Наверное, ты подумала, что здесь какой-нибудь чертов аукцион?
Мэг стояла как будто пораженная громом, услышав так много ругательных слов, которые ей приходилось слышать лишь при жизни Эми и Теренса. И если уж быть до конца откровенной, то она действительно считала, что участвует в самом настоящем аукционе.
– Но я же не сказала, что меня не интересует этот дом… – промычала Мэг.
– Ты даже не захотела взглянуть на эти треклятые спальни! Я тоже собирался перебить твою цену, но мой адвокат посоветовал мне не горячиться, потому что твои действия противоправны. Поэтому не думай, что победа на твоей стороне. Ты можешь прилечь вон там, только знай, что я собираюсь незаконно вселиться в этот дом и уже начал сажать кусты.
Мэг буквально потеряла дар речи. Это было ужасно. Безусловно, она предполагала, что он может быть очень раздосадован тем, что на дом нашлись другие покупатели, но она и представить себе не могла, что он может так сильно разозлиться по этому поводу. Уж конечно, у нее и в мыслях не было того, что она совершает какой-то бесчестный поступок.
Ее молчание еще больше взбесило его.
– Итак, может быть, скажешь что-нибудь в свое оправдание?
– Нет, не скажу. Я… Мистер Ален сказал… И я думала… И почему вы называете мои действия противоправными?
– Я не знаю. Но как бы там ни было, я не вижу ничего хорошего в твоем поступке. А Алена стоит просто убить за то, что он дал тебе согласие. Я предложил купить этот дом, и он согласился его продать. И ты намекнула мне, что не очень-то нуждаешься в нем. Именно так обстояло дело.
Она стояла перед ним так же, как когда-то перед отчитывающей ее миссис Гитлер. Мэг понимала, как следовало ей вести себя в сложившейся ситуации. Ей нужно было доказать свою невиновность. Затеять разговор о свободе рыночных отношений и дать ему взбучку за то, что он напугал ее до смерти. Вместо этого она не произнесла ни слова.
Такая ее реакция заставила его немного поумерить свой пыл. Сначала он только тяжело дышал, но затем, почувствовав новый прилив агрессии, стал снова грубить.
– Я же говорил тебе, что это проклятое место почти необитаемо. Мне бы понять, что в тот момент у тебя уже родились свои соображения. Но ты прикинулась такой невинной овцой, эти глаза и волосы. Я даже и подумать не мог о том, что ты собираешься потратить столько денег, чтобы купить этот дом.
Наконец к ней вернулся дар речи.
– Я вовсе так и не хотела. Просто домик… показался мне превосходным.
После очередной паузы он сказал:
– Нет, этот домик больше подойдет мне. Не стоит покупать такой дом только для того, чтобы проводить в нем летние отпуска. Там слишком много неисправностей, поэтому необходимо, чтобы в нем постоянно кто-нибудь жил.
– Я знаю…
– Ты хочешь сказать, что тоже собираешься все время жить в нем?
– Да.
Он, видимо, решил переменить тактику и переубедить Мэг.
– Зимой это место просто ужасное. Да, я понимаю, что эта туманная дымка вперемежку с дождем навевает тебе романтическое чувство. Но учти, большую часть времени тебе придется находиться дома. За стенами дома тебе придется смириться с неприветливыми обитателями этого края. А к февралю ты можешь заболеть и оказаться в больнице.
– Я жила здесь, когда была ребенком, и хорошо знаю местный климат.
– А, понимаю, значит, у тебя здесь знакомые.
– Да нет. Миссис Гитлер давно умерла, а друзей мы здесь не заводили. Нам хватает друг друга.
– Что значит друг друга?
– Мы жили здесь с сестрой и уехали из этих мест, когда нам было пять лет.
– А кто такая миссис Гитлер?
– Да это просто кличка у нее такая. Она принимала на постой эвакуированных.
Понемногу мистер Сноу утихомирился. На лице его даже появилось какое-то подобие улыбки. Увидев это, Мэг поторопилась объясниться.
– Послушайте, извините меня, пожалуйста. Конечно же, я заберу свое заявление о покупке этого дома. Ну а сейчас я, пожалуй, пойду. А то они начнут беспокоиться обо мне.
– Ты остановилась здесь, в Киле?
– Да, в гостинице «Костгад». – Ничего не услышав в ответ, Мэг продолжила: – Спокойной ночи, мистер Сноу. – И зашагала прочь.
Он пошел за ней и довольно неожиданно предложил:
– Я провожу тебя. Я бы не советовал тебе забираться на вершину утеса в такую дождливую погоду. Можно ведь упасть оттуда, и никто не услышит твоих криков.
Они дошли до конца Воскресной улицы и повернули на Рыбную.
– А ведь это вы были на «Проспекте Вилла», а потом шли за мной, – предположила Мэг.
– Да, – ответил он без всякого извинения.
– А я-то удивилась… Считала, что это было отражение света маяка. В общем, навоображала себе Бог знает что.
– Я напугал тебя? Извини.
Затем они вышли к гавани. После небольших улочек она выглядела достаточно освещенной. Взглянув на своего спутника, Мэг подумала о том, что она ошиблась насчет его улыбки, потому что лицо его до сих пор носило угрюмое выражение.
– Я не знаю, – признался он. – С моей стороны это выглядело по-садистски. Но я был очень зол. Я видел, как ты вглядывалась в окна дома, да этот мерзавец Ален вручил мне ключи от «Проспекта Вилла». Это очевидно, что он никак не может сбыть этот дом. Как бы там ни было, я следовал за тобой по дороге, но, догадавшись, что ты идешь просто прогуляться, решил убедиться в этом. И совершенно случайно встретил тебя на обратном пути. Извини.
Неожиданно она улыбнулась:
– Вы уже два раза извинились. Это действительно нелегко сделать?
Так же неожиданно его лицо расплылось в улыбке. И он, усмехнувшись, сказал:
– Да.
Самое смешное заключалось в том, что они оба считали этот факт забавным. Облокотившись на решетчатые ограждения, они стояли, весело посмеиваясь, и казалось, что дождь смыл следы их обид и унес в море.
Наконец он сказал:
– Ты насквозь промокла. Не надо было тебе снимать свой капюшон. В нем ты выглядела как средневековая монашка, поднимающаяся в гору.
Волосы ее прилипли к голове. Но ей было наплевать, и от этого она чувствовала себя еще более замечательно.
– Когда-то мы очень любили гулять в дождик. Моя сестра обычно слизывала капли дождя. Она это делала вот так.
Подняв голову, она показала ему, как они это делали в детстве. Но она больше не увидела ответной улыбки. Он молча наблюдал за ней.
– Нет, я вправду хочу нарисовать твой портрет. Я никогда раньше не видел такой… не наполненной никаким содержанием… внешности.
Увидев ее удивленно вытянувшееся при этих словах лицо, он попытался объяснить:
– Я не имею в виду «пустоголовость». Я заметил в тебе… Какое-то ожидание. Как будто ты ждешь, чтобы кто-то пришел. О Господи! Я только порчу своими словами все дело.
Ее удивление переросло в какую-то задумчивость, и она медленно покачала головой.
– Да нет, вы абсолютно правы. Я действительно очень долго ждала этого дня. И именно сейчас… я чувствую, что… лед тронулся. – Ей хотелось объяснить очень многое, но вместо этого она беспомощно добавила: – А теперь я здесь в каком-то неопределенном положении.
– Да, я попытаюсь разгадать тебя, когда возьмусь за твой портрет.
Проглотив еще немного дождевых капель, она промолвила:
– Это как соединить две точки.
– Какие точки?
– Да так, ничего. Детские игры. Ну ладно, мне пора идти.
– Я ужасно себя чувствую после того разговора о покупке дома.
– Пожалуйста, не надо. Я даже не потрудилась осмотреть этот дом до конца! Я уже присмотрела помещение «Старого магазина», которое мне тоже вполне подходило. Но, увидев дом на Рыбной улице, я на него запала!
– Значит, ты можешь перебраться в другое место?
– Да, могу. Хотите, я покажу вам его? Идите за мной.
Мэг, вцепившись в рукав его шерстяного пальто, потянула его в сторону гавани. С компанейским видом он по-дружески взял ее под руку. Мэг приходилось шагать широкой походкой, чтобы поспевать за ним. Хотя ей раньше не приходилось дружить с кем-либо, с ним она чувствовала себя вполне нормально и, опираясь на его руку, шла в такт его походке.
Они затормозили перед витриной.
– Вот это он и есть. Я попрошу убрать витрину и сделаю здесь просторную гостиную. А мансарду я переоборудую в студию.
Сноу схватил ее за руку.
– Боже! Ты, оказывается, тоже художник. Так вот, значит, в чем дело. Я чувствовал, что мы с тобою родственные души. Как же это я раньше не догадался? И чем ты занимаешься? Рисуешь? Лепишь? Или занимаешься резьбой по дереву?
– Я рисую, – застенчиво ответила Мэг. Ведь Сноу был художник с именем, а она только начинала свою карьеру.
– А как тебя зовут?
– Маргарет Пэтч. Вы, наверное, еще не слышали обо мне. Я только прошлым летом закончила художественный колледж.
Почувствовав прилив энтузиазма, он начал:
– Да я помогу тебе обустроить мансарду! Так я, по крайней мере, буду чувствовать себя менее… ну, сама понимаешь.
– Это было бы замечательно. Вы действительно поможете мне?
– Конечно, помогу. Мы еще завтра поговорим на эту тему. И будет здорово, если ты поможешь мне навести порядок в доме на Рыбной улице. – Сразу помолодев на несколько лет, он стал похож на мальчишку-школьника. – Ты знаешь, это так забавно, – немного помолчав, сказал он, пристально глядя на нее. – Ведь это действительно так, не правда ли? У тебя, наверное, не очень много…
– Да нет. Это просто…
– Что?
Но Мэг не могла так просто сказать о том, что у нее никогда раньше не было друзей. Поэтому, снова засмеявшись, она отрицательно покачала головой.
– Нет, просто у меня нет знакомых среди корнуоллских работяг. Потом, я не знаю, сколько потребуется средств. Ну и разные другие вопросы…
– Знаю. А я уже давно работаю в Ньюлине, и у меня там есть несколько корешей, которые понимают, что требуется художнику. Мы навестим их вместе.
Мэг почувствовала прилив неописуемой радости оттого, что сумела перешагнуть барьер их безраздельной дружбы с сестрой и обзавестись новым другом, который не походит на Миранду. И это произошло как раз тогда, когда у нее началась полоса отчуждения с Мирандой.
Она вернулась в гостиницу «Костгад» в прекрасном расположении духа. Она улыбалась, несмотря на то, что с нее ручьем стекали капли дождя, а сапоги были в грязи до самого верха.
Погода, похоже, не думала меняться к лучшему. На следующее утро опоясавшая гавань железная ограда подернулась инеем, а над горой Сент-Мишель взошло бледное солнце. Не успела Мэг закончить свой завтрак, как в дверях появился Питер Сноу в мокром шерстяном пальто. И только вязаная шапочка и перчатки придавали ему спортивный вид.
– Извини, совсем забыл, что в гостинице накрывают настоящий завтрак.
Но в фойе он не вышел, хотя, если бы рядом был Артур, он наверняка бы попросил его удалиться из зала.
Мэг предложила ему присесть и угоститься ломтиками поджаренного хлеба.
– Я сейчас попрошу принести еще кофе. Расплывшись в улыбке, он снова произнес сказанные прошлым вечером слова:
– Вот я и говорю: все очень забавно, не правда ли? Глупо улыбаясь, она кивнула ему в ответ.
– Здесь очень хорошо готовят. Мистер Бауринг пригласил повара из местной деревни. И он не изощряется, а просто старается хорошо и вкусно готовить.
Намазывая маслом жареные ломтики хлеба, он говорил:
– Ты знай свои дела, о милая служанка, и не мешай тому, кто хочет быть умнее. – Перегнув треугольный хлебец пополам, Сноу, положив его в рот и не переставая жевать, произнес: – Кажется, я процитировал строки из Шекспира.
Чуть было не прыснув от смеха, Мэг возразила:
– Нет, это всего лишь Чарльз Кингслей. Проглотив хлебец, он, прищурив свои глаза, удивился:
– Вот уж не думал, что вы синий чулок, мисс Пэтч. Не в силах сдержать свой смех, Мэг отпарировала:
– Никакой я не синий чулок! Мои родители Эми и Теренс работали в театре на колесах. Показывали пьесы Шекспира ребятишкам окрестных школ.
– О, я помню такую труппу, приезжавшую в нашу школу в Эксетере. Такая безобразная игра! Забыл, как называлась эта труппа.
– Не «Уэссекские актеры»?
– Да-да, именно так, «Уэссекские актеры». – Он перестал намазывать маслом жареные ломтики хлеба и уставился на нее так, как будто бы его внезапно осенила какая-то мысль. – Нет, нет, не говори мне ничего… Их звали… Эми… и как его там…
– Эми и Теренс. Это мои родители, которые играли в «Уэссекских актерах» вместе с другими, которые менялись.
– Извини, пожалуйста, Маргарет, я просто не знал, что это были твои родители. Обещай мне не рассказывать им о том, что я тебе сейчас сказал.
– Они бы вряд ли обиделись. Они никогда не обращали внимания на критику, потому что считали, что их призвание – игра. – Пододвинув ему чашку с мармеладом, Мэг добавила: – Да я и так бы не смогла им что-либо передать, потому что они давно умерли. – Стараясь приободрить Сноу, она, улыбаясь, заявила: – Не смотрите на меня так. Все в порядке. Мы жили здесь с Мирандой до пяти лет, только изредка встречаясь со своими родителями. Когда они умерли, мы жили с тетушкой Мэгги и дядей Седриком, которые приходились Теренсу старшими сестрой и братом. – Глядя через голову Питера Сноу, Мэг объяснила: – Это было превосходное время. Но затем они оба умерли, и потянулись ужасные дни. После этого я решила приехать сюда.
Он молча слушал, держа в руках хлебец, глядя на нее как зачарованный. Наконец он тяжело вздохнул:
– Господи, я действительно чувствую себя полным идиотом. Ты должна жить в доме на Рыбной улице, Маргарет. Я хочу этого. Я могу снять любую другую квартиру, где можно будет малевать свои картины. А тебе очень важно…
– …где-нибудь обжиться, – загадочно и дружелюбно улыбнулась она. – Вы знаете, я не могу выкупить дом на Рыбной улице. Идеальным вариантом для меня является здание «Старого магазина». И зачем мне так много комнат? Доедайте свой хлеб и наливайте чай в мою чашку. А пригубить чай можно с другой стороны чашки. – Наполнив свою чашку чаем, Мэг подвинула ее к нему вместе с блюдцем. – Вы можете оказать мне одну услугу?
– Проси Меня о чем угодно. Ты же понимаешь, что мы теперь с тобой друзья. Я даже видел твоих родителей еще до того, как ты родилась.
Чувствуя дружеское расположение Сноу, Мэг просто светилась от счастья.
– Ну уж прямо-таки до моего рождения. Как бы там ни было, можете ли вы пойти со мной к этому ненавистному мистеру Алену? Для того чтобы раз и навсегда разобраться в том, кто какой дом покупает.
– А я как раз именно это и хотел тебе предложить, – довольным тоном ответил Сноу. – Мне просто не очень хотелось выглядеть навязчивым, – сказал он, приподняв руку, как будто бы в знак протеста. – Конечно же, мы пойдем к нему вместе. Затем мы вернемся домой через Ньюлин, где встретимся с одним парнем, который умеет неплохо переделывать чердаки. Там мы позавтракаем, после чего снова проведаем оба намеченных для продажи дома. – Отхлебнув немного чая, Сноу добавил: – И прошу тебя, Маргарет, называй меня, пожалуйста, Питером.
Затаив дыхание, девушка ответила:
– А меня все зовут Мэг. – Улыбнувшись, она спросила: – Не могли бы вы мне уделять немного своего рабочего времени?
– Мы вообще можем работать вместе. – Заметив ее испуганный взгляд, он пояснил: – Знаешь, Мэг, некоторые вещи друзья делают сообща. А иногда они вообще вместе трудятся.
– Неужели! – Ее вопрос прозвучал настолько искренне, что Питер, не выдержав, засмеялся так, как будто бы она сказала что-то очень смешное.
До полудня погода разгуливалась, а уже к вечеру, когда наступили сумерки, воздух сковал мороз. Встретившись с вездесущим Джорджем Аленом, они с удивлением отметили то, что агент ничуть не стыдился своих манипуляций и вообще держал себя так, будто ничего не произошло.
Со счастливой улыбкой он проводил их до дверей.
– Был очень рад помочь вам обоим! – обрадованно сказал он, протягивая руку. – Будьте счастливы в ваших новых жилищах!
Уже на улице Мэг сказала неуверенно:
– Может быть, он не такой уж и плохой парень. В конце концов, он ведь все уладил. И, кроме того, я думаю, что он сам вправе решать, сколько денег ему получить от клиента.
Но Питер был беспощаден.
– Станет он думать о клиентах! Его волнует лишь сумма причитающихся ему комиссионных. – Взяв ее снова, как и в прошлый раз, под руку, он спросил: – Ты уверенна? Ты окончательно решила выкупить помещение «Старого магазина»?
– Да, конечно. – Вспомнив просторные комнаты дома по Рыбной улице, она добавила: – Я и сама не понимаю, зачем я собиралась купить такой большой дом? Там бы я чувствовала себя как горошина в барабане. Если бы даже Миранда приехала ко мне в гости, этот дом все равно был бы велик для нас двоих. – Взглянув на Питера, она озабоченно спросила: – А тебе под силу отапливать такой большой дом? Хотя это можно будет сделать, подключившись к ветке центрального отопления, проходящей через подвал.
– Спасибо за весьма практичный совет, Мэг, – восхищенным голосом сказал он. – Я, пожалуй, расширю оконный проем подвального помещения и сделаю из него кухню. Можно будет даже спать там. А если удастся провести отопление в мансарду, я и там не замерзну!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Мэг стояла как будто пораженная громом, услышав так много ругательных слов, которые ей приходилось слышать лишь при жизни Эми и Теренса. И если уж быть до конца откровенной, то она действительно считала, что участвует в самом настоящем аукционе.
– Но я же не сказала, что меня не интересует этот дом… – промычала Мэг.
– Ты даже не захотела взглянуть на эти треклятые спальни! Я тоже собирался перебить твою цену, но мой адвокат посоветовал мне не горячиться, потому что твои действия противоправны. Поэтому не думай, что победа на твоей стороне. Ты можешь прилечь вон там, только знай, что я собираюсь незаконно вселиться в этот дом и уже начал сажать кусты.
Мэг буквально потеряла дар речи. Это было ужасно. Безусловно, она предполагала, что он может быть очень раздосадован тем, что на дом нашлись другие покупатели, но она и представить себе не могла, что он может так сильно разозлиться по этому поводу. Уж конечно, у нее и в мыслях не было того, что она совершает какой-то бесчестный поступок.
Ее молчание еще больше взбесило его.
– Итак, может быть, скажешь что-нибудь в свое оправдание?
– Нет, не скажу. Я… Мистер Ален сказал… И я думала… И почему вы называете мои действия противоправными?
– Я не знаю. Но как бы там ни было, я не вижу ничего хорошего в твоем поступке. А Алена стоит просто убить за то, что он дал тебе согласие. Я предложил купить этот дом, и он согласился его продать. И ты намекнула мне, что не очень-то нуждаешься в нем. Именно так обстояло дело.
Она стояла перед ним так же, как когда-то перед отчитывающей ее миссис Гитлер. Мэг понимала, как следовало ей вести себя в сложившейся ситуации. Ей нужно было доказать свою невиновность. Затеять разговор о свободе рыночных отношений и дать ему взбучку за то, что он напугал ее до смерти. Вместо этого она не произнесла ни слова.
Такая ее реакция заставила его немного поумерить свой пыл. Сначала он только тяжело дышал, но затем, почувствовав новый прилив агрессии, стал снова грубить.
– Я же говорил тебе, что это проклятое место почти необитаемо. Мне бы понять, что в тот момент у тебя уже родились свои соображения. Но ты прикинулась такой невинной овцой, эти глаза и волосы. Я даже и подумать не мог о том, что ты собираешься потратить столько денег, чтобы купить этот дом.
Наконец к ней вернулся дар речи.
– Я вовсе так и не хотела. Просто домик… показался мне превосходным.
После очередной паузы он сказал:
– Нет, этот домик больше подойдет мне. Не стоит покупать такой дом только для того, чтобы проводить в нем летние отпуска. Там слишком много неисправностей, поэтому необходимо, чтобы в нем постоянно кто-нибудь жил.
– Я знаю…
– Ты хочешь сказать, что тоже собираешься все время жить в нем?
– Да.
Он, видимо, решил переменить тактику и переубедить Мэг.
– Зимой это место просто ужасное. Да, я понимаю, что эта туманная дымка вперемежку с дождем навевает тебе романтическое чувство. Но учти, большую часть времени тебе придется находиться дома. За стенами дома тебе придется смириться с неприветливыми обитателями этого края. А к февралю ты можешь заболеть и оказаться в больнице.
– Я жила здесь, когда была ребенком, и хорошо знаю местный климат.
– А, понимаю, значит, у тебя здесь знакомые.
– Да нет. Миссис Гитлер давно умерла, а друзей мы здесь не заводили. Нам хватает друг друга.
– Что значит друг друга?
– Мы жили здесь с сестрой и уехали из этих мест, когда нам было пять лет.
– А кто такая миссис Гитлер?
– Да это просто кличка у нее такая. Она принимала на постой эвакуированных.
Понемногу мистер Сноу утихомирился. На лице его даже появилось какое-то подобие улыбки. Увидев это, Мэг поторопилась объясниться.
– Послушайте, извините меня, пожалуйста. Конечно же, я заберу свое заявление о покупке этого дома. Ну а сейчас я, пожалуй, пойду. А то они начнут беспокоиться обо мне.
– Ты остановилась здесь, в Киле?
– Да, в гостинице «Костгад». – Ничего не услышав в ответ, Мэг продолжила: – Спокойной ночи, мистер Сноу. – И зашагала прочь.
Он пошел за ней и довольно неожиданно предложил:
– Я провожу тебя. Я бы не советовал тебе забираться на вершину утеса в такую дождливую погоду. Можно ведь упасть оттуда, и никто не услышит твоих криков.
Они дошли до конца Воскресной улицы и повернули на Рыбную.
– А ведь это вы были на «Проспекте Вилла», а потом шли за мной, – предположила Мэг.
– Да, – ответил он без всякого извинения.
– А я-то удивилась… Считала, что это было отражение света маяка. В общем, навоображала себе Бог знает что.
– Я напугал тебя? Извини.
Затем они вышли к гавани. После небольших улочек она выглядела достаточно освещенной. Взглянув на своего спутника, Мэг подумала о том, что она ошиблась насчет его улыбки, потому что лицо его до сих пор носило угрюмое выражение.
– Я не знаю, – признался он. – С моей стороны это выглядело по-садистски. Но я был очень зол. Я видел, как ты вглядывалась в окна дома, да этот мерзавец Ален вручил мне ключи от «Проспекта Вилла». Это очевидно, что он никак не может сбыть этот дом. Как бы там ни было, я следовал за тобой по дороге, но, догадавшись, что ты идешь просто прогуляться, решил убедиться в этом. И совершенно случайно встретил тебя на обратном пути. Извини.
Неожиданно она улыбнулась:
– Вы уже два раза извинились. Это действительно нелегко сделать?
Так же неожиданно его лицо расплылось в улыбке. И он, усмехнувшись, сказал:
– Да.
Самое смешное заключалось в том, что они оба считали этот факт забавным. Облокотившись на решетчатые ограждения, они стояли, весело посмеиваясь, и казалось, что дождь смыл следы их обид и унес в море.
Наконец он сказал:
– Ты насквозь промокла. Не надо было тебе снимать свой капюшон. В нем ты выглядела как средневековая монашка, поднимающаяся в гору.
Волосы ее прилипли к голове. Но ей было наплевать, и от этого она чувствовала себя еще более замечательно.
– Когда-то мы очень любили гулять в дождик. Моя сестра обычно слизывала капли дождя. Она это делала вот так.
Подняв голову, она показала ему, как они это делали в детстве. Но она больше не увидела ответной улыбки. Он молча наблюдал за ней.
– Нет, я вправду хочу нарисовать твой портрет. Я никогда раньше не видел такой… не наполненной никаким содержанием… внешности.
Увидев ее удивленно вытянувшееся при этих словах лицо, он попытался объяснить:
– Я не имею в виду «пустоголовость». Я заметил в тебе… Какое-то ожидание. Как будто ты ждешь, чтобы кто-то пришел. О Господи! Я только порчу своими словами все дело.
Ее удивление переросло в какую-то задумчивость, и она медленно покачала головой.
– Да нет, вы абсолютно правы. Я действительно очень долго ждала этого дня. И именно сейчас… я чувствую, что… лед тронулся. – Ей хотелось объяснить очень многое, но вместо этого она беспомощно добавила: – А теперь я здесь в каком-то неопределенном положении.
– Да, я попытаюсь разгадать тебя, когда возьмусь за твой портрет.
Проглотив еще немного дождевых капель, она промолвила:
– Это как соединить две точки.
– Какие точки?
– Да так, ничего. Детские игры. Ну ладно, мне пора идти.
– Я ужасно себя чувствую после того разговора о покупке дома.
– Пожалуйста, не надо. Я даже не потрудилась осмотреть этот дом до конца! Я уже присмотрела помещение «Старого магазина», которое мне тоже вполне подходило. Но, увидев дом на Рыбной улице, я на него запала!
– Значит, ты можешь перебраться в другое место?
– Да, могу. Хотите, я покажу вам его? Идите за мной.
Мэг, вцепившись в рукав его шерстяного пальто, потянула его в сторону гавани. С компанейским видом он по-дружески взял ее под руку. Мэг приходилось шагать широкой походкой, чтобы поспевать за ним. Хотя ей раньше не приходилось дружить с кем-либо, с ним она чувствовала себя вполне нормально и, опираясь на его руку, шла в такт его походке.
Они затормозили перед витриной.
– Вот это он и есть. Я попрошу убрать витрину и сделаю здесь просторную гостиную. А мансарду я переоборудую в студию.
Сноу схватил ее за руку.
– Боже! Ты, оказывается, тоже художник. Так вот, значит, в чем дело. Я чувствовал, что мы с тобою родственные души. Как же это я раньше не догадался? И чем ты занимаешься? Рисуешь? Лепишь? Или занимаешься резьбой по дереву?
– Я рисую, – застенчиво ответила Мэг. Ведь Сноу был художник с именем, а она только начинала свою карьеру.
– А как тебя зовут?
– Маргарет Пэтч. Вы, наверное, еще не слышали обо мне. Я только прошлым летом закончила художественный колледж.
Почувствовав прилив энтузиазма, он начал:
– Да я помогу тебе обустроить мансарду! Так я, по крайней мере, буду чувствовать себя менее… ну, сама понимаешь.
– Это было бы замечательно. Вы действительно поможете мне?
– Конечно, помогу. Мы еще завтра поговорим на эту тему. И будет здорово, если ты поможешь мне навести порядок в доме на Рыбной улице. – Сразу помолодев на несколько лет, он стал похож на мальчишку-школьника. – Ты знаешь, это так забавно, – немного помолчав, сказал он, пристально глядя на нее. – Ведь это действительно так, не правда ли? У тебя, наверное, не очень много…
– Да нет. Это просто…
– Что?
Но Мэг не могла так просто сказать о том, что у нее никогда раньше не было друзей. Поэтому, снова засмеявшись, она отрицательно покачала головой.
– Нет, просто у меня нет знакомых среди корнуоллских работяг. Потом, я не знаю, сколько потребуется средств. Ну и разные другие вопросы…
– Знаю. А я уже давно работаю в Ньюлине, и у меня там есть несколько корешей, которые понимают, что требуется художнику. Мы навестим их вместе.
Мэг почувствовала прилив неописуемой радости оттого, что сумела перешагнуть барьер их безраздельной дружбы с сестрой и обзавестись новым другом, который не походит на Миранду. И это произошло как раз тогда, когда у нее началась полоса отчуждения с Мирандой.
Она вернулась в гостиницу «Костгад» в прекрасном расположении духа. Она улыбалась, несмотря на то, что с нее ручьем стекали капли дождя, а сапоги были в грязи до самого верха.
Погода, похоже, не думала меняться к лучшему. На следующее утро опоясавшая гавань железная ограда подернулась инеем, а над горой Сент-Мишель взошло бледное солнце. Не успела Мэг закончить свой завтрак, как в дверях появился Питер Сноу в мокром шерстяном пальто. И только вязаная шапочка и перчатки придавали ему спортивный вид.
– Извини, совсем забыл, что в гостинице накрывают настоящий завтрак.
Но в фойе он не вышел, хотя, если бы рядом был Артур, он наверняка бы попросил его удалиться из зала.
Мэг предложила ему присесть и угоститься ломтиками поджаренного хлеба.
– Я сейчас попрошу принести еще кофе. Расплывшись в улыбке, он снова произнес сказанные прошлым вечером слова:
– Вот я и говорю: все очень забавно, не правда ли? Глупо улыбаясь, она кивнула ему в ответ.
– Здесь очень хорошо готовят. Мистер Бауринг пригласил повара из местной деревни. И он не изощряется, а просто старается хорошо и вкусно готовить.
Намазывая маслом жареные ломтики хлеба, он говорил:
– Ты знай свои дела, о милая служанка, и не мешай тому, кто хочет быть умнее. – Перегнув треугольный хлебец пополам, Сноу, положив его в рот и не переставая жевать, произнес: – Кажется, я процитировал строки из Шекспира.
Чуть было не прыснув от смеха, Мэг возразила:
– Нет, это всего лишь Чарльз Кингслей. Проглотив хлебец, он, прищурив свои глаза, удивился:
– Вот уж не думал, что вы синий чулок, мисс Пэтч. Не в силах сдержать свой смех, Мэг отпарировала:
– Никакой я не синий чулок! Мои родители Эми и Теренс работали в театре на колесах. Показывали пьесы Шекспира ребятишкам окрестных школ.
– О, я помню такую труппу, приезжавшую в нашу школу в Эксетере. Такая безобразная игра! Забыл, как называлась эта труппа.
– Не «Уэссекские актеры»?
– Да-да, именно так, «Уэссекские актеры». – Он перестал намазывать маслом жареные ломтики хлеба и уставился на нее так, как будто бы его внезапно осенила какая-то мысль. – Нет, нет, не говори мне ничего… Их звали… Эми… и как его там…
– Эми и Теренс. Это мои родители, которые играли в «Уэссекских актерах» вместе с другими, которые менялись.
– Извини, пожалуйста, Маргарет, я просто не знал, что это были твои родители. Обещай мне не рассказывать им о том, что я тебе сейчас сказал.
– Они бы вряд ли обиделись. Они никогда не обращали внимания на критику, потому что считали, что их призвание – игра. – Пододвинув ему чашку с мармеладом, Мэг добавила: – Да я и так бы не смогла им что-либо передать, потому что они давно умерли. – Стараясь приободрить Сноу, она, улыбаясь, заявила: – Не смотрите на меня так. Все в порядке. Мы жили здесь с Мирандой до пяти лет, только изредка встречаясь со своими родителями. Когда они умерли, мы жили с тетушкой Мэгги и дядей Седриком, которые приходились Теренсу старшими сестрой и братом. – Глядя через голову Питера Сноу, Мэг объяснила: – Это было превосходное время. Но затем они оба умерли, и потянулись ужасные дни. После этого я решила приехать сюда.
Он молча слушал, держа в руках хлебец, глядя на нее как зачарованный. Наконец он тяжело вздохнул:
– Господи, я действительно чувствую себя полным идиотом. Ты должна жить в доме на Рыбной улице, Маргарет. Я хочу этого. Я могу снять любую другую квартиру, где можно будет малевать свои картины. А тебе очень важно…
– …где-нибудь обжиться, – загадочно и дружелюбно улыбнулась она. – Вы знаете, я не могу выкупить дом на Рыбной улице. Идеальным вариантом для меня является здание «Старого магазина». И зачем мне так много комнат? Доедайте свой хлеб и наливайте чай в мою чашку. А пригубить чай можно с другой стороны чашки. – Наполнив свою чашку чаем, Мэг подвинула ее к нему вместе с блюдцем. – Вы можете оказать мне одну услугу?
– Проси Меня о чем угодно. Ты же понимаешь, что мы теперь с тобой друзья. Я даже видел твоих родителей еще до того, как ты родилась.
Чувствуя дружеское расположение Сноу, Мэг просто светилась от счастья.
– Ну уж прямо-таки до моего рождения. Как бы там ни было, можете ли вы пойти со мной к этому ненавистному мистеру Алену? Для того чтобы раз и навсегда разобраться в том, кто какой дом покупает.
– А я как раз именно это и хотел тебе предложить, – довольным тоном ответил Сноу. – Мне просто не очень хотелось выглядеть навязчивым, – сказал он, приподняв руку, как будто бы в знак протеста. – Конечно же, мы пойдем к нему вместе. Затем мы вернемся домой через Ньюлин, где встретимся с одним парнем, который умеет неплохо переделывать чердаки. Там мы позавтракаем, после чего снова проведаем оба намеченных для продажи дома. – Отхлебнув немного чая, Сноу добавил: – И прошу тебя, Маргарет, называй меня, пожалуйста, Питером.
Затаив дыхание, девушка ответила:
– А меня все зовут Мэг. – Улыбнувшись, она спросила: – Не могли бы вы мне уделять немного своего рабочего времени?
– Мы вообще можем работать вместе. – Заметив ее испуганный взгляд, он пояснил: – Знаешь, Мэг, некоторые вещи друзья делают сообща. А иногда они вообще вместе трудятся.
– Неужели! – Ее вопрос прозвучал настолько искренне, что Питер, не выдержав, засмеялся так, как будто бы она сказала что-то очень смешное.
До полудня погода разгуливалась, а уже к вечеру, когда наступили сумерки, воздух сковал мороз. Встретившись с вездесущим Джорджем Аленом, они с удивлением отметили то, что агент ничуть не стыдился своих манипуляций и вообще держал себя так, будто ничего не произошло.
Со счастливой улыбкой он проводил их до дверей.
– Был очень рад помочь вам обоим! – обрадованно сказал он, протягивая руку. – Будьте счастливы в ваших новых жилищах!
Уже на улице Мэг сказала неуверенно:
– Может быть, он не такой уж и плохой парень. В конце концов, он ведь все уладил. И, кроме того, я думаю, что он сам вправе решать, сколько денег ему получить от клиента.
Но Питер был беспощаден.
– Станет он думать о клиентах! Его волнует лишь сумма причитающихся ему комиссионных. – Взяв ее снова, как и в прошлый раз, под руку, он спросил: – Ты уверенна? Ты окончательно решила выкупить помещение «Старого магазина»?
– Да, конечно. – Вспомнив просторные комнаты дома по Рыбной улице, она добавила: – Я и сама не понимаю, зачем я собиралась купить такой большой дом? Там бы я чувствовала себя как горошина в барабане. Если бы даже Миранда приехала ко мне в гости, этот дом все равно был бы велик для нас двоих. – Взглянув на Питера, она озабоченно спросила: – А тебе под силу отапливать такой большой дом? Хотя это можно будет сделать, подключившись к ветке центрального отопления, проходящей через подвал.
– Спасибо за весьма практичный совет, Мэг, – восхищенным голосом сказал он. – Я, пожалуй, расширю оконный проем подвального помещения и сделаю из него кухню. Можно будет даже спать там. А если удастся провести отопление в мансарду, я и там не замерзну!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56