Лукьен почти ничего не знал об этом божестве, но зато был знаком с убийственной мощью амулета и догадывался, что с Джадором связаны магические силы. Бог это или нет, неизвестно, но одно можно сказать точно — здесь живут чудеса. Его взгляд переходил с одного узора на другой, с колонны на колонну, с арки на арку.
— Здешний народ стал совсем другим.
Торин бросил на него быстрый взгляд.
— О чем ты толкуешь?
— Посмотри на это место. Они построили его до того, как я пришел и все изменил в их жизни.
Старый барон усмехнулся.
— Не преувеличивай.
— Но это правда. Теперь они возводят стены и учат своих ящеров сражаться. Мы изменили их жизнь — я, Трагер и Фиггис, — взор Лукьена упал на фонтан в центре орокко, стоящий без воды, но все равно прекрасный. В его чаше возвышалась фигуры девушки. Одетая в легкие, развевающиеся одежды, она держала в руке каменный цветок. Лукьена вдруг пронзила мысль о Кассандре.
Стоило ли затевать все это?
Он прислушался к ветерку. Тот не принес ответа.
— Я хочу уйти, — мягко проговорил он. Повернувшись же к выходу, он заметил одинокую фигуру, что приближалась к орокко. Это был один из стражей кагана Кадара. Человек окликнул их, указав вперед.
— Что там такое? — удивился Торин.
Страж приблизился, указывая на дворец. Из всей его речи Лукьен понял лишь одно слово «Кадар».
— Кадар хочет видеть нас?
— Кадар, — кивнул тот. Он продолжил говорить на джадори, непрерывно указывая на дворец.
— Хорошо, сейчас будем, — вздохнул Лукьен. Он повернулся к Торину. — Готов?
Торин сделал постную мину.
— Ты имеешь в виду, готов ли я услышать, что с нами сделает Кадар? Лично я бы подождал еще.
— Но он же сказал, что не станет нас наказывать, — напомнил ему друг. Затем обратился к стражнику: — Хорошо, мы идем.
Тот повел их из орокко под жарким солнцем через сад. Лукьен и Торин прикрыли глаза, чтобы лучи не ослепляли их, отражаясь от белоснежных стен. Жилище кагана примыкало к орокко, так что прогулка обещала быть краткой. Вот они уже во дворце, и их ведут по позолоченным коридорам. Мимо проходят толпы людей, как обычно, но они больше не встречают подозрительных взглядов. Лукьен еле сдерживал возбуждение, пока их вели к Кадару. Он был уверен, что правитель пустыни сдержит обещание и не причинит им вреда, но Лукьену хотелось большего. Он помнил о своем долге и надеялся, что каган позволит ему искупить вину. Армия Акилы подступает, и для Кадара каждый клинок будет на счету.
Когда длинный коридор закончился, стражник отступил в сторону, и открылся мерцающий занавес из драгоценных бусинок. Стражник сделал знак Лукьену, приглашая войти. Тот переглянулся с Торином. Из-за занавеса слышались голоса, заглушаемые шелестом множества бусинок. Страж засопел.
— Ладно, ладно, — успокоил его Лукьен. Он глубоко вдохнул, дабы успокоить нервы и шагнул за занавес. Взору открылся круглый зал, выложенный желтыми изразцами и украшенный гобеленами. В центре виднелся длинный низкий стол. Кресел не было; только яркие шелковые подушки, разбросанные по коврам. Лукьен на секунду задержался, ибо вид собравшихся в комнате людей его поразил. Во главе стола расположился Кадар, сидя со скрещенными ногами на подушке. Он как раз начал говорить, но остановился, заметив Лукьена. Слева от него сидел Гилвин с неизменной Теку на плече. Парень испустил вздох облегчения при виде старшего товарища. Напротив же Гилвина, по правую руку от кагана устроилась на подушке женщина, которую Лукьен никогда прежде не видел — крошечного роста, с белоснежными волосами и эльфийскими ушами. На ней был великолепный переливающийся плащ. Она подбодрила рыцаря загадочной улыбкой.
— Ага, вот и он, — произнесла она. И наклонилась, чтобы увидеть пространство за его спиной. — И, похоже, не один.
Лукьен сделал шаг вперед, чтобы Торин мог войти. Барона тоже поразил вид собрания. Он украдкой переводил взгляд с одного лица на другое, наконец, остановив его на Гилвине.
— Гилвин… все в порядке?
Тот пожал плечами.
— Думаю, да. Мы ждали вас. Лукьен, это та самая женщина, о которой я говорил. Это…
— Ведьма Гримхольда, — прошептал рыцарь.
Женщина захлопала в ладоши и звонко рассмеялась.
— Вы что, все так меня называете? Нет, сэр Лукьен. Я не ведьма. Я — хозяйка Гримхольда.
— Входите, вы оба, — велел Кадар. Он сделал жест рукой, сохраняя на лице суровое выражение. Лукьен замешкался, ибо зрелище его насторожило. Малютка едва напоминала человеческое существо, а ее жуткий спутник вселял леденящий ужас. Он только хрипло сопел, не издавая иных звуков. Лукьен и Торин приблизились к столу, не зная, могут ли они сесть в присутствии кагана.
— Вы посылали за нами, милорд? — спросил Лукьен.
— Посылал.
— А за мальчиком — тоже? — подал голос Торин.
Кадар сдвинулся на несколько подушек в сторону Гилвина.
— Сядьте. Настало время поговорить.
Лукьен сел рядом с Гилвином, не в силах отвести взор от удивительной дамы. Барон Гласс медленно и неуклюже преклонил колени, опираясь для равновесия единственной рукой о стол. Все трое лиирийцев замерли в напряженном ожидании. На столе курились благовония; ароматные клубы дыма наполняли комнату. Лукьен сквозь дым украдкой изучал маленькую женщину. Ее забавляло его любопытство, и она лукаво подмигнула ему. И тут Лукьен заметил на ее груди сверкающий амулет.
— Да, — предупредил Кадар его вопрос. — Она носит второе Око Господа.
— Кто вы? — спросил Лукьен. — Вы и вправду хозяйка Гримхольда?
— Так меня называют некоторые, — отвечала леди-крошка. — А зовут меня Миникин.
Торин ушам своим не верил.
— Из Гримхольда?
— Я ведь уже сказала.
— Она — та самая дама, которую я видел в Коте, — заявил Гилвин. — Я ее помню.
— Верно, хотя и не следовало бы, — откликнулась она. — Стыдно, Гилвин Томз.
Лукьен вспомнил, что рассказывал ему Гилвин: о том, как Фиггис пробудил в нем воспоминание о ведьме.
— Значит, она заставила тебя все забыть с помощью магии, Гилвин? Это правда?
— Я все ей объяснил. Рассказал про Фиггиса и про то, как он помог мне вспомнить ее. Да, именно эту даму я видел в Коте, Лукьен. Она и есть Ведьма Гримхольда.
Маленькая женщина округлила глаза:
— Мое имя — Миникин.
— Да, вы уже говорили, — со странным смешком отозвался Торин. — Миникин из Гримхольда. Не могу в это поверить.
— На ней амулет, Торин, — напомнил ему Лукьен. — Это, должно быть, ее амулет.
— Это не имеет значения, — произнес Торин, со строгим видом рассматривая женщину. — Ведь это Кадар дал вам амулет, верно?
— Неверно, — отозвался Кадар. Он вытащил второе Око Господа, демонстрируя его собравшимся. — Давайте закончим судить да рядить. Ваши сомнения неуместны. Это Эла-даз, хозяйка Гримхольда. И мой дорогой друг.
Лукьен все еще не мог поверить тому, что слышит. Гримхольд по-прежнему казался ему сказкой.
— Кадар, — осторожно завел он разговор, — мы ни на секунду не сомневаемся в вашей правдивости, но поймите же, как трудно нам поверить, что все это не сон. Там, откуда мы пришли, Гримхольд считается мифом.
— Уверяю вас, сэр Лукьен, я вовсе не миф, — заявила женщина. — Как и эти амулеты. И я знаю, что вы уже убедились в их силе. Так не лучше ли поверить нам и нашим словам. Гримхольд существует, и правлю в нем я.
— А я его защитник, — добавил Кадар. — Вот почему мне тоже был вручен амулет.
Гилвин кивнул, как будто все понял.
— Значит, Фиггис был прав. Гримхольд действительно находится за Джадором, спрятанный в горах.
— Да, и довольно близко отсюда, — ответил Кадар. — Вы не можете видеть его из-за гор. Но он там, на западе.
— А кто живет в Гримхольде? — не отставал Лукьен. — Настоящие чудовища?
Кадар нахмурился. Малютка Миникин перестала улыбаться.
— Мы не чудовища, сэр Лукьен. А Гримхольд — не обитель ужасов. Это творение всей моей жизни. Это святилище.
— Святилище? — удивился Гилвин. — Но для кого?
— Может быть, и для таких людей, как ты, Гилвин Томз. Для тех, кто не может сам постоять за себя в так называемом нормальном мире. Я забираю их в Гримхольд. И учу жить и защищать себя. Даю им силу.
— Вы имеете в виду магию? — спросил Торин.
— Магия — слово, используемое невежественными людьми. Но, пожалуй, барон Гласс, вы и правы. Подобно тому, как эти амулеты обладают магией, я учу своих Нечеловеков пользоваться силой духовного мира.
— Нечеловеков? Кто они такие? — спросил Лукьен.
— Так мы себя называем, — ответила Миникин. — Мир смотрит на нас и считает нелюдями, вот отсюда и наше общее имя.
— Но ведь это обидно, — запротестовал Гилвин.
— Слова, Гилвин. Все это только слова. Жестокие названия бессмысленны. Вот почему мы спокойно относимся к чужим насмешкам и презрительным прозвищам. Мы просто выше всего этого. Я называю себя Миникин, потому что такое имя было у меня в юности. Мой друг, что всегда рядом со мной, зовется Трог, потому что злые люди прозвали его «троглодитом», — она повернулась к бессловесному товарищу и тепло улыбнулась ему. — Но взгляните — Трог вовсе не в обиде. Он научился пропускать насмешки мимо ушей, и теперь они не могут ранить его.
— Мне все равно это не по душе, — не сдавался Гилвин. — Нелюди. Жуткое имечко.
Улыбка Миникин стала еще шире.
— Стыдно, Гилвин. Ты же понимаешь, что являешься одним из нас.
Это заявление заставило присутствующих замолчать. Сияющие глаза Миникин остановились на Гилвине, который просто не мог рта раскрыть от изумления.
— Что вы имеете в виду?
— Гилвин, ты никогда не задумывался, отчего ты мог смотреть на королеву Кассандру, не разрушая чар амулета?
Юноша кивнул.
— На тебе печать Нечеловека, — заявила Миникин. — Поэтому ты не мог смотреть на Кассандру человеческими глазами . — Она печально улыбнулась Лукьену. — Мне очень жаль, сэр Лукьен, но Гилвин действительно не знал этого. Он-то мог смотреть на вашу возлюбленную, не причиняя ей вреда. А вы — нет.
— Что? — воскликнул Лукьен, уставившись на Гилвина. — Он — один из вас?!
— Да, неужели это правда? — не отставал от него сам юноша. — Что это за печать такая и кто ее оставил? Вы?
— Когда ты только родился, я узнала о твоих увечьях, — начала рассказ Миникин. — И тогда я пришла к твоей матери и сказала, что заберу тебя в то место, где проблемы твоего тела никогда не помешают тебе жить полной жизнью, где ты будешь в безопасности. Но твоя мать уверила меня, будто в замке тебе ничто не угрожает, а молодой король, Акила, не позволит никому причинить тебе вреда, — леди-малютка так и сияла от удовольствия. — Очевидно, ваш король сдержал обещание. Но я не могла быть уверена, что так оно и будет, поэтому запечатлела на твоем лице поцелуй. Таким образом, что-то в тебе всегда знало, что Гримхольд существует и ты можешь всегда прийти к нам, если захочешь.
Гилвин побелел, как мел.
— Я… я не могу поверить.
— Подтверждаю каждое слово из вышесказанного, — вмешался Кадар. Он наклонился и дотронулся до увечной руки Гилвина. — Эта печать — нечто особенное, паренек. Ты всегда был одним из Нечеловеков. И послушай — бояться тут нечего.
— Нечеловеков, — прошептал Лукьен. В нем поднялось чувство глубокого сожаления. — Я смотрел на Кассандру. Я убил ее, потому что не являюсь одним из вас.
Торин опустил руку на плечо друга.
— Ты и не мог этого знать.
— Верно, не мог, — подтвердила и Миникин. — Амулеты защищены от попадания в недобрые руки. Я и сама не могу контролировать Акари, заключенные в них.
— Акари? — повторил Гилвин. — Я уже второй раз слышу о них. Что такое Акари?
— Долго объяснять, — ответила Миникин. — В амулетах заключены могучие духи. Они-то как раз и обладают тем, что вы зовете магией.
— А вы постоянно носите другой амулет, — со вздохом произнес Лукьен. — О Небо, ну и глупцы же мы. — Он взглянул на Кадара: — Простите нас, милорд. Фиггис, пославший нас сюда, ошибся. Он был великим ученым, но думал, что второй амулет носит ваша жена.
— Ваш ученый не ошибся, — заметила Миникин. — Я не жена Кадара, это так. Но он — мой зирха. Знакомо вам это слово?
И Лукьен, и Гилвин кивнули.
— Зирха, — повторил Лукьен. — Именно это слово упоминал Фиггис. На джадори означает «жена».
— Оно означает не только «жена», но еще и «слуга», — поправила его Миникин. — Фиггис рассказал вам, о чем гласят старинные тексты, верно?
— Да, — сказал Гилвин. — Он прочел, что владыка места, сокрытого за пустыней, носит амулет, а его зирха — второй такой же.
— А место за пустыней — Гримхольд, не Джадор, — добавил Лукьен. — В конце Фиггис исправил свое заблуждение.
— Но Владыка Гримхольда — не каган Кадар, — проговорил Гилвин. Подобно Лукьену, он только начинал понимать, в чем тут дело. — Это вы — Владыка Гримхольда!
— А Кадар — мой зирха, — согласилась Миникин. — Мой слуга. Вот почему мы зовем его шалафейн, великий защитник. Он защищает меня и других Нечеловеков от внешнего мира. Вот почему много лет назад он получил второй амулет.
— Но почему? — поинтересовался Торин, все еще не понимая. — Почему вы защищаете их, Лорд Кадар?
Лицо кагана приобрело суровое выражение.
— Вам необязательно это знать. Главное, что я связан с ними клятвой. И именно поэтому вас позвали сюда.
— Скажите же, зачем мы вам понадобились, — попросил Лукьен.
Каган Кадар откинулся назад и сосредоточился на Лукьене так, будто больше в комнате никого не было.
— Я думал о тебе, Бронзовый Рыцарь, еще до твоего появления здесь.
Лукьен и его друзья переглянулись.
— Да, — продолжал Кадар. — Я знал. Эла-даз сказала мне. Я ждал тебя и не знал, как мне поступить. Я не мог наказать тебя более, чем ты сам себя наказал.
— Так вы позволите нам оказать вам помощь? — с надеждой спросил Лукьен.
— Для борьбы против вашего короля Акилы у нас есть собственная армия, — сказал Кадар. — Мы защитим от него Гримхольд и Джадор. У него есть только лошади, и он не знает пустыни.
— Он силен, милорд, не сделайте ошибки, — предостерег его Торин. — А еще к его услугам все богатства Лиирии. Он купит столько транспорта, сколько будет нужно для перевозки армии через пустыню.
— Это неважно. Мы будем сражаться с ним. Даже если погибнем в бою.
— Тогда разрешите нам помочь, — умолял его Лукьен. — Мы знаем Акилу и Трагера. Знаем их тактику. Если будем сражаться на вашей стороне, у вас прибавится шансов.
— Существенно прибавится, — уверенно произнес Торин. — Но все равно — это будет непросто.
— Но у нас есть еще время, — Лукьен ощутил внезапный прилив возбуждения. — С Акилой целая армия. Поэтому он не может передвигаться быстро. Это позволит нам сформировать силы для отпора. Если…
— Стоп, — отрезал Кадар. — Нет нужды рассуждать о защите Джадора, Бронзовый Рыцарь. Я позабочусь об этом. Ты отправишься в Гримхольд.
— В Гримхольд? Но почему?
— Ты нужен им, — заявил Кадар. — Поможешь им защищаться.
— Извините меня, милорд, но это просто глупо. Вы собираетесь организовать оборону здесь, в пустыне, так ведь? Значит, здесь я и должен находиться.
— Ты едешь в Гримхольд вместе с Эла-даз, — решительно произнес каган.
— Но почему, черт возьми? — Лукьен вскочил на ноги, глядя на всех с гневным изумлением. — Кадар, я ведь боец. И в этом мне буквально нет равных. Пожалуйста, не посылайте меня быть нянькой при калеках!
Едва он произнес эти слова, как тут же пожалел о них. Краешком глаза рыцарь заметил выражение боли на лице Гилвина. Миникин же сделалась холодной, словно лед.
— Сядь, — приказал ему Кадар. Его голос был спокоен, но в нем звучала сталь. Лукьен подчинился, преклонив колени возле стола. Кадар продолжал: — Ты прибыл сюда, дабы исправить свои ошибки, так ли это?
— Да.
— Разве ты не прикончил мою жену? Разве ты не должен мне кое-что?
— Да, Кадар, но только…
— Тогда ты отправишься в Гримхольд с Эла-даз. Поможешь ей защититься от армии своего короля. Здесь один человек с мечом не сделает погоды. Гримхольд же представляет собой горный замок. И там нет солдат. Твое искусство им пригодится.
Лукьен вздохнул и покачал головой. Все это казалось ему абсолютно лишенным смысла.
— Кадар, я солдат и знаю тактику генерала Трагера.
Кадар сделал жест, означающий: довольно пререканий.
— Решено. Ты едешь в Гримхольд. Барон Гласс остается в Джадоре.
— Я?! — взревел Торин. — Почему?
— А ты разве не знаешь тактику этого генерала? — вкрадчиво спросил его Кадар.
— Да, но…
— Хорошо, — подытожил Кадар. — Значит, ты и останешься, барон Гласс. И поможешь нам. Бронзовый же Рыцарь отправится в Гримхольд. И мальчик — вместе с ним. — Кадар повернулся к Лукьену. — Выходите завтра на рассвете.
— Но я все-таки не понимаю, — пытался спорить Лукьен. — Объясните мне.
— Сэр Лукьен, каган Кадар уже все объяснил, — вмешалась Миникин, и ее голос звучал мягко. — Разве вы не имеете долга перед ним?
— Мой долг — перед Джадором, не перед Гримхольдом.
— Твой долг — передо мной, — резко бросил Кадар, — и я требую выплаты по долговым обязательствам в той форме, в какой мне нужно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Здешний народ стал совсем другим.
Торин бросил на него быстрый взгляд.
— О чем ты толкуешь?
— Посмотри на это место. Они построили его до того, как я пришел и все изменил в их жизни.
Старый барон усмехнулся.
— Не преувеличивай.
— Но это правда. Теперь они возводят стены и учат своих ящеров сражаться. Мы изменили их жизнь — я, Трагер и Фиггис, — взор Лукьена упал на фонтан в центре орокко, стоящий без воды, но все равно прекрасный. В его чаше возвышалась фигуры девушки. Одетая в легкие, развевающиеся одежды, она держала в руке каменный цветок. Лукьена вдруг пронзила мысль о Кассандре.
Стоило ли затевать все это?
Он прислушался к ветерку. Тот не принес ответа.
— Я хочу уйти, — мягко проговорил он. Повернувшись же к выходу, он заметил одинокую фигуру, что приближалась к орокко. Это был один из стражей кагана Кадара. Человек окликнул их, указав вперед.
— Что там такое? — удивился Торин.
Страж приблизился, указывая на дворец. Из всей его речи Лукьен понял лишь одно слово «Кадар».
— Кадар хочет видеть нас?
— Кадар, — кивнул тот. Он продолжил говорить на джадори, непрерывно указывая на дворец.
— Хорошо, сейчас будем, — вздохнул Лукьен. Он повернулся к Торину. — Готов?
Торин сделал постную мину.
— Ты имеешь в виду, готов ли я услышать, что с нами сделает Кадар? Лично я бы подождал еще.
— Но он же сказал, что не станет нас наказывать, — напомнил ему друг. Затем обратился к стражнику: — Хорошо, мы идем.
Тот повел их из орокко под жарким солнцем через сад. Лукьен и Торин прикрыли глаза, чтобы лучи не ослепляли их, отражаясь от белоснежных стен. Жилище кагана примыкало к орокко, так что прогулка обещала быть краткой. Вот они уже во дворце, и их ведут по позолоченным коридорам. Мимо проходят толпы людей, как обычно, но они больше не встречают подозрительных взглядов. Лукьен еле сдерживал возбуждение, пока их вели к Кадару. Он был уверен, что правитель пустыни сдержит обещание и не причинит им вреда, но Лукьену хотелось большего. Он помнил о своем долге и надеялся, что каган позволит ему искупить вину. Армия Акилы подступает, и для Кадара каждый клинок будет на счету.
Когда длинный коридор закончился, стражник отступил в сторону, и открылся мерцающий занавес из драгоценных бусинок. Стражник сделал знак Лукьену, приглашая войти. Тот переглянулся с Торином. Из-за занавеса слышались голоса, заглушаемые шелестом множества бусинок. Страж засопел.
— Ладно, ладно, — успокоил его Лукьен. Он глубоко вдохнул, дабы успокоить нервы и шагнул за занавес. Взору открылся круглый зал, выложенный желтыми изразцами и украшенный гобеленами. В центре виднелся длинный низкий стол. Кресел не было; только яркие шелковые подушки, разбросанные по коврам. Лукьен на секунду задержался, ибо вид собравшихся в комнате людей его поразил. Во главе стола расположился Кадар, сидя со скрещенными ногами на подушке. Он как раз начал говорить, но остановился, заметив Лукьена. Слева от него сидел Гилвин с неизменной Теку на плече. Парень испустил вздох облегчения при виде старшего товарища. Напротив же Гилвина, по правую руку от кагана устроилась на подушке женщина, которую Лукьен никогда прежде не видел — крошечного роста, с белоснежными волосами и эльфийскими ушами. На ней был великолепный переливающийся плащ. Она подбодрила рыцаря загадочной улыбкой.
— Ага, вот и он, — произнесла она. И наклонилась, чтобы увидеть пространство за его спиной. — И, похоже, не один.
Лукьен сделал шаг вперед, чтобы Торин мог войти. Барона тоже поразил вид собрания. Он украдкой переводил взгляд с одного лица на другое, наконец, остановив его на Гилвине.
— Гилвин… все в порядке?
Тот пожал плечами.
— Думаю, да. Мы ждали вас. Лукьен, это та самая женщина, о которой я говорил. Это…
— Ведьма Гримхольда, — прошептал рыцарь.
Женщина захлопала в ладоши и звонко рассмеялась.
— Вы что, все так меня называете? Нет, сэр Лукьен. Я не ведьма. Я — хозяйка Гримхольда.
— Входите, вы оба, — велел Кадар. Он сделал жест рукой, сохраняя на лице суровое выражение. Лукьен замешкался, ибо зрелище его насторожило. Малютка едва напоминала человеческое существо, а ее жуткий спутник вселял леденящий ужас. Он только хрипло сопел, не издавая иных звуков. Лукьен и Торин приблизились к столу, не зная, могут ли они сесть в присутствии кагана.
— Вы посылали за нами, милорд? — спросил Лукьен.
— Посылал.
— А за мальчиком — тоже? — подал голос Торин.
Кадар сдвинулся на несколько подушек в сторону Гилвина.
— Сядьте. Настало время поговорить.
Лукьен сел рядом с Гилвином, не в силах отвести взор от удивительной дамы. Барон Гласс медленно и неуклюже преклонил колени, опираясь для равновесия единственной рукой о стол. Все трое лиирийцев замерли в напряженном ожидании. На столе курились благовония; ароматные клубы дыма наполняли комнату. Лукьен сквозь дым украдкой изучал маленькую женщину. Ее забавляло его любопытство, и она лукаво подмигнула ему. И тут Лукьен заметил на ее груди сверкающий амулет.
— Да, — предупредил Кадар его вопрос. — Она носит второе Око Господа.
— Кто вы? — спросил Лукьен. — Вы и вправду хозяйка Гримхольда?
— Так меня называют некоторые, — отвечала леди-крошка. — А зовут меня Миникин.
Торин ушам своим не верил.
— Из Гримхольда?
— Я ведь уже сказала.
— Она — та самая дама, которую я видел в Коте, — заявил Гилвин. — Я ее помню.
— Верно, хотя и не следовало бы, — откликнулась она. — Стыдно, Гилвин Томз.
Лукьен вспомнил, что рассказывал ему Гилвин: о том, как Фиггис пробудил в нем воспоминание о ведьме.
— Значит, она заставила тебя все забыть с помощью магии, Гилвин? Это правда?
— Я все ей объяснил. Рассказал про Фиггиса и про то, как он помог мне вспомнить ее. Да, именно эту даму я видел в Коте, Лукьен. Она и есть Ведьма Гримхольда.
Маленькая женщина округлила глаза:
— Мое имя — Миникин.
— Да, вы уже говорили, — со странным смешком отозвался Торин. — Миникин из Гримхольда. Не могу в это поверить.
— На ней амулет, Торин, — напомнил ему Лукьен. — Это, должно быть, ее амулет.
— Это не имеет значения, — произнес Торин, со строгим видом рассматривая женщину. — Ведь это Кадар дал вам амулет, верно?
— Неверно, — отозвался Кадар. Он вытащил второе Око Господа, демонстрируя его собравшимся. — Давайте закончим судить да рядить. Ваши сомнения неуместны. Это Эла-даз, хозяйка Гримхольда. И мой дорогой друг.
Лукьен все еще не мог поверить тому, что слышит. Гримхольд по-прежнему казался ему сказкой.
— Кадар, — осторожно завел он разговор, — мы ни на секунду не сомневаемся в вашей правдивости, но поймите же, как трудно нам поверить, что все это не сон. Там, откуда мы пришли, Гримхольд считается мифом.
— Уверяю вас, сэр Лукьен, я вовсе не миф, — заявила женщина. — Как и эти амулеты. И я знаю, что вы уже убедились в их силе. Так не лучше ли поверить нам и нашим словам. Гримхольд существует, и правлю в нем я.
— А я его защитник, — добавил Кадар. — Вот почему мне тоже был вручен амулет.
Гилвин кивнул, как будто все понял.
— Значит, Фиггис был прав. Гримхольд действительно находится за Джадором, спрятанный в горах.
— Да, и довольно близко отсюда, — ответил Кадар. — Вы не можете видеть его из-за гор. Но он там, на западе.
— А кто живет в Гримхольде? — не отставал Лукьен. — Настоящие чудовища?
Кадар нахмурился. Малютка Миникин перестала улыбаться.
— Мы не чудовища, сэр Лукьен. А Гримхольд — не обитель ужасов. Это творение всей моей жизни. Это святилище.
— Святилище? — удивился Гилвин. — Но для кого?
— Может быть, и для таких людей, как ты, Гилвин Томз. Для тех, кто не может сам постоять за себя в так называемом нормальном мире. Я забираю их в Гримхольд. И учу жить и защищать себя. Даю им силу.
— Вы имеете в виду магию? — спросил Торин.
— Магия — слово, используемое невежественными людьми. Но, пожалуй, барон Гласс, вы и правы. Подобно тому, как эти амулеты обладают магией, я учу своих Нечеловеков пользоваться силой духовного мира.
— Нечеловеков? Кто они такие? — спросил Лукьен.
— Так мы себя называем, — ответила Миникин. — Мир смотрит на нас и считает нелюдями, вот отсюда и наше общее имя.
— Но ведь это обидно, — запротестовал Гилвин.
— Слова, Гилвин. Все это только слова. Жестокие названия бессмысленны. Вот почему мы спокойно относимся к чужим насмешкам и презрительным прозвищам. Мы просто выше всего этого. Я называю себя Миникин, потому что такое имя было у меня в юности. Мой друг, что всегда рядом со мной, зовется Трог, потому что злые люди прозвали его «троглодитом», — она повернулась к бессловесному товарищу и тепло улыбнулась ему. — Но взгляните — Трог вовсе не в обиде. Он научился пропускать насмешки мимо ушей, и теперь они не могут ранить его.
— Мне все равно это не по душе, — не сдавался Гилвин. — Нелюди. Жуткое имечко.
Улыбка Миникин стала еще шире.
— Стыдно, Гилвин. Ты же понимаешь, что являешься одним из нас.
Это заявление заставило присутствующих замолчать. Сияющие глаза Миникин остановились на Гилвине, который просто не мог рта раскрыть от изумления.
— Что вы имеете в виду?
— Гилвин, ты никогда не задумывался, отчего ты мог смотреть на королеву Кассандру, не разрушая чар амулета?
Юноша кивнул.
— На тебе печать Нечеловека, — заявила Миникин. — Поэтому ты не мог смотреть на Кассандру человеческими глазами . — Она печально улыбнулась Лукьену. — Мне очень жаль, сэр Лукьен, но Гилвин действительно не знал этого. Он-то мог смотреть на вашу возлюбленную, не причиняя ей вреда. А вы — нет.
— Что? — воскликнул Лукьен, уставившись на Гилвина. — Он — один из вас?!
— Да, неужели это правда? — не отставал от него сам юноша. — Что это за печать такая и кто ее оставил? Вы?
— Когда ты только родился, я узнала о твоих увечьях, — начала рассказ Миникин. — И тогда я пришла к твоей матери и сказала, что заберу тебя в то место, где проблемы твоего тела никогда не помешают тебе жить полной жизнью, где ты будешь в безопасности. Но твоя мать уверила меня, будто в замке тебе ничто не угрожает, а молодой король, Акила, не позволит никому причинить тебе вреда, — леди-малютка так и сияла от удовольствия. — Очевидно, ваш король сдержал обещание. Но я не могла быть уверена, что так оно и будет, поэтому запечатлела на твоем лице поцелуй. Таким образом, что-то в тебе всегда знало, что Гримхольд существует и ты можешь всегда прийти к нам, если захочешь.
Гилвин побелел, как мел.
— Я… я не могу поверить.
— Подтверждаю каждое слово из вышесказанного, — вмешался Кадар. Он наклонился и дотронулся до увечной руки Гилвина. — Эта печать — нечто особенное, паренек. Ты всегда был одним из Нечеловеков. И послушай — бояться тут нечего.
— Нечеловеков, — прошептал Лукьен. В нем поднялось чувство глубокого сожаления. — Я смотрел на Кассандру. Я убил ее, потому что не являюсь одним из вас.
Торин опустил руку на плечо друга.
— Ты и не мог этого знать.
— Верно, не мог, — подтвердила и Миникин. — Амулеты защищены от попадания в недобрые руки. Я и сама не могу контролировать Акари, заключенные в них.
— Акари? — повторил Гилвин. — Я уже второй раз слышу о них. Что такое Акари?
— Долго объяснять, — ответила Миникин. — В амулетах заключены могучие духи. Они-то как раз и обладают тем, что вы зовете магией.
— А вы постоянно носите другой амулет, — со вздохом произнес Лукьен. — О Небо, ну и глупцы же мы. — Он взглянул на Кадара: — Простите нас, милорд. Фиггис, пославший нас сюда, ошибся. Он был великим ученым, но думал, что второй амулет носит ваша жена.
— Ваш ученый не ошибся, — заметила Миникин. — Я не жена Кадара, это так. Но он — мой зирха. Знакомо вам это слово?
И Лукьен, и Гилвин кивнули.
— Зирха, — повторил Лукьен. — Именно это слово упоминал Фиггис. На джадори означает «жена».
— Оно означает не только «жена», но еще и «слуга», — поправила его Миникин. — Фиггис рассказал вам, о чем гласят старинные тексты, верно?
— Да, — сказал Гилвин. — Он прочел, что владыка места, сокрытого за пустыней, носит амулет, а его зирха — второй такой же.
— А место за пустыней — Гримхольд, не Джадор, — добавил Лукьен. — В конце Фиггис исправил свое заблуждение.
— Но Владыка Гримхольда — не каган Кадар, — проговорил Гилвин. Подобно Лукьену, он только начинал понимать, в чем тут дело. — Это вы — Владыка Гримхольда!
— А Кадар — мой зирха, — согласилась Миникин. — Мой слуга. Вот почему мы зовем его шалафейн, великий защитник. Он защищает меня и других Нечеловеков от внешнего мира. Вот почему много лет назад он получил второй амулет.
— Но почему? — поинтересовался Торин, все еще не понимая. — Почему вы защищаете их, Лорд Кадар?
Лицо кагана приобрело суровое выражение.
— Вам необязательно это знать. Главное, что я связан с ними клятвой. И именно поэтому вас позвали сюда.
— Скажите же, зачем мы вам понадобились, — попросил Лукьен.
Каган Кадар откинулся назад и сосредоточился на Лукьене так, будто больше в комнате никого не было.
— Я думал о тебе, Бронзовый Рыцарь, еще до твоего появления здесь.
Лукьен и его друзья переглянулись.
— Да, — продолжал Кадар. — Я знал. Эла-даз сказала мне. Я ждал тебя и не знал, как мне поступить. Я не мог наказать тебя более, чем ты сам себя наказал.
— Так вы позволите нам оказать вам помощь? — с надеждой спросил Лукьен.
— Для борьбы против вашего короля Акилы у нас есть собственная армия, — сказал Кадар. — Мы защитим от него Гримхольд и Джадор. У него есть только лошади, и он не знает пустыни.
— Он силен, милорд, не сделайте ошибки, — предостерег его Торин. — А еще к его услугам все богатства Лиирии. Он купит столько транспорта, сколько будет нужно для перевозки армии через пустыню.
— Это неважно. Мы будем сражаться с ним. Даже если погибнем в бою.
— Тогда разрешите нам помочь, — умолял его Лукьен. — Мы знаем Акилу и Трагера. Знаем их тактику. Если будем сражаться на вашей стороне, у вас прибавится шансов.
— Существенно прибавится, — уверенно произнес Торин. — Но все равно — это будет непросто.
— Но у нас есть еще время, — Лукьен ощутил внезапный прилив возбуждения. — С Акилой целая армия. Поэтому он не может передвигаться быстро. Это позволит нам сформировать силы для отпора. Если…
— Стоп, — отрезал Кадар. — Нет нужды рассуждать о защите Джадора, Бронзовый Рыцарь. Я позабочусь об этом. Ты отправишься в Гримхольд.
— В Гримхольд? Но почему?
— Ты нужен им, — заявил Кадар. — Поможешь им защищаться.
— Извините меня, милорд, но это просто глупо. Вы собираетесь организовать оборону здесь, в пустыне, так ведь? Значит, здесь я и должен находиться.
— Ты едешь в Гримхольд вместе с Эла-даз, — решительно произнес каган.
— Но почему, черт возьми? — Лукьен вскочил на ноги, глядя на всех с гневным изумлением. — Кадар, я ведь боец. И в этом мне буквально нет равных. Пожалуйста, не посылайте меня быть нянькой при калеках!
Едва он произнес эти слова, как тут же пожалел о них. Краешком глаза рыцарь заметил выражение боли на лице Гилвина. Миникин же сделалась холодной, словно лед.
— Сядь, — приказал ему Кадар. Его голос был спокоен, но в нем звучала сталь. Лукьен подчинился, преклонив колени возле стола. Кадар продолжал: — Ты прибыл сюда, дабы исправить свои ошибки, так ли это?
— Да.
— Разве ты не прикончил мою жену? Разве ты не должен мне кое-что?
— Да, Кадар, но только…
— Тогда ты отправишься в Гримхольд с Эла-даз. Поможешь ей защититься от армии своего короля. Здесь один человек с мечом не сделает погоды. Гримхольд же представляет собой горный замок. И там нет солдат. Твое искусство им пригодится.
Лукьен вздохнул и покачал головой. Все это казалось ему абсолютно лишенным смысла.
— Кадар, я солдат и знаю тактику генерала Трагера.
Кадар сделал жест, означающий: довольно пререканий.
— Решено. Ты едешь в Гримхольд. Барон Гласс остается в Джадоре.
— Я?! — взревел Торин. — Почему?
— А ты разве не знаешь тактику этого генерала? — вкрадчиво спросил его Кадар.
— Да, но…
— Хорошо, — подытожил Кадар. — Значит, ты и останешься, барон Гласс. И поможешь нам. Бронзовый же Рыцарь отправится в Гримхольд. И мальчик — вместе с ним. — Кадар повернулся к Лукьену. — Выходите завтра на рассвете.
— Но я все-таки не понимаю, — пытался спорить Лукьен. — Объясните мне.
— Сэр Лукьен, каган Кадар уже все объяснил, — вмешалась Миникин, и ее голос звучал мягко. — Разве вы не имеете долга перед ним?
— Мой долг — перед Джадором, не перед Гримхольдом.
— Твой долг — передо мной, — резко бросил Кадар, — и я требую выплаты по долговым обязательствам в той форме, в какой мне нужно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83