— Как тебе это нравится? — Бринн толкнул своего клирика в плечо, указывая куда-то за спину деревянного Нудда.В недавнем прошлом следом за изображением Среброрукого, перед статуями Митара и Ану т'Ллуд, выносили изваяние Ингена; однако после гибели Ястреба в достопамятной битве у городских стен ритуал пришлось немного откорректировать. Второй в тот день жрецы несли шикарную статую Гонора, пятнадцати с половиной локтей в высоту. Она была вырублена из ствола трёхсотлетнего дуба и вся, за исключением лица и рук, покрыта чеканными серебряными пластинами в четверть пальца толщиной. Изваявший её мастер, несомненно, был наделён особым талантом, — столь живым и выразительным вышел из-под его резца лик бога Племени Ллуда. На губах Ханаля играла лёгкая ироничная усмешка; ладонь его левой руки поддерживала три неизменных шарика, а пальцы правой оказались сложены в не очень пристойный жест.— А ведь действительно похож!— Да, даже мороз по коже дерёт, — признался Эдан, зябко поёжившись. Ему казалось — ещё немного, и старина Гони, спрыгнув со своих носилок, снова отколет что-нибудь невообразимое.Однако почти ничего сверхъестественного не произошло: деревянный Ханаль лишь слегка скосил на старых знакомых взгляд своих изумрудных глаз и чуть заметно подмигнул застывшему в изумлении Эдану.— Привет тебе, старый фокусник! — выкрикнул Бринн, размахивая над головой пёстрым платком. Но статуя не ответила ему; ведь всем известно, что статуи не умеют говорить.— Идём! — Эдан потянул своего патрона за рукав. Они выбрались из толпы зевак и двинулись своей дорогой, вдоль расставленных по пути следования процессии курильниц, густой стелющийся дым которых скрывал ступни и колени празднично разряженных священнослужителей, вдоль лотков со снедью и зловонных мусорных куч.Миновав очередную стену и вал, наши герои вступили в район воинов. Здесь изменения также бросались в глаза: вместо лишенных внешних окон угрюмых домов, некогда принадлежавших родам хольдерингов, то там, то тут .виднелись украшенные незамысловатыми фресками стены жилищ состоятельных общинников.— «Голосуй за Дулта, изгони Кривого», — разобрал Бринн надпись, неровно нацарапанную на выбеленном мелом фасаде. — Судя по всему, страсти в народном собрании здесь кипят, как похлёбка в котле!Эдан окинул взглядом развешанные на перилах ближайшего навеса цветастые половички и выставленные на продажу тонкостенные лощёные кувшины, заметив:— Всё же старый Ар мне нравился больше!Ворота, ведущие из Города Воинов в центральную часть Ара, называемую Город Мудрецов, были по неведомой причине затворены; на боевой галерее стены, построенной в незапамятные времена Младшими Богами, прогуливались несколько часовых.Бринн помахал рукой воину, укрывшемуся от палящих солнечных лучей в тени надвратной арки:— Эй, открывайте-ка ворота! Нам необходимо пройти на священный участок.— А кто ты такой, чтобы мы отворили перед тобой ворота?— Разве необходимо быть кем-то, если хочешь войти в Город Мудрецов?— Да. Такова воля старейшин. Назови своё ремесло или уходи. В храмах — время богов; они откроют свои двери прихожанам только через семь дней, по окончании праздничной недели.— А каким ремеслом необходимо владеть, чтобы войти сейчас?— Назови своё, и я отвечу, имеешь ли ты такое право.— Я придаю форму тому, у чего нет формы. Стражник презрительно сплюнул на землю:— Да знаешь ли ты, чужеземец, сколько в Огненном Городе гончаров? Почитай каждый второй — мастер в гончарном деле. Скажешь ли, что нет человека искуснее тебя в этом ремесле?Бринн задумался.— Нет. Возможно, есть кто-нибудь искуснее, — честно признался он.— Тогда прощай, — ответил стражник и, развернув узелок с прихваченным из дома завтраком, принялся за еду.Эдан двинулся было в сторону от ворот, но Бринн придержал его, приобняв за плечи, и вновь обратился к нелюбезному охраннику:— Послушай, почтенный!— Чего тебе?— Есть у меня и второе ремесло. Привычен я разрушать то, что обладает формой.— Воин, стало быть? Эка невидаль! — махнул рукой стражник. — Мы не испытываем недостатка ни в бойцах, ни в героях. Уходи. Ведь не будешь же ты утверждать, будто ты — лучший из воинов?— Нет.— Значит, не подходишь.— Погоди немного. Владею я ещё одним ремеслом: могу сливать воедино и форму, и не имеющее формы!— Медник! Этих в Аре тоже в избытке. Однако, может быть, ты лучший из бронзолитейщиков?— Не думаю...— Приходи через семь дней, — добродушно посоветовал ему стражник. — А сейчас не мешай моей трапезе!— Неужели нет на свете ремесла, в котором Бринн из Племени Ллеу может считаться лучшим? — иронично произнёс кто-то, незаметно подошедший к ним со стороны. Был он костист и широк в плечах и имел жёсткие, как солома, русые волосы, небрежно перехваченные холщовой тесьмой. Крупные черты, широкие скулы и мясистые губы не придавали его лицу изящества, однако живые ярко-голубые глаза как магнит притягивали к себе всё внимание наблюдателя.— Твой голос кажется мне очень знакомым, — заметил Бринн, окинув собеседника внимательным взглядом.— Мы уже встречались и беседовали, — пояснил тот, поправив перекинутый через плечо широкий ремень своей пращи.— Ван?— Именно так.— Я думал, ты предпочитаешь не покидать свои леса.— Так оно и было — до поры до времени. Сейчас многое изменилось, и я решил совершить путешествие по населённым людьми городам; заодно я разыскиваю своего сына. О его судьбе ничего не известно со времён войны ургитов с хольдерингами, или, как теперь её называют, битвы пяти кланов. Стервец обманул нас и сбежал из дому вместе с моей любимой пращой. Пришлось сделать себе новую!Эдан развёл руками:— Куллд остался жив и даже не был ранен. Говорят, что Гонор пригласил его отправиться вместе с ним за какими-то древними сокровищами.— Этот прохвост — не лучшая компания для моего сына, — недовольно нахмурил брови Ван. — Хорошему от него не научишься. Впрочем, ничего не поделаешь, дети растут... Если увидите Куллда, передайте мою просьбу вернуться домой.— Непременно. А давно ли ты пребываешь в Аре?— Несколько дней. Неудачное время для визита — повсюду такая сутолока...— Может быть, ты объяснишь, почему нас не пропускают в Город Мудрецов?— Таково распоряжение нынешнего князя. Оно гласит, что в течение праздничной недели во внутренний город, кроме его постоянных жителей, могут войти только лучшие в своём ремесле. Вероятнее всего, эту штуку изобрёл Нудд, решив таким образом ограничить приток зевак в храмы во время праздников. Его, видите ли, раздражают толпящиеся под окнами грязные паломники.— Разве в Аре есть князь? А как же старейшины?— Теперь есть. И уже не первый, насколько могу судить. Предыдущий имел глупость в прошлом году разогнать ^народное собрание, за что и поплатился. Новый князь при поддержке Совета и при бурном одобрении народа прикончил своего предшественника и немедленно сам занял освободившуюся должность. Вместо того чтобы, как ожидалось, навеки её упразднить. Говорят, покойный со своим родом доблестно сражались, но ополчение вынесло их к порогу дома на копьях. Впрочем, нынешний правитель, по имени Турм Росомаха, тоже приходился бывшему князю дальним родственником; ведь все они — хольдеринги!— Как же так? — Эдан не поверил своим ушам. — Разве может родич пойти против родича?— Выходит, может. Во всяком случае, у хольдерингов в последнее время это неплохо получается! Вкус власти делает всех воинов безумными; она бьёт им в головы, как брага на пустой желудок. Так вы идёте? — Ван подошёл к жующему стражу и, наклонившись, что-то прошептал ему в ухо. Тот быстро вскочил, поперхнувшись куском баранины в тесте, и бросился отворять ворота.— Что ты сказал ему? — поинтересовался Бринн, когда они уже шли по замощённой деревянными плахами улице Города Мудрецов.— Ничего особенного. Сам посуди: раз в храмах сейчас время богов, то почему боги не могут свободно пройти туда?После недолгой прогулки они оказались у массивного здания с плоской крышей, парадный фасад которого был оформлен двумя парами круглых массивных колонн. Святилище Среброрукого с полным правом могло считаться наиболее монументальным сооружением Огненного Города, а жреческий орден бога Нудда, без сомнений, в местной касте мудрецов считался самым богатым.Проигнорировав пытавшегося заступить им дорогу привратника, все трое вошли в храм через служебный вход — маленькую калитку, прорубленную в восточной стене. Дом Нудда многократно расширялся и достраивался без всякого плана, постепенно занимая близлежащие кварталы, и со временем превратился в настоящий лабиринт из залов, келий, крытых переходов и двориков. Ван, по всей видимости, уже неоднократно посещал этот храм и уверенно вёл их лишь ему известным путём.Хозяин сидел посреди круглого зала с куполообразным сводом на мозаичном полу из мелкой речной гальки. Подле на специальном коврике расположился, поджав по себя ноги, первосвященник Нудда; в руках он держал стопку деревянных табличек, испещрённых столбцами мелких значков.— ...Двенадцать плащей тёмной шерсти, восемнадцать плащей светлой шерсти, пятнадцать пурпурных туник, дюжина красных, туфель с медными пряжками... с медными пряжками... эээ... — Он со стуком переложил дощечки и отыскал среди них нужную, — с медными пряжками — три дюжины. Меховых плащей на холодное время года, с серебряными фибулами, две дюжины по полгривны за штуку. Теперь припасы: мёда шесть бочек по гривне за две малых меры, сидра три дюжины бочек, зерна засыпано восемнадцать ям по гривне за три больших меры...— Постой-ка! — прервал его Нудд, задумчиво поглаживая свою заплетённую и умащённую бороду. — Как это — по целой гривне? В прошлом году...— Так ведь неурожай, — ответил жрец и вновь забубнил: — Патоки три дюжины мер, меди восемь дюжин слитков, свинца...— Отвлекись ненадолго, о лосось мудрости, о парящий орёл, с высоты своего полёта в равной мере прозревающий прошлое и будущее! — бесцеремонно рявкнул Пращник, приблизившись к ним вплотную.Жрец осёкся на полуслове и вопросительно посмотрел на своего патрона. Тот радостно ухмыльнулся, махнув ему в сторону дверей:— Продолжим позже!Священник смиренно поклонился, собрал рассыпанные дощечки и направился к выходу; однако не по прямой, как следовало бы ожидать, но строго следуя причудливым изгибам и кривым растительного орнамента напольной мозаики.— Радуйтесь, светлоликий Ван и ты, Бринн т'Ллеу. В моём доме вы всегда лучшие гости. Однако скажите, разве при входе вас не задержала охрана?— Мы её не заметили, — объяснил Пращник, — а охрана, вероятно, не приметила нас.— Впрочем, это неважно. — Повинуясь небрежному жесту бога, из воздуха появились низкий стол и четыре пиршественных ложа. — Сейчас распоряжусь подать угощение. Жертвенный барашек оказался сегодня особенно сочным!Барашек не заставил себя долго ждать; когда же гости расположились на ложах, Нудд продолжил:— Итак, рассказывайте. Ты, Ван, всё проповедуешь?— Время от времени.— И каковы успехи?— Похвастаться нечем. Вчера на рынке опять пытались побить камнями.— Такова горькая судьба всех пророков, — притворно вздохнул Среброрукий. — Людская неблагодарность у Племён вошла в поговорку; именно по этой причине я не чиню тебе препятствий, хотя вовсе не разделяю твоих странных идей. А что поделывает наш юный друг? Сына Огама и его первосвященника не было видно в наших краях со времени битвы пяти кланов!— После окончания войны мы некоторое время провели в Священном Бреге, а затем отправились в странствия, — ответил Бринн.— Очень интересно. Когда-то, пару-тройку тысяч лет назад, я тоже исходил весь белый свет вдоль и поперёк. Изменился ли мир за прошедшее с той поры время?— Не думаю. Если и изменился, то совсем незначительно.— Расскажи, где вы побывали и что видели. — Нудд прищёлкнул пальцами, в зал вошла вереница приписанных к храму рабов, нёсших глиняные тазы с водой для омовения пальцев, блюда с закусками и кувшины с напитками.— Мы были в далёком городе Дессе, стоящем на берегу залива озера, которое столь велико, что никому не под силу разглядеть его противоположную сторону; к берегу там подплывают огромные лодки из дальних краёв. Каждая такая лодка вмещает в себя целых две дюжины гребцов и множество редких и дорогих товаров; люди Десса сами спускаются на плотах и лодках по лесным рекам и выменивают у местных племён шкуры и меха за бесценок. Меха они, в свою очередь, обменивают на товары чужеземцев, а живут на средства, вырученные от торговли. Мы также бывали в племенах охотников; большинству из них неведом секрет выплавки бронзы.Услышав это, Ван довольно улыбнулся.— Далее наш путь пролегал через дикие земли, где на сотни лиг вокруг не найти живой души. Местные племена предпочитают на всякий случай убивать всех незнакомцев. Были мы и на юге, в открытой степи, по которой гуляют жаркие ветры, пылевые бури и малочисленные народы скотоводов. Мы заходили в курганы — жилища ши и беседовали со странными незримыми обитателями древних дольменов, слушали тихие голоса горных шахт и пение каменных кругов; побывали на Чёрных Полях и у Наковальни Дана.— Воистину, множество нераскрытых тайн хранит наш мир, в особенности его окраинные земли!— Однако не менее любопытно происходящее в хорошо известных нам областях, — заметил Бринн. — Странные вещи творятся в Священных городах; пришедши снова в Ар, мы обнаружили больше перемен, чем их накопилось за последние две-три сотни лет!— Чистая правда, — признал Нудд, потянувшись к блюду с крупными яблоками. Выбрав из спелых плодов один, он с аппетитным хрустом надкусил его и затем продолжил: — Прошедшая война ощутимо подорвала силу воинских кланов. Наши витязи слишком искусны; своё боевое мастерство они передавали из поколение в поколение, оттачивали веками. Сражение у стен Ара повлекло за собой, как вам, наверное, известно, огромные жертвы: так, хольдерин-ги потеряли в нём более половины своих бойцов. С другой стороны, народу отныне хорошо известен и иной способ защищать свою общину. Железо — дешёвый металл; с его распространением становится возможным хорошо вооружить не жалких несколько сотен мужей, а тысячи ополченцев. Теперь каждая семья касты общинников в Аре обязана содержать за свой счёт одного тяжеловооруженного пехотинца. Пускай это со временем станет их священным правом и обязанностью, подобно голосованию в народном собрании, — о том я позабочусь лично. Все молодые юноши по достижении зрелости будут проходить особую подготовку у опытных учителей из воинского сословия на протяжении одного года и заодно нести службу по охране стен и окружающих Огненный Город поселений от набегов кочевников.— А какое же место ты в своих планах отводишь хольдерингам?— О, после смерти досточтимого патриарха в руководстве касты -произошли некоторые... э-э... перестановки.— Хольдер умер?!— Да. Через год и день после битвы. Славный старикан; он был моим другом, и сейчас мне его очень не хватает. Впрочем, хотя сын Торнора тихо скончался в своей постели, а не на поле брани, никто не сомневается в том, что отец с почётом принял его в своих потусторонних чертогах. Вслед за ним в курган добровольно последовали все его четырнадцать жён, а также девять дюжин специально отобранных невольников при двенадцати колесницах и пяти дюжинах боевых коней из моих собственных конюшен. В Чертогах Торнора найдётся кому прислуживать и ублажать Хольдера, и ни в чём он не будет испытывать недостатка! Тризна же на могиле продолжалась целую седмицу, в течение которой воины съели целое стадо свиней и выпили небольшое озеро пива. Воистину, устроители понесли тогда немалые расходы!— Печально слышать весть о кончине достойнейшего из героев. И кто же теперь занял его место?— Я стараюсь не вмешиваться в дела клана; воины очень болезненно воспринимают частичную потерю прежней роли своего сословия в общине и навёрстывают её за счёт политической борьбы. В последнее время не без успеха. Кипы жалоб от касты мудрецов на моём столе и количество возносимых жрецами молитв с прошениями о защите растут с каждым днём!Небрежно смахнув— обглоданные кости со стола на пол, Нудд вновь наполнил себе кубок и предложил:— Не хотите ли прогуляться на террасу? Я частенько провожу там время в размышлениях о судьбах мира. Вид на окрестности — изумительный!Мудрый бог не солгал: с плоской крыши храма обозревался не только весь город, но и окружающие его просторы. Выпитая медовуха ударила Эдану в ноги, превосвященника слегка качало; ступни ощущались слепленными из расползающейся речной глины. Сами боги также опьянели от напитка Нудда и отпускали в адрес друг друга весьма плоские шутки.Жрец Бринна осторожно уселся на удобную каменную скамью, пытаясь унять головокружение. Дневная жара понемногу спадала; дул слабый тёплый ветерок, мягко ласкавший лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43