Другие командосы, продолжавшие стоять с автоматами на обочине напротив поредевших шеренг наемников, встречали их вопросительными взглядами, но они молча становились в строй, избегая встречаться с кем-нибудь глазами.
— Ну а теперь… есть еще желающие… отказаться от выполнения солдатского долга? — глухо спросил Кэннон, держа руку на расстегнутой кобуре.
Наемники молчали, глядя себе под ноги.
— Вот и отлично! Кэннон обернулся к Сэмми:
— Этим сосункам необходима трудотерапия, майор. Так вот пусть для начала они выроют могилу для бунтовщиков и зароют их. Да поглубже!
Он небрежно козырнул и пошел к своему «джипу», стоявшему позади командосов на обочине.
— Эй, Грилло! — Дювалье толкнул локтем латиноамериканца. — Быстро! В «джип» — и к Френчи. Расскажи ему, что здесь творится.
Грилло оскалил редкие желтые зубы:
— Си, мистер! Будет потеха!
И бесшумно скользнул в зеленую чащу.
Тем временем Кэннон вывел свой «джип» на шоссе, развернул его в сторону Обури и, рванув машину вперед, скрылся за поворотом.
— А ну-ка, ребята, рассаживайтесь, — почти добродушно приказал Сэмми наемникам. — Да прихватите Мини-Спайка. Не оставлять же тела белых людей на потеху таким вот…
И он небрежно кивнул на стоящих за его спиной командосов.
— А стрелять им в нас… можно? — проворчал кто-то из наемников, рассаживающихся в «джипы», в один из которых было положено и тело Мини-Спайка.
— Как бы не так! — ухмыльнулся Сэмми. — Разве я допустил бы такое? Я прикончил ваших дружков сам, без помощи черномазых.
— Запоминайте, месье, запоминайте! — лихорадочно шептал Дювалье Петру. — На таком материале вы сделаете громкое имя и большие деньги.
— Да что вам, собственно, за дело до моей карьеры! — взорвался Петр. — Я сам знаю, что мне делать!
Дювалье посмотрел на него с недоумением:
— Но ведь вы журналист, а это сенсация!
Командосы, дождавшись, пока безоружные наемники погру зятся в «джипы», влезли в кузов грузовика.
— Ну что, ребята! — крикнул наемникам Сэмми, устроившийся на подножке кабины грузовика. — Вас стало меньше, зато вам теперь свободнее! Поехали!
И захохотал, довольный своим остроумием.
Грузовик, а за ним и оба «джипа» медленно двинулись по шоссе. Дождавшись, пока вдали затихнет шум двигателей, Дювалье встал и примирительно обернулся к Петру:
— Ладно, Пьер, не обижайтесь. Вы правы — у каждого свой бизнес. Я тоже не люблю, когда меня учат!
Прошло не меньше получаса, когда наконец они услышали гул двигателей со стороны расположения Кодо-2.
Дювалье возбужденно сплюнул и растер плевок подошвой:
— Сейчас начнется второй акт спектакля. Грилло прав — быть потехе. Кстати…
Его взгляд остановился на фотоаппарате, висевшем на груди у Петра:
— Насколько я понимаю, камерой воспользоваться вы не пожелаете. Так позвольте же мне доснять пленку и забрать ее. Между прочим, готов отдать вам половину будущей выручки… Наши газеты обожают такие сюжеты… Трупы, ну и… вы меня понимаете…
Петр снял камеру и протянул ее Дювалье. На душе у него было мерзко, будто весь он с головы до ног вывалялся в липкой зловонной грязи.
— Берите и, ради бога, оставьте меня в покое! — вырвалось у него со злостью.
«Джип», за рулем которого сидел Жак, появился как избавление.
— Здесь! — крикнул Грилло, стоящий рядом с Жаком во весь рост, опершись руками на ветровое стекло. — Вот там, впереди…
Жак затормозил. Третьим на переднем сиденье был Мак Икс со своей неизменной серьгой в левом ухе. На заднем в компании трех командосов расположился краснорожий коротышка Браун.
— Где они? — резко спросил Жак.
— Недалеко, шеф, — поспешил с ответом Дювалье. — Судя по выстрелам… это недалеко.
— В машину, быстро!
Действительно, ехать пришлось недалеко. Уже за вторым поворотом они увидели стоящие на обочине грузовик и «джипы».
Лес в этом месте отступал от дороги метров на двести, оставляя довольно ровное поле, заросшее сорняками. Здесь-то и копали братскую могилу наемники для расстрелянных, тела которых лежали у обочины. Командосы держали работающих под прицелом автоматов, а Сэмми расхаживал тут же со своим неизменным пулеметом.
Он издалека заслышал чужую машину, и теперь по его приказу двое командосов наводили в сторону, откуда они приближалась, безоткатное орудие, то, что было на «джипе» наемников. Остальные поспешно занимали позиции по обеим сторонам дороги.
— А ведь могут и пальнуть, — забеспокоился Дювалье.
— Уберите пушку! Вы! — встал рядом с невозмутимым Грилло Мак Икс. — Своих не узнаете? Машина полковника Френчи! — Он обернулся к Жаку: — Знаю этого парня. Мы с ним вместе были в Ольстере… Его зовут…
Мак Икс оборвал фразу: он не любил выбалтывать чужие секреты.
— Сэмми, — подсказал ему Дювалье. — Здесь он известен как Сэмми.
— Хэлло, Сэмми! — во весь голос заорал Мак Икс. — Узнаешь меня? Мы с тобой были в Ольстере. Меня зовут Мак Икс. Понял? Мак Икс!
Сэмми, залегший было с пулеметом в канаву, встал, небрежно отряхивая левой рукой колени. Он узнал кричавшего:
— Хэлло… Мак Икс! И ты здесь, приятель?
Он опустил пулемет и пошел навстречу медленно подъезжающему «джипу». Жак остановил машину.
— Этот? — спросил он вполголоса Грилло. Грилло кивнул.
— Арестовать! — приказал Жак.
— Си, мистер, — ухмыльнулся Грилло.
Дювалье соскочил с подножки и отпрыгнул в сторону, расстегивая чехол фотокамеры.
— Встреча друзей! — заорал он, подражая уличному фотографу. — В альбом дорогим родителям! Мгновение, обретающее вечность!
— Если ты щелкнешь хоть один раз, я вышибу из твоей башки всю требуху, которой она набита, — мрачно процедил сквозь зубы Сэмми, подходя к «джипу», возле которого его уже дожидались Мак Икс и Грилло.
— Хэлло, Мак, — протянул он руку.
Мак Икс протянул свою… И вдруг Сэмми с воплем взлетел в воздух и с размаху шлепнулся об асфальт.
Еще мгновенье — и Сэмми оказался прижатым к земле и обезоруженным.
— Поднять его, — приказал Жак. Он так и не вылез из-за руля. — И ко мне.
— Слышишь, что говорит босс? — Грилло вывернул руку Сэмми. Его подвели к Жаку.
— Отпустите его, — брезгливо сказал Жак и, когда Мак Икс и Грилло отпустили Сэмми, обратился к убийце: — Твое настоящее имя?
— Стар, сэр. Грэм Стар. Сержант армии ее высочества королевы… — заторопился Сэмми и вытянулся по стойке «смирно».
Жак с минуту молча смотрел на него. Петр впервые видел его лицо таким холодным и жестким.
— Ты убил… моих парней?
— Мне приказали, сэр! — цепеняя от страха, залепетал Сэмми. — Я солдат…
— Кто приказал?
— Полковник Кэннон, сэр!
Жак обвел взглядом Петра, Мака Икса, Грилло, Дювалье, держащего в руках приготовленную к съемке камеру:
— Все слышали? А ну повтори!
— Полковник Кэннон, сэр! — повторил Сэмми.
— Ты убийца, — отчеканил Жак. — Ты будешь расстрелян!
— За что? — отпрянул Сэмми и тут же рванулся к Жаку. — Я убийца? А ты? А он? А все эти? Вы тоже убийцы, такие же, как и я! Вы…
Он вдруг резко оттолкнул стоящих позади него Грилло и Мака Икса и кинулся бежать — через канаву, в поле, к спасительному лесу.
— Стой! — крикнул Мак Икс.
— Подожди, — схватил его за рукав Грилло.
Он не спеша подобрал валявшийся на асфальте пулемет Сэмми, стал на колено и, не целясь, дал длинную очередь вслед бегущему.
Сэмми словно ударили в спину. Он споткнулся и сделал еще несколько шагов вперед, пытаясь удержать равновесие и хватаясь руками за поясницу. Грилло ухмыльнулся и дал еще одну очередь. Сэмми развернуло и сбило с ног.
— Готов, — будничным тоном, как ни в чем не бывало сказал Грилло. — Схожу проверить, босс?
— Возьми документы, — бросил ему вслед молчавший до сих пор Браун. — Хорошие документы всегда в цене!
У самого Брауна имелось при себе шесть паспортов.
— Двадцать восемь пуль! — похвастался Грилло, вернувшись. — Как в тире, все в яблочко…
А Дювалье уже шел к расстрелянному с фотоаппаратом. Командосы Сэмми наблюдали все это, не смея вмешаться в кровавые счеты «белых великанов».
…А потом было отступление. Жак отвел Кодо-2 к Обури, не дождавшись подхода Гуссенса и Кэннона. И только в Обури, разграбленном, сожженном городке, улицы которого были завалены трупами его жителей, Дювалье отдал Петру его камеру… без кассеты.
ГЛАВА 2
Эбахон опоздал на полтора часа. Он вошел в холл усталый, в пропыленной, пахнущей потом и гарью форме командоса, на ходу снимая ремень автомата, перекинутого за широкую спину.
— Завтракали? — спросил он Петра чуть ли не с порога, не успев даже поздороваться. И сейчас же обернулся к двери: — Адъютант! Завтрак! — Потом к Петру: — Извините, Питер. Я с юго-восточного фронта. От Кэннона.
Он выдержал паузу, пристально глядя прямо в лицо Петра, словно ожидая его реакции на имя Кэннона, потом усмехнулся:
— Своими фотографиями вы кончили этого человека.
— Это не мои фотографии, — спокойно возразил Петр.
— Да? — удивился Эбахон и, подумав немного, вздохнул: — Конечно же, не ваши. Я должен был об этом догадаться сам. Судя по тому, что говорит о них Би-би-си, надо быть отъявленным мерзавцем и хладнокровным садистом, чтобы снимать с таким смаком преступление. Впрочем, мы с вами еще об этом поговорим… Я только умоюсь и переоденусь…
И, махнув рукою, он легко взбежал наверх по скрипучей лестнице.
Хмурый адъютант вошел с подносом и молча поставил его на столик перед Петром: кофейник, молочник, две чашки, сахарница. Тосты были чуть теплые, в розетках лежало по крошечному кусочку местного масла, желтого, рассыпчатого. Там же по квадратику густого яблочного джема.
Адъютант так же молча удалился, а Петру пришлось подождать еще минут десять, пока в холл спустился Эбахон в легком зеленом «сафари» — куртке с короткими рукавами и с накладными карманами.
— Завтракать! Сначала завтракать! — весело крикнул он, присаживаясь к столику и хватая кофейник: — Вам с молоком или без?
Кофе был местный, качества невысокого, да еще и плохо поджарен.
— Извините за бедность, — сказал Эбахон, коснувшись толстых, лоснящихся губ белоснежной салфеткой. — В эти трудные для моего народа дни я должен жить как все.
Он отложил салфетку:
— Из-за этого садиста Кэннона английские власти задержали грузы для нашей страны. Продовольствие, медикаменты! А ведь все это куплено на мои собственные деньги, я распорядился снять для этого не один миллион фунтов с моего счета в Швейцарии.
— Но, если это только продовольствие и медикаменты, — недоверчиво протянул Петр, — то…
— Вы не знаете англичан, дорогой Питер! — с жаром возразил ему Эбахон. — Эгоисты и снобы! Сами они могут убивать тысячи африканцев, малайцев или ирландцев, но стоит только прихлопнуть десяток их соотечественников, пусть даже самых отъявленных подонков, поднимают шум на весь мир. — Он наклонился к Петру и доверительно понизил голос: — Честно говоря, я на их месте был бы благодарен Кэннону — избавил Британские острова от десятка потенциальных убийц. Но они… Вчера вечером премьер-министр был вынужден отвечать в палате общин на запрос по этому поводу. Обещал создать специальную комиссию для расследования дела о вербовке наемников. — Эбахон тихо рассмеялся. — Но англичане верны своей натуре. В палате уже готовы и рекомендации: с одной стороны, запретить деятельность вербовщиков, а с другой — отменить закон 1870 года, запрещающий британским подданным вступать в иностранную армию. Это, мол, ущемление свободы и прав человека. Хотите еще кофе?
Он взялся за кофейник, но Петр отрицательно покачал головою. Эбахон поставил кофейник на место и отодвинул поднос. С минуту он молчал, словно собираясь с мыслями, потом поднял взгляд на Петра:
— Вы, вероятно, догадываетесь, зачем я пригласил вас?
— Предполагаю. Эбахон глубоко вздохнул:
— Честно говоря, дела у нас неважны. Ладно, я не спрашиваю, как ваш друг Войтович очутился за Бамуангой, кто помог ему бежать и откуда у него самые конфиденциальные сведения. Конечно, его статьи несколько подмочили мою репутацию, но, с другой стороны, даже помогли: раз красные меня ругают, значит, для Запада я фигура вполне подходящая, подлинный защитник свободного мира. Но затем кто-то… — Он поспешно поднял руку, словно прося Петра не перебивать его. — …кто-то поссорил меня с Англией. Ведь пересылка во французские газеты этих омерзительных фотографий просто-напросто политический шантаж!
(Петр вспомнил, как возбужденно щелкал Дювалье затвором фотокамеры. Так вот, значит, для чего понадобились «человеку Фоккара» эти снимки! Теперь, когда у Эбахона натянутые отношения с Лондоном, следует ждать эмиссаров ЭФРАП, нефтяной монополии французов! Ловкая подножка конкуренту!)
— Сейчас сюда приедет Блейк, — стал серьезным Эбахон. — И нужно мне… вы видите, я играю с вами в открытую… чтобы он решил, что я, покинутый Лондоном, опять смотрю в сторону Москвы. Кстати, вы не забыли песенку о десяти маленьких негритятах?
Петр закусил губу: значит, опять угроза!
— Воспринимайте это проще, дорогой Петр! — Голос Эбахона стал вкрадчив. — Вам не придется поступать против вашей совести. Видите, я прекрасно понимаю, что вы обо мне думаете! Вам нужно будет только глубокомысленно молчать и слушать.
С мрачным видом. В сущности, у вас нет выбора. Так да или нет?
Петр потянулся за кофейником.
— Вот и отлично! — заулыбался Эбахон. Он посмотрел на свои часы: — Ровно восемь. Сейчас здесь должен появиться мистер Блейк. Англичане любят точность. — Эбахон понизил голос: — Клянусь, Питер, я разыгрываю вашу карту в последний раз!
— Мистер Блейк! — доложил адъютант.
Маленький англичанин буквально выскользнул из-за его спины. Его цепкий взгляд разом охватил всю картину: Эбахон и Петр уютно устроились в креслах у камина, завтракая вместе…
— Хэлло! — добродушно приветствовал англичанина Эбахон, не вставая с места. — Позавтракаете с нами, мистер Блейк?
Он сделал приглашающий жест:
— С мистером Николаевым вы, конечно, знакомы. Между прочим, он давний друг полковника Френчи, того самого, который чуть было не взял Луис…
— И расстрелял это чудовище Сэмми, то есть Грэма Стара! — в тон хозяину продолжил гость, направляясь к столику. — Что ж, от кофе я бы не отказался.
Блейк налил себе полную чашку и сделал маленький глоток — без сахара, без молока.
— Итак, я покидаю Поречье, — сказал он с грустью. — И пришел выразить вам, ваше превосходительство, самые лучшие чувства, которые всю жизнь будут охватывать меня при воспоминании о днях, проведенных на земле идонго. Но компания требует моего возвращения в Данди. — В голосе англичанина появился металл. — Бизнес есть бизнес, ваше превосходительство. Нам приходится иметь дело с теми, кто контролирует нефтяные месторождения. Федеральное правительство Гвиании, конечно, раздражено нашим денежным… подарком народу идонго. Но, в конце концов, это был лишь акт гуманности — помощь жертвам погрома, беженцам, хлынувшим в Поречье. — Он бросил быстрый взгляд на Петра и продолжал: — У нашей компании солидная деловая репутация. Весь мир знает, что нас интересует бизнес, а не политика.
Петр усмехнулся.
— Но, уезжая, я не говорю «прощай», ваше превосходительство, — многозначительно продолжал Блейк. — Я говорю «до встречи», ибо наши сердца и души остаются открытыми для сотрудничества с…
— Бежите, как крысы с тонущего корабля! — перебил его Эбахон. — И даже задержали мои, мои собственные грузы в Лондоне. Хороши же ваши свободы, черт побери!
Блейк со вздохом развел руками:
— Вы должны нас понять, ваше превосходительство! Скандал с этим… как его… Кэнноном… может вызвать падение кабинета.
— А вы знаете, что, когда гроб с телом Сэмми выгружали в аэропорту Хитроу, грузчики, узнав, кто лежит в гробу, пинали его ногами и плевали? — перебил его Петр.
— Вы регулярно слушаете передачи Би-би-си, мистер Николаев, — сухо ответил Блейк.
За окном остановилась машина.
— Кого там еще принес дьявол, — мрачно пробормотал Эбахон. — Еще одна крыса?
Адъютант не успел доложить, кто приехал. Он лишь открыл рот, когда, решительно отодвинув его, в холл ворвался запыхавшийся Аджайи в форме командос и с большим, из белых страусовых перьев веером вождя.
— Федералы… — тяжело выдохнул он.
— Что? — вскочил Эбахон. — Прорвались? Аджайи рухнул в свободное кресло.
— Ну? — рявкнул Эбахон.
— Уф! — перевел наконец дух Аджайи. — А все этот мерзавец Кэннон! — Он, словно извиняясь, взглянул на Блейка: — Как только этот убийца узнал о фотографиях, он бежал. Бросил фронт и ушел со своими головорезами в…
Аджайи назвал сопредельную страну.
— И… — нетерпеливо вскинулся Эбахон.
— И… федералы прошли через брошенные им позиции!
— Скотина! — хлопнул по столику Эбахон так, что подпрыгнула посуда.
— Федералы ворвались в деревню Ули… — Голос Аджайи дрогнул. — И вырезали всех ее жителей. Женщин, детей, стариков. Эти вандалы продолжают геноцид!
— О!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Ну а теперь… есть еще желающие… отказаться от выполнения солдатского долга? — глухо спросил Кэннон, держа руку на расстегнутой кобуре.
Наемники молчали, глядя себе под ноги.
— Вот и отлично! Кэннон обернулся к Сэмми:
— Этим сосункам необходима трудотерапия, майор. Так вот пусть для начала они выроют могилу для бунтовщиков и зароют их. Да поглубже!
Он небрежно козырнул и пошел к своему «джипу», стоявшему позади командосов на обочине.
— Эй, Грилло! — Дювалье толкнул локтем латиноамериканца. — Быстро! В «джип» — и к Френчи. Расскажи ему, что здесь творится.
Грилло оскалил редкие желтые зубы:
— Си, мистер! Будет потеха!
И бесшумно скользнул в зеленую чащу.
Тем временем Кэннон вывел свой «джип» на шоссе, развернул его в сторону Обури и, рванув машину вперед, скрылся за поворотом.
— А ну-ка, ребята, рассаживайтесь, — почти добродушно приказал Сэмми наемникам. — Да прихватите Мини-Спайка. Не оставлять же тела белых людей на потеху таким вот…
И он небрежно кивнул на стоящих за его спиной командосов.
— А стрелять им в нас… можно? — проворчал кто-то из наемников, рассаживающихся в «джипы», в один из которых было положено и тело Мини-Спайка.
— Как бы не так! — ухмыльнулся Сэмми. — Разве я допустил бы такое? Я прикончил ваших дружков сам, без помощи черномазых.
— Запоминайте, месье, запоминайте! — лихорадочно шептал Дювалье Петру. — На таком материале вы сделаете громкое имя и большие деньги.
— Да что вам, собственно, за дело до моей карьеры! — взорвался Петр. — Я сам знаю, что мне делать!
Дювалье посмотрел на него с недоумением:
— Но ведь вы журналист, а это сенсация!
Командосы, дождавшись, пока безоружные наемники погру зятся в «джипы», влезли в кузов грузовика.
— Ну что, ребята! — крикнул наемникам Сэмми, устроившийся на подножке кабины грузовика. — Вас стало меньше, зато вам теперь свободнее! Поехали!
И захохотал, довольный своим остроумием.
Грузовик, а за ним и оба «джипа» медленно двинулись по шоссе. Дождавшись, пока вдали затихнет шум двигателей, Дювалье встал и примирительно обернулся к Петру:
— Ладно, Пьер, не обижайтесь. Вы правы — у каждого свой бизнес. Я тоже не люблю, когда меня учат!
Прошло не меньше получаса, когда наконец они услышали гул двигателей со стороны расположения Кодо-2.
Дювалье возбужденно сплюнул и растер плевок подошвой:
— Сейчас начнется второй акт спектакля. Грилло прав — быть потехе. Кстати…
Его взгляд остановился на фотоаппарате, висевшем на груди у Петра:
— Насколько я понимаю, камерой воспользоваться вы не пожелаете. Так позвольте же мне доснять пленку и забрать ее. Между прочим, готов отдать вам половину будущей выручки… Наши газеты обожают такие сюжеты… Трупы, ну и… вы меня понимаете…
Петр снял камеру и протянул ее Дювалье. На душе у него было мерзко, будто весь он с головы до ног вывалялся в липкой зловонной грязи.
— Берите и, ради бога, оставьте меня в покое! — вырвалось у него со злостью.
«Джип», за рулем которого сидел Жак, появился как избавление.
— Здесь! — крикнул Грилло, стоящий рядом с Жаком во весь рост, опершись руками на ветровое стекло. — Вот там, впереди…
Жак затормозил. Третьим на переднем сиденье был Мак Икс со своей неизменной серьгой в левом ухе. На заднем в компании трех командосов расположился краснорожий коротышка Браун.
— Где они? — резко спросил Жак.
— Недалеко, шеф, — поспешил с ответом Дювалье. — Судя по выстрелам… это недалеко.
— В машину, быстро!
Действительно, ехать пришлось недалеко. Уже за вторым поворотом они увидели стоящие на обочине грузовик и «джипы».
Лес в этом месте отступал от дороги метров на двести, оставляя довольно ровное поле, заросшее сорняками. Здесь-то и копали братскую могилу наемники для расстрелянных, тела которых лежали у обочины. Командосы держали работающих под прицелом автоматов, а Сэмми расхаживал тут же со своим неизменным пулеметом.
Он издалека заслышал чужую машину, и теперь по его приказу двое командосов наводили в сторону, откуда они приближалась, безоткатное орудие, то, что было на «джипе» наемников. Остальные поспешно занимали позиции по обеим сторонам дороги.
— А ведь могут и пальнуть, — забеспокоился Дювалье.
— Уберите пушку! Вы! — встал рядом с невозмутимым Грилло Мак Икс. — Своих не узнаете? Машина полковника Френчи! — Он обернулся к Жаку: — Знаю этого парня. Мы с ним вместе были в Ольстере… Его зовут…
Мак Икс оборвал фразу: он не любил выбалтывать чужие секреты.
— Сэмми, — подсказал ему Дювалье. — Здесь он известен как Сэмми.
— Хэлло, Сэмми! — во весь голос заорал Мак Икс. — Узнаешь меня? Мы с тобой были в Ольстере. Меня зовут Мак Икс. Понял? Мак Икс!
Сэмми, залегший было с пулеметом в канаву, встал, небрежно отряхивая левой рукой колени. Он узнал кричавшего:
— Хэлло… Мак Икс! И ты здесь, приятель?
Он опустил пулемет и пошел навстречу медленно подъезжающему «джипу». Жак остановил машину.
— Этот? — спросил он вполголоса Грилло. Грилло кивнул.
— Арестовать! — приказал Жак.
— Си, мистер, — ухмыльнулся Грилло.
Дювалье соскочил с подножки и отпрыгнул в сторону, расстегивая чехол фотокамеры.
— Встреча друзей! — заорал он, подражая уличному фотографу. — В альбом дорогим родителям! Мгновение, обретающее вечность!
— Если ты щелкнешь хоть один раз, я вышибу из твоей башки всю требуху, которой она набита, — мрачно процедил сквозь зубы Сэмми, подходя к «джипу», возле которого его уже дожидались Мак Икс и Грилло.
— Хэлло, Мак, — протянул он руку.
Мак Икс протянул свою… И вдруг Сэмми с воплем взлетел в воздух и с размаху шлепнулся об асфальт.
Еще мгновенье — и Сэмми оказался прижатым к земле и обезоруженным.
— Поднять его, — приказал Жак. Он так и не вылез из-за руля. — И ко мне.
— Слышишь, что говорит босс? — Грилло вывернул руку Сэмми. Его подвели к Жаку.
— Отпустите его, — брезгливо сказал Жак и, когда Мак Икс и Грилло отпустили Сэмми, обратился к убийце: — Твое настоящее имя?
— Стар, сэр. Грэм Стар. Сержант армии ее высочества королевы… — заторопился Сэмми и вытянулся по стойке «смирно».
Жак с минуту молча смотрел на него. Петр впервые видел его лицо таким холодным и жестким.
— Ты убил… моих парней?
— Мне приказали, сэр! — цепеняя от страха, залепетал Сэмми. — Я солдат…
— Кто приказал?
— Полковник Кэннон, сэр!
Жак обвел взглядом Петра, Мака Икса, Грилло, Дювалье, держащего в руках приготовленную к съемке камеру:
— Все слышали? А ну повтори!
— Полковник Кэннон, сэр! — повторил Сэмми.
— Ты убийца, — отчеканил Жак. — Ты будешь расстрелян!
— За что? — отпрянул Сэмми и тут же рванулся к Жаку. — Я убийца? А ты? А он? А все эти? Вы тоже убийцы, такие же, как и я! Вы…
Он вдруг резко оттолкнул стоящих позади него Грилло и Мака Икса и кинулся бежать — через канаву, в поле, к спасительному лесу.
— Стой! — крикнул Мак Икс.
— Подожди, — схватил его за рукав Грилло.
Он не спеша подобрал валявшийся на асфальте пулемет Сэмми, стал на колено и, не целясь, дал длинную очередь вслед бегущему.
Сэмми словно ударили в спину. Он споткнулся и сделал еще несколько шагов вперед, пытаясь удержать равновесие и хватаясь руками за поясницу. Грилло ухмыльнулся и дал еще одну очередь. Сэмми развернуло и сбило с ног.
— Готов, — будничным тоном, как ни в чем не бывало сказал Грилло. — Схожу проверить, босс?
— Возьми документы, — бросил ему вслед молчавший до сих пор Браун. — Хорошие документы всегда в цене!
У самого Брауна имелось при себе шесть паспортов.
— Двадцать восемь пуль! — похвастался Грилло, вернувшись. — Как в тире, все в яблочко…
А Дювалье уже шел к расстрелянному с фотоаппаратом. Командосы Сэмми наблюдали все это, не смея вмешаться в кровавые счеты «белых великанов».
…А потом было отступление. Жак отвел Кодо-2 к Обури, не дождавшись подхода Гуссенса и Кэннона. И только в Обури, разграбленном, сожженном городке, улицы которого были завалены трупами его жителей, Дювалье отдал Петру его камеру… без кассеты.
ГЛАВА 2
Эбахон опоздал на полтора часа. Он вошел в холл усталый, в пропыленной, пахнущей потом и гарью форме командоса, на ходу снимая ремень автомата, перекинутого за широкую спину.
— Завтракали? — спросил он Петра чуть ли не с порога, не успев даже поздороваться. И сейчас же обернулся к двери: — Адъютант! Завтрак! — Потом к Петру: — Извините, Питер. Я с юго-восточного фронта. От Кэннона.
Он выдержал паузу, пристально глядя прямо в лицо Петра, словно ожидая его реакции на имя Кэннона, потом усмехнулся:
— Своими фотографиями вы кончили этого человека.
— Это не мои фотографии, — спокойно возразил Петр.
— Да? — удивился Эбахон и, подумав немного, вздохнул: — Конечно же, не ваши. Я должен был об этом догадаться сам. Судя по тому, что говорит о них Би-би-си, надо быть отъявленным мерзавцем и хладнокровным садистом, чтобы снимать с таким смаком преступление. Впрочем, мы с вами еще об этом поговорим… Я только умоюсь и переоденусь…
И, махнув рукою, он легко взбежал наверх по скрипучей лестнице.
Хмурый адъютант вошел с подносом и молча поставил его на столик перед Петром: кофейник, молочник, две чашки, сахарница. Тосты были чуть теплые, в розетках лежало по крошечному кусочку местного масла, желтого, рассыпчатого. Там же по квадратику густого яблочного джема.
Адъютант так же молча удалился, а Петру пришлось подождать еще минут десять, пока в холл спустился Эбахон в легком зеленом «сафари» — куртке с короткими рукавами и с накладными карманами.
— Завтракать! Сначала завтракать! — весело крикнул он, присаживаясь к столику и хватая кофейник: — Вам с молоком или без?
Кофе был местный, качества невысокого, да еще и плохо поджарен.
— Извините за бедность, — сказал Эбахон, коснувшись толстых, лоснящихся губ белоснежной салфеткой. — В эти трудные для моего народа дни я должен жить как все.
Он отложил салфетку:
— Из-за этого садиста Кэннона английские власти задержали грузы для нашей страны. Продовольствие, медикаменты! А ведь все это куплено на мои собственные деньги, я распорядился снять для этого не один миллион фунтов с моего счета в Швейцарии.
— Но, если это только продовольствие и медикаменты, — недоверчиво протянул Петр, — то…
— Вы не знаете англичан, дорогой Питер! — с жаром возразил ему Эбахон. — Эгоисты и снобы! Сами они могут убивать тысячи африканцев, малайцев или ирландцев, но стоит только прихлопнуть десяток их соотечественников, пусть даже самых отъявленных подонков, поднимают шум на весь мир. — Он наклонился к Петру и доверительно понизил голос: — Честно говоря, я на их месте был бы благодарен Кэннону — избавил Британские острова от десятка потенциальных убийц. Но они… Вчера вечером премьер-министр был вынужден отвечать в палате общин на запрос по этому поводу. Обещал создать специальную комиссию для расследования дела о вербовке наемников. — Эбахон тихо рассмеялся. — Но англичане верны своей натуре. В палате уже готовы и рекомендации: с одной стороны, запретить деятельность вербовщиков, а с другой — отменить закон 1870 года, запрещающий британским подданным вступать в иностранную армию. Это, мол, ущемление свободы и прав человека. Хотите еще кофе?
Он взялся за кофейник, но Петр отрицательно покачал головою. Эбахон поставил кофейник на место и отодвинул поднос. С минуту он молчал, словно собираясь с мыслями, потом поднял взгляд на Петра:
— Вы, вероятно, догадываетесь, зачем я пригласил вас?
— Предполагаю. Эбахон глубоко вздохнул:
— Честно говоря, дела у нас неважны. Ладно, я не спрашиваю, как ваш друг Войтович очутился за Бамуангой, кто помог ему бежать и откуда у него самые конфиденциальные сведения. Конечно, его статьи несколько подмочили мою репутацию, но, с другой стороны, даже помогли: раз красные меня ругают, значит, для Запада я фигура вполне подходящая, подлинный защитник свободного мира. Но затем кто-то… — Он поспешно поднял руку, словно прося Петра не перебивать его. — …кто-то поссорил меня с Англией. Ведь пересылка во французские газеты этих омерзительных фотографий просто-напросто политический шантаж!
(Петр вспомнил, как возбужденно щелкал Дювалье затвором фотокамеры. Так вот, значит, для чего понадобились «человеку Фоккара» эти снимки! Теперь, когда у Эбахона натянутые отношения с Лондоном, следует ждать эмиссаров ЭФРАП, нефтяной монополии французов! Ловкая подножка конкуренту!)
— Сейчас сюда приедет Блейк, — стал серьезным Эбахон. — И нужно мне… вы видите, я играю с вами в открытую… чтобы он решил, что я, покинутый Лондоном, опять смотрю в сторону Москвы. Кстати, вы не забыли песенку о десяти маленьких негритятах?
Петр закусил губу: значит, опять угроза!
— Воспринимайте это проще, дорогой Петр! — Голос Эбахона стал вкрадчив. — Вам не придется поступать против вашей совести. Видите, я прекрасно понимаю, что вы обо мне думаете! Вам нужно будет только глубокомысленно молчать и слушать.
С мрачным видом. В сущности, у вас нет выбора. Так да или нет?
Петр потянулся за кофейником.
— Вот и отлично! — заулыбался Эбахон. Он посмотрел на свои часы: — Ровно восемь. Сейчас здесь должен появиться мистер Блейк. Англичане любят точность. — Эбахон понизил голос: — Клянусь, Питер, я разыгрываю вашу карту в последний раз!
— Мистер Блейк! — доложил адъютант.
Маленький англичанин буквально выскользнул из-за его спины. Его цепкий взгляд разом охватил всю картину: Эбахон и Петр уютно устроились в креслах у камина, завтракая вместе…
— Хэлло! — добродушно приветствовал англичанина Эбахон, не вставая с места. — Позавтракаете с нами, мистер Блейк?
Он сделал приглашающий жест:
— С мистером Николаевым вы, конечно, знакомы. Между прочим, он давний друг полковника Френчи, того самого, который чуть было не взял Луис…
— И расстрелял это чудовище Сэмми, то есть Грэма Стара! — в тон хозяину продолжил гость, направляясь к столику. — Что ж, от кофе я бы не отказался.
Блейк налил себе полную чашку и сделал маленький глоток — без сахара, без молока.
— Итак, я покидаю Поречье, — сказал он с грустью. — И пришел выразить вам, ваше превосходительство, самые лучшие чувства, которые всю жизнь будут охватывать меня при воспоминании о днях, проведенных на земле идонго. Но компания требует моего возвращения в Данди. — В голосе англичанина появился металл. — Бизнес есть бизнес, ваше превосходительство. Нам приходится иметь дело с теми, кто контролирует нефтяные месторождения. Федеральное правительство Гвиании, конечно, раздражено нашим денежным… подарком народу идонго. Но, в конце концов, это был лишь акт гуманности — помощь жертвам погрома, беженцам, хлынувшим в Поречье. — Он бросил быстрый взгляд на Петра и продолжал: — У нашей компании солидная деловая репутация. Весь мир знает, что нас интересует бизнес, а не политика.
Петр усмехнулся.
— Но, уезжая, я не говорю «прощай», ваше превосходительство, — многозначительно продолжал Блейк. — Я говорю «до встречи», ибо наши сердца и души остаются открытыми для сотрудничества с…
— Бежите, как крысы с тонущего корабля! — перебил его Эбахон. — И даже задержали мои, мои собственные грузы в Лондоне. Хороши же ваши свободы, черт побери!
Блейк со вздохом развел руками:
— Вы должны нас понять, ваше превосходительство! Скандал с этим… как его… Кэнноном… может вызвать падение кабинета.
— А вы знаете, что, когда гроб с телом Сэмми выгружали в аэропорту Хитроу, грузчики, узнав, кто лежит в гробу, пинали его ногами и плевали? — перебил его Петр.
— Вы регулярно слушаете передачи Би-би-си, мистер Николаев, — сухо ответил Блейк.
За окном остановилась машина.
— Кого там еще принес дьявол, — мрачно пробормотал Эбахон. — Еще одна крыса?
Адъютант не успел доложить, кто приехал. Он лишь открыл рот, когда, решительно отодвинув его, в холл ворвался запыхавшийся Аджайи в форме командос и с большим, из белых страусовых перьев веером вождя.
— Федералы… — тяжело выдохнул он.
— Что? — вскочил Эбахон. — Прорвались? Аджайи рухнул в свободное кресло.
— Ну? — рявкнул Эбахон.
— Уф! — перевел наконец дух Аджайи. — А все этот мерзавец Кэннон! — Он, словно извиняясь, взглянул на Блейка: — Как только этот убийца узнал о фотографиях, он бежал. Бросил фронт и ушел со своими головорезами в…
Аджайи назвал сопредельную страну.
— И… — нетерпеливо вскинулся Эбахон.
— И… федералы прошли через брошенные им позиции!
— Скотина! — хлопнул по столику Эбахон так, что подпрыгнула посуда.
— Федералы ворвались в деревню Ули… — Голос Аджайи дрогнул. — И вырезали всех ее жителей. Женщин, детей, стариков. Эти вандалы продолжают геноцид!
— О!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32