Р. сенат представлял собой аристократическую корпорацию, принимавшую в себя все что выдвигалось на вершину политической жизни; в нем жила политическая традиция прошлого, поддерживаемая родовым преданием, но постоянно проверяемая личным опытом и знакомством с государственной практикой. Законодательным органом и обладателем верховной власти было народное собрание. Сенатское заключите (senatus consultum) никогда не имело силу закона (lex), принадлежавшую лишь постановлению народного собрания (комиций – собственно сходки). Сословный дуализм повлиял на организацию и историю комиций еще сильнее, чем на сенат; им, а также консерватизмом Рима объясняется тот знаменательный факт, что в Риме было не одно, а три народных собрания: два чисто сословных и одно общее. Древнейшее из них – по куриям – было чисто патрицианским и вместе с патрициями утратило, с течением времени, всякое реальное значение: оно атрофировалось, перестало быть собранием граждан и превратилось в учреждение, присутствие должностных лиц – курионов, ведавшее лишь родовые дела: аррогацию (переход из рода в род), утверждение завещаний и т. п. До позднейшего времени оно сохранило только одну хотя и формальную, но важную в политическом отношении функцию – передачу избранному в комициях магистрату его власти, посредством lex curiata de imperio. Еще во время гражданской войны между Помпеем и Цезарем невозможность соблюсти эту формальность повлекла за собой важные политические последствия.
Второе народное собрание в Риме, центуриатное – по военным сотням – знаменует собой характерную воинственную организацию Рима: первоначальное тожество народа и войска. Центуриатное народное собрание – это не что иное, как войско, выстроившееся по сотням, чтобы ответить на вопрос командира, быть ли войне, или избрать ли такого-то в командиры на следующий год? Место в военном строю обусловливалось вооружением, а вооружение – имуществом. Сообразно с имуществом, римские граждане были разделены на 5 классов, не считая всадников, составлявших особый разряд из 18 сотен. Дошедшее до нас определение как имущественного ценза для каждого класса, так и числа сотен в каждом из них, традиция относить к временам Сервия Туллия, которому приписывается и самое учреждение центуриатного собрания, может быть не с большим основанием, чем постройка так называемой Сервиевой стены. Определение ценза деньгами указывает на более позднюю эпоху, чем время царей, так как еще в раннюю республиканскую эпоху судебные пени определялись числом голов крупного или мелкого скота. Позднее центуриатного явилось народное собрание по трибам, в точности время и повод его возникновения нам неизвестны. Это – плебейское собрание, руководимое трибунами, тогда как центуриатным руководил курульный (патрицианский) магистрат, консул или претор. В виду поздних известий о трибуткомициях под председательством консулов и преторов, некоторые современные ученые пришли к мало вероятному предположению, что кроме общеизвестных плебейских трибуткомиций существовали еще особые трибуткомиции с участием патрициев. В отношениях трибутного собрания к центуриатному проявляется замечательный политический дуализм, проникший в государственное устройство Рима благодаря особому положению плебеев в государственном строе: центуриатные комиции представляют собой весь народ, populus, трибутные – plebs. Плебс, приобретая все большее значение, становится народом в политическом смысле слова, т. е. приравнивается к populus. Это приравнение находит себе выражение в том, что постановление плебса, plebiscitum, получает, по постановлению центуриатных комиций, значение закона, обязательного для всех граждан, ut quod tribatim plebs jussiset populum teneret (lex ValeriaHoratia, 449 г. до P. Xp.) Принцип этот был подтвержден законом Публилия (339 до P. Xp.) – ut plebiscita omnes Quiriles tenerent, и законом Гортензия (284) – ut quod plebs jussisset omnes Qairites teneret.
Тожественны ли эти три закона и почему, в таком случае, понадобилось троекратное узаконение, или они различны по смыслу, как остроумно объяснял в одной из своих гипотез Нибур – нам неизвестно. Во всяком случае в историческую эпоху трибутные комиции в законодательном отношения заняли место на ряду с центуриатными и отличались от них лишь сферой компетентности: решение военных вопросов естественно предоставлялось тому собранию, которое искони их ведало и находилось под руководством магистратов с «империумом». В сфере судебной также сохранилось преимущество того народного собрания, к которому, по древнему закону, была обращена провокация: закон децемвиров формально сохранил право решать вопрос о жизни или смерти гражданина за центуриатным собранием, обозначая его при этом выражением maximus comitiatus. Избирательная деятельность была обширнее у центуриатного собрания, но трибуткомиции избирали трибунов, значение которых все более возрастало. Сблизившись в значении, эти два народных собрания сблизились и формально, вследствие преобразования, которому подверглись центуриаткомиции в демократическом смысле, вероятно около 241 г. до Р. Xp., т. е. после того как число триб достигло своего максимума – 35. Это преобразование представляет собой компромисс между принципом центуриатных комиций, т. е. распределением граждан по имуществу, и принципом трибутных комиций, т. е. распределением граждан по месту оседлости, – при чем первый принцип делает второму значительную уступку. Тожество военного строя с политическим к тому времени уже исчезло; вследствие этого предоставление первому классу 80 центурий (так что с присоединением 18 центурий всадников он располагал большинством голосов в комициях – 98 против 95) утратило свой смысл перед более демократическим духом трибуткомиций. В виду этого каждому из пяти классов было предоставлено равное число центурий или голосов, а именно 35, соответственно числу римских триб, при чем каждая центурия еще разделялась на две – для граждан старше и моложе 45 лет. Что касается до вопроса о полномочиях Р. народных собраний, то Рубино, в своем замечательном исследовании (), доказал, что роль народного собрания при царях была незначительна. Царь собирал комиции не столько для того, чтобы получить от них закон, сколько для того, чтобы заручиться их поддержкой.
После отмены царской власти значение народного собрания возросло: ему чаще приходилось применять к делу свое избирательное право; закон о провокации сделал его верховным судьей над жизнью и смертью граждан; наконец, с усложнением политич. жизни стала развиваться и законодательная власть комиций. В последнем отношении они, однако, долго находились под опекой сената, которая выражалась в двух учреждениях – patrum auctoritas и senatus auctoritas. Первое относится ко времени патрицианского сената и представляет собой право сената одобрять, утверждать, постановления народного собрания (впрочем, по мнению Нибура и его школы, под patrum auctoritas следует разуметь согласие патрициев, данное ими в собрании по куриям). Senatus auctoritas соответствует греческому выражению probouleuma и обозначает право сената давать предварительно свое согласие на внесение в народное собрание магистратом проекта закона, а следовательно и отказывать в этом согласии. Когда комиции освободились от этих стеснений, мы не знаем; по этому вопросу, как и относительно значения упомянутых учреждений, в ученой литературе существует множество противоречивых мнений. Во всяком случае народное собрание в Риме, даже когда стало властным и самодержавным, сохранило прежние формы, ставившие его в зависимость от созвавшего его магистрата. Оно никогда не имело права собираться по собственному почину; оно не имело ни законодательной инициативы, ни свободы прений; оно лишь отвечало на вопросы, предложенные ему председательствующим магистратом (рогация); самое делопроизводство было обставлено такими религиозными формальностями, которые легко подавали повод признать постановление, с помощью жреческой коллегии, незаконным. Более свободный характер имели частные собрания народа, concilia и cautiones, на которых допускались и прения; но и эти подготовительные собрания, ничего не постановлявшие, созывались не иначе, как магистратом, и служили для него средством настроить и направить народ в желательном для него смысле. На конец, ни центуриаткомиции, после их преобразования в демократическом смысле, ни даже трибутные комиции не были демократиями в полном смысле слова, так как в рассчет принимались не единичные голоса граждан, а число центурий или триб, высказавшихся в том или другом смысле, и голос избранной по жребию центурии или трибы (praerogativa) имел почти всегда решающее значение. Не даром обнесенное оградой место на Марсовом поле, куда призывались граждане подавать голос, называлось ovile (овечий загон). Вследствие мирового роста Рима, решения и веления римских комиций приобретали все большее и большее всемирное значение; но именно в эту эпоху существенно изменился состав Р. народного собрания и понизилось его моральное и государственное значение, под влиянием глубокого потрясения экономического быта Р. народа, в связи с его политическим ростом.
5) Влияние роста Рима на экономический быт его. Р. историки изображали первых римлян пастухами и бродягами, но история с самого начала знает римлян лишь как оседлых крестьян. Римлянин, как патриций, так и плебей, представляет собой тип крестьянина, цепкого и жадного до земли: типический герой древнего Рима – Цинциннат, взятый с плуга диктатор. Поэтому земельный вопрос представляет собой основу Р. истории: из-за земли римляне воюют с соседями, на приобретенную землю они выводят все новые и новые поселения; из-за земли волнуется форум; аграрный закон – больное место республиканского Рима, наука землемера (agrimeusor) – национальная его наука. Одной из важнейших и прочих заслуг Нибура было выяснение вопроса об ager pablicus и об аграрных законах. Если социалисты XVIII в. (Babeuf) щеголяли именем Гракха, то потому, что видели в аграрных законах римлян средство борьбы против частной поземельной собственности. Лишь благодаря выяснению понятия «общественного поля» история поземельных отношений и законов получила правильное освещение. Нибур нашел ager publicus в области Дитмаршен (в Голштинии), где историк провел свое детство; позднейшие исследования указали его существование почти везде. Ager publicus называлась у римлян государственная земля, в противоположность той, которая находилась в частной собственности. Р. государство пользовалось своей землей трояким способом: оно отдавало ее участки с торгов под пастбища, или выделяло из нее небольшие наделы гражданам (первоначально 2 югера – полдесятины) в частную собственность (assignatio), или, наконец, предоставляло гражданам занимать отдельные участки (occupatio), для бессрочного пользования ими. Такие займища могли переходить по наследству или продаваться, на них могли производиться насаждения и постройки, но они не поступали в квиритскую собственность и отличались от нее юридически термином possessio. Благодаря наделам общественной землей, колонии выводились в существовавшие уже раньше города, постоянно росло число Р. граждан и крепнул Рим; но землевладение подкапывалось в Риме с древнейших времен, как и в Греции, опасным бедствием – задолженностью. Долговое право было у древних римлян, как и у других народов, крайне сурово; обеспечением кредитора служила личность должника и нередко его семьи. О громадном значении долговых обязательств в древнем Риме мы можем судить не с помощью историков, которые пользовались им для изображения драматических сцен, а на основании законов XII таблиц, самые пространные и архаические отрывки из которых определяют судьбу несостоятельного должника. По приговору судьи кредитор уводит его к себе в дом; закон точно определяет вес цепи, которая может быть на него надета, количество пищи, которое должно быть ему выдаваемо; устанавливает сроки, когда он должен быть выведен на форум, на случай если родственники или клиенты захотят его выкупить; наконец, дает кредитору право продать его в рабство, но не иначе, как за Тибр, т. е. в страну этрусков, а не на римской земле и не в стране дружественных латинян. Предусматривая случай спора между несколькими кредиторами, закон решает его буквально в тех же суровых, символических формулах, как и скандинавское право: освобождается от ответственности тот кредитор, который отрубит от тела должника более или менее следуемой ему части (Si plus ve minus ve secuerit se (sine) fraude esto). Долговые обязательства, впрочем, не всегда разрешались указанной расправой, а приводили и к установлению продолжительных отношений между кредитором и должником (вроде кабалы).
Отношения эти нам мало известны, ибо были запрещены уже законом Петилия, в 326 г. до Р. Хр. Долги продолжали, однако, тяготеть над римскими землевладельцами, что видно из часто упоминаемых мер против ростовщиков, за нарушение законов о росте; так на пени, взысканный с ростовщиков был сооружен эдилом Кн. Флавием бронзовый храмик Конкордии на форуме, с обозначением времени сооружения – «204 г. по освящении храма Юпитера Капитолийского» (древнейшее известное нам упоминание этой эры). Помимо долгов, Р. мелкое землевладение страдало от рабства, вытеснявшего свободный труд. В древнейшем Р. число рабов было, повидимому, очень ограничено, как можно заключить из названий рабов – Quintipar, Marcipar, т. е. puer (малый) Квинта или Марка. Но по мере того, как римские воины стали захватывать области варваров вне Италии, рабы подешевели и стали чаще появляться на рынке, вследствие чего крупные землевладельцы перестали давать мелкому соседу работу на своей земле. Традиционная история относит закон, определявший количественное отношение подневольных и свободных работников, к 367 г. до Р. X. Умножившись в Риме, рабы не только стали отбивать заработки у Р. крестьян, но, входя путем освобождения своими господами в число Р. граждан, существенно изменяли состав и характер Р. народа. Уже в 312 г. до Р. Хр. вопрос о размещении вольноотпущенников по всем трибам или только по 4 городским волнует Рим. В то самое время когда Р. легионы доставляют Риму господство над миром, в сердце Рима покоренные рабы приобретают все более и более влияния на его судьбу. Ничто так не содействовало извращению римского демоса, как легкость освобождения и получения рабами права Р. гражданства. Уже разрушитель Карфагена, Сципион Эмилиан, счел себя в праве презрительно попрекнуть толпу на форуме тем, что он еще недавно привез ее в Рим в цепях.
Но римские войны еще более непосредственным способом подрывали ядро Р. народа – крестьянство; принимая все большие размеры, удаляясь от Рима и становясь все продолжительнее, войны надолго отрывали солдата от его земли. Ливий, в одном из своих драматических рассказов, выводит на сцену центуриона Сп. Лигустина, владельца участка земли в один югер, проведшего 22 года на военной службе вдали от унаследованного поля. Впрочем, известное равновесие между убылью от войны и приростом оседлого крестьянского населения поддерживалось до тех пор, пока римляне имели возможность производить наделы в Северной Италии. Когда, к половине II-го века, запас свободной общественной земли истощился, обезземеление римских граждан пошло еще быстрее. К этому времени относится перемена в сельском хозяйстве римлян, имевшая роковое значение для мелкого землевладения. Вследствие расширения, под Р. властью, торговых сношений на Средиземном море в Италию стал массами привозиться хлеб не только из Сицилии, но из Нумидии и Египта; эта конкуренция убила земледелие в Италии и заставила землевладельцев запустить пашню и завести скот. Мы знаем об этой перемене со слов Катона, который был отличным хозяином и на вопрос, какой самый выгодный способ хозяйства? ответил – bene pascere (хорошее скотоводство); а затем? плохое скотоводство; а затем? хлебопашество (arare). Прежде всего должны были пострадать крестьяне, не находившие заработка у помещиков и не имевшие возможности, по незначительности участков, перейти к скотоводству. Им пришлось продавать свои наделы – и в этом нужно искать источник тех латифундий, о которых сказал Плиний, что они погубили Италию. По мере того, как ядро Р. народа – земледельческий класс – редеет, развивается торговая деятельность римлян. Древний Рим знал лишь громоздкую медную монету и только со времени объединения Италии и подчинения греческих торговых городов на юге полуострова стал чеканить серебряную монету. Развитие торговли привело к накоплению капиталов, что выразилось в изменении смысла слова equites. Всадниками прежде назывались служившие на собственном коне наиболее достаточные граждане; во втором веке это слово обозначает класс капиталистов, занимающихся торговлей и откупами в провинциях, в отличие от сенатской аристократии, которой закон Клавдия 219 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Второе народное собрание в Риме, центуриатное – по военным сотням – знаменует собой характерную воинственную организацию Рима: первоначальное тожество народа и войска. Центуриатное народное собрание – это не что иное, как войско, выстроившееся по сотням, чтобы ответить на вопрос командира, быть ли войне, или избрать ли такого-то в командиры на следующий год? Место в военном строю обусловливалось вооружением, а вооружение – имуществом. Сообразно с имуществом, римские граждане были разделены на 5 классов, не считая всадников, составлявших особый разряд из 18 сотен. Дошедшее до нас определение как имущественного ценза для каждого класса, так и числа сотен в каждом из них, традиция относить к временам Сервия Туллия, которому приписывается и самое учреждение центуриатного собрания, может быть не с большим основанием, чем постройка так называемой Сервиевой стены. Определение ценза деньгами указывает на более позднюю эпоху, чем время царей, так как еще в раннюю республиканскую эпоху судебные пени определялись числом голов крупного или мелкого скота. Позднее центуриатного явилось народное собрание по трибам, в точности время и повод его возникновения нам неизвестны. Это – плебейское собрание, руководимое трибунами, тогда как центуриатным руководил курульный (патрицианский) магистрат, консул или претор. В виду поздних известий о трибуткомициях под председательством консулов и преторов, некоторые современные ученые пришли к мало вероятному предположению, что кроме общеизвестных плебейских трибуткомиций существовали еще особые трибуткомиции с участием патрициев. В отношениях трибутного собрания к центуриатному проявляется замечательный политический дуализм, проникший в государственное устройство Рима благодаря особому положению плебеев в государственном строе: центуриатные комиции представляют собой весь народ, populus, трибутные – plebs. Плебс, приобретая все большее значение, становится народом в политическом смысле слова, т. е. приравнивается к populus. Это приравнение находит себе выражение в том, что постановление плебса, plebiscitum, получает, по постановлению центуриатных комиций, значение закона, обязательного для всех граждан, ut quod tribatim plebs jussiset populum teneret (lex ValeriaHoratia, 449 г. до P. Xp.) Принцип этот был подтвержден законом Публилия (339 до P. Xp.) – ut plebiscita omnes Quiriles tenerent, и законом Гортензия (284) – ut quod plebs jussisset omnes Qairites teneret.
Тожественны ли эти три закона и почему, в таком случае, понадобилось троекратное узаконение, или они различны по смыслу, как остроумно объяснял в одной из своих гипотез Нибур – нам неизвестно. Во всяком случае в историческую эпоху трибутные комиции в законодательном отношения заняли место на ряду с центуриатными и отличались от них лишь сферой компетентности: решение военных вопросов естественно предоставлялось тому собранию, которое искони их ведало и находилось под руководством магистратов с «империумом». В сфере судебной также сохранилось преимущество того народного собрания, к которому, по древнему закону, была обращена провокация: закон децемвиров формально сохранил право решать вопрос о жизни или смерти гражданина за центуриатным собранием, обозначая его при этом выражением maximus comitiatus. Избирательная деятельность была обширнее у центуриатного собрания, но трибуткомиции избирали трибунов, значение которых все более возрастало. Сблизившись в значении, эти два народных собрания сблизились и формально, вследствие преобразования, которому подверглись центуриаткомиции в демократическом смысле, вероятно около 241 г. до Р. Xp., т. е. после того как число триб достигло своего максимума – 35. Это преобразование представляет собой компромисс между принципом центуриатных комиций, т. е. распределением граждан по имуществу, и принципом трибутных комиций, т. е. распределением граждан по месту оседлости, – при чем первый принцип делает второму значительную уступку. Тожество военного строя с политическим к тому времени уже исчезло; вследствие этого предоставление первому классу 80 центурий (так что с присоединением 18 центурий всадников он располагал большинством голосов в комициях – 98 против 95) утратило свой смысл перед более демократическим духом трибуткомиций. В виду этого каждому из пяти классов было предоставлено равное число центурий или голосов, а именно 35, соответственно числу римских триб, при чем каждая центурия еще разделялась на две – для граждан старше и моложе 45 лет. Что касается до вопроса о полномочиях Р. народных собраний, то Рубино, в своем замечательном исследовании (
После отмены царской власти значение народного собрания возросло: ему чаще приходилось применять к делу свое избирательное право; закон о провокации сделал его верховным судьей над жизнью и смертью граждан; наконец, с усложнением политич. жизни стала развиваться и законодательная власть комиций. В последнем отношении они, однако, долго находились под опекой сената, которая выражалась в двух учреждениях – patrum auctoritas и senatus auctoritas. Первое относится ко времени патрицианского сената и представляет собой право сената одобрять, утверждать, постановления народного собрания (впрочем, по мнению Нибура и его школы, под patrum auctoritas следует разуметь согласие патрициев, данное ими в собрании по куриям). Senatus auctoritas соответствует греческому выражению probouleuma и обозначает право сената давать предварительно свое согласие на внесение в народное собрание магистратом проекта закона, а следовательно и отказывать в этом согласии. Когда комиции освободились от этих стеснений, мы не знаем; по этому вопросу, как и относительно значения упомянутых учреждений, в ученой литературе существует множество противоречивых мнений. Во всяком случае народное собрание в Риме, даже когда стало властным и самодержавным, сохранило прежние формы, ставившие его в зависимость от созвавшего его магистрата. Оно никогда не имело права собираться по собственному почину; оно не имело ни законодательной инициативы, ни свободы прений; оно лишь отвечало на вопросы, предложенные ему председательствующим магистратом (рогация); самое делопроизводство было обставлено такими религиозными формальностями, которые легко подавали повод признать постановление, с помощью жреческой коллегии, незаконным. Более свободный характер имели частные собрания народа, concilia и cautiones, на которых допускались и прения; но и эти подготовительные собрания, ничего не постановлявшие, созывались не иначе, как магистратом, и служили для него средством настроить и направить народ в желательном для него смысле. На конец, ни центуриаткомиции, после их преобразования в демократическом смысле, ни даже трибутные комиции не были демократиями в полном смысле слова, так как в рассчет принимались не единичные голоса граждан, а число центурий или триб, высказавшихся в том или другом смысле, и голос избранной по жребию центурии или трибы (praerogativa) имел почти всегда решающее значение. Не даром обнесенное оградой место на Марсовом поле, куда призывались граждане подавать голос, называлось ovile (овечий загон). Вследствие мирового роста Рима, решения и веления римских комиций приобретали все большее и большее всемирное значение; но именно в эту эпоху существенно изменился состав Р. народного собрания и понизилось его моральное и государственное значение, под влиянием глубокого потрясения экономического быта Р. народа, в связи с его политическим ростом.
5) Влияние роста Рима на экономический быт его. Р. историки изображали первых римлян пастухами и бродягами, но история с самого начала знает римлян лишь как оседлых крестьян. Римлянин, как патриций, так и плебей, представляет собой тип крестьянина, цепкого и жадного до земли: типический герой древнего Рима – Цинциннат, взятый с плуга диктатор. Поэтому земельный вопрос представляет собой основу Р. истории: из-за земли римляне воюют с соседями, на приобретенную землю они выводят все новые и новые поселения; из-за земли волнуется форум; аграрный закон – больное место республиканского Рима, наука землемера (agrimeusor) – национальная его наука. Одной из важнейших и прочих заслуг Нибура было выяснение вопроса об ager pablicus и об аграрных законах. Если социалисты XVIII в. (Babeuf) щеголяли именем Гракха, то потому, что видели в аграрных законах римлян средство борьбы против частной поземельной собственности. Лишь благодаря выяснению понятия «общественного поля» история поземельных отношений и законов получила правильное освещение. Нибур нашел ager publicus в области Дитмаршен (в Голштинии), где историк провел свое детство; позднейшие исследования указали его существование почти везде. Ager publicus называлась у римлян государственная земля, в противоположность той, которая находилась в частной собственности. Р. государство пользовалось своей землей трояким способом: оно отдавало ее участки с торгов под пастбища, или выделяло из нее небольшие наделы гражданам (первоначально 2 югера – полдесятины) в частную собственность (assignatio), или, наконец, предоставляло гражданам занимать отдельные участки (occupatio), для бессрочного пользования ими. Такие займища могли переходить по наследству или продаваться, на них могли производиться насаждения и постройки, но они не поступали в квиритскую собственность и отличались от нее юридически термином possessio. Благодаря наделам общественной землей, колонии выводились в существовавшие уже раньше города, постоянно росло число Р. граждан и крепнул Рим; но землевладение подкапывалось в Риме с древнейших времен, как и в Греции, опасным бедствием – задолженностью. Долговое право было у древних римлян, как и у других народов, крайне сурово; обеспечением кредитора служила личность должника и нередко его семьи. О громадном значении долговых обязательств в древнем Риме мы можем судить не с помощью историков, которые пользовались им для изображения драматических сцен, а на основании законов XII таблиц, самые пространные и архаические отрывки из которых определяют судьбу несостоятельного должника. По приговору судьи кредитор уводит его к себе в дом; закон точно определяет вес цепи, которая может быть на него надета, количество пищи, которое должно быть ему выдаваемо; устанавливает сроки, когда он должен быть выведен на форум, на случай если родственники или клиенты захотят его выкупить; наконец, дает кредитору право продать его в рабство, но не иначе, как за Тибр, т. е. в страну этрусков, а не на римской земле и не в стране дружественных латинян. Предусматривая случай спора между несколькими кредиторами, закон решает его буквально в тех же суровых, символических формулах, как и скандинавское право: освобождается от ответственности тот кредитор, который отрубит от тела должника более или менее следуемой ему части (Si plus ve minus ve secuerit se (sine) fraude esto). Долговые обязательства, впрочем, не всегда разрешались указанной расправой, а приводили и к установлению продолжительных отношений между кредитором и должником (вроде кабалы).
Отношения эти нам мало известны, ибо были запрещены уже законом Петилия, в 326 г. до Р. Хр. Долги продолжали, однако, тяготеть над римскими землевладельцами, что видно из часто упоминаемых мер против ростовщиков, за нарушение законов о росте; так на пени, взысканный с ростовщиков был сооружен эдилом Кн. Флавием бронзовый храмик Конкордии на форуме, с обозначением времени сооружения – «204 г. по освящении храма Юпитера Капитолийского» (древнейшее известное нам упоминание этой эры). Помимо долгов, Р. мелкое землевладение страдало от рабства, вытеснявшего свободный труд. В древнейшем Р. число рабов было, повидимому, очень ограничено, как можно заключить из названий рабов – Quintipar, Marcipar, т. е. puer (малый) Квинта или Марка. Но по мере того, как римские воины стали захватывать области варваров вне Италии, рабы подешевели и стали чаще появляться на рынке, вследствие чего крупные землевладельцы перестали давать мелкому соседу работу на своей земле. Традиционная история относит закон, определявший количественное отношение подневольных и свободных работников, к 367 г. до Р. X. Умножившись в Риме, рабы не только стали отбивать заработки у Р. крестьян, но, входя путем освобождения своими господами в число Р. граждан, существенно изменяли состав и характер Р. народа. Уже в 312 г. до Р. Хр. вопрос о размещении вольноотпущенников по всем трибам или только по 4 городским волнует Рим. В то самое время когда Р. легионы доставляют Риму господство над миром, в сердце Рима покоренные рабы приобретают все более и более влияния на его судьбу. Ничто так не содействовало извращению римского демоса, как легкость освобождения и получения рабами права Р. гражданства. Уже разрушитель Карфагена, Сципион Эмилиан, счел себя в праве презрительно попрекнуть толпу на форуме тем, что он еще недавно привез ее в Рим в цепях.
Но римские войны еще более непосредственным способом подрывали ядро Р. народа – крестьянство; принимая все большие размеры, удаляясь от Рима и становясь все продолжительнее, войны надолго отрывали солдата от его земли. Ливий, в одном из своих драматических рассказов, выводит на сцену центуриона Сп. Лигустина, владельца участка земли в один югер, проведшего 22 года на военной службе вдали от унаследованного поля. Впрочем, известное равновесие между убылью от войны и приростом оседлого крестьянского населения поддерживалось до тех пор, пока римляне имели возможность производить наделы в Северной Италии. Когда, к половине II-го века, запас свободной общественной земли истощился, обезземеление римских граждан пошло еще быстрее. К этому времени относится перемена в сельском хозяйстве римлян, имевшая роковое значение для мелкого землевладения. Вследствие расширения, под Р. властью, торговых сношений на Средиземном море в Италию стал массами привозиться хлеб не только из Сицилии, но из Нумидии и Египта; эта конкуренция убила земледелие в Италии и заставила землевладельцев запустить пашню и завести скот. Мы знаем об этой перемене со слов Катона, который был отличным хозяином и на вопрос, какой самый выгодный способ хозяйства? ответил – bene pascere (хорошее скотоводство); а затем? плохое скотоводство; а затем? хлебопашество (arare). Прежде всего должны были пострадать крестьяне, не находившие заработка у помещиков и не имевшие возможности, по незначительности участков, перейти к скотоводству. Им пришлось продавать свои наделы – и в этом нужно искать источник тех латифундий, о которых сказал Плиний, что они погубили Италию. По мере того, как ядро Р. народа – земледельческий класс – редеет, развивается торговая деятельность римлян. Древний Рим знал лишь громоздкую медную монету и только со времени объединения Италии и подчинения греческих торговых городов на юге полуострова стал чеканить серебряную монету. Развитие торговли привело к накоплению капиталов, что выразилось в изменении смысла слова equites. Всадниками прежде назывались служившие на собственном коне наиболее достаточные граждане; во втором веке это слово обозначает класс капиталистов, занимающихся торговлей и откупами в провинциях, в отличие от сенатской аристократии, которой закон Клавдия 219 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64