.. Но касаемо времени - сущая правда.
Мы затормозили подле здания, украшенного аляповатой вывеской "CAFE". Однако, выйдя из машины и проникнув внутрь, я удостоверился: речь идет не о месте, где чашечку-другую можно пропустить, а о лавке, торгующей многоразличными сортами кофе - местного и бразильского.
Чудовищное смешение искаженного испанского с изувеченным английским позволило мне и владельцу лавки выяснить, чего хочет приезжий и где находится искомый ресторан. Заведение мистера Грина обреталось на той же самой улице, только чуток подальше. Миновать его было немыслимо.
- Его миновать немыслимо, - сообщил я, снова усаживаясь за руль.
- Обнадеживает, - заметила Глория, - учитывая, что второй раз подряд сбиваемся с пути... А, вот он!
Глория была права. Прямо впереди, по правую руку, возникла вывеска, возвещавшая: "Заведение мистера Грина. Buen Comer". Рядом наличествовали бары "Blanco у Negro" "Senoritas" "Ambiente Familiar". И мотель красовался неподалеку. Понятия не имею, как умудрился не заметить низких кирпичных зданий, проезжая по этой же улице получасом раньше.
Перед рестораном стояла одна-единственная машина, старенький красный форд с номерными знаками Соноры. Я запарковал "альянте" поблизости.
- Давайте-ка сначала испробуем, каково у мистера Грина comer подают, - предложил я. - В животе, честно говоря, бурчит.
- Может, лучше присоединиться к Девицам, или в Семейном Кругу передохнуть? - осведомилась Глория.
- О барах меня вовсе не предупреждали. Говорилось о ресторане мистера Грина. Идемте.
* * *
Ресторан оказался умеренно велик и утешительно чист. Посетителей не наблюдалось, не считая мексиканской пары, пристроившейся за боковым столом - должно быть, владельцев красного автомобиля. Мексиканцы пили пиво.
Обеденный час еще не настал, мы приехали слишком рано. В Мексике, извольте видеть, обедают уже тогда, когда порядочный американский обыватель баиньки собирается. Приятная пышка, облаченная коричневым халатом и голубым фартуком, сообщила, что в нашем распоряжении любое место. Я выбрал угловой столик, от которого можно было спокойно созерцать и входную дверь, и дверь, уводившую в кухню, и фанерную перегородку, помеченную по противоположным сторонам DAMAS и CABALLEROS. Этот "барьер приличия" ставится перед соответствующим помещением, дабы едоки не отвлекались, пытаясь метнуть взгляд на открывающуюся дверцу того или иного сортира.
"Если связной хоть немного смыслит в своем деле, - подумал я, - то подождет, покуда отлучусь по природной потребности". А о чем толковать примется, очутившись со мною наедине, приходилось лишь гадать.
Маскировке моей предстояло первое серьезное испытание: следовало от всей души надеяться, что фотографий подлинного мистера Коди у здешних патриотов не водилось. Если связной сидит неподалеку - пускай немного помается. И если это он поглощает пиво у окна, в компании девицы, которую старается выдать за жену - допустим, за дочку, - тем паче, пускай помается.
Девушка была тонкой, смуглой, хорошенькой. Черные, как вороново крыло, волосы падали на плечи густой волной. Платье на ней красовалось черное, мешковатое, а на ногах были надеты красные туфли. Боги мои... Мужчина, выглядевший старше на много лет, носил клетчатую рабочую рубаху и джинсы. Крепкий, скуластый, с обветренным морщинистым лицом, он изрядно смахивал на индейца.
- Обычно, - заметил я, - я потребляю пиво чрезвычайно умеренно; однако здешние сорта отменно хороши, отлично сочетаются с острой пищей, а после такого переезда, кажется, бочку выпил бы!
Мы заказали "Dos Equis" и came asada. Пиво принесли немедленно. Я хмыкнул. Глории Коди, в девичестве Пирс, надлежало бы пригубливать бокал шампанского в изысканном номере хуаресской гостиницы, а не накачиваться вульгарной cervez' ой в захолустной обжорке.
- Стало быть, - подытожил я, - Буфф Коди намеревался тебя в расход вывести.
- Не он был бы первым, не он последним, - сухо сказала Глория. - Множество дельцов, оказавшихся в затруднительном положении, приходили к резонному выводу: надо заарканить богатую невесту, улестить ее, заставить отписать любящему супругу все деньги, а потом устранить беднягу... э-э-э... не вызывая лишних подозрений.
Глория скривилась.
- Требуется девица, обнаружившая душевную неустойчивость и склонная к покушениям на себя самое. Кому же в голову стукнет задавать вопросы, если дурища снова примется за старое, только с большим успехом? Дядя Буфф не располагал нужным объектом, потому и создал таковой искусственно. Меня. И, не проговорись один из подручных, все было бы шито-крыто... Человека, напавшего на меня в доме, разыскали. И... как это? - раскололи...
Она вздохнула:
- Пойду-ка, наведаюсь в дамский кабинет, покуда принесут заказ...
Я ухмыльнулся. Глория состроила гримаску, взяла со стула сумочку и отбыла в упомянутом направлении. Я прикончил первую кружку пива и немедля попросил вторую. Как уже говорилось, пиво к числу моих излюбленных алкогольных снадобий не относится; но в Германии, либо Мексике устоять попросту немыслимо: уж больно умелы и опытны тамошние пивовары.
Официантка в голубом переднике принесла блюда. Я поколебался. Ждал бы настоящий Коди возвращения дражайшей половины или принялся бы незамедлительно уписывать поданное? Пораскинув мозгами, я решил: миллионер, да еще техасский миллионер, едва ли стал бы тютелька в тютельку блюсти общепринятые в цивилизованном мире приличия. Можно было взяться за нож и вилку...
* * *
Десять минут спустя я положил и то, и другое, отер губы салфеткой и поднялся, благодаря мексиканскую склонность к ханжеству: перегородка надежно скроет меня от присутствующих, и официантка не ринется вослед, квохча по поводу тупого гринго, ломящегося в дверь, ясно и недвусмысленно помеченную "DAMAS".
Но еще больше я благодарил гг. Смита и Вессона, чье тридцативосьмикалиберное детище, заранее заткнутое за пояс, очутилось в моей руке полуминутой позднее. Безотказный револьвер, чуть ли не лучший из ныне существующих.
Миновав заведение для caballeros, я осторожно постучался в соседний сортир:
- Глория! - окликнул я невинным голосом: - Глория, тебе нехорошо? Выходи, блюда стынут.
Ответа, разумеется, не последовало. Я распахнул дверь левой рукой - резко и широко, чтобы треснуть по лбу любого, кто мог затаиться за нею. Выложенная кафелем комната, довольно просторная для ватерклозета. И пустая.
Попятившись, я перевел взгляд на мужскую уборную. "CABALLEROS" не вызывала особого доверия изначально, и все же сперва полагалось проверить нужник дамский. С этим я уже покончил. И теперь встал под углом, дабы не получить пулю в физиономию или грудь, и окликать не потрудился. Коль скоро там засел супостат - а Глория наверняка не сунулась бы в обитель для кавалеров по собственной доброй воле, - он услыхал меня отлично и удостоверился: Коди предпринимает розыски.
Дверь оставалась незапертой. Я пнул ее посильнее и ворвался внутрь.
Там они и были, оба.
Сортир блистал такой же чистотою, как и дамский - умопомрачительная роскошь для Мексики, жители коей считают, что клозет - не операционная, и облегчать утробу вовсе не обязательно в условиях стерильности. Глория и напавший на нее субъект стояли поодаль, подле фаянсового писсуара. Тонкая струйка воды, стекавшая из приоткрытого крана, должна была, по-видимому, являть пример возжелавшему помочиться.
Удостоверившись, что сбоку не затаился никто, и никто не прыгнет на спину, я сделал шаг. От безупречной прически Глории отделился потревоженный локон и свалился прямо на бледное, перепуганное лицо.
- Брось револьвер и закрой дверь, убийца гребаный! - возгласил стоявший позади женщины юнец.
Глава 7
Торопиться было незачем. Дверь я исправно закрыл, а револьвера бросать и не подумал. Безоговорочно слушаться полоумного любителя не стоит. Говорю "любителя", ибо всякий истинный профессионал выстрелил бы, едва завидев меня в дверном проеме. Знатоки своего дела бьют не рассуждая и не выжидая; любителю непременно хочется потолковать сперва с намечаемой жертвой. Так уж любитель устроен.
- Брось револьвер, или твоя жена погибнет!
Я мысленно сказал сопляку спасибо. Упоминание матримониального статуса означало: во-первых, меня считают Горацием Коли. Во-вторых, парень собирается пристрелить не Мэттью Хелма, эсквайра, а упомянутого Горация Коди, миллионера, что было весьма утешительно.
А вдобавок он, сам того не понимая, напомнил: не вздумай обнаруживать особой выучки. Бедолага понятия не имел, что в нашей службе понятие "заложник" попросту не существует. И действующие инструкции гласят: при любой попытке подобного шантажа выводить нахала в расход, не считаясь с возможными последствиями для захваченной им особы. Чем чаще проделываешь это, тем реже будут нажимать на тебя столь подлым образом. Уразумеют: подчиненные Мака не признают сантиментов.
Но сейчас я не был Эриком. Я был Горацием Коди, по кличке Буффало Билл. И в таковом качестве мог валять любого дурака.
Глория глядела отчаянными, умоляющими глазами, безмолвно просила не предпринимать ничего безрассудного, не обеспечивать ее пулей в крестец. Лицо женщины лоснилось от испарины.
Парень прятался за Глорией, старательно пригибаясь, и рост его оставался загадкой. Но физиономию было видать: симпатичный, кареглазый, темноволосый субъект. Волосы были избыточно длинны. Синие джинсы, и джемпер-"водолазка" синий, и куртка-ветровка тоже синяя.
Левой рукой парень охватывал горло Глории. Ствола, которым он тыкал мою мнимую жену в поясницу, я, конечно, видеть не мог, но едва ли эдакий молокосос разыгрывал бы спектакль, угрожая заложнице шариковой ручкой. Молодые особи, возомнившие себя Джеймсами Бондами, обязательно и непременно пользуются настоящими стволами. Блеф, господа хорошие, требует и ума, и опыта, и хладнокровия...
- Брось револьвер, Коди! В последний раз говорю! Команда прозвучала уже трижды. О, боги бессмертные!
- Кто ты, черт возьми? - полюбопытствовал я.
- Мэйсон Чарльз-младший! Да, сын Миллисент Чарльз! Ты ее терпеть не мог, она тебя, между прочим, тоже. Вот ты и выслал своих бандюг с мачете...
- Мэйсон Чарльз! - выдавила Глория. - Вот оно что! Милли много рассказывала о тебе... Я - Глория Пирс, дочь Вилла Пирса! Теперь зовусь Глорией Коди. Перестань, пожалуйста, не вдавливай дуло, мне больно...
- Знаю, кто ты... И не думаю, будто мама особенно болтала с тобою о своем сыне! Ты же прекратила с нею разговаривать, узнав о помолвке! А уж об отродьях Милли Чарльз и подавно слыхать не желала, верно? Ты ненавидела ее, не отпирайся. Еще тогда... когда она просто служила у Вилла секретаршей. Не смей говорить, что вы чуть ли не подругами закадычными были!
- Ошибаетесь! - отчаянно крикнула Глория. - Неправда! Я совсем не...
- Заткнись. Ты презирала ее и сил не щадила, пытаясь настроить отца против будущей жены. Ты матери жизнь отравила, и не думаю, что заслуживаешь особой любезности с моей стороны. А теперь еще и вышла замуж за убийцу Миллисент Чарльз и Вилла Пирса. Твоего батюшки, между прочим!.. Веди себя прилично, и, пожалуй, не пострадаешь.
Я не сразу понял, в чем загвоздка, хотя и знал, за кем ухлестывал папенька Глории, помнил обстоятельства его безвременной кончины. О, Боже! Еще один мститель суровый на мою голову... Мало их, что ли, попадалось в течение долгих лет? Но Мэйсон Чарльз, по всей видимости, поверил в сказку о захолустных bandidos не больше моего.
Обсуждать сыщицкие тонкости было, впрочем, недосуг.
- Слушай, Чарльз, - обратился я к остервеневшему щенку, - что бы я, по-твоему, ни сотворил, кого бы ни велел пристукнуть - Глория здесь ни при чем, правильно? Только смею заверить: никогда, ни при каких обстоятельствах не отдал бы я на растерзание старого друга и партнера. Следовательно, твою мать... тоже.
- Плевал я на твои заверения!
- Послушай, сынишка! - рявкнул я, неуклюже пытаясь говорить не по-английски, а по-техасски: без надлежащей практики это совсем не просто. Нужно проглатывать половину согласных звуков, а половину гласных растягивать, будто арию оперную гнусишь. Именно гнусишь, ибо говорят техасцы так, словно хроническим насморком страдают. - Слово даю, что ни делом, ни умыслом не повинен в смерти твоей матери... Эй, заткнись и дозволь закончить! Сейчас докажу! Заткну револьвер за пояс, развернусь и выйду вон - или не выйду, как тебе самому захочется. Желаешь - пали человеку в спину. А не желаешь - убери пугач, извинись перед дамой и приходи к нашему столу. Место найдется; присядем рядком и потолкуем ладком. Уразумел? Могу заказать тебе мексиканского пива; могу целый сволочной обед заказать, если проголодался. Но поведай, пожалуйста, откуда взял, что я злодей и кровопийца...
Я глубоко вздохнул и уведомил.
- Приготовься, прячу револьвер и выхожу. Стрелять можешь без предупреждения.
Неторопливо спрятав смит-и-вессон, я повернулся, раскрыл дверь и удалился, ежесекундно ожидая страшного удара меж лопаток и обещая себе: когда задание завершится, отыщу гаденыша, нарежу мелкими кусочками и скормлю самым грязным хавроньям, каких сумею отыскать на мексиканских или американских фермах.
Я шлепнулся на стул, единым духом допил кружку выдохшегося пива, попросил новую. Жаль, виски в ресторане не водилось...
Сделано было все мыслимое; дальнейшими событиями я распоряжаться пока не мог, но крепко надеялся, что Чарльз не прикончит Глорию при первой же встрече: она слишком хороша собою, а молодые люди палят в хорошеньких женщин лишь познакомившись с ними поближе.
Carne asada, лежавшая на тарелках, не успела особенно остыть: наверное, все происшествие заняло гораздо меньше времени, чем я полагал. Я жевал мексиканскую говядину и дожидался. Вскоре объявилась Глория, не потерпевшая видимого ущерба. Юный Чарльз вышел с противоположной стороны; оружия в руках у парня не замечалось. Выяснилось, что роста он был весьма высокого, хотя мне проигрывал дюймов пять.
Метнув на меня свирепый взгляд и не произнеся ни слова, Мэйсон Чарльз проследовал к выходу. Автомобильного мотора я не услыхал. Безусловно, у мальца хватило здравого смысла запарковать свое транспортное средство поодаль. Что ж, не всем удается быть остолопами двадцать четыре часа кряду, хотя некоторые субъекты прилагают к этому огромные усилия.
- Обошлось? - полюбопытствовал я, подвигая Глории стул.
Она кивнула безо всякого энтузиазма, еще не оправившись от пережитого потрясения. Вооружившись ножом и вилкой, я возобновил обед.
- Послушай, - сказала Глория, - ты же головой рисковал!
- Совершенно верно.
- И моею тоже! Не бросить револьвер, когда... Он же мог застрелить меня!
- Этот бойскаут? - Я ухмыльнулся: - Помилуйте, сударыня! Меня застрелил бы, признаю - но лишь в том случае, если бы я остался стоять лицом к пистолетному дулу, да еще дозволил бы сопливцу держать гневную речь, накачаться ненавистью, завести пружины душевные для грядущего отмщения... Великие мстители-молокососы всегда хотят уведомить окаянного подлеца, за что ему предстоит поплатиться презренной шкурой. Вспомни дивную писанину Луи Буссенара! А уложить противника, обратившегося спиной... Что вы, что вы!.. Непорядочно... Я, например, не постигаю, отчего всадить пулю в лоб считается подвигом, а в затылок - подлостью. Итог одинаков.
- Понимаю, - сухо заметила женщина.
- Как только я подставил парню тыл, можно было не опасаться ничего. Зубками он скрежетал, а на гашетку надавить не решился бы ни за что на свете.
- Потому и налегаешь на пиво? Нервы железные успокаиваешь?
Спустя мгновение я усмехнулся.
- Расскажи-ка о происшествии подробней. Начнем с пистолета. Какая марка?
- Почем я знаю? Говорила же, что ненавижу любые...
- Стоп! Ты ненавидишь оружие, однако и впрямь ничего не знаешь о нем, да и не стремишься узнать. Хороша ненависть. Если ненавидишь по-настоящему, стремишься изучить противника досконально.
- Кажется... - Глория запнулась. - Кажется... Один из тех, которые зовутся автоматическими. Огромная штуковина - впрочем, у страха глаза велики... По-моему, был курок, только не... как это? Не стоял на взводе.
- Неплохо для ненавистницы пистолетов. Вывод: у Чарльза, наверное, девятимиллиметровый зверь - "беретта", либо смит-и-вессон. То есть, четырнадцать или пятнадцать выстрелов - зависит от того, загоняешь ли предварительно патрон в боевую камеру. Сиречь: мальчику не придется перезаряжать, выпалив пять или шесть раз, как бывает у обладателей револьверов. Судя по твоему описанию, пистолет самовзводный...
Болтал я безо всякого смысла и толка, просто пытался немного успокоить Глорию.
- Переходим ко второму пункту. Как он тебя сцапал?
- Вывалился из дверей соседнего клозета, сгреб и затолкал внутрь. Парень сунул мне в лицо дуло, велел молчать и заявил: дождемся муженька. Я начала было возражать, он ткнул меня пистолетом так, что чуть с ног не свалил... Я ужасно боялась, что проклятая штуковина выстрелит произвольно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Мы затормозили подле здания, украшенного аляповатой вывеской "CAFE". Однако, выйдя из машины и проникнув внутрь, я удостоверился: речь идет не о месте, где чашечку-другую можно пропустить, а о лавке, торгующей многоразличными сортами кофе - местного и бразильского.
Чудовищное смешение искаженного испанского с изувеченным английским позволило мне и владельцу лавки выяснить, чего хочет приезжий и где находится искомый ресторан. Заведение мистера Грина обреталось на той же самой улице, только чуток подальше. Миновать его было немыслимо.
- Его миновать немыслимо, - сообщил я, снова усаживаясь за руль.
- Обнадеживает, - заметила Глория, - учитывая, что второй раз подряд сбиваемся с пути... А, вот он!
Глория была права. Прямо впереди, по правую руку, возникла вывеска, возвещавшая: "Заведение мистера Грина. Buen Comer". Рядом наличествовали бары "Blanco у Negro" "Senoritas" "Ambiente Familiar". И мотель красовался неподалеку. Понятия не имею, как умудрился не заметить низких кирпичных зданий, проезжая по этой же улице получасом раньше.
Перед рестораном стояла одна-единственная машина, старенький красный форд с номерными знаками Соноры. Я запарковал "альянте" поблизости.
- Давайте-ка сначала испробуем, каково у мистера Грина comer подают, - предложил я. - В животе, честно говоря, бурчит.
- Может, лучше присоединиться к Девицам, или в Семейном Кругу передохнуть? - осведомилась Глория.
- О барах меня вовсе не предупреждали. Говорилось о ресторане мистера Грина. Идемте.
* * *
Ресторан оказался умеренно велик и утешительно чист. Посетителей не наблюдалось, не считая мексиканской пары, пристроившейся за боковым столом - должно быть, владельцев красного автомобиля. Мексиканцы пили пиво.
Обеденный час еще не настал, мы приехали слишком рано. В Мексике, извольте видеть, обедают уже тогда, когда порядочный американский обыватель баиньки собирается. Приятная пышка, облаченная коричневым халатом и голубым фартуком, сообщила, что в нашем распоряжении любое место. Я выбрал угловой столик, от которого можно было спокойно созерцать и входную дверь, и дверь, уводившую в кухню, и фанерную перегородку, помеченную по противоположным сторонам DAMAS и CABALLEROS. Этот "барьер приличия" ставится перед соответствующим помещением, дабы едоки не отвлекались, пытаясь метнуть взгляд на открывающуюся дверцу того или иного сортира.
"Если связной хоть немного смыслит в своем деле, - подумал я, - то подождет, покуда отлучусь по природной потребности". А о чем толковать примется, очутившись со мною наедине, приходилось лишь гадать.
Маскировке моей предстояло первое серьезное испытание: следовало от всей души надеяться, что фотографий подлинного мистера Коди у здешних патриотов не водилось. Если связной сидит неподалеку - пускай немного помается. И если это он поглощает пиво у окна, в компании девицы, которую старается выдать за жену - допустим, за дочку, - тем паче, пускай помается.
Девушка была тонкой, смуглой, хорошенькой. Черные, как вороново крыло, волосы падали на плечи густой волной. Платье на ней красовалось черное, мешковатое, а на ногах были надеты красные туфли. Боги мои... Мужчина, выглядевший старше на много лет, носил клетчатую рабочую рубаху и джинсы. Крепкий, скуластый, с обветренным морщинистым лицом, он изрядно смахивал на индейца.
- Обычно, - заметил я, - я потребляю пиво чрезвычайно умеренно; однако здешние сорта отменно хороши, отлично сочетаются с острой пищей, а после такого переезда, кажется, бочку выпил бы!
Мы заказали "Dos Equis" и came asada. Пиво принесли немедленно. Я хмыкнул. Глории Коди, в девичестве Пирс, надлежало бы пригубливать бокал шампанского в изысканном номере хуаресской гостиницы, а не накачиваться вульгарной cervez' ой в захолустной обжорке.
- Стало быть, - подытожил я, - Буфф Коди намеревался тебя в расход вывести.
- Не он был бы первым, не он последним, - сухо сказала Глория. - Множество дельцов, оказавшихся в затруднительном положении, приходили к резонному выводу: надо заарканить богатую невесту, улестить ее, заставить отписать любящему супругу все деньги, а потом устранить беднягу... э-э-э... не вызывая лишних подозрений.
Глория скривилась.
- Требуется девица, обнаружившая душевную неустойчивость и склонная к покушениям на себя самое. Кому же в голову стукнет задавать вопросы, если дурища снова примется за старое, только с большим успехом? Дядя Буфф не располагал нужным объектом, потому и создал таковой искусственно. Меня. И, не проговорись один из подручных, все было бы шито-крыто... Человека, напавшего на меня в доме, разыскали. И... как это? - раскололи...
Она вздохнула:
- Пойду-ка, наведаюсь в дамский кабинет, покуда принесут заказ...
Я ухмыльнулся. Глория состроила гримаску, взяла со стула сумочку и отбыла в упомянутом направлении. Я прикончил первую кружку пива и немедля попросил вторую. Как уже говорилось, пиво к числу моих излюбленных алкогольных снадобий не относится; но в Германии, либо Мексике устоять попросту немыслимо: уж больно умелы и опытны тамошние пивовары.
Официантка в голубом переднике принесла блюда. Я поколебался. Ждал бы настоящий Коди возвращения дражайшей половины или принялся бы незамедлительно уписывать поданное? Пораскинув мозгами, я решил: миллионер, да еще техасский миллионер, едва ли стал бы тютелька в тютельку блюсти общепринятые в цивилизованном мире приличия. Можно было взяться за нож и вилку...
* * *
Десять минут спустя я положил и то, и другое, отер губы салфеткой и поднялся, благодаря мексиканскую склонность к ханжеству: перегородка надежно скроет меня от присутствующих, и официантка не ринется вослед, квохча по поводу тупого гринго, ломящегося в дверь, ясно и недвусмысленно помеченную "DAMAS".
Но еще больше я благодарил гг. Смита и Вессона, чье тридцативосьмикалиберное детище, заранее заткнутое за пояс, очутилось в моей руке полуминутой позднее. Безотказный револьвер, чуть ли не лучший из ныне существующих.
Миновав заведение для caballeros, я осторожно постучался в соседний сортир:
- Глория! - окликнул я невинным голосом: - Глория, тебе нехорошо? Выходи, блюда стынут.
Ответа, разумеется, не последовало. Я распахнул дверь левой рукой - резко и широко, чтобы треснуть по лбу любого, кто мог затаиться за нею. Выложенная кафелем комната, довольно просторная для ватерклозета. И пустая.
Попятившись, я перевел взгляд на мужскую уборную. "CABALLEROS" не вызывала особого доверия изначально, и все же сперва полагалось проверить нужник дамский. С этим я уже покончил. И теперь встал под углом, дабы не получить пулю в физиономию или грудь, и окликать не потрудился. Коль скоро там засел супостат - а Глория наверняка не сунулась бы в обитель для кавалеров по собственной доброй воле, - он услыхал меня отлично и удостоверился: Коди предпринимает розыски.
Дверь оставалась незапертой. Я пнул ее посильнее и ворвался внутрь.
Там они и были, оба.
Сортир блистал такой же чистотою, как и дамский - умопомрачительная роскошь для Мексики, жители коей считают, что клозет - не операционная, и облегчать утробу вовсе не обязательно в условиях стерильности. Глория и напавший на нее субъект стояли поодаль, подле фаянсового писсуара. Тонкая струйка воды, стекавшая из приоткрытого крана, должна была, по-видимому, являть пример возжелавшему помочиться.
Удостоверившись, что сбоку не затаился никто, и никто не прыгнет на спину, я сделал шаг. От безупречной прически Глории отделился потревоженный локон и свалился прямо на бледное, перепуганное лицо.
- Брось револьвер и закрой дверь, убийца гребаный! - возгласил стоявший позади женщины юнец.
Глава 7
Торопиться было незачем. Дверь я исправно закрыл, а револьвера бросать и не подумал. Безоговорочно слушаться полоумного любителя не стоит. Говорю "любителя", ибо всякий истинный профессионал выстрелил бы, едва завидев меня в дверном проеме. Знатоки своего дела бьют не рассуждая и не выжидая; любителю непременно хочется потолковать сперва с намечаемой жертвой. Так уж любитель устроен.
- Брось револьвер, или твоя жена погибнет!
Я мысленно сказал сопляку спасибо. Упоминание матримониального статуса означало: во-первых, меня считают Горацием Коли. Во-вторых, парень собирается пристрелить не Мэттью Хелма, эсквайра, а упомянутого Горация Коди, миллионера, что было весьма утешительно.
А вдобавок он, сам того не понимая, напомнил: не вздумай обнаруживать особой выучки. Бедолага понятия не имел, что в нашей службе понятие "заложник" попросту не существует. И действующие инструкции гласят: при любой попытке подобного шантажа выводить нахала в расход, не считаясь с возможными последствиями для захваченной им особы. Чем чаще проделываешь это, тем реже будут нажимать на тебя столь подлым образом. Уразумеют: подчиненные Мака не признают сантиментов.
Но сейчас я не был Эриком. Я был Горацием Коди, по кличке Буффало Билл. И в таковом качестве мог валять любого дурака.
Глория глядела отчаянными, умоляющими глазами, безмолвно просила не предпринимать ничего безрассудного, не обеспечивать ее пулей в крестец. Лицо женщины лоснилось от испарины.
Парень прятался за Глорией, старательно пригибаясь, и рост его оставался загадкой. Но физиономию было видать: симпатичный, кареглазый, темноволосый субъект. Волосы были избыточно длинны. Синие джинсы, и джемпер-"водолазка" синий, и куртка-ветровка тоже синяя.
Левой рукой парень охватывал горло Глории. Ствола, которым он тыкал мою мнимую жену в поясницу, я, конечно, видеть не мог, но едва ли эдакий молокосос разыгрывал бы спектакль, угрожая заложнице шариковой ручкой. Молодые особи, возомнившие себя Джеймсами Бондами, обязательно и непременно пользуются настоящими стволами. Блеф, господа хорошие, требует и ума, и опыта, и хладнокровия...
- Брось револьвер, Коди! В последний раз говорю! Команда прозвучала уже трижды. О, боги бессмертные!
- Кто ты, черт возьми? - полюбопытствовал я.
- Мэйсон Чарльз-младший! Да, сын Миллисент Чарльз! Ты ее терпеть не мог, она тебя, между прочим, тоже. Вот ты и выслал своих бандюг с мачете...
- Мэйсон Чарльз! - выдавила Глория. - Вот оно что! Милли много рассказывала о тебе... Я - Глория Пирс, дочь Вилла Пирса! Теперь зовусь Глорией Коди. Перестань, пожалуйста, не вдавливай дуло, мне больно...
- Знаю, кто ты... И не думаю, будто мама особенно болтала с тобою о своем сыне! Ты же прекратила с нею разговаривать, узнав о помолвке! А уж об отродьях Милли Чарльз и подавно слыхать не желала, верно? Ты ненавидела ее, не отпирайся. Еще тогда... когда она просто служила у Вилла секретаршей. Не смей говорить, что вы чуть ли не подругами закадычными были!
- Ошибаетесь! - отчаянно крикнула Глория. - Неправда! Я совсем не...
- Заткнись. Ты презирала ее и сил не щадила, пытаясь настроить отца против будущей жены. Ты матери жизнь отравила, и не думаю, что заслуживаешь особой любезности с моей стороны. А теперь еще и вышла замуж за убийцу Миллисент Чарльз и Вилла Пирса. Твоего батюшки, между прочим!.. Веди себя прилично, и, пожалуй, не пострадаешь.
Я не сразу понял, в чем загвоздка, хотя и знал, за кем ухлестывал папенька Глории, помнил обстоятельства его безвременной кончины. О, Боже! Еще один мститель суровый на мою голову... Мало их, что ли, попадалось в течение долгих лет? Но Мэйсон Чарльз, по всей видимости, поверил в сказку о захолустных bandidos не больше моего.
Обсуждать сыщицкие тонкости было, впрочем, недосуг.
- Слушай, Чарльз, - обратился я к остервеневшему щенку, - что бы я, по-твоему, ни сотворил, кого бы ни велел пристукнуть - Глория здесь ни при чем, правильно? Только смею заверить: никогда, ни при каких обстоятельствах не отдал бы я на растерзание старого друга и партнера. Следовательно, твою мать... тоже.
- Плевал я на твои заверения!
- Послушай, сынишка! - рявкнул я, неуклюже пытаясь говорить не по-английски, а по-техасски: без надлежащей практики это совсем не просто. Нужно проглатывать половину согласных звуков, а половину гласных растягивать, будто арию оперную гнусишь. Именно гнусишь, ибо говорят техасцы так, словно хроническим насморком страдают. - Слово даю, что ни делом, ни умыслом не повинен в смерти твоей матери... Эй, заткнись и дозволь закончить! Сейчас докажу! Заткну револьвер за пояс, развернусь и выйду вон - или не выйду, как тебе самому захочется. Желаешь - пали человеку в спину. А не желаешь - убери пугач, извинись перед дамой и приходи к нашему столу. Место найдется; присядем рядком и потолкуем ладком. Уразумел? Могу заказать тебе мексиканского пива; могу целый сволочной обед заказать, если проголодался. Но поведай, пожалуйста, откуда взял, что я злодей и кровопийца...
Я глубоко вздохнул и уведомил.
- Приготовься, прячу револьвер и выхожу. Стрелять можешь без предупреждения.
Неторопливо спрятав смит-и-вессон, я повернулся, раскрыл дверь и удалился, ежесекундно ожидая страшного удара меж лопаток и обещая себе: когда задание завершится, отыщу гаденыша, нарежу мелкими кусочками и скормлю самым грязным хавроньям, каких сумею отыскать на мексиканских или американских фермах.
Я шлепнулся на стул, единым духом допил кружку выдохшегося пива, попросил новую. Жаль, виски в ресторане не водилось...
Сделано было все мыслимое; дальнейшими событиями я распоряжаться пока не мог, но крепко надеялся, что Чарльз не прикончит Глорию при первой же встрече: она слишком хороша собою, а молодые люди палят в хорошеньких женщин лишь познакомившись с ними поближе.
Carne asada, лежавшая на тарелках, не успела особенно остыть: наверное, все происшествие заняло гораздо меньше времени, чем я полагал. Я жевал мексиканскую говядину и дожидался. Вскоре объявилась Глория, не потерпевшая видимого ущерба. Юный Чарльз вышел с противоположной стороны; оружия в руках у парня не замечалось. Выяснилось, что роста он был весьма высокого, хотя мне проигрывал дюймов пять.
Метнув на меня свирепый взгляд и не произнеся ни слова, Мэйсон Чарльз проследовал к выходу. Автомобильного мотора я не услыхал. Безусловно, у мальца хватило здравого смысла запарковать свое транспортное средство поодаль. Что ж, не всем удается быть остолопами двадцать четыре часа кряду, хотя некоторые субъекты прилагают к этому огромные усилия.
- Обошлось? - полюбопытствовал я, подвигая Глории стул.
Она кивнула безо всякого энтузиазма, еще не оправившись от пережитого потрясения. Вооружившись ножом и вилкой, я возобновил обед.
- Послушай, - сказала Глория, - ты же головой рисковал!
- Совершенно верно.
- И моею тоже! Не бросить револьвер, когда... Он же мог застрелить меня!
- Этот бойскаут? - Я ухмыльнулся: - Помилуйте, сударыня! Меня застрелил бы, признаю - но лишь в том случае, если бы я остался стоять лицом к пистолетному дулу, да еще дозволил бы сопливцу держать гневную речь, накачаться ненавистью, завести пружины душевные для грядущего отмщения... Великие мстители-молокососы всегда хотят уведомить окаянного подлеца, за что ему предстоит поплатиться презренной шкурой. Вспомни дивную писанину Луи Буссенара! А уложить противника, обратившегося спиной... Что вы, что вы!.. Непорядочно... Я, например, не постигаю, отчего всадить пулю в лоб считается подвигом, а в затылок - подлостью. Итог одинаков.
- Понимаю, - сухо заметила женщина.
- Как только я подставил парню тыл, можно было не опасаться ничего. Зубками он скрежетал, а на гашетку надавить не решился бы ни за что на свете.
- Потому и налегаешь на пиво? Нервы железные успокаиваешь?
Спустя мгновение я усмехнулся.
- Расскажи-ка о происшествии подробней. Начнем с пистолета. Какая марка?
- Почем я знаю? Говорила же, что ненавижу любые...
- Стоп! Ты ненавидишь оружие, однако и впрямь ничего не знаешь о нем, да и не стремишься узнать. Хороша ненависть. Если ненавидишь по-настоящему, стремишься изучить противника досконально.
- Кажется... - Глория запнулась. - Кажется... Один из тех, которые зовутся автоматическими. Огромная штуковина - впрочем, у страха глаза велики... По-моему, был курок, только не... как это? Не стоял на взводе.
- Неплохо для ненавистницы пистолетов. Вывод: у Чарльза, наверное, девятимиллиметровый зверь - "беретта", либо смит-и-вессон. То есть, четырнадцать или пятнадцать выстрелов - зависит от того, загоняешь ли предварительно патрон в боевую камеру. Сиречь: мальчику не придется перезаряжать, выпалив пять или шесть раз, как бывает у обладателей револьверов. Судя по твоему описанию, пистолет самовзводный...
Болтал я безо всякого смысла и толка, просто пытался немного успокоить Глорию.
- Переходим ко второму пункту. Как он тебя сцапал?
- Вывалился из дверей соседнего клозета, сгреб и затолкал внутрь. Парень сунул мне в лицо дуло, велел молчать и заявил: дождемся муженька. Я начала было возражать, он ткнул меня пистолетом так, что чуть с ног не свалил... Я ужасно боялась, что проклятая штуковина выстрелит произвольно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22