«Жалею я, дорогая женушка, что не послушал тебя и не избрал местом жительства Краков вместо Гданьска! Здесь наша Вандуся сделала бы, конечно, партию более подходящую, чем Адольф Куглер. Хоть и хороший он человек – и честный, и добрый, и благородный, – но все же купец, как ни говори!» Глава одиннадцатаяПРОСТЫЕ ДЕРЕВЕНСКИЕ ХЛОПЦЫ Брабанца – это, пожалуй, самый оживленный и самый кипучий район Гданьска. Здесь на улицах всегда встретишь больше людей, чем в центре города, потому что в центре богачи и аристократы разъезжают в каретах или, пользуясь услугами гайдуков, передвигаются по городу на носилках.Каспер с детства любил бродить по набережной, вступая в беседу с видавшими виды моряками всех стран и национальностей. Сейчас, однако, слоняться без дела ему было не с руки: он донельзя стосковался по работе, а к тому же безделье всегда приводит за собой раздумья и сожаления о прошлом, а этого Каспер боялся как огня.Старый друг капитана Роха Берната, узнав, что сын покойного уже водил корабли в венецианских и турецких водах, предложил ему сперва проследить за ремонтом каравеллы «Гелиос», а затем и принять командование над этим судном.Поселившись поблизости от Франца с Уршулой, Каспер все свободное время проводил у этих простых и добрых людей. Вечерами маленький домик Франца заполнялся разным портовым людом – матросами, корабельными плотниками, грузчиками, рабочими с верфей, да еще ребятами из солеварен и каменоломен. Там-то Каспер и сошелся впервые в жизни с городской беднотой. Друзья Франца вскоре сделались и его друзьями. Прямой и открытый характер Каспера располагал к нему этих людей. Рубцы на его лице свидетельствовали о том, что он много испытал в жизни, а простой наряд и загрубевшие от работы руки доказывали, что молодой человек мало выиграл в жизни от этих своих испытаний.Особенно сблизился Каспер с огромным, геркулесовского сложения, обладавшим громоподобным голосом кузнецом Петером Кёнигом. Не умея ни читать, ни писать, кузнец неплохо разбирался во всем происходящем в Польше и в мире.Это был человек неглупый, вдумчивый, поэтому, очевидно, его так уважал и так льнул к нему весь рабочий люд с предместьев Гданьска.Время от времени Каспер навещал дом Суходольских.Пани Ангелина, которая поначалу побаивалась его шрамов и рубцов, понемногу свыклась с ними и находила, что Каспер настоящий кавалер, какие встречались только в добрые прежние времена: благородный, самоотверженный, готовый каждую минуту прийти на помощь тому, кто в ней нуждается. Правда, такой же отзыв добрая дама давала не так давно и Адольфу Куглеру. Однако умением успокоить пани Ангелину в самые трудные и тревожные минуты Каспер, на ее взгляд, далеко перещеголял даже жениха Ванды.– Ах, ах, пан Каспер, – не раз говаривала старая дама, – вас хоть к ране прикладывай! Какой чудесный ксендз из вас получился бы!Все смеялись, поглядывая на широкую грудь, на рабочие сильные руки молодого человека, на его статный торс. Смеялся и Каспер.Иногда по вечерам молодежь отправлялась в «Дом Артуса». Адольф Куглер, подыскав подходящих (другими словами– не отказывающихся от уплаты карточных долгов) партнеров, тотчас же скрывался в игорной комнате, а Каспер неизменно приглашал Ванду на танцы. Иногда он танцевал с Миттой, а Збигнев – с сестрой.Особенно нравились Касперу с Вандой медленные, плавные танцы, вроде недавно завезенных из Франции и Испании курантов и паванны. Не отказывались они покружиться и в стремительном родном обереке или пробежать по всем комнатам клуба в лихой мазурке.Весело взволнованный уходил в эти дни к себе домой, в Осеки, Каспер. Веселая и взволнованная возвращалась с танцев и Ванда. Как ни любила девушка брата, но иной раз она с недоумением и сожалением поглядывала на Митту. Как та могла… Збышек хороший, благородный, любит Митту, готов за нее в огонь и в воду, но… Да разве смог бы Збышек, перенеся все то, что пришлось претерпеть Касперу, остаться таким добрым, отзывчивым, даже веселым? Вспыльчивый и (девушка с огорчением это сознавала) легкомысленный Збигнев не чета своему ровному и спокойному товарищу! Легкомыслие шляхтичей Суходольских несомненно передалось этому единственному наследнику рода… А как интересно рассказывал Каспер о своей жизни в Италии, о пребывании у грозных казаков, о чете венецианцев – Бианке и Зорзио Зитто, о плавании по Средиземному морю… Когда же по ходу рассказа Касперу случалось коснуться жизни на галере, Ванда, нежно положив на его руку свою тонкую белую ручку, говорила:– О, не вспоминайте об этом, пан Каспер!Как-то молодой человек, глянув на эти лежащие рядом руки, сказал с улыбкой:– «Мавр и христианин». Так, панна Ванда, в Марокко называется похлебка из черных и белых бобов… Просто совестно рядом с вашей лилейной ручкой держать этакую грубую лапищу!Ничего не отвечая, Ванда, вдруг стремительно наклонившись, прикоснулась губами к его загорелой, загрубевшей и сильной руке.Долгое время пан Суходольский не подавал о себе вестей, семейные его стали уже тревожиться, как вдруг пришло долгожданное письмо.«С делами, – писал пан Вацлав, – уже покончено, отец Ваповский обещал мне поддержку и подмогу, король получил мою встречную жалобу, делу будет дан ход, и можете ждать меня в конце месяца».– Могу тебя порадовать, Адольф, – весело сказал Збигнев, повстречавшись вечером этого дня с сестрой, Куглером и Каспером у того же «Артуса». – Надо думать, что отцам иезуитам уже не придется накладывать лапу ни на наш дом в Гданьске, ни на наш Сухой дол. Отец пишет, что дела идут на лад. Но он очень поиздержался в Кракове… Придется, как видно, выслать ему немного денег. А я, кстати, получил письмо из имения, от пана Каэтана, управляющего. Он тоже сообщает приятные вести: хлопы наши понемногу оправились от разорения и наладили свои хозяйства. Только пан Каэтан почему-то спрашивает, кому следует выслать деньги, нам ли (я имею в виду матушку и Ванду) или… негоцианту пану Куглеру… Откуда-то он взял, что деньги следует выслать тебе! – добавил Збигнев со смехом. – Слыхал звон, да не знает, где он! Пан Каэтан человек бесхитростный и не осведомлен о том, что отец заложил у тебя и имение и дом только для того, чтобы спасти наше имущество от святых отцов инквизиторов!Адольф Куглер высоко поднял брови.– Не так уж он не осведомлен, этот ваш пан Каэтан, – сказал купец холодно. – Ему была переслана копия обязательства пана Вацлава, а также распоряжение, чтобы управляющий, как только соберется определенная сумма, деньги пересылал мне. Имение ваше ведь у меня в залоге и все доходы с него должны поступать мне.Збигнев, совсем как пан Вацлав, с силой дернул себя за ус.– Вы шутите, пан Куглер! – сказал он возмущенно. – Кто бы отдал вам в залог такое богатое имение за несчастные десять тысяч талеров? Если господь бог пошлет нам урожай, мы соберем…– «Соберем»? – ядовито перебил его Куглер. – Могу напомнить, что, пока я не занялся ведением ваших дел, этот ваш «бесхитростный пан Каэтан» даже не мог собрать суммы, необходимой для прожития вашей небольшой семьи. Я говорю не о военном времени, а о мирном, когда за двенадцать лет хозяйничанья пана Каэтана выдался всего один неурожайный год. Ведь и этих «несчастных» десяти тысяч у вас в нужный момент не оказалось!Збигнев молчал. Только на щеках его под кожей ходили злые желваки.– Деньги на дорогу пану Вацлаву я, конечно, вышлю… – продолжал Куглер. – Но до этого мне необходимо поговорить с панной Вандой.Мимо, в плавной паванне, раскланиваясь и приседая, прошла Митта с каким-то рослым шляхтичем. А где же Ванда? Ага, вот и она, обмахиваясь платочком, стоит у стены, а около нее, конечно, Каспер Бернат.Эта пара так была занята беседой, что Збигневу пришлось дважды окликнуть сестру.– Ванда, – сказал он, когда девушка со своим каналером подошла к ним, – купец Куглер хочет с тобой поговорить.Ни в этот день, ни когда-либо потом никто из близких панны Ванды не узнал подробностей ее разговора с женихом.Из комнаты, куда они удалились по просьбе Куглера, девушка вышла с пылающими от гнева щеками.– Все кончено, – сказала она Касперу со вздохом облегчения, – я уже не буду Куглершей! Господи, какое счастье!– Панна Ванда, – начал Каспер обеспокоено, чувствуя, как громко и радостно забилось его сердце, – панна Ванда, если вы имели неосторожность обидеть Куглера, то, боюсь, он отомстит вам. А от него всего можно ожидать… Теперь я имею право сказать вам это…– Я имела неосторожность, – ответила Ванда весело, – сказать купцу, что никогда его не любила и, конечно, никогда не полюблю. Что дала согласие выйти за него замуж, полагая, что он человек честный, благородный, всецело преданный интересам нашей семьи. А поскольку он и не честен, и не благороден, и не предан интересам нашей семьи, я возвратила ему его кольцо и взяла назад свое слово… Только не стращайте меня, пан Каспер, а поддержите в эту трудную минуту, – сказала девушка тихо. – Я у вас хочу учиться мужеству и самообладанию. Куглер сказал: «Сегодня вы прогоняете от себя Куглера, а завтра он выгонит вас с вашим братцем и батюшкой из вашего прекрасного городского дома и из вашего прекрасного Сухого дола!»… Но отнюдь не поэтому мне нужна ваша поддержка, пан Каспер. Мы со Збигневом готовы уже ко всему… Беспокоят меня только отец и матушка: как они перенесут это известие?Даже Юзеф, старый слуга Суходольских, был несказанно рад, что его панночка не сделается купчихой Куглершей.– Ведь вы подумайте, – говорил он жалобно, – придет он к старому пану, даже разрешения не спросит, развалится в кресле… А намедни стал палкой своей измерять зальце, где панночка и панич учатся заморские танцы… Говорит, что здесь он, мол, какую-то свою пантору устроит!Вечером Каспер в первый раз в жизни обманул своих друзей и не пришел, как обещал, к Францу, а там, дожидаясь его, собралось немало народу.Из Орденской Пруссии пришли нехорошие вести, и вот, чтобы потолковать о них с Каспером, Франц и зазвал к себе соседей и единомышленников.А Каспер, ничего не подозревая, танцевал в это время с Вандой в «зальце» Суходольских, так и не превращенном в «пантору» купца Куглера.Легкомысленный и беспечный дух дома взял верх над рассудительностью и благоразумием Каспера.– Порадуемся же немного, пока мы еще можем радоваться, – сказала Ванда, – и вы с нами, пан Каспер! Мне кажется, что вам необходимо каждый день петь, танцевать и веселиться, чтобы в вашей душе изгладились печальные воспоминания.Вернись Каспер в тот вечер пораньше, ему, возможно, довелось бы еще застать в живых своих старых друзей и однокашников – Сташка Когута, прозванного Жбаном, и Яся-Сороку.В сумерках, как раз тогда, когда Каспер с Вандой выполняли какие-то новые затейливые па, мимо домика Франца раз-другой прошел худенький монашек в грязной, заношенной рясе. Он заглянул в дверь, в окно, а так как в этой части города монахов не очень жалуют, то хозяин немедленно осведомился, что ему здесь нужно, и не очень любезно добавил приглашение убираться «до дзьябла».Монашек вместо ответа протянул записочку, адресованную Касперу Бернату. На грязном клочке бумаги старый однокашник Каспера – Ясь, прозванный Сорокой, сообщал, что он, Ясь, а также Станислав Когут арестованы святой инквизицией по обвинению в сочувствии и содействии еретику и споспешнику Томаса Мюнцера – бунтовщику Генриху Адлеру.«Сташка так пытали, – писал Ясь, – что размозжили ему руки и ноги, а у меня, хвала господу, пострадали только ноги, и я могу держать перо. Пишу тебе по-польски, а не по-латыни для того, чтобы если не ты, то другие смогли прочитать это письмо. Ни у меня, ни у Сташка нет ни одного зуба во рту: святой отец выбил их тяжелым распятием. Жить нам осталось недолго, значит, муки наши скоро придут к концу. Сожгут нас в ночь на святое воскресенье».Каспер вздрогнул от спокойного тона, каким сообщалась эта страшная новость.«Если брат Тадеуш застанет тебя, то он же проводит тебя на парусник и доставит в Крулевец, чтобы ты все увидел и рассказал кому надо о нашей смерти. Брата Тадеуша послали нам на выручку братья из Орденской Пруссии, но ни я, ни Сташек не можем двинуться с места. Хвала господу, что нам хотя бы не вырвали языки. Сташек перед смертью хочет поговорить с народом. А я, хоть и прозвали меня в академии Сорокой, красно и складно говорить не умею. Да хранит тебя господь, Каспер, как радостно будет нам со Сташком сознавать, что ты будешь при нашей кончине. Только в первые ряды не вылезай, спрячься в толпе!Твой старый товарищ Ясь. За Станислава Когута расписался тот же Ясь».С письмом этим до прихода Каспера познакомился Франц. Потом, созвав друзей, он им также его прочитал.Славные люди на разные лады строили планы, как бы отбить отца Станислава и отца Яна у отцов инквизиторов, но монашек объяснил, что это дело невыполнимое.Осужденные строго охраняются. А кроме того, если бы каким-нибудь чудом и удалось их освободить, до лодки с размозженными ногами они добраться не смогут… Жалел очень монашек, что не удалось ему повидать Каспера Берната, но ждать он не может, пора в обратный путь.Он, монашек Тадеуш, возьмет все же на свою душу грех и сообщит осужденным, что друг их Каспер прибыл вместе с ним в Крулевец, чтобы попрощаться со старыми друзьями.Петер Кёниг и его товарищи вызвались проводить брата Тадеуша до гавани, где в стороне от других стояло у причала его маленькое суденышко.Горько и безнадежно плакал в ту ночь давно уже не плакавший Каспер Бернат.– Простые деревенские парни, – бормотал он сквозь слезы. Так когда-то назвал Станислава Когута и Яна Склембинского декан Краковской академии.– Ясь, милый Сорока-Ясь, прости меня! – с раскаянием обращался Каспер к товарищу, точно тот стоял тут же рядом. – Прости меня, Ясь, мы ведь с Генрихом заподозрили, что это из-за твоей болтовни стали известны имена участников нападения на монастырский обоз!«До воскресенья, – думал Каспер, – мне в Крулевец никак не добраться, даже если бы удалось раздобыть лодку!»Еще одно сообщение сделал друзьям Франца монашек Тадеуш, но в первые минуты это известие как-то не дошло до удрученного горем Каспера. Только к утру он осознал, какая опасность нависла над самыми близкими его друзьями.Сообщение исходило от Генриха Адлера из Орденской Пруссии.У мужицкого вожака были, очевидно, всюду друзья и соглядатаи. Брат Тадеуш сообщил, что люди брата Генриха проведали, будто в ночь на четверг от Крулевца отвалила бригантина, а на ней – барон Мандельштамм, а с ним – монахи, рыцари и ландскнехты. По словам одного из рейтаров, они направляются в Гданьск по повелению отцов инквизиторов, чтобы захватить подследственных еретиков Збигнева Суходольского, Франца Фогеля, а также беглых монахинь и колдуний Уршулу и Амалию-Митту, чтобы судить их и казнить до того, как расследованием этого дела займется королевский суд.– Ну, мы еще посмотрим, кто кого! – сказал Франц угрожающе, когда Каспер посоветовал ему со Збигневом, Миттой и Уршулой бежать во Фромборк, под защиту отца Миколая, а еще лучше – в Ольштын, к наместнику отцу Гизе.Однако, пораздумав, Франц решил, что Каспер прав.– Только до отъезда надо бы Збигневу с Миттой перебраться к нам, в Осеки. Шляхтичи и купцы в городе так отгородились друг от друга высокими заборами, что никто и не вступится, если на них нападут. А в Осеках мы живем на виду: если кто вздумает нас тронуть – тут же нас оборонят соседи!Портовому сторожу хромому Мацею было поручено зорко следить за бухтой. Как только он заметит подходящее к порту судно, он тотчас должен дать знать Францу и его товарищам.Под вечер Каспер, Збигнев и Митта были уже в домике Франца. Мацей сообщил, что бригантина еще не прибыла. В доме собрались друзья Франца. Они были потрясены готовящейся расправой инквизиторов со Станиславом Когутом и Ясем-Сорокой и были полны решимости отстоять хотя бы своих близких товарищей. Имя Генриха Адлера, как убедился Каспер, было и здесь хорошо известно.«Лодка мне уже обещана. Однако до утра трогаться не стоит, – решил Франц. – Если у Генриха нашлись соглядатаи среди людей кардинала и барона, то, кто его знает, нет ли у святых отцов своих соглядатаев здесь, в Осеках! Мало ли бездельников шляется в порту! И не увидишь, и не услышишь, как враги подберутся!..– Послушай, – обратился он к кузнецу, – тебя, Петер, знают и ценят все парни не только в Осеках, но и в Шкотах, и на Бискупской горе… Собери десятка два своих молодцов и, если надо будет…– Понимаю, – отозвался Петер, – по мне, конечно, лучше бы не проливать крови, но, если придется, гданьские ребята не подведут… Вот только оружия настоящего у нас нет…– За этим дело не станет, – пообещал Збигнев, – весь наш «рыцарский зал» обыщу! – И, как ни уговаривали его Каспер и Митта, молодой Суходольский решил еще раз вернуться домой.Выходя на крыльцо, Збигнев заметил невзрачного маленького человечка, который немедленно нырнул за угол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50