Но разве такое дело могли доверить непрофессионалу? К тому же было совершенно очевидно, что в бурении Гвидо разбирается похуже самой Ваны. Даже если допустить, что он прислан на разведку и вслед за ним появятся настоящие изыскатели, все равно он, как минимум, должен установить с кем-то контакты, ознакомиться с местностью. А для этого нужны если не приборы, то хотя бы карты и основная документация, какие-нибудь адреса или знакомства в городе. Но Вана, которая сама паковала в Каире его немудреные пожитки, знала, что там не было никакой аппаратуры.
Все, о чем Гвидо говорил и о чем просил ее, тоже не указывало на какие-либо профессиональные тайны.
Для чего же он предпринял такое неожиданное и рискованное путешествие? Вана не могла найти этому разумное объяснение. Она уже начала подозревать, что Гвидо действительно обычный высокооплачиваемый чиновник, который во время отпуска удовлетворяет странную и претенциозную прихоть: изучает историю и традиции народа не слишком обособленного и не очень дикого, то есть не представляющего большого интереса для исследователя. Почему он не отправился к кочевникам, чтобы разделить с ними их убогий кров? Саму Вану гораздо больше устроил бы рваный шатер, чем этот вонючий отель.
В это время кто-то тихонько постучал в дверь ее комнаты. Девушка улыбнулась.
Конечно, это Гвидо! Он остыл от обиды по поводу изгнания из рая и пришел налаживать отношения.
Вана была тронута. Рывком соскочила с кровати и открыла дверь, соединяющую их комнаты. Но там было темно. Она услышала ровное дыхание итальянца, который даже не повернулся на скрип двери. Без сомнения, он крепко спал. Чувствуя досаду и разочарование, она бесшумно закрыла дверь и вернулась к себе. Стук послышался снова. Теперь он явно доносился из коридора.
— Кто там? — спросила она по-английски, потом по-арабски.
Ответа не последовало, но через несколько минут стук повторился. Она была напугана и хотела уже позвать Гвидо, но гордость не позволила ей этого сделать. Вана сидела на кровати, обхватив руками колени и не спуская глаз с двери. Постукивание продолжалось. Она подумала: что будет, если кто-то вломится в номер и увидит ее обнаженной в такой позе? Надежнее спрятаться под простыней. Но она не двигалась. Надеть что-нибудь? Но что? У нее нет ни пижамы, ни ночной сорочки, а сидеть в платье в такой час просто нелепо.
«Во всяком случае, — подумала она, — меня не собираются грабить или убивать, иначе они не стали бы так шуметь. Может, кто-то хочет насладиться моим телом? Тогда нечего так пугаться!»
Страх улетучился, как только Вана подумала, что ее просто хотят изнасиловать. И она заснула прежде, чем собралась открыть дверь.
Глава вторая
БОГИНЯ ИЗ КАМНЯ, БОГ ИЗ ПЫЛИ
Гвидо проснулся в семь, выпил кофе по-турецки и, не оставив Ванессе даже записки, пешком отправился в город. Он вернулся в полдень, и новый, видимо, недавно сменившийся портье сообщил ему, что мадам только что ушла. Она не просила передать, куда идет и когда вернется.
«Если бы я знал, позавтракал бы в арабском бистро», — с сожалением думал Гвидо, сидя один в гостиничном ресторанчике. Он внимательно изучал меню, когда на столик легла чья-то тень. Итальянец поднял глаза и увидел невысокого полного человека лет сорока, с небольшой проплешиной в голосах. На смуглом, чисто выбритом подбородке незнакомца была симпатичная ямочка. Свежевыглаженный шелковый костюм, галстук в косую полоску и начищенные до блеска туфли дополняли портрет. В правой руке, украшенной серебряным браслетом, человек держал тонкую трость с черепаховой рукояткой. Он смотрел на Гвидо, застенчиво улыбаясь.
— По-моему, я имел удовольствие встречаться с вами в Каире, — учтиво сказал он.
В подкупающе мягкой манере не было ничего навязчивого. Он говорил по-английски с легким акцентом, положим на итальянский. Под удивленным взглядом Гвидо человечек смутился и поспешно сказал:
— Должно быть, я ошибся. Простите, ради Бога! — Он поклонился и сделал шаг назад.
Гвидо добродушно улыбнулся.
— Позвольте представиться, — сказал маленький египтянин. — Меня зовут Мехди Яссерит. Я учитель, но в министерстве часто занимаюсь административными делами.
— Ага, — радостно сказал Гвидо. — Значит, вы тут по делам.
— Совсем нет. У меня отпуск. Как и у вас, мистер…
— Андреотти. Гвидо Андреотти. Инженер. Но я увлекаюсь древними цивилизациями. Что-то вроде хобби.
— Время проходит быстрее, когда погружаешься в прошлое, — сказал учитель. Он явно никуда не спешил…
— Присаживайтесь. Давайте позавтракаем вместе, — предложил Гвидо.
— Я не покажусь навязчивым? Ведь вы ждете кого-то?
— Нет, никого. Та, которую я ждал, покинула меня в поисках своего прошлого.
— Тогда я с удовольствием принимаю приглашение.
Учитель сел, они с Гвидо заказали себе одинаковые блюда и начали завтрак. Утолив первый голод, Мехди Яссерит обратился к итальянцу:
— Вы давно здесь?
— В Сивахе? Со вчерашнего вечера. А вы?
— Только что прибыл.
— На машине?
— О, что вы! Конечно, нет. Самолетом. Сюда раз в неделю летает самолет из Каира. Вы разве не знали?
— Нет. Я думал, сюда никто не ездит и не летает.
— Это правда, — кивнул Мехди. — Я был единственным человеком на борту. Кроме пилота, конечно. Он улыбнулся своей шутке.
— Вы впервые в Сивахе? — спросил Гвидо.
— Конечно, Нет, — человечек снова улыбнулся. — Я приезжаю сюда почти каждый год.
— Правда? Значит, вам здесь нравится? Но что вы находите в этом городке?
— Ничего особенного, уверяю вас. Но здесь для меня подходящий климат, и после поездок сюда я чувствую себя гораздо лучше. Не знаю, где еще можно так хорошо отдохнуть. А зарплата не позволяет среднему египтянину ездить за границу, — заключил он извиняющимся тоном.
— Однако, готов побиться об заклад, вы бывали в Италии, — Гвидо неожиданно перешел на родной язык.
— Что вы, по-итальянски я говорю очень слабо. Если не возражаете, давайте продолжим нашу беседу по-английски.
— Пожалуйста. А что вы делали в Италии? Тоже отдыхали.? — вызывающе спросил Гвидо.
— Увы, нет. Я бывал там только по делам. Видите ли, я занимаюсь тем, что изыскиваю для нашей молодежи возможности учебы за рубежом. К несчастью, мои боссы считают, что для этого вполне достаточно переписки. А выезжать из Каира совсем не обязательно. Поэтому я прикован к своему письменному столу, хотя когда устраивался на эту работу, мечтал объездить весь мир.
— Всему свое время под солнцем, — сказал Гвидо, вспомнив любимое изречение Ваны. — Время действовать и время отдыхать. Вы, по крайней мере, отправили хоть несколько сивахских студентов за границу?
Яссерит снова улыбнулся.
— Знаете, Сивах — не то место, откуда подбираются интеллектуальные кадры страны.
— Почему нет? — спросил Гвидо.
— Нельзя сказать, чтобы сивахцы были менее интеллектуальны, чем другие египтяне. Просто они не хотят никуда ехать. Даже в Каир, представьте себе!
— Как вы объясняете такое безразличие?
— Не знаю. Может, им хорошо живется? Здесь, в оазисе, у них есть все. Это благодатная местность.
— У меня сложилось другое впечатление, — сухо сказал Гвидо. — Хотя я здесь недавно, но успел заметить и пыльные улицы, и лачуги. Этот рай не так хорош, как вам кажется. Здесь не меньше больных, слепых и увечных, чем в Каире, столько же грязи, голода и рахитичных детей.
— Но здесь очень плодородная почва, — возразил Мехди. — Разве вы не заметили, какое разнообразие фруктов и овощей? А какой тут скот! Я удивляюсь, где вы могли видеть голодающих детей?
— Дорогой мой, оазис — не единственное место в мире, где почва богата, а жители бедны. Кому принадлежат эти земли? Готов спорить, ими владеют несколько человек. Естественно, они к голодающим не относятся. Думаю, они даже не живут в Сивахе, а лежат кверху брюхом на роскошных виллах в дельте Нила.
— Если вы интересуетесь этой проблемой, то должны понимать, как важна для нашего государства аграрная реформа…
— Поскольку для меня она не представляет интереса, вы можете не беспокоиться, — грубо сказал Гвидо.-Все, что я тут говорил, — обычная застольная болтовня. Если сивахцы рады подставлять кому-то шею, зачем их разочаровывать? Каждому свое.
Мехди был явно расстроен. Но тут же попытался исправить положение.
— Жизнь слишком коротка, чтобы обо всех беспокоиться, — сказал он, жадно доедая сладости, которые они заказали на десерт. — Мы с вами можем позволить себе на время забыть о работе и насладиться отдыхом, отдавшись своим увлечениям.
— Не думаю, чтобы моя фирма еще раз направила меня сюда, — сказал Гвидо. — Я работаю в нефтяной компании.
— Да что вы говорите! — воскликнул Мехди. — Тогда я понимаю, почему в качестве хобби вы избрали историю древних цивилизаций.
— Не вижу никакой связи.
— Нефть положила начало новой цивилизации, — объяснил Мехди. — она играет роль Провидения. Иногда — слава Богу, только иногда — она проклятие, но всегда — неожиданность. Вот почему ее везде так почитают. Люди хотят иметь богов, которых можно ненавидеть, когда дела идут плохо.
— Хорошо говорите, — заметил Гвидо. — Что вы преподаете, когда не заняты административной деятельностью? Литературу? Психологию? Богословие?
— Логику, — ответил египтянин.
— Прекрасно, — внезапно смягчился Гвидо.
Мехди помолчал, прежде чем продолжить разговор.
— Лучше, если здесь не будут знать о вашей профессии, — сказал он наконец.
— Представляете, как засуетятся сивахцы, если пройдет слух о том, что здесь есть нефть.
— Ну и что? Кому это повредит? Вы боитесь, что они проклянут ее?
— Напротив. Но, по-моему, бесчеловечно подавать убогим несбыточную надежду.
— А что если сивахцы никак не отреагируют на это событие?
Мехди скептически нахмурился, давая понять, что их разговор был не более чем шутливой перепалкой и продолжать его не имеет смысла.
— Сигару?-предложил он.
— Спасибо. Я еще раз схожу в город.
— Не хотите отдохнуть? Сейчас самое время. Жара. .
— Нет. Я сплю очень мало.
Они пожали друг другу руки и разошлись.
— Этот кретин появился как раз. Вовремя — пробормотал Гвидо, спускаясь по ступенькам. — Теперь я дам ему прикурить, да еще как!
Он углубился в лабиринт улочек, которые не успел осмотреть утром. Они были пустынны в это время дня, хотя особой жары не было.
Гвидо бродил по городу как беззаботный турист, останавливаясь то там, то здесь.
Он присматривался к каждой мелочи, попадающейся на глаза, словно это была музейная редкость. Он вступал в бесконечные разговоры с базарными торговцами, на удивление сносно говорившими по-английски и иногда вставлявшими и пару французских, итальянских или немецких фраз. Вана, окажись она в это время рядом, не узнала бы в этом внимательном, неутомимом, приветливом и разговорчивом ходоке праздного сноба, которым он старался казаться.
Гвидо было достаточно двух-трех сальных шуток, чтобы торговец чаем или фруктами охотно выложил ему свою нехитрую историю. Его случайные собеседники с энтузиазмом встречали предложение сфотографироваться. Гвидо щелкал фотоаппаратом, не слишком заботясь о том, чтобы навести резкость и установить экспозицию. Он вполне доверял «Олимпиусу», одолженному у Ваны, тем более, что тот был не заряжен.
«Интересно будет взглянуть на физиономии полицейских ищеек, когда они наткнутся на фотоаппарат», — подумал он.
Они бы подивились, как этот исследователь-одиночка обходится без каких-либо записей, карт, путеводителей, дневников, не говоря уже о магнитофоне или любой другой аппаратуре. У него не было ни листка бумаги, ни огрызка карандаша!
Тоненькие рубашки от Гуччи, пояса и брюки с наклейкой «Валентине», ботинки фирмы Баттисони и шелковые носки от Марина Ланте делла Побере — вот и все, что ожидало любителей пошарить по чужим чемоданам. Гвидо представил их реакцию:
— Классического шпиона к нам заслали, ребята! Какой-то безграмотный лопух без всякого оборудования. Да, это не Джеймс Бонд.
— Что ж, ребята, — притворно вздохнул Гвидо, заканчивая этот воображаемый спектакль. — Времена меняются. Даже нефтяные магнаты уже не те, что были когда-то.
Он дружески похлопал по затылку оборванного мальчишку, дергавшего его за штанину.
— Куда ты хочешь повести меня, малыш? Но мальчуган, казалось, не знал другого языка, кроме приветливых улыбок и кивков.
Гвидо последовал за ним. Держась за руки, они подошли к крыльцу старого деревянного дома, украшенному арабесками и вазами с цветущим жасмином. Мальчик провел итальянца через маленькую комнату, где лежали глиняные горшки, верблюжьи седла и большие восьмиугольные подносы, во внутренний дворик с выложенным мозаикой бассейном. По краям его били маленькие фонтаны, освежающие воздух. Бассейн окружали фруктовые деревья и розовые кусты. Во дворе сушились на солнце табачные листья.
По сторонам дворика находились две арки из белого и черного камня. Изящные колонны из темно-красного мрамора поддерживали их. Но местами мрамор раскрошился, и похоже было, что этому чуду осталось жить уже не столетия, а годы. И все же старые арки придавали дворику неизъяснимое очарование. В них было что-то от дворцов сарацинов в Гренаде, которые так притягивают взоры туристов.
Они пересекли дворик и очутились в комнате с разбросанными на ковре мягкими кожаными пуфами и множеством подушек. Слева от входа висело огромное зеркало в красной гипсовой раме. На противоположной стене между окнами располагалась коллекция старинного оружия. Дневной свет, проникая через цветные стекла, окрашивал комнату-музей в розовые тона. Дополнительно комната освещалась большими масляными лампами. На столе, инкрустированном перламутром, стояла шахматная доска с расставленными фигурами. Гвидо увидел огромные бронзовые вазы, голубые бокалы, шелковые шали, валявшиеся на ковре… И в самом темном углу — каменную скульптуру обнаженной девушки в натуральную величину. Волосы, заплетенные в мелкие косы, образовали на голове шлем, прикрывавший щеки и затылок, но оставлявший на виду покатые плечи. Точеные черты лица и прямой нос, чуть раскосые глаза и высокие скулы и эта легкая полуулыбка — сомнений быть не могло! Только Кармен, бессмертная жена Амона, могла быть так прекрасна. Гвидо всего один раз видел ее бронзовое изображение на выставке в Лувре, но забыть уже не смог.
Маленькие каменные груди с набухшими сосками, казалось, только что ласкала чья-то рука. Гвидо чувствовал, что столетия ласк отполировали нежный, гладкий живот. К своему изумлению, итальянец заметил, что из расщелины любовно выточенных половых губ выглядывает фаллос. Не увеличенный клитор, а именно мужской половой орган, которому не хватало только — кто знает, почему? — яичек. И хотя он был опущен, его длина невольно вызывала желание.
В комнату вошел высокий худой человек в тюрбане. Щ темном лице, покрытом густой сетью морщин, выделялись водянисто-зеленые глаза. Он с достоинством поклонился, жестом предложил Гвидо выпить и выкурить трубку. Затем еле слышно спросил, не говорит ли посетитель по-французски. Гвидо кивнул, тогда старик спросил о состоянии дел.
— Каких дел? — удивился Гвидо. Но тут же придал своему лицу прежнее сдержанное выражение. .
Хозяин указал на его карман. Гвидо вытащил бумажник и раскрыл его. Старик взял пачку купюр, пересчитал их, взял примерно половину, а остальное аккуратно положил в бумажник. Затем он элегантно поклонился, прижимая руку к сердцу, и исчез, оставив Гвидо с его маленьким проводником.
— Как ты думаешь, что он мне предложит за такую сумму? — весело спросил итальянец у мальчика. — Думаешь, я смогу порезвиться с богиней?
Поскольку в следующие десять минут ничего не произошло, Гвидо заподозрил неладное.
— Эй, — сказал он малышу. — Надеюсь, старый негодяй не хочет предложить мне тебя?
Внезапно портьеры, скрывавшие вторую дверь, раздвинулись, и в комнату вошли два босых юноши в длинных белых туниках. На шее у каждого из них висело золотое ожерелье, головы были украшены цветами. Сколько им лет? Пятнадцать, шестнадцать? Может, и меньше. Как можно было судить об. их возрасте, если даже пол их угадывался с трудом. Кудрявые волосы, белая кожа, ровные блестящие зубы, изящные руки. Карие глаза, скрывавшиеся под густыми томными ресницами. Один из них сел на подушку, вытянув ноги с браслетами. Второй налил в бокал какую-то жидкость из графина и предложил Гвидо. Тот обмакнул в нее губы и вернул бокал, покачав головой.
Легкий запах миндаля не могли заглушить ни вино. ни мел, добавленные в настойку. Это был не известный Гвидо возбудитель. Итальянец не удивился. Он вернул бокал юному Ганимеду, показав, что тот должен выпить это сам.
Юноша улыбнулся, спокойно проглотил половину жидкости и остальное предложил товарищу, который, не моргнув глазом, осушил бокал.
— Теперь дело, кажется, пойдет на лад, — прокомментировал Гвидо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Все, о чем Гвидо говорил и о чем просил ее, тоже не указывало на какие-либо профессиональные тайны.
Для чего же он предпринял такое неожиданное и рискованное путешествие? Вана не могла найти этому разумное объяснение. Она уже начала подозревать, что Гвидо действительно обычный высокооплачиваемый чиновник, который во время отпуска удовлетворяет странную и претенциозную прихоть: изучает историю и традиции народа не слишком обособленного и не очень дикого, то есть не представляющего большого интереса для исследователя. Почему он не отправился к кочевникам, чтобы разделить с ними их убогий кров? Саму Вану гораздо больше устроил бы рваный шатер, чем этот вонючий отель.
В это время кто-то тихонько постучал в дверь ее комнаты. Девушка улыбнулась.
Конечно, это Гвидо! Он остыл от обиды по поводу изгнания из рая и пришел налаживать отношения.
Вана была тронута. Рывком соскочила с кровати и открыла дверь, соединяющую их комнаты. Но там было темно. Она услышала ровное дыхание итальянца, который даже не повернулся на скрип двери. Без сомнения, он крепко спал. Чувствуя досаду и разочарование, она бесшумно закрыла дверь и вернулась к себе. Стук послышался снова. Теперь он явно доносился из коридора.
— Кто там? — спросила она по-английски, потом по-арабски.
Ответа не последовало, но через несколько минут стук повторился. Она была напугана и хотела уже позвать Гвидо, но гордость не позволила ей этого сделать. Вана сидела на кровати, обхватив руками колени и не спуская глаз с двери. Постукивание продолжалось. Она подумала: что будет, если кто-то вломится в номер и увидит ее обнаженной в такой позе? Надежнее спрятаться под простыней. Но она не двигалась. Надеть что-нибудь? Но что? У нее нет ни пижамы, ни ночной сорочки, а сидеть в платье в такой час просто нелепо.
«Во всяком случае, — подумала она, — меня не собираются грабить или убивать, иначе они не стали бы так шуметь. Может, кто-то хочет насладиться моим телом? Тогда нечего так пугаться!»
Страх улетучился, как только Вана подумала, что ее просто хотят изнасиловать. И она заснула прежде, чем собралась открыть дверь.
Глава вторая
БОГИНЯ ИЗ КАМНЯ, БОГ ИЗ ПЫЛИ
Гвидо проснулся в семь, выпил кофе по-турецки и, не оставив Ванессе даже записки, пешком отправился в город. Он вернулся в полдень, и новый, видимо, недавно сменившийся портье сообщил ему, что мадам только что ушла. Она не просила передать, куда идет и когда вернется.
«Если бы я знал, позавтракал бы в арабском бистро», — с сожалением думал Гвидо, сидя один в гостиничном ресторанчике. Он внимательно изучал меню, когда на столик легла чья-то тень. Итальянец поднял глаза и увидел невысокого полного человека лет сорока, с небольшой проплешиной в голосах. На смуглом, чисто выбритом подбородке незнакомца была симпатичная ямочка. Свежевыглаженный шелковый костюм, галстук в косую полоску и начищенные до блеска туфли дополняли портрет. В правой руке, украшенной серебряным браслетом, человек держал тонкую трость с черепаховой рукояткой. Он смотрел на Гвидо, застенчиво улыбаясь.
— По-моему, я имел удовольствие встречаться с вами в Каире, — учтиво сказал он.
В подкупающе мягкой манере не было ничего навязчивого. Он говорил по-английски с легким акцентом, положим на итальянский. Под удивленным взглядом Гвидо человечек смутился и поспешно сказал:
— Должно быть, я ошибся. Простите, ради Бога! — Он поклонился и сделал шаг назад.
Гвидо добродушно улыбнулся.
— Позвольте представиться, — сказал маленький египтянин. — Меня зовут Мехди Яссерит. Я учитель, но в министерстве часто занимаюсь административными делами.
— Ага, — радостно сказал Гвидо. — Значит, вы тут по делам.
— Совсем нет. У меня отпуск. Как и у вас, мистер…
— Андреотти. Гвидо Андреотти. Инженер. Но я увлекаюсь древними цивилизациями. Что-то вроде хобби.
— Время проходит быстрее, когда погружаешься в прошлое, — сказал учитель. Он явно никуда не спешил…
— Присаживайтесь. Давайте позавтракаем вместе, — предложил Гвидо.
— Я не покажусь навязчивым? Ведь вы ждете кого-то?
— Нет, никого. Та, которую я ждал, покинула меня в поисках своего прошлого.
— Тогда я с удовольствием принимаю приглашение.
Учитель сел, они с Гвидо заказали себе одинаковые блюда и начали завтрак. Утолив первый голод, Мехди Яссерит обратился к итальянцу:
— Вы давно здесь?
— В Сивахе? Со вчерашнего вечера. А вы?
— Только что прибыл.
— На машине?
— О, что вы! Конечно, нет. Самолетом. Сюда раз в неделю летает самолет из Каира. Вы разве не знали?
— Нет. Я думал, сюда никто не ездит и не летает.
— Это правда, — кивнул Мехди. — Я был единственным человеком на борту. Кроме пилота, конечно. Он улыбнулся своей шутке.
— Вы впервые в Сивахе? — спросил Гвидо.
— Конечно, Нет, — человечек снова улыбнулся. — Я приезжаю сюда почти каждый год.
— Правда? Значит, вам здесь нравится? Но что вы находите в этом городке?
— Ничего особенного, уверяю вас. Но здесь для меня подходящий климат, и после поездок сюда я чувствую себя гораздо лучше. Не знаю, где еще можно так хорошо отдохнуть. А зарплата не позволяет среднему египтянину ездить за границу, — заключил он извиняющимся тоном.
— Однако, готов побиться об заклад, вы бывали в Италии, — Гвидо неожиданно перешел на родной язык.
— Что вы, по-итальянски я говорю очень слабо. Если не возражаете, давайте продолжим нашу беседу по-английски.
— Пожалуйста. А что вы делали в Италии? Тоже отдыхали.? — вызывающе спросил Гвидо.
— Увы, нет. Я бывал там только по делам. Видите ли, я занимаюсь тем, что изыскиваю для нашей молодежи возможности учебы за рубежом. К несчастью, мои боссы считают, что для этого вполне достаточно переписки. А выезжать из Каира совсем не обязательно. Поэтому я прикован к своему письменному столу, хотя когда устраивался на эту работу, мечтал объездить весь мир.
— Всему свое время под солнцем, — сказал Гвидо, вспомнив любимое изречение Ваны. — Время действовать и время отдыхать. Вы, по крайней мере, отправили хоть несколько сивахских студентов за границу?
Яссерит снова улыбнулся.
— Знаете, Сивах — не то место, откуда подбираются интеллектуальные кадры страны.
— Почему нет? — спросил Гвидо.
— Нельзя сказать, чтобы сивахцы были менее интеллектуальны, чем другие египтяне. Просто они не хотят никуда ехать. Даже в Каир, представьте себе!
— Как вы объясняете такое безразличие?
— Не знаю. Может, им хорошо живется? Здесь, в оазисе, у них есть все. Это благодатная местность.
— У меня сложилось другое впечатление, — сухо сказал Гвидо. — Хотя я здесь недавно, но успел заметить и пыльные улицы, и лачуги. Этот рай не так хорош, как вам кажется. Здесь не меньше больных, слепых и увечных, чем в Каире, столько же грязи, голода и рахитичных детей.
— Но здесь очень плодородная почва, — возразил Мехди. — Разве вы не заметили, какое разнообразие фруктов и овощей? А какой тут скот! Я удивляюсь, где вы могли видеть голодающих детей?
— Дорогой мой, оазис — не единственное место в мире, где почва богата, а жители бедны. Кому принадлежат эти земли? Готов спорить, ими владеют несколько человек. Естественно, они к голодающим не относятся. Думаю, они даже не живут в Сивахе, а лежат кверху брюхом на роскошных виллах в дельте Нила.
— Если вы интересуетесь этой проблемой, то должны понимать, как важна для нашего государства аграрная реформа…
— Поскольку для меня она не представляет интереса, вы можете не беспокоиться, — грубо сказал Гвидо.-Все, что я тут говорил, — обычная застольная болтовня. Если сивахцы рады подставлять кому-то шею, зачем их разочаровывать? Каждому свое.
Мехди был явно расстроен. Но тут же попытался исправить положение.
— Жизнь слишком коротка, чтобы обо всех беспокоиться, — сказал он, жадно доедая сладости, которые они заказали на десерт. — Мы с вами можем позволить себе на время забыть о работе и насладиться отдыхом, отдавшись своим увлечениям.
— Не думаю, чтобы моя фирма еще раз направила меня сюда, — сказал Гвидо. — Я работаю в нефтяной компании.
— Да что вы говорите! — воскликнул Мехди. — Тогда я понимаю, почему в качестве хобби вы избрали историю древних цивилизаций.
— Не вижу никакой связи.
— Нефть положила начало новой цивилизации, — объяснил Мехди. — она играет роль Провидения. Иногда — слава Богу, только иногда — она проклятие, но всегда — неожиданность. Вот почему ее везде так почитают. Люди хотят иметь богов, которых можно ненавидеть, когда дела идут плохо.
— Хорошо говорите, — заметил Гвидо. — Что вы преподаете, когда не заняты административной деятельностью? Литературу? Психологию? Богословие?
— Логику, — ответил египтянин.
— Прекрасно, — внезапно смягчился Гвидо.
Мехди помолчал, прежде чем продолжить разговор.
— Лучше, если здесь не будут знать о вашей профессии, — сказал он наконец.
— Представляете, как засуетятся сивахцы, если пройдет слух о том, что здесь есть нефть.
— Ну и что? Кому это повредит? Вы боитесь, что они проклянут ее?
— Напротив. Но, по-моему, бесчеловечно подавать убогим несбыточную надежду.
— А что если сивахцы никак не отреагируют на это событие?
Мехди скептически нахмурился, давая понять, что их разговор был не более чем шутливой перепалкой и продолжать его не имеет смысла.
— Сигару?-предложил он.
— Спасибо. Я еще раз схожу в город.
— Не хотите отдохнуть? Сейчас самое время. Жара. .
— Нет. Я сплю очень мало.
Они пожали друг другу руки и разошлись.
— Этот кретин появился как раз. Вовремя — пробормотал Гвидо, спускаясь по ступенькам. — Теперь я дам ему прикурить, да еще как!
Он углубился в лабиринт улочек, которые не успел осмотреть утром. Они были пустынны в это время дня, хотя особой жары не было.
Гвидо бродил по городу как беззаботный турист, останавливаясь то там, то здесь.
Он присматривался к каждой мелочи, попадающейся на глаза, словно это была музейная редкость. Он вступал в бесконечные разговоры с базарными торговцами, на удивление сносно говорившими по-английски и иногда вставлявшими и пару французских, итальянских или немецких фраз. Вана, окажись она в это время рядом, не узнала бы в этом внимательном, неутомимом, приветливом и разговорчивом ходоке праздного сноба, которым он старался казаться.
Гвидо было достаточно двух-трех сальных шуток, чтобы торговец чаем или фруктами охотно выложил ему свою нехитрую историю. Его случайные собеседники с энтузиазмом встречали предложение сфотографироваться. Гвидо щелкал фотоаппаратом, не слишком заботясь о том, чтобы навести резкость и установить экспозицию. Он вполне доверял «Олимпиусу», одолженному у Ваны, тем более, что тот был не заряжен.
«Интересно будет взглянуть на физиономии полицейских ищеек, когда они наткнутся на фотоаппарат», — подумал он.
Они бы подивились, как этот исследователь-одиночка обходится без каких-либо записей, карт, путеводителей, дневников, не говоря уже о магнитофоне или любой другой аппаратуре. У него не было ни листка бумаги, ни огрызка карандаша!
Тоненькие рубашки от Гуччи, пояса и брюки с наклейкой «Валентине», ботинки фирмы Баттисони и шелковые носки от Марина Ланте делла Побере — вот и все, что ожидало любителей пошарить по чужим чемоданам. Гвидо представил их реакцию:
— Классического шпиона к нам заслали, ребята! Какой-то безграмотный лопух без всякого оборудования. Да, это не Джеймс Бонд.
— Что ж, ребята, — притворно вздохнул Гвидо, заканчивая этот воображаемый спектакль. — Времена меняются. Даже нефтяные магнаты уже не те, что были когда-то.
Он дружески похлопал по затылку оборванного мальчишку, дергавшего его за штанину.
— Куда ты хочешь повести меня, малыш? Но мальчуган, казалось, не знал другого языка, кроме приветливых улыбок и кивков.
Гвидо последовал за ним. Держась за руки, они подошли к крыльцу старого деревянного дома, украшенному арабесками и вазами с цветущим жасмином. Мальчик провел итальянца через маленькую комнату, где лежали глиняные горшки, верблюжьи седла и большие восьмиугольные подносы, во внутренний дворик с выложенным мозаикой бассейном. По краям его били маленькие фонтаны, освежающие воздух. Бассейн окружали фруктовые деревья и розовые кусты. Во дворе сушились на солнце табачные листья.
По сторонам дворика находились две арки из белого и черного камня. Изящные колонны из темно-красного мрамора поддерживали их. Но местами мрамор раскрошился, и похоже было, что этому чуду осталось жить уже не столетия, а годы. И все же старые арки придавали дворику неизъяснимое очарование. В них было что-то от дворцов сарацинов в Гренаде, которые так притягивают взоры туристов.
Они пересекли дворик и очутились в комнате с разбросанными на ковре мягкими кожаными пуфами и множеством подушек. Слева от входа висело огромное зеркало в красной гипсовой раме. На противоположной стене между окнами располагалась коллекция старинного оружия. Дневной свет, проникая через цветные стекла, окрашивал комнату-музей в розовые тона. Дополнительно комната освещалась большими масляными лампами. На столе, инкрустированном перламутром, стояла шахматная доска с расставленными фигурами. Гвидо увидел огромные бронзовые вазы, голубые бокалы, шелковые шали, валявшиеся на ковре… И в самом темном углу — каменную скульптуру обнаженной девушки в натуральную величину. Волосы, заплетенные в мелкие косы, образовали на голове шлем, прикрывавший щеки и затылок, но оставлявший на виду покатые плечи. Точеные черты лица и прямой нос, чуть раскосые глаза и высокие скулы и эта легкая полуулыбка — сомнений быть не могло! Только Кармен, бессмертная жена Амона, могла быть так прекрасна. Гвидо всего один раз видел ее бронзовое изображение на выставке в Лувре, но забыть уже не смог.
Маленькие каменные груди с набухшими сосками, казалось, только что ласкала чья-то рука. Гвидо чувствовал, что столетия ласк отполировали нежный, гладкий живот. К своему изумлению, итальянец заметил, что из расщелины любовно выточенных половых губ выглядывает фаллос. Не увеличенный клитор, а именно мужской половой орган, которому не хватало только — кто знает, почему? — яичек. И хотя он был опущен, его длина невольно вызывала желание.
В комнату вошел высокий худой человек в тюрбане. Щ темном лице, покрытом густой сетью морщин, выделялись водянисто-зеленые глаза. Он с достоинством поклонился, жестом предложил Гвидо выпить и выкурить трубку. Затем еле слышно спросил, не говорит ли посетитель по-французски. Гвидо кивнул, тогда старик спросил о состоянии дел.
— Каких дел? — удивился Гвидо. Но тут же придал своему лицу прежнее сдержанное выражение. .
Хозяин указал на его карман. Гвидо вытащил бумажник и раскрыл его. Старик взял пачку купюр, пересчитал их, взял примерно половину, а остальное аккуратно положил в бумажник. Затем он элегантно поклонился, прижимая руку к сердцу, и исчез, оставив Гвидо с его маленьким проводником.
— Как ты думаешь, что он мне предложит за такую сумму? — весело спросил итальянец у мальчика. — Думаешь, я смогу порезвиться с богиней?
Поскольку в следующие десять минут ничего не произошло, Гвидо заподозрил неладное.
— Эй, — сказал он малышу. — Надеюсь, старый негодяй не хочет предложить мне тебя?
Внезапно портьеры, скрывавшие вторую дверь, раздвинулись, и в комнату вошли два босых юноши в длинных белых туниках. На шее у каждого из них висело золотое ожерелье, головы были украшены цветами. Сколько им лет? Пятнадцать, шестнадцать? Может, и меньше. Как можно было судить об. их возрасте, если даже пол их угадывался с трудом. Кудрявые волосы, белая кожа, ровные блестящие зубы, изящные руки. Карие глаза, скрывавшиеся под густыми томными ресницами. Один из них сел на подушку, вытянув ноги с браслетами. Второй налил в бокал какую-то жидкость из графина и предложил Гвидо. Тот обмакнул в нее губы и вернул бокал, покачав головой.
Легкий запах миндаля не могли заглушить ни вино. ни мел, добавленные в настойку. Это был не известный Гвидо возбудитель. Итальянец не удивился. Он вернул бокал юному Ганимеду, показав, что тот должен выпить это сам.
Юноша улыбнулся, спокойно проглотил половину жидкости и остальное предложил товарищу, который, не моргнув глазом, осушил бокал.
— Теперь дело, кажется, пойдет на лад, — прокомментировал Гвидо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22