Сейчас, глядя на человека с седыми космами и
безумными газами, ему можно было дать не менее семидесяти лет.
Прожил он под наблюдением личного врача Императора-Мага только
три дня. Перед самой смертью на несколько секунд человек пришел
в сознание и, вытянув руки и широко открыв глаза, прокричал:
"Там ужас! Там древнейший ужас!" После чего выронил жезл и
скончался.
Самые лучшие маги и ученые исследовали привезенный из
Проклятого города предмет, однако никто так и не понял, что это
и для чего предназначено. Жезл представлял собой абсолютно
гладкий цилиндр из неизвестного темно-синего материала длиной в
локоть взрослого человека и толщиной в запястье младенца. Ни
разрезать, ни разбить жезл не удалось, и он был передан на
сохранение в Императорскую сокровищницу.
А жизнь продолжалась. Восточные провинции вскоре распались
на множество мелких княжеств, непрестанно воюющих между собой.
Постепенно, год за годом нарастало напряжение между Южной
Империей и Этла-Тидой. И в том и другом государстве правили
потомки Императоров-Магов, а, как известно, самая жестокая и
непримиримая вражда возникает именно между родственниками. И
те, и другие обосновывали необходимость захвата соседнего
государства как начало объединения прежней великой Империи, но
каждая династия видела во главе единого государства себя. В
настоящее время достаточно было самого незначительного
предлога, чтобы развязалась война.
Император-Маг Тзот-Локи, правящий сейчас Этла-Тидой,
вплотную приблизился к рубежу старости. От первой, ныне
покойной, жены он имел дочь, но, поскольку наследование в
течение тысячелетий происходило только по мужской линии,
недавно женился повторно. Говорили, что его молодая жена
Каррил-Томитек-Тилан уже носит плод, и, по словам придворных
медиков и магов, плод мужского пола. Хотя это могла быть
преднамеренная дезинформация, распространяемая для обуздания
честолюбивых замыслов нового Повелителя Южной Империи.
Было известно, что недавно старый Повелитель южан удалился
из столицы в свой восточный дворец, передав бразды правления
единственному сыну. Говорили, что новый Повелитель Горван
достаточно молод, чтобы строить планы завоевания северного
соседа, и в то же время достаточно зрел, чтобы претворить эти
планы в жизнь. Южная Империя располагала многочисленной армией,
которая уже была с успехом опробована в походах на восточные
государства. Несколько лет назад таким образом к Южной Империи
были присоединены три богатые зерном и железными рудниками
провинции.
Примерно в то же время в Этла-Тиду прибыло посольство
южан. Тзоту-Локи вежливо, но твердо было предложено выдать свою
дочь, принцессу Лоранон-Локи-Нею, замуж за Повелителя юга.
Многовековое противостояние двух самых могущественных
государств континента предполагалось решить путем
династического брака. Но вражда так глубоко пустила корни в
сердце Тзота-Локи, что он резко и категорично отказал.
Оскорбленные послы уехали. С тех пор прошло шесть лет. А
недавно вся Этла-Тида была восхищена великолепным праздником,
который устроил Тзот-Локи в честь двадцатилетия своей пока
единственной наследницы. Все прекрасно понимали, что отец не
может позволить своей дочери выйти замуж до появления
наследника мужского пола. В случае рождения принца она могла бы
рассчитывать только на титул верховной жрицы Богини плодородия
Вестиды. Если же, вопреки предсказаниям, родится еще одна
девочка, Тзот-Локи сам выберет жениха для принцессы Лоранон и
передаст ему свою Империю... Если этому не помешает
могущественный Повелитель Южной Империи, имеющий свои виды на
Этла-Тиду...
О настоящем положении вещей на континенте и говорили
путешественники до тех пор, пока уже в сумерках не подъехали к
бревенчатой стене довольно крупного поселения.
Глава 2. Город.
-- Эй, стража, почему закрыты ворота? -- Крик из-под стены
разбудил дремлющего на сторожевой башенке солдата. Долгие годы
службы научили его быстро засыпать, используя каждую свободную
минуту, даже на посту, стоя, облокотившись на короткое копье.
Также быстро научился он и просыпаться.
-- Кто там едет? Ночь на дворе! -- Стражник лениво
перегнулся через перила и постарался рассмотреть в наступающих
сумерках побеспокоивших его путников.
-- Открывай, открывай, -- Ремин весело подмигнул Трису, --
дворянам не положено проводить ночь у запертых ворот.
Стражник удостоверился, что приехало всего два человека и
повернулся к выскочившим на крики из караулки четырем
вооруженным воинам.
-- Откройте ворота, там два всадника. Дворяне. И пошлите
за офицером, мало ли что... -- Перестраховался бывалый солдат.
Ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы через них мог
пройти только один всадник. Ремин и Трис по очереди въехали
внутрь и увидели, как двое солдат тотчас закрыли ворота за их
спинами и наложили толстый засов. Другая пара солдат стояла
чуть впереди, крепко сжимая копья.
-- Петли хорошо смазаны, солдаты отменно знают свое дело,
-- заметил Трис, -- не поселок, а военный лагерь.
-- Скажи это нашему офицеру. -- Буркнул один из
стражников. -- Он уже достал нас постоянными тренировками.
-- А вот, кстати, и начальник. -- Обрадовался Ремин. --
Сейчас мы узнаем, где лучше всего устроиться на ночлег.
Из-за угла в сопровождении пятого стража ворот показался
пожилой, но мускулистый и подтянутый человек. Его, видимо,
оторвали от какого-то вполне мирного занятия, поскольку
доспехов и шлема на нем не было. С собой он захватил только
короткий меч в ножнах, считая, что офицер никогда не должен
являться людям без оружия.
-- Комендант Северного форта Полд-Кандор. -- Представился
он. -- Чем могу служить?
-- У Вас замечательно организована охрана, комендант, --
опередил Ремина Трис, -- я поражен четкостью и слаженностью
действий ваших солдат.
-- Благодарю. -- Отозвался польщенный офицер, ибо похвала
подчиненным лучше действует на хорошего организатора, чем
прямая лесть лично ему.
-- А чем вызваны такие меры? -- Поинтересовался Трис. --
Не ожидаете ли вы какой-то опасности с севера?
-- Ничего серьезного. -- Теперь Полд-Кандор, как опытный
командир, с удовольствием готов был унять беспокойство молодых
людей. -- Несколько мелких шаек разбойников.
-- Тогда можно не волноваться, -- Трис улыбнулся и его
глаза сверкнули веселыми синими искрами. -- Они должны быть
полными идиотами, чтобы попытаться напасть на отлично
защищенный форт.
Плохое настроение коменданта, вынужденного вечером
тащиться к воротам, значительно улучшилось. Трис и Ремин
представились и объяснили причины и цель своего путешествия.
Полд-Кандор одобрил намерение молодых людей послужить
отечеству. Он сам когда-то, так же, как они, уехал в столицу за
славой и богатством. А теперь, спустя много лет, вернулся в
родной поселок, переполненный воспоминаниями о славном прошлом.
Ни гостиницы, ни постоялого двора в форте не оказалось.
Здесь жили в основном ремесленники и мастеровые, изготовлявшие
все необходимое для окрестных крестьян. Крестьяне, в основном,
селились неподалеку от города, а те, кто приезжал на несколько
дней, останавливался у родственников или знакомых. В поселке
также располагался небольшой гарнизон для защиты от разбойников
и стоял храм Бога-Спасителя, куда жители собирались на
праздничные церемонии.
Полд-Кандор пригласил молодых людей заночевать у себя. Жил
он один, а поговорить о своих приключениях и поделиться
воспоминаниями очень любил. Его соседи слышали каждый рассказ
уже по несколько раз, и все реже и реже заглядывали в гости.
Поэтому в лице двух друзей он рассчитывал найти благодарных
слушателей, тем более что они, как он понял, собирались пойти
по его стопам. Трис и Ремин с радостью приняли приглашение и
пешком направились в центр форта, к дому Полд-Кандора. Коней
они оставили на попечение стражников после того, как комендант
отдал приказ солдатам заботиться о них, как о своих собственных
детях.
Дом начальника гарнизона, как и полагается резиденции
высшего военачальника, находился в самом центре городка. Его
окна выходили на центральную площадь, которая одновременно
служила и местом торговли и местом проведения торжественных
обрядов. Ожидая, когда двое старых слуг Полд-Кандора соберут
поздний ужин, Трис сидел у окна и пытался рассмотреть в темноте
очертания храма и деревянных навесов для торговли. Ремин и
комендант тем временем были заняты обсуждением дел на севере
Этла-Тиды. Трис старался не вмешиваться в разговор, опасаясь
выдать себя незнанием каких-либо тонкостей. Но его вывело из
задумчивости оживление собеседников.
-- Как же она так долго могла скрываться? -- Ремин повысил
голос, словно дело касалось лично его.
-- Она жила с матерью и двумя старшими братьями. Их дом
стоял в далеком глухом лесу, где семья занималась заготовкой и
продажей дров. Мать любила свою дочку и скрывала ее от соседей.
Это было несложно, так как покупатели приезжали к ним редко и
забирали древесину сразу в больших количествах.
-- Но как они могли с ней жить? Разве они не считали ее
чудовищем?
-- Чудовищем? -- Старый солдат немного помолчал, обдумывая
ответ. -- Ты не видел ее, поэтому и задаешь такие вопросы. Если
бы не рыжие волосы, ее можно было бы назвать самой
очаровательной девочкой из всех, что я видел в своей жизни.
Сейчас ей примерно тринадцать лет, и она могла бы стать
настоящей красавицей...
-- Но рыжие волосы? -- Ремин был удивлен. -- Неужели семья
не понимала, насколько это ужасно?
-- Когда ей было четыре года, отец погиб, попав под
падающее дерево. Испуганные братья уже собирались отдать ее в
руки жрецов, но авторитет матери оказался выше. А осенью они
получили большой доход от продажи леса, даже больше, чем
обычно. Поэтому мысль о бедах, которые может привлечь девочка,
уже не казалась им существенной. Я же говорю, они ее очень
любили...
Трис не удивился, услышав этот разговор. Он знал, что во
многих древних культурах, задолго до возвышения северных рас,
появление рыжеволосого ребенка считалось ужасным несчастьем.
Такие дети или умерщвлялись в раннем детстве, или изгонялись из
человеческого сообщества. Жрецы утверждали, что рыжие волосы --
это отметка сил зла...
Рассаживая гостей за накрытый стол, Полд-Кандор продолжал
рассказ.
-- И вот однажды одному достойному купцу срочно
понадобились бревна для ремонта дома. Он и отправился к
братьям-лесорубам. Подъезжает к их дому и видит, что по двору
разгуливает рыжеволосая девочка. Купец в ужасе бросился в наш
форт. Сам старший жрец Лор-Лон с десятком солдат отправился за
ребенком...
-- А семья не вступилась за девочку? -- Прервал рассказ
Трис.
-- Да нет. Ведь они всегда, наверное, знали, что рано или
поздно этим все кончится. Я уж не знаю, чем они откупились от
жреца, но мои люди забрали только рыжеволосую. Остальных не
тронули. Жрец совершил все необходимые очищающие обряды... Но
все равно, кто теперь к ним поедет...
-- И где теперь чудови..., девочка? -- Заинтересовался
Ремин.
-- Здесь, в храме. -- Комендант едва заметно поморщился, и
Трис отметил это движение. -- Завтра утром жрецы принесут ее в
жертву.
По позвоночнику Триса прошла легкая дрожь. Он застыл. Это
уже было с ним не первый раз. Такая дрожь раньше всегда
обозначала некие события, пока не известные Трису, но участие в
которых могло значительно повлиять на его судьбу. Последний раз
такая дрожь прошла, когда во всеми забытой деревушке в сельве
Амазонки он услышал рассказ местного сумасшедшего о каменных
столбах в джунглях. "Каменные столбы" оказались остатками
южного форпоста атлантов на материке. Трис нашел тогда
множество бесценных реликвий... Что же сейчас означает это
предупреждение?...
Пока Трис занимался самоанализом, разговор перешел на
более приятную тему. Полд-Кандор с увлечением предался
воспоминаниям о своей службе на южных рубежах Этла-Тиды.
Этла-Тиду и Южную Империю разделяет естественная граница
-- река Хадор, исток которой теряется где-то на востоке. Эта
река большую часть года невелика, но весной, в период дождей,
широко разливается по долине. И все лето земля, обильно
удобренная плодородным илом, дает превосходную почву для роста
растений. Поэтому Этла-Ниты издавна называли этот край "Зеленой
долиной". Когда единая Империя распалась, Зеленая долина
попеременно попадала под власть то Этла-Тиды, то Южной Империи,
но фактически местные крестьяне так до конца и не подчинялись
никакому государству, продавая излишки продовольствия тем, кто
больше заплатит.
В настоящее время долина находилась под протекторатом
Этла-Тиды, хотя на ее территорию иногда заезжали сборщики
налогов южан. Из-за этого на границе часто возникали небольшие
столкновения, во многих из которых участвовал Полд-Кандор,
тогда еще молодой офицер.
Из рассказов коменданта Трис почерпнул много полезных
сведений о вооруженных силах Этла-Тиды и Южной Империи: состав
армии, способы ведения войны, принципы командования. Основными
войсками считалась пехота, вооруженная копьями длиной в
человеческий рост. Для защиты пехотинцы использовали большие
квадратные деревянные щиты, панцири из толстой кожи с нашитыми
железными или медными пластинами и медные каски с небольшими
плюмажами из конских волос. Офицеры могли себе позволить
железную кирасу и шлем с забралом, а также меч из хорошего
прочного железа.
Тяжелую пехоту обязательно сопровождали лучники,
дротикометатели и пращники, засыпающие войско врага градом
метательных снарядов перед тем, как копейщики бросятся в атаку.
Для разведки, передачи донесений и преследования бегущего врага
применялась легковооруженная кавалерия. Задача офицеров
заключалась в том, чтобы привести войско на встречу с
противником и выстроить его в подобие боевого порядка. Никакого
деления на отряды, четкого ровного строя, а, тем более,
динамичного руководства во время боя не было. Отряды атаковали
врага всей массой, и побеждал тот, чьи солдаты превосходили
числом, вооружением и мужеством.
В целом армия Этла-Нитов оказалась очень похожей на войска
Древнего мира Земли, задолго до знаменитых фаланг македонян и
железных римских легионов.
Трис не раз прерывал рассказы Полд-Кандора уточняющими
вопросами, чем снискал его расположение, как человек, не из
праздного любопытства интересующийся военным делом, но как
будущий боевой офицер армии Этла-Тиды.
Когда на столе не осталось больше еды и вина, комендант,
наконец, позволил своим гостям удалиться на отдых. Он заранее
распорядился освободить для молодых людей две небольшие, но
чистые и уютные комнаты. Пока господа ужинали, слуги
приготовили все необходимое для отдыха усталых
путешественников. Поэтому после трапезы Трису и Ремину
оставалось только подняться на второй этаж и лечь в грубоватые
на первый взгляд, но тем не менее удобные и мягкие кровати.
* * *
Трис долго лежал без сна. Разговор о ребенке, который
завтра будет умерщвлен перед толпой народа из-за глупого
человеческого суеверия, задел в его душе какие-то дремавшие до
сих пор чувства. Трис пытался спорить сам с собой, доказывая,
что ежеминутно на планете происходят сотни преступлений,
погибают невинные люди. Спасти всех не только невозможно, но
даже неразумно. Нельзя вмешиваться в естественную жизнь
человеческого общества и изменять ее в соответствии с
собственными представлениями о порядке и справедливости. Но тем
не менее горький осадок в душе Триса не исчезал. Кроме того, у
него же было некое смутное предчувствие, что его дальнейшая
судьба каким-то образом может быть связана с этой рыжей
девочкой...
Наконец, Трис решил, что непременно нужно увидеть причину
своих переживаний. Для этого ему не надо было тайно пробираться
в храм под покровом ночи. Трис уже давно научился покидать свое
материальное тело и странствовать в виде бестелесного сознания.
Он открыл новые, доселе неведомые способы контролируемого
разделения тела и души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51