— Старина Гони подмигнул Эдану. — Всё-таки как-то нехорошо получилось; пожалуй, при случае верну хозяину, — заключил он с притворным вздохом....Крестьянин, бредущий с бороной за своим худосочным быком, в благоговейном ужасе хлопнулся на колени и заткнул пальцами уши, когда над его полем со свистом пронеслась божественная колесница. Над пашнями прокатился громогласный хохот, доносившийся из чудесной повозки.
* * *
...В далёком Кере за столом из чёрного мрамора, отполированного до зеркального блеска, сидел Брес, старший из Урговых внуков. По внешности крепкого смуглокожего воина с холодно сверкавшими из-под кустистых бровей глазами никак нельзя было предположить, что ему недавно перевалило за двести. Он был погружен в глубокие раздумья — пальцы с толстыми мозолями на костяшках так и сяк вертели изящный серебряный кубок, инкрустированный крупным топазом. В мгновения, когда Бреса посещали особенно невесёлые мысли, они, инстинктивно сжимаясь, оставляли на поверхности сосуда хорошо заметные вмятины. На невысоком подиуме изгибались в непристойном танце три обнажённые рабыни, но высокородный воин сегодня оставался совершенно безучастен к их стараниям.— Проваливайте! — негромко скомандовал он танцовщицам, и девушки моментально исчезли, не заставив сурового витязя повторять своё пожелание дважды.Через четверть часа мыслительный процесс не привыкшего к длительным раздумьям Бреса окончательно зашёл в тупик: каменный кулак сжал ни в чём не повинный кубок и расплющил его до такой степени, что даже сам мастер вряд ли теперь узнал бы своё творение.— Фехтне вас всех побери! — выругался воин и, встав из-за стола, прошёл в противоположную половину залы. За резным креслом с прямой жёсткой спинкой, которое во время родовых собраний по традиции занимал патриарх (им сейчас был отец Бреса Трог), в стене находилась особая ниша. Там, на почётном месте, хранилась мумифицированная голова основателя рода, Урга — Дробителя черепов, Расчленителя воинов, Тигра тысячи битв, Повелителя Кера. Голова была оправлена в серебро, а в лобную кость меж глаз врезан приличных размеров изумруд. К этой семейной реликвии был приставлен особый слуга, чья должность передавалась по наследству от отца к сыну. В его обязанности входило ежедневно, утром и вечером, сметать особой кисточкой со священной головы основателя рода осевшую пыль.Эту самую кисточку и отшвырнул в сторону Брес, схвативший голову своего покойного деда обеими руками. Витязь снял жуткую реликвию с её места и, удерживая на весу перед собой, громко вопросил:— Ург, скажи мне, где он сейчас? В нём мой единственный шанс! Я немедленно отправлюсь туда и заберу его, чего бы это ни стоило!Голова между тем хранила безмолвие.— Нет, ты ответишь мне, старый горшок! Не молчи! — прорычал Брес и бесцеремонно встряхнул её.Глаза мёртвого Урга медленно раскрылись. Он обратил свой тяжёлый, немигающий взгляд на потомка. Бескровные губы с трудом разомкнулись, и голова произнесла скрипучим голосом: — Горе, о горе!Я вижу: брат рубит брата,и дядю племянникразрубает на части...Воинов кровью обильнополита земля....Причиной всему — нефрит вожделенный.Цена ему — смерть! — Мне не нужны твои идиотские пророчества!!! — орал покрасневший от ярости Брес, с трудом удерживаясь от соблазна запустить черепом предка в стену. — Наслушались уже вдоволь! Где он ? — У переправы на Огненный домБрату насыпан поклонный курган...— заявила голова Урга и вновь смолкла, прикрыв глаза.Больше Бресу ничего не удалось от неё добиться. Что-то недовольно бормоча себе под нос, он водрузил череп на место. Потом витязь кликнул своего юного колесничего, одел доспехи и, прихватив лишь меч, щит с остро заточенной кромкой да пару вошедших с недавних пор в моду копий с широкими плоскими наконечниками, отбыл в неизвестном направлении.Подняв огромные клубы пыли, лёгкая боевая колесница промчалась по улице Воинов Кера и вылетела за ворота. Прятавшиеся по углам слуги, естественно, не осмелились поинтересоваться у высокорожденного, куда это он собрался на ночь глядя. Они твёрдо усвоили, что в минуты гнева ургитам под руку лучше не попадаться.
* * *
В городе Бреге, на верхней площадке Храма Дерева, Эдан с Ханалем упражнялись в фехтовании. Собственно говоря, упражнялся только первосвященник Бринна, а бог-шутник развлекался по своему обыкновению, то принимая облик болга с двуручной секирой в руках, то представая перед партнёром в виде огненного демона средних размеров или переходя в глухую защиту, превращаясь в валун, кучу прошлогодних листьев или трухлявый пень. «Правее бери! — орал говорящий меч в руках фехтовальщика — Руби вниз влево! Активнее! Ты спишь или сражаешься?» — Сражаюсь как умею! — огрызался Эдан, в пику своему клинку обходя защиту Ханаля сверху справа. Его любимый режущий удар в область живота рассёк пустоту: старина Гони подло рассыпался кучей песка и немедленно обернулся волосяной верёвкой, обвившейся вокруг ног молодого жреца.— Любопытный у тебя клиночек, — заметил старина Гони, подобрав с земли выпавший из его рук меч. — Где достал?Он игриво пощекотал украшавшую рукоять мордочку; та возмущённо клацнула зубами, и бог поспешил отдёрнуть палец.— Будь с ним поосторожнее, сынок. Такому оружию постоянно требуется свежая кровь для пропитания; если держать его голодным, меч может осерчать и серьёзно поранить своего хозяина. В мирное время рекомендую тебе почаще смазывать лезвие кровью со скотобойни!— Ты дерёшься не по правилам! — пропыхтел Эдан, поднимаясь с земли и потирая ушибленный бок.— Весь вопрос в том, каких правил придерживаться, — философски заметил Ханаль. — Сам посуди: даже у пяти воинских родов кодекс чести весьма сильно отличается, хотя все они ведут своё происхождение от родных братьев. Та ещё семейка! Для ургитов, скажем, недопустимо напасть без предупреждения. Всяческие финты и уловки они считают ниже достоинства настоящего воина. Таким образом, любой ургит старается быстро вызвать противника на бой и сразу же его убить, пока бедняга не сообразил, в чём, собственно говоря, дело. Для них идеал — победа первым же ударом. С другой стороны, почтенный Хольдер всегда говорил: «Лучше сначала отступить на шаг, чтобы затем продвинуться на три». Его потомки высоко ценят воинскую хитрость, не исключающую стремительного натиска; хольдеринг терпеливо выжидает, а затем стремительно атакует в открывшуюся в обороне противника брешь. Следовательно, согласно кодексу поведения воина-ургита я вёл себя недостойно; однако не совершил ничего порочащего свою честь с точки зрения хольдеринга. То, что для хольдеринга честь, — для ургита позор. И куда ты ни обратишь своё внимание, всюду увидишь то же самое. Разные народы, роды и племена, даже разные касты в составе одного народа придерживаются совершенно различных норм поведения, завещанных им предками.— Послушай, Ханаль, но как же быть в таком случае мне? Я был рождён в маленькой деревушке, жители которой с трудом дотягивали до нового урожая. Каждый год по весне многие из моих соплеменников умирали от голода. Когда мне исполнилось пять лет, наш посёлок сожгли кочевники, но мне удалось убежать. Я стал рабом у подобравших меня людей в таком же селении у подножия гор. Оттуда меня выкупил Эльг, регулярно совершавший прогулки по окрестным землям в поисках будущих учеников. Теперь я жрец Бринна; скажи же, что для меня должно быть правильным, а что — позорным? Где предки, завещавшие мне достойный образ жизни? Ханаль рассмеялся ему в ответ:— Безусловно, люди, подобные тебе, весьма опасны для окружающих, ибо непредсказуемы. Человек без роду и без племени сам волен выбирать свой путь: воля предков не довлеет над ним. Теперь ты первосвященник бога Бринна, ты сам станешь образцом для подражания многочисленных будущих поколений жрецов. Но не стоит задумываться над этим — всегда поступай так, как велит сердце. Вот способность, которой обладают только люди и чего лишены боги, какими бы могущественными они ни были. Кстати, я всё хотел спросить: как тебе понравилась потеха, которую я для тебя устроил в Лорхе?— Ты? Устроил? Какую потеху? — Эдан в недоумении воззрился на весёлого бога, ожидая дальнейших комментариев.— Полагаю, ты не настолько наивен, чтобы вообразить, будто кто-то из троих Старших Богов снизошёл к оракулу в своём святилище и внушил ему идею необходимости именно вашего участия в битве с Блатахом? Можешь мне поверить: Ллуда, Ллира, а уж Ллеу-то и подавно, мало интересуют перипетии политической жизни какого-то заштатного городишка!— Так это ты?..— Разумеется! Всегда рад услужить друзьям! Тем более посещение оракула не отняло у меня много времени. Несчастный — слабоумный от рождения, вдобавок наглотавшийся дурманящего дыма каких-то тлеющих на жаровне растений и двух слов не мог связать в тот день, когда я зашёл навестить его. Пришлось оставить ему табличку с разборчиво записанным текстом пророчества, чтобы этот кретин ничего не напутал!— Но зачем?!Теперь пришёл черёд удивляться Ханалю:— Я думал, вам покажется скучным добираться до Ара без приключений! Уж я-то знаю, как деморализующе воздействует на путешественника монотонность неблизкой дороги!У парапета той же площадки, венчающей ступенчатое святилище, сложенное из огромных лиственничных брёвен, сидели Бринн и Эйте. Молодые боги держали друг друга за руки и любовались панорамой Священного города Брега, раскинувшейся .перед ними. Неподалёку, со строительной площадки, раздавался визг пил и оклики рабочих. Первый храм Бринна, нового покровителя Брега, рос день ото дня. Из близлежащих святилищ Эйте и неистового Видара доносилось пение флейт и гул ритуальных барабанов из меди: так жрецы возвещали о начале вечерних молений.— Ты посмотри на них — ну просто голубки, — промурлыкал Ханаль, по-дружески пихнув Эдана плечом. Он подошёл к низкому столику и, отщипнув от грозди на блюде пару виноградин, отправил их себе в рот. — Эй, двоюродный братец, — обратился он к Бринну, — не желаешь ли прогуляться? Есть одна идея!— Обычно все твои идеи заканчиваются знатной потасовкой, — заметил тот, нехотя отрывая взгляд от светлого лика сидящей подле него богини.— На сей раз мы будем вести себя очень тихо, — заверил его старина Гони, — ибо к тому имеются весьма веские причины. Дело в следующем: я предлагаю тайно раскопать курган Медного Правителя.— Какое кощунство! — искренне возмутился Эдан. — Как ты мог подумать об этом!— А ты можешь предложить другой способ разузнать, находится ли нефритовый жезл Правителя все ещё в кургане?— Ради этого осквернить могилу?!— Ну, славные ургиты уже осквернили её до нас. А если им не удалось добыть нефритовый жезл, они непременно попробуют снова. Ты хоть раз видел воина из колена Ургова, который отступит от намеченной цели?— Ханаль прав, — нехотя признал Бринн. — Во имя благополучия городов нам придётся пойти на это.— Значит, возражений нет, — подвёл итог бог-шутник. — Завтра ночью мы временно переквалифицируемся в «ночных скитальцев».— Без меня! — подала голос Эйте. — Люди, поклоняющиеся в моём лице животворящим силам природы, не простили бы мне участия в грабеже могилы первого из их легендарных властителей!Жрец Бринна усмехнулся: он хорошо знал о существовании категории людей, поэтично называвших себя «ночными скитальцами». Среди них было много неплохих магов и бойцов, поскольку проникновение в древние склепы и курганы всегда сопряжено с немалой опасностью. Профессиональные гробокопатели бесстрашно спускались в тёмные мрачные лабиринты в погоне за положенными при погребении волшебными талисманами и оружием, не пострадавшими от всесильного времени. Их встречали древние проклятия и хитроумные ловушки, которые строители склепов предусмотрительно размещали в самых неожиданных местах. «Скитальцев» презирали, но тем не менее часто пользовались их услугами: они множество раз возвращали в мир изделия магов древности, подобные которым нынешнее поколение было не в состоянии создать. Их товар, оплаченный кровью погибших товарищей, всегда пользовался особенным спросом.— Думаю, нам потребуется консультация специалиста, — заключил Ханаль. — Есть у меня один человечек на примете...
* * *
Небесная колесница, лихо развернувшись, притормозила почти у крыльца бревенчатой избы, примостившейся у выхода на поверхность гранитных скал, посреди девственного соснового леса.— Ну как у меня получается? — спросил Бринн, перекидывая длинные поводья через борт. Последнее время многоискусный бог увлекался управлением колесничной упряжкой и в самом деле достиг в этой области немалых успехов.— Не стоит с шумом вламываться к хозяину, — предупредил товарищей Ханаль, отряхнув хитон от осыпавшихся в повозку во время приземления пожелтевших иголок. — Старик хитёр, как старый лис. Из этой норы есть по меньшей мере с десяток выходов, и, если мы спугнём того, кто в ней живёт, потом его будет неделю не сыскать. Лучше подождём, пока старик не выйдет к нам сам.Эдан с интересом осмотрел хижину и не нашёл ничего необычного. Полусгнившая изба, вросшая венца на два в лесные мхи, ничуть не напоминала обитель величайшего из «ночных скитальцев». Тем не менее старина Гони утверждал, что это именно так.— Может, хозяина нет дома? — предположил Эдан, заглядывая в слепые оконца. — Думаю, стоит зайти и подождать его внутри.— Осторожно, — предупредил его Гонор, — насколько я знаю повадки старика, на дверь обязательно прицеплен какой-нибудь сюрприз.— Серьёзно? — искренне заинтересовался Бринн. Он слез с колесницы, подошёл к двери из толстых дубовых досок и внимательно её осмотрел. Видимо, результат осмотра вполне его удовлетворил: бог уверенно толкнул створку от себя. Дверь открылась — со спущенной тетивы искусно замаскированного самострела со свистом сорвалась стрела. Бринн лениво поймал её рукой на расстоянии в ладонь от своей груди, переломил пальцами древко и, промолвив: «дешёвка!», отбросил в сторону.— Здравствуйте, гости дорогие! — просипел чей-то незнакомый голос у Эдана за спиной. Из-за кустов выступил древний седобородый старец, внешность которого стоило бы описать особо. У давнего знакомца Ханаля недоставало правого глаза и правой руки до локтя; на левой же руке отсутствовали большой и указательный пальцы. При ходьбе старик сильно прихрамывал, что не мешало ему довольно проворно передвигаться опираясь на палку (в которой любой мало-мальски сведущий человек узнал бы магический жезл). Одет он был более чем просто, но на запястье руки виднелись три золотых браслета, а на шее — крупный светящийся изнутри самоцвет на цепочке. Тихо позвякивали при каждом шаге стальные пластины спрятанного под овчинную куртку панциря.— Кого я вижу! Сам Гонор! А с ним ещё двое из Племён! Преклоняюсь перед вами, о светлоликие боги... — И старик, кряхтя, начал медленно опускаться на колено.— К чему эти формальности, дружище Кармун Дир! — Ханаль подскочил к своему знакомому и удержал его. — Поклоны отбивают в храмах, а мы нынче сами у тебя в гостях!— Тогда прошу оказать честь моему скромному жилищу, — улыбнувшись, ответил «скиталец», и гости проследовали за хозяином в избу.Окинув взглядом внутренность «скромного жилища», Эдан не смог удержаться от удивлённого возгласа. Стены большого зала, наполовину вырубленного в гранитной скале, были увешаны сотнями самых диковинных вещей. На тканых коврах висели бронзовые и железные мечи самых разнообразных форм и размеров; по углам грудами валялись медные кирасы, панцири, поножи и связки копий. Были здесь и крепкие щиты с остро заточенными кромками; шлемы с личинами и без них. В открытых ларцах помешались разнообразные браслеты, кольца и гривны. Почти на всех вещах явственно чувствовался отпечаток магии. Хозяин собрал здесь, пожалуй, самую крупную из всех когда-либо существовавших коллекций волшебных амулетов и талисманов. Кроме того, несколько сундуков были набиты свитками и полированными дощечками из кости, дерева и бронзы с нанесёнными на них рисунками и текстами.— Впечатляюще! — заметил Бринн, усевшись в изящное креслице с подлокотниками из резной кости. Старик развёл руками:— Всё это нажито непосильным трудом на протяжении многих, многих лет. Перед вами лишь дешёвенькие сувениры, призванные скрасить мою унылую старость и служить напоминанием о делах давно минувших дней. Ане! Золотце моё! Принеси-ка нам что-нибудь выпить!Та, которую звали Ане, вышла к гостям, легко держа на ладони правой руки поднос с четырьмя деревянными кружками. В них пенился чудесный эль, который при других обстоятельствах несомненно произвёл бы на Эдана впечатление. Но в тот момент всё внимание нашего героя привлекла девушка. Трудно было поверить, что она действительно приходится дочерью старому «ночному скитальцу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
* * *
...В далёком Кере за столом из чёрного мрамора, отполированного до зеркального блеска, сидел Брес, старший из Урговых внуков. По внешности крепкого смуглокожего воина с холодно сверкавшими из-под кустистых бровей глазами никак нельзя было предположить, что ему недавно перевалило за двести. Он был погружен в глубокие раздумья — пальцы с толстыми мозолями на костяшках так и сяк вертели изящный серебряный кубок, инкрустированный крупным топазом. В мгновения, когда Бреса посещали особенно невесёлые мысли, они, инстинктивно сжимаясь, оставляли на поверхности сосуда хорошо заметные вмятины. На невысоком подиуме изгибались в непристойном танце три обнажённые рабыни, но высокородный воин сегодня оставался совершенно безучастен к их стараниям.— Проваливайте! — негромко скомандовал он танцовщицам, и девушки моментально исчезли, не заставив сурового витязя повторять своё пожелание дважды.Через четверть часа мыслительный процесс не привыкшего к длительным раздумьям Бреса окончательно зашёл в тупик: каменный кулак сжал ни в чём не повинный кубок и расплющил его до такой степени, что даже сам мастер вряд ли теперь узнал бы своё творение.— Фехтне вас всех побери! — выругался воин и, встав из-за стола, прошёл в противоположную половину залы. За резным креслом с прямой жёсткой спинкой, которое во время родовых собраний по традиции занимал патриарх (им сейчас был отец Бреса Трог), в стене находилась особая ниша. Там, на почётном месте, хранилась мумифицированная голова основателя рода, Урга — Дробителя черепов, Расчленителя воинов, Тигра тысячи битв, Повелителя Кера. Голова была оправлена в серебро, а в лобную кость меж глаз врезан приличных размеров изумруд. К этой семейной реликвии был приставлен особый слуга, чья должность передавалась по наследству от отца к сыну. В его обязанности входило ежедневно, утром и вечером, сметать особой кисточкой со священной головы основателя рода осевшую пыль.Эту самую кисточку и отшвырнул в сторону Брес, схвативший голову своего покойного деда обеими руками. Витязь снял жуткую реликвию с её места и, удерживая на весу перед собой, громко вопросил:— Ург, скажи мне, где он сейчас? В нём мой единственный шанс! Я немедленно отправлюсь туда и заберу его, чего бы это ни стоило!Голова между тем хранила безмолвие.— Нет, ты ответишь мне, старый горшок! Не молчи! — прорычал Брес и бесцеремонно встряхнул её.Глаза мёртвого Урга медленно раскрылись. Он обратил свой тяжёлый, немигающий взгляд на потомка. Бескровные губы с трудом разомкнулись, и голова произнесла скрипучим голосом: — Горе, о горе!Я вижу: брат рубит брата,и дядю племянникразрубает на части...Воинов кровью обильнополита земля....Причиной всему — нефрит вожделенный.Цена ему — смерть! — Мне не нужны твои идиотские пророчества!!! — орал покрасневший от ярости Брес, с трудом удерживаясь от соблазна запустить черепом предка в стену. — Наслушались уже вдоволь! Где он ? — У переправы на Огненный домБрату насыпан поклонный курган...— заявила голова Урга и вновь смолкла, прикрыв глаза.Больше Бресу ничего не удалось от неё добиться. Что-то недовольно бормоча себе под нос, он водрузил череп на место. Потом витязь кликнул своего юного колесничего, одел доспехи и, прихватив лишь меч, щит с остро заточенной кромкой да пару вошедших с недавних пор в моду копий с широкими плоскими наконечниками, отбыл в неизвестном направлении.Подняв огромные клубы пыли, лёгкая боевая колесница промчалась по улице Воинов Кера и вылетела за ворота. Прятавшиеся по углам слуги, естественно, не осмелились поинтересоваться у высокорожденного, куда это он собрался на ночь глядя. Они твёрдо усвоили, что в минуты гнева ургитам под руку лучше не попадаться.
* * *
В городе Бреге, на верхней площадке Храма Дерева, Эдан с Ханалем упражнялись в фехтовании. Собственно говоря, упражнялся только первосвященник Бринна, а бог-шутник развлекался по своему обыкновению, то принимая облик болга с двуручной секирой в руках, то представая перед партнёром в виде огненного демона средних размеров или переходя в глухую защиту, превращаясь в валун, кучу прошлогодних листьев или трухлявый пень. «Правее бери! — орал говорящий меч в руках фехтовальщика — Руби вниз влево! Активнее! Ты спишь или сражаешься?» — Сражаюсь как умею! — огрызался Эдан, в пику своему клинку обходя защиту Ханаля сверху справа. Его любимый режущий удар в область живота рассёк пустоту: старина Гони подло рассыпался кучей песка и немедленно обернулся волосяной верёвкой, обвившейся вокруг ног молодого жреца.— Любопытный у тебя клиночек, — заметил старина Гони, подобрав с земли выпавший из его рук меч. — Где достал?Он игриво пощекотал украшавшую рукоять мордочку; та возмущённо клацнула зубами, и бог поспешил отдёрнуть палец.— Будь с ним поосторожнее, сынок. Такому оружию постоянно требуется свежая кровь для пропитания; если держать его голодным, меч может осерчать и серьёзно поранить своего хозяина. В мирное время рекомендую тебе почаще смазывать лезвие кровью со скотобойни!— Ты дерёшься не по правилам! — пропыхтел Эдан, поднимаясь с земли и потирая ушибленный бок.— Весь вопрос в том, каких правил придерживаться, — философски заметил Ханаль. — Сам посуди: даже у пяти воинских родов кодекс чести весьма сильно отличается, хотя все они ведут своё происхождение от родных братьев. Та ещё семейка! Для ургитов, скажем, недопустимо напасть без предупреждения. Всяческие финты и уловки они считают ниже достоинства настоящего воина. Таким образом, любой ургит старается быстро вызвать противника на бой и сразу же его убить, пока бедняга не сообразил, в чём, собственно говоря, дело. Для них идеал — победа первым же ударом. С другой стороны, почтенный Хольдер всегда говорил: «Лучше сначала отступить на шаг, чтобы затем продвинуться на три». Его потомки высоко ценят воинскую хитрость, не исключающую стремительного натиска; хольдеринг терпеливо выжидает, а затем стремительно атакует в открывшуюся в обороне противника брешь. Следовательно, согласно кодексу поведения воина-ургита я вёл себя недостойно; однако не совершил ничего порочащего свою честь с точки зрения хольдеринга. То, что для хольдеринга честь, — для ургита позор. И куда ты ни обратишь своё внимание, всюду увидишь то же самое. Разные народы, роды и племена, даже разные касты в составе одного народа придерживаются совершенно различных норм поведения, завещанных им предками.— Послушай, Ханаль, но как же быть в таком случае мне? Я был рождён в маленькой деревушке, жители которой с трудом дотягивали до нового урожая. Каждый год по весне многие из моих соплеменников умирали от голода. Когда мне исполнилось пять лет, наш посёлок сожгли кочевники, но мне удалось убежать. Я стал рабом у подобравших меня людей в таком же селении у подножия гор. Оттуда меня выкупил Эльг, регулярно совершавший прогулки по окрестным землям в поисках будущих учеников. Теперь я жрец Бринна; скажи же, что для меня должно быть правильным, а что — позорным? Где предки, завещавшие мне достойный образ жизни? Ханаль рассмеялся ему в ответ:— Безусловно, люди, подобные тебе, весьма опасны для окружающих, ибо непредсказуемы. Человек без роду и без племени сам волен выбирать свой путь: воля предков не довлеет над ним. Теперь ты первосвященник бога Бринна, ты сам станешь образцом для подражания многочисленных будущих поколений жрецов. Но не стоит задумываться над этим — всегда поступай так, как велит сердце. Вот способность, которой обладают только люди и чего лишены боги, какими бы могущественными они ни были. Кстати, я всё хотел спросить: как тебе понравилась потеха, которую я для тебя устроил в Лорхе?— Ты? Устроил? Какую потеху? — Эдан в недоумении воззрился на весёлого бога, ожидая дальнейших комментариев.— Полагаю, ты не настолько наивен, чтобы вообразить, будто кто-то из троих Старших Богов снизошёл к оракулу в своём святилище и внушил ему идею необходимости именно вашего участия в битве с Блатахом? Можешь мне поверить: Ллуда, Ллира, а уж Ллеу-то и подавно, мало интересуют перипетии политической жизни какого-то заштатного городишка!— Так это ты?..— Разумеется! Всегда рад услужить друзьям! Тем более посещение оракула не отняло у меня много времени. Несчастный — слабоумный от рождения, вдобавок наглотавшийся дурманящего дыма каких-то тлеющих на жаровне растений и двух слов не мог связать в тот день, когда я зашёл навестить его. Пришлось оставить ему табличку с разборчиво записанным текстом пророчества, чтобы этот кретин ничего не напутал!— Но зачем?!Теперь пришёл черёд удивляться Ханалю:— Я думал, вам покажется скучным добираться до Ара без приключений! Уж я-то знаю, как деморализующе воздействует на путешественника монотонность неблизкой дороги!У парапета той же площадки, венчающей ступенчатое святилище, сложенное из огромных лиственничных брёвен, сидели Бринн и Эйте. Молодые боги держали друг друга за руки и любовались панорамой Священного города Брега, раскинувшейся .перед ними. Неподалёку, со строительной площадки, раздавался визг пил и оклики рабочих. Первый храм Бринна, нового покровителя Брега, рос день ото дня. Из близлежащих святилищ Эйте и неистового Видара доносилось пение флейт и гул ритуальных барабанов из меди: так жрецы возвещали о начале вечерних молений.— Ты посмотри на них — ну просто голубки, — промурлыкал Ханаль, по-дружески пихнув Эдана плечом. Он подошёл к низкому столику и, отщипнув от грозди на блюде пару виноградин, отправил их себе в рот. — Эй, двоюродный братец, — обратился он к Бринну, — не желаешь ли прогуляться? Есть одна идея!— Обычно все твои идеи заканчиваются знатной потасовкой, — заметил тот, нехотя отрывая взгляд от светлого лика сидящей подле него богини.— На сей раз мы будем вести себя очень тихо, — заверил его старина Гони, — ибо к тому имеются весьма веские причины. Дело в следующем: я предлагаю тайно раскопать курган Медного Правителя.— Какое кощунство! — искренне возмутился Эдан. — Как ты мог подумать об этом!— А ты можешь предложить другой способ разузнать, находится ли нефритовый жезл Правителя все ещё в кургане?— Ради этого осквернить могилу?!— Ну, славные ургиты уже осквернили её до нас. А если им не удалось добыть нефритовый жезл, они непременно попробуют снова. Ты хоть раз видел воина из колена Ургова, который отступит от намеченной цели?— Ханаль прав, — нехотя признал Бринн. — Во имя благополучия городов нам придётся пойти на это.— Значит, возражений нет, — подвёл итог бог-шутник. — Завтра ночью мы временно переквалифицируемся в «ночных скитальцев».— Без меня! — подала голос Эйте. — Люди, поклоняющиеся в моём лице животворящим силам природы, не простили бы мне участия в грабеже могилы первого из их легендарных властителей!Жрец Бринна усмехнулся: он хорошо знал о существовании категории людей, поэтично называвших себя «ночными скитальцами». Среди них было много неплохих магов и бойцов, поскольку проникновение в древние склепы и курганы всегда сопряжено с немалой опасностью. Профессиональные гробокопатели бесстрашно спускались в тёмные мрачные лабиринты в погоне за положенными при погребении волшебными талисманами и оружием, не пострадавшими от всесильного времени. Их встречали древние проклятия и хитроумные ловушки, которые строители склепов предусмотрительно размещали в самых неожиданных местах. «Скитальцев» презирали, но тем не менее часто пользовались их услугами: они множество раз возвращали в мир изделия магов древности, подобные которым нынешнее поколение было не в состоянии создать. Их товар, оплаченный кровью погибших товарищей, всегда пользовался особенным спросом.— Думаю, нам потребуется консультация специалиста, — заключил Ханаль. — Есть у меня один человечек на примете...
* * *
Небесная колесница, лихо развернувшись, притормозила почти у крыльца бревенчатой избы, примостившейся у выхода на поверхность гранитных скал, посреди девственного соснового леса.— Ну как у меня получается? — спросил Бринн, перекидывая длинные поводья через борт. Последнее время многоискусный бог увлекался управлением колесничной упряжкой и в самом деле достиг в этой области немалых успехов.— Не стоит с шумом вламываться к хозяину, — предупредил товарищей Ханаль, отряхнув хитон от осыпавшихся в повозку во время приземления пожелтевших иголок. — Старик хитёр, как старый лис. Из этой норы есть по меньшей мере с десяток выходов, и, если мы спугнём того, кто в ней живёт, потом его будет неделю не сыскать. Лучше подождём, пока старик не выйдет к нам сам.Эдан с интересом осмотрел хижину и не нашёл ничего необычного. Полусгнившая изба, вросшая венца на два в лесные мхи, ничуть не напоминала обитель величайшего из «ночных скитальцев». Тем не менее старина Гони утверждал, что это именно так.— Может, хозяина нет дома? — предположил Эдан, заглядывая в слепые оконца. — Думаю, стоит зайти и подождать его внутри.— Осторожно, — предупредил его Гонор, — насколько я знаю повадки старика, на дверь обязательно прицеплен какой-нибудь сюрприз.— Серьёзно? — искренне заинтересовался Бринн. Он слез с колесницы, подошёл к двери из толстых дубовых досок и внимательно её осмотрел. Видимо, результат осмотра вполне его удовлетворил: бог уверенно толкнул створку от себя. Дверь открылась — со спущенной тетивы искусно замаскированного самострела со свистом сорвалась стрела. Бринн лениво поймал её рукой на расстоянии в ладонь от своей груди, переломил пальцами древко и, промолвив: «дешёвка!», отбросил в сторону.— Здравствуйте, гости дорогие! — просипел чей-то незнакомый голос у Эдана за спиной. Из-за кустов выступил древний седобородый старец, внешность которого стоило бы описать особо. У давнего знакомца Ханаля недоставало правого глаза и правой руки до локтя; на левой же руке отсутствовали большой и указательный пальцы. При ходьбе старик сильно прихрамывал, что не мешало ему довольно проворно передвигаться опираясь на палку (в которой любой мало-мальски сведущий человек узнал бы магический жезл). Одет он был более чем просто, но на запястье руки виднелись три золотых браслета, а на шее — крупный светящийся изнутри самоцвет на цепочке. Тихо позвякивали при каждом шаге стальные пластины спрятанного под овчинную куртку панциря.— Кого я вижу! Сам Гонор! А с ним ещё двое из Племён! Преклоняюсь перед вами, о светлоликие боги... — И старик, кряхтя, начал медленно опускаться на колено.— К чему эти формальности, дружище Кармун Дир! — Ханаль подскочил к своему знакомому и удержал его. — Поклоны отбивают в храмах, а мы нынче сами у тебя в гостях!— Тогда прошу оказать честь моему скромному жилищу, — улыбнувшись, ответил «скиталец», и гости проследовали за хозяином в избу.Окинув взглядом внутренность «скромного жилища», Эдан не смог удержаться от удивлённого возгласа. Стены большого зала, наполовину вырубленного в гранитной скале, были увешаны сотнями самых диковинных вещей. На тканых коврах висели бронзовые и железные мечи самых разнообразных форм и размеров; по углам грудами валялись медные кирасы, панцири, поножи и связки копий. Были здесь и крепкие щиты с остро заточенными кромками; шлемы с личинами и без них. В открытых ларцах помешались разнообразные браслеты, кольца и гривны. Почти на всех вещах явственно чувствовался отпечаток магии. Хозяин собрал здесь, пожалуй, самую крупную из всех когда-либо существовавших коллекций волшебных амулетов и талисманов. Кроме того, несколько сундуков были набиты свитками и полированными дощечками из кости, дерева и бронзы с нанесёнными на них рисунками и текстами.— Впечатляюще! — заметил Бринн, усевшись в изящное креслице с подлокотниками из резной кости. Старик развёл руками:— Всё это нажито непосильным трудом на протяжении многих, многих лет. Перед вами лишь дешёвенькие сувениры, призванные скрасить мою унылую старость и служить напоминанием о делах давно минувших дней. Ане! Золотце моё! Принеси-ка нам что-нибудь выпить!Та, которую звали Ане, вышла к гостям, легко держа на ладони правой руки поднос с четырьмя деревянными кружками. В них пенился чудесный эль, который при других обстоятельствах несомненно произвёл бы на Эдана впечатление. Но в тот момент всё внимание нашего героя привлекла девушка. Трудно было поверить, что она действительно приходится дочерью старому «ночному скитальцу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43