, а теперь не узнает! Да как ты смеешь!
Она схватилась за край простыни и резким движением стянула ее с Вассалли.
– Зачем же так, графиня, – роняя на пол книгу, проворчал Франко, – я не хотел обидеть вашу светлость. Приношу свои глубочайшие извинения.
Марта смягчилась. Мужчина, лежащий перед ней в постели, был молод, сексуален и сложен безупречно.
– Дело в том, – начал объяснять он, поднимая книгу, – что впервые мне попалось нечто оригинальное. Это прекрасный роман. Во всех отношениях прекрасный.
Марта успела спрятать свои острые коготки, но тут ее взгляд упал на обложку книги. Последнее время у нее начала развиваться дальнозоркость, и ей пришлось напрячь зрение, чтобы разобрать надпись.
– «Как ветер», – медленно прочла она, – Джулия де Бласко.
В ней поднялась ярость. Она схватила книгу и принялась с остервенением рвать ее на части.
– Она шлюха, эта Джулия де Бласко, – кричала она. – Шлюха, а не писательница, поверь, уж я-то знаю! Она отняла у меня мужа, честь, доброе имя, я ее ненавижу!
Разочарованная, стареющая, одинокая, Марта вымещала свои обиды на книге, точно перед ней была сама Джулия.
– Успокойся, детка, не надо нервничать, – пытался утихомирить ее Франко, удивленный и заинтригованный столь бурной реакцией своей случайной партнерши.
Подняв с пола шелковую простыню, он накинул ее на плечи обнаженной Марты. Он понимал, что за этим всплеском бешенства кроется какая-то личная тайна, и ему захотелось ее узнать. Марта между тем не успокаивалась. Она отшвырнула то, что осталось от книги, и попала в китайскую вазу. Ваза разлетелась на куски.
– Вон из моего дома! – завизжала она, окончательно теряя над собой контроль.
– Мне очень жаль, – спокойно сказал Франко, одеваясь, – у меня не было намерения ворошить твое прошлое.
– Да что вы понимаете в наших женских делах, кобели паршивые! Вам только одно от нас надо.
Марта вдруг сникла и, кутаясь в простыню, забралась с ногами на кровать.
Франко, уже одетый, подошел к ней.
– Я могу что-нибудь для тебя сделать?
– Не оставляй меня одну, – жалобным голосом попросила она.
Франко посмотрел на Марту с любопытством. За считанные часы их знакомства она успела несколько раз измениться до неузнаваемости: дама из высшего света оказалась в постели смелой, опытной любовницей, потом превратилась неожиданно в вульгарную бабу, а сейчас перед ним была жалкая, стареющая и одинокая женщина.
– Думаю, мне пора убираться восвояси, – задумчиво заметил он. – У меня нет большого желания знакомиться с твоим мужем.
– Он не муж, пока не муж, – объяснила Марта. – И сюда он не придет, потому что терпеть не может эту виллу. Сначала он был от нее без ума, но потом она стала его раздражать. Меня она тоже раздражает. А ведь эта безвкусица стоила баснословных денег!
Марта встала и жестом драматической актрисы перекинула через плечо конец простыни.
– Что у тебя произошло с Джулией де Бласко? – неожиданно спросил Франко, направляясь к двери.
– Ты что, с луны свалился? – удивилась Марта. – Прошлой зимой все газеты только и писали о ней и моем бывшем муже.
Они спустились со второго этажа и вошли в гостиную с широкими, обитыми шелком, диванами, с затянутыми старинным дамаском стенами, со столиками в мавританском стиле. Пол был выложен белым мрамором с вкраплениями перламутра.
Марта подошла к столику, на котором стояли напитки, и взяла бутылку виски. Щедро плеснув себе в хрустальный стакан цилиндрической формы, она сделала несколько больших глотков и только после этого опустилась в мягкое кресло.
– Она его любовница.
– Ты хочешь сказать, что она отбила у тебя мужа? – уточнил Франко.
– Ты что, и правда газет не читаешь? – удивилась Марта.
– Читаю, но не светские сплетни.
– И не криминальные новости. – Марта усмехнулась. – Моего бывшего мужа в прошлом году засадили в тюрьму. Обвинение было сфабриковано; как выяснилось, его оклеветал один безвестный хирург, он потом покончил с собой. В общем, грязное дело.
Марта не сказала ни слова о собственной роли в этой истории.
– Что касается писательницы, – продолжала Марта, – то она порядочная дрянь. Много лет назад я переспала с ее мужем, Лео Ровелли, слышал о таком?
Франко нравилось, как пишет Ровелли, он относился с уважением к этому журналисту.
– Думаю, она увела моего мужа из чувства мести, другого объяснения я просто не нахожу. Гермес Корсини не подарок, он невыносимо скучный. – Она подлила себе виски. – Знаешь, я пришла к заключению, что медики самые скучные мужчины на свете, просто невыносимо скучные. Что мой отец, что Гермес, что Джеймс… Они считают себя божествами, а на самом деле просто индюки надутые.
Марта опьянела, язык плохо ее слушался.
– Я хочу снять телефильм по роману Джулии де Бласко, – как бы между прочим обронил Франко.
– Гип-гип-ура! – Марта подняла руку со стаканом и зло рассмеялась. – Синьора писательница станет теперь известной на весь мир.
– Она не хочет, чтобы я снимал фильм.
– Ну и дура, – безапелляционно заявила Марта. – А почему она не хочет?
– Она сообщила мне через своего адвоката, что мое предложение ее не интересует.
– А ты попробуй найти к ней подход, – предложила Марта с двусмысленной улыбкой.
– Пробовал уже, – признался Франко, – но безрезультатно.
– И что же это был за подход? – поинтересовалась Марта.
– Я поцеловал ее.
– Ты как маленький ребенок. – Марта была уже совсем пьяна. – Уложи ее в постель. Вот увидишь, ей понравится, потом сам не будешь знать, как от нее отвязаться.
– Спасибо за совет, – сказал Франко и, поцеловав Марте руку, вышел.
Глава 17
Жорж Бертран прочел факс от Фурнье и побелел от злости. Он нажал на клопку внутренней связи и еле слышно произнес:
– Зайди ко мне, Пьер.
Его помощник, молодой способный финансист Пьер Кортини, занимал соседний кабинет на первом этаже Коммерческого банка, расположенного в центре Парижа на бульваре Сен-Жермен.
– Когда это пришло? – спросил Бертран вкрадчивым голосом, не предвещавшим молодому помощнику ничего хорошего, и помахал в воздухе посланием из далекого Джорджтауна.
– Два дня назад, когда я летал в Токио.
У Пьера Кортини было железное алиби. Банкир лично отправил его в Японию для налаживания контактов с одной весьма перспективной фирмой, а, значит, с него взятки гладки. Его хитрые корсиканские глаза смотрели чуть насмешливо, словно спрашивали: «А сам-то ты где был в это время, любезный Бертран?»
Да, рыльце у банкира было в пушку. Каждый месяц он на несколько дней исчезал, становясь недосягаемым для своих подчиненных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30