Возможно, после того, как она разоружит его, они смогут наконец разумно поговорить.
Кэт увидела, что он раскрылся, и сделала стремительный выпад, но он моментально блокировал ее, отпрыгнув назад с негромким смешком.
– Воп . Вы недурно фехтуете, мадемуазель, – проговорил он с легким акцентом, отвешивая ей насмешливый поклон. – Для ирландки.
– Да и у вас самого неплохо получается, – возликовала она. – Для француза .
Он поморщился, когда понял, что выдал себя. Он снова кинулся в атаку, давя ей на руку, наседая на нее и заставляя попятиться.
Кэт противостояла его ударам, честя юбки, путающиеся в ногах.
– Как мне надоело это треклятое платье, – пробормотала она.
– Позвольте мне помочь вам выбраться из него, – подобно молнии он пробил ее защиту и срезал своим клинком верхние оборки ее платья.
Кэт с ужасом посмотрела на лиф платья.
– Вы идиот, – пришла она в ярость. – Это было мое лучшее платье. Мое единственное платье.
Она нанесла ответный удар, скользнув мимо выставленного им блока, и ее рапира прорвала большую дыру в рукаве. Мартин изогнулся, уходя от укола, и выругался.
– Да на тряпки надо ваше дерьмовое платье, женщина, – выругался он. – Знали бы вы, сколько я заплатил за свой дублет! Несколько крон.
– Тогда вы потратили впустую ваши… проклятие! – воскликнула Кэт, когда он принял ответные меры и, срезав еще кружева, обнажил мягкую выпуклость ее декольте.
Кровь прилила к ее щекам, когда он попытался заглянуть в разрез ее платья.
– И что, черт возьми, вы выглядываете там?
– Не знаю. – Снова эта с издевкой вскинутая бровь. – Например, вырезанную розу?
– Да вы, однако, не промах. Только розы обычно вырезаются на правой руке… – от неожиданности у Кэт даже голос дрогнул: так резко и стремительно на глазах изменился Мартин. Улыбка сбежала с его лица, глаза стали жесткими и холодными.
– Вот оно как. Выходит, мое первое впечатление было верным. Так вы – одна из них.
– Из них?
– Мерзкое сборище отребья. Богом проклятые ведьмы.
– Нет, проклятый дурак, конечно нет. Я… – Кэт поперхнулась словами, поскольку он налетел на нее с новой силой. Ей оставалось только отражать серию яростных ударов.
– Вам все мало? – Его лицо пылало гневом, в глазах отразилась беспощадная ярость. – Сколько еще таких одержимых дьяволом мне надо убить, чтобы убедить вас держаться подальше от моей дочери?
– Но я не… если бы вы хотя бы послушали… – Кэт не договорила, ей пришлось сосредоточиться на защите, в к тому же она осознала, что он вообще не обращает никакого внимания на ее слова.
Вся игра исчезла из их поединка. Теперь она защищала свою жизнь, и он имел преимущество, которое мужчины всегда имели в схватке, – силу и выносливость, в то время как ей давали шанс выжить только скорость, проворство и умение быстро ориентироваться.
Он наседал на нее настолько жестко, что она уже чувствовала, как силы покидают ее, да и дыхание становится все чаще и прерывистее. На ее беду, гнев не делал Мартина небрежным, а только более энергичным и напористым. Ее единственная надежда оставалась в отвлекающем маневре, уловке, которая нередко выручала в прошлом. Отклонившись от выпада, она крепче сжала шпагу. Свободной рукой она рывком дернула за лиф и обнажила полностью одну грудь.
Глаза Мартина расширились, он отвлекся на какой-то миг. Всего на один миг, но ей этого было достаточно. Кэт сделала выпад и выбила шпагу из его руки, шпага улетела в сторону.
Ле Луп отпрыгнул назад, но попал ботинком на апельсиновую корку. Он не удержал равновесия, ноги пошли вперед, и он рухнул, грузно и неловко приземлившись на спину. Прежде, чем он сумел опомниться, Кэт уже стояла над ним, направляя острие своей шпаги прямо ему в сердце.
Приподнявшись на локтях, Мартин не спускал с нее взгляда, его грудь вздымалась и опадала, помрачневшее лицо выражало смесь вызова и отчаяния.
Кэт сознавала, что он явно ожидал смерти от ее рук, и она обязана была поторопиться разуверить его в этом. Но, проклятие, этот тип буквально минуту назад сам пытался зарезать ее. Сердце выпрыгивало из ее груди, она так ужасно запыхалась, что едва сумела заговорить.
– Теперь, мсье Ле Луп, – задыхаясь, произнесла она, одергивая лиф на груди, – возможно, мы сумеем… – Она прервалась, задохнувшись от внезапной острой боли в спине. Нападение было настолько неожиданным, настолько резким, что она чуть было не разжала пальцы, сжимавшие эфес шпаги. Каким-то чудом она сумела удержать клинок на груди Ле Лупа и развернулась, чтобы посмотреть себе за спину.
Ее противница отскочила назад, шелестя юбками. Тоненькая девчушка с огромными зелеными глазами, потрясающе напоминавшими глаза Ле Лупа. И его хитростью эта кроха, видимо, тоже обладала сполна, поскольку сумела застать Кэт врасплох, а это с опытной охотницей случалось крайне редко.
– М… Мегаэра? – с запинкой выдохнула Кэт. Маленькая девочка с побледневшим лицом и воинственно вздернутым подбородком ничего не ответила, пряча оружие, которым она нанесла удар Кэт, обратно под свой плащ.
Диковинное оружие, о котором Кэт только слышала, но никогда прежде не видела собственными глазами. «Ведьмино лезвие» – тонкая полая игла, наполненная самыми смертельными из ядов.
Кэт уже чувствовала, как со стремительной скоростью яд растекается по ее жилам вместе с пульсирующей кровью, заставляя голову кружиться. Она покачнулась, отшатнулась от Ле Лупа, шпага дрогнула в ее руке.
Она заморгала, с трудом пытаясь обуздать панику и сохранить контроль над своими чувствами, но галереи театра задергались, задрожали у нее перед глазами. Она смутно различила еще одного нападавшего, но уже не смогла ничего сделать, чтобы защитить себя от старухи с тонкими седыми волосами, кожей, похожей на высохшую кожуру яблока, и огромным носом, которая обрушила свою палку на Кэт.
Она закачалась, упала на колени, шпага выпала у нее из рук. Но Кэт в отчаянии сознавала, что не удар старухи сбил ее с ног, а тот смертельный огонь, который промчался по всему ее телу.
Она бросила укоризненный взгляд на девочку и попыталась заговорить.
– …Ты…ты маленькая ведьма, – вместо голоса раздалось хрипловатое карканье. – Что ты сделала со мной? – Через туман, который окутывал ее сознание, Кэт видела, как Ле Луп вскочил на ноги. Протолкнувшись между Кэт и дочерью, он схватил шпагу Кэт.
– Шпага… вам больше… не потребуется… – попыталась объяснить она ему, но черная паутина заволакивала зрение, и в голове мелькнула последняя мысль о том, какое дерьмо она сотворила из своей миссии и как она подвела свою предводительницу.
– Прости меня, Арианн, – прошептала она.
ГЛАВА 3
Мартин стоял над своей поверженной противницей. Лицо женщины было бледно, на лбу, куда старуха Агата Баттеридор ударила ее, раздувалась уродливая шишка. Эта ведьма О'Хэнлон доказала, что она искусная фехтовальщица, стойкая и сильная. Он никогда бы не поверил, что ее так легко свалить наповал ударом трости, занесенной рукой худощавой старой карги.
Возможно, это была всего лишь очередная уловка ведьм, вроде того потрясающего трюка, когда она обнажила свою грудь. Нагнувшись, Мартин осторожно обследовал ее, попытался нащупать пульс на шее. У ведьмы даже веки не дрогнули от его прикосновений.
«Славно», – подумал Мартин. Но, вот беда, оставалась еще одна проблема. Что, будь она неладна, ему с ней делать? Нагрузить камнями и бросить в Темзу? Он не был способен на подобное, хотя в прошлом любое проявление рыцарства с его стороны по отношению к ведьмам едва не оборачивалось для него гибелью.
Но даже если бы он и мог проявить толстокожесть, на дворе еще не стемнело, и улицы были полны народу. Ему и так чертовски повезло, если их небольшая схватка уже не привлекла чьего-нибудь внимания в самом театре.
Он не знал, как избавиться от ведьмы, но также вряд ли стоило рисковать, оставив ее здесь, и просто уйти. Прежде чем он успел придумать решение, Мег метнулась к нему, ее маленькая фигурка сотрясалась от сильных рыданий. Мартин обхватил дочь руками, загораживая от нее ведьму, лежавшую без сознания. Его дочери в ее нежном возрасте и так пришлось уже пережить слишком много ужасных сцен, становясь свидетелем насилия.
– Ой, п-папа, – дрожа как лист на ветру, Мег плакала, уткнувшись в его камзол. – Я… я д-думала, что… эта ужасная ж-женщина… уб-убьет тебя.
– Non. Тише, моя маленькая. Все уже кончилось. – Мартин успокаивал дочь, поглаживая ее по спине. Даже сквозь шелковое платье и рубашку можно было прощупать ее лопатки. Хотя Мег и поправилась немного с тех пор, как жила у него, девочка все еще ужасала Мартина своей болезненной худобой.
Он отстранил ее от себя и, наклонившись к ней, посмотрел Мег в лицо. Вытерев текущие по щекам слезы подушечками больших пальцев, он сумел улыбнуться дочери.
– Вот так-так! Значит, ты подумала, что какая-то рыжеголовая карлица сможет взять верх над твоим бравым папой? Надо мной? Мартином Ле Лупом? Да ведь как раз, когда ты появилась, у меня созрел коварный план. Я приготовился к… к… – Мартин запнулся, занервничав, что ощутил мурашки, пробегающие по коже.
«Быть проткнутым ее шпагой, как цыпленок, нанизываемый на шомпол».
Он дрался много раз, не раз оказывался на волосок от смерти и только вытирал пот со лба и смеялся, и кровь бурлила в его жилах.
Никогда раньше не испытывал он такого ужаса, такого отчаяния, как тогда, когда он оказался на милости этой ведьмы. В тот момент он думал только о Мег. Он мог умереть и оставить дочь без защиты. Превращение в отца совершенно по-новому познакомило его со страхом.
Следовало благодарить Бога за мадам Баттеридор и ее трость, хотя Мартин до конца не был уверен, чего он больше хочет: обнять или задушить Агату, знакомое сочетание чувств всегда и везде, когда и где дело касалось этой вздорной и сварливой старушенции.
Гнев перевесил. Еще раз горячо обняв Мег, он развернулся и впился взглядом в старуху.
– Объяснитесь, мисс Баттеридор. Какой демон надоумил вас привести мою дочь сюда?
Старуха, надувшись, засопела, как всегда, рычание Мартина не произвело на нее никакого впечатления. Но, не дав ей ответить, Мег потянула отца за рукав.
– Папа, пожалуйста, не сердись. Агги не виновата. Это я упросила ее отвести меня в театр. Я страшно хотела увидеть тебе в роли сэра Роланда, но Агги уж очень копалась, а потом мы слишком долго искали лодочника, который перевез бы нас в Сити, и мы совсем опоздали. – Сутулившись от огорчения, Мег задумчиво уточнила: – Ведь ты был просто великолепен, правда?
– Ну конечно, лапуля, – усмехнулся Мартин, но тут же опомнился, постаравшись принять куда более суровый тон. – Но это не имеет никакого значения, Маргарет Вулф. Я уже говорил тебе прежде, этот театр слишком грубое и неподходящее место для молодой леди.
– Но, папа, я же всегда смотрела, как ты играешь на постоялых дворах, когда мы странствовали с мистером Роксбуром.
– Те дни давно остались позади, Мегги. Мы теперь уважаемые люди.
Когда Агата фыркнула, Мартин нахмурился и посмотрел на нее.
– Что касается вас, мисс Баттеридор, я нанял вас, чтобы заботиться о моей дочери, а не подвергать ее опасностям улиц и не знакомить с вульгарностью театра.
– Фу-ты ну ты! Как будто я не способна защитить мою маленькую крошку. – Старуха замахнулась тростью с такой свирепостью, которая могла бы позабавить Мартина при других обстоятельствах. – Кроме того, нет ничего предосудительного, если девочка ходит на рынок или в театр, когда ее сопровождает горничная.
– Мег не просто обыкновенная девочка, и вы прекрасно это знаете. Опасность, которая может угрожать и… – Мартин прервал себя, он терпеть не мог говорить о темных силах из прошлого Мег в ее присутствии. – Ее случай… особенный.
Это напоминание, похоже, смутило мисс Баттеридор, хотя она и пробурчала:
– Нас уже так давно не беспокоил никто из тех психопаток. Откуда мне знать, что вы тут будете биться не на жизнь, а на смерть с какой-то ненормальной девицей? – Она ткнула тростью в бездыханную ведьму. – Так кто же она?
– Вроде сумасшедшая ирландка по имени Катриона О'Хэнлон. Одна из этой проклятой секты «Серебряной розы».
– Сестричества, – тихо поправила его Мег. – Мама не любила слово «секта». Она говорила, что все мы были сестрами.
Мартин прикусил язык, чтобы не ответить Мег, что ее больше не должно волновать, что любила ее мать, а что нет. Кассандра Лассель была мертва. Сколько ночей напролет он убаюкивал дочь, поглаживая ее по спине, когда Мег с плачем просыпалась от кошмаров, в которых Кассандра снова и снова уходила под воду к своей могиле на дне Сены?
Было бы лучше, чтобы имя этой мерзкой женщины никогда больше не упоминалось. Пусть лучше Мег совсем забудет те ужасные дни, когда ей приходилось играть жуткую свою роль в безумных планах матери. И было бы гораздо лучше оградить Мег от всего этого, укрыв ее в их опрятном и благополучном домике в Чипсайде.
– Не стоит волноваться из-за этой конкретной сестры , – сказал он, ласково отводя волосы Мег со лба. – Твой папа сам разберется с нею. Отправляйся домой и выкинь все из головы. Мисс Баттеридор, я хочу, чтобы вы проводили Мег обратно дом…
Мартин остановился на полуслове, с досадой обнаружив, что Агата не обращает на него никакого внимания. Нагнувшись, она исследовала плащ, который ведьма скинула во время их поединка.
С ворчанием выпрямляясь, Агата показала ему что-то, напоминавшее бумажный прямоугольник.
– Что там у вас еще? – поинтересовался Мартин.
– Не знаю. Что-то похожее на письмо. Эта медноголовая мегера, должно быть, уронила. – Агата, прищурившись, разглядывала бумагу, которую держала в руке. Не то чтобы это сильно помогло старухе. Она не сумела бы прочитать даже собственное имя.
– Дайте сюда, – Мартин шагнул к ней и выхватил у нее бумагу. – Теперь будьте так любезны сделать то, что я сказал вам, то есть увести Мег…
И снова он не договорил, поскольку его цепкий взгляд задержался на единственной строчке:
«Мартину Ле Лупу».
– Какого дьявола? – пробормотал он, ошеломленно разглядывая собственное имя, много хуже того потрясенный тем фактом, что изящный почерк был смутно ему знаком.
– Что такое, папа? – спросила Мег, подкравшись к нему сбоку.
– Полагаю, ничего существенного. Что-то принадлежащее ведьме. Ее паспорт, возможно, – Мартин лгал, чтобы успокоить дочь.
– Больше похоже на какое-то проклятие или ужасное заклинание. Не открывайте, – посоветовала Агата.
Но Мартин уже сломал печать. Старуха судорожно вздохнула, и Мартин вслед за ней, после того как быстро пробежал глазами записку.
«Милый Мартин,
Это письмо должно представить вам мою посланницу к вам, Катриону О'Хэнлон. Возникла новая беда. Я не осмеливаюсь писать больше. Кэт все объяснит вам. Доверяйте ей, как вы доверились бы мне.
Всегда ваш преданный друг, Арианн Довиль».
Мартин судорожно выдохнул воздух, как будто его проткнули колом. Арианн Довиль, Хозяйка острова Фэр, сестра горячо любимой им Мирибель, посылает ему какое-то предупреждение? И рыжеволосая мегера у его ног именно та, которую Агата оглушила, женщина, которую он чуть не убил, была посланницей Арианн?
– Merde! – выругался Мартин, комкая письмо и руке.
– Папа? – Мег крепко прижалась к его боку, ее маленький лоб покрылся глубокими тревожными морщинами. – Что-то не так? Это письмо… оно об этой ведьме?
– Вовсе она никакая не ведьма, – простонал Мартин. – По крайней мере, не из тех, злых. Ее послала передать мне сообщение Хозяйка острова Фэр.
Глаза Мег широко распахнулись, и даже тот слабый румянец, который был у нее, стерся с лица.
– П-посыльная от Хозяйки? – Мег бросила ошеломленный взгляд в направлении Катрионы. – О папа!
– Весьма странный способ доставлять письма, – пробурчала Агата. – На острие шпаги.
– Она всего лишь пыталась защищаться. Я первым обнажил шпагу, – неохотно признался Мартин, расстроено проводя рукой по волосам. Как будто его жизнь и так не была уже достаточно трудна без этого нового осложнения.
Но у него еще будет предостаточно времени для выяснения, кто виноват и в какой степени. Сейчас надо позаботиться о женщине и забрать ее отсюда прежде, чем кто-нибудь начнет задавать трудные вопросы.
Опустившись на колени около лежавшей без сознания ирландки, он попытался растереть ей запястье, надеясь привести ее в чувство. Но прикосновение Мартина не вызвало у нее даже легкого стона, а рука оставалась безжизненно холодной.
Он почувствовал маленькую легкую ручку Мег на своем плече.
– Она… она не умрет, папа, – нерешительно проговорила она.
– Конечно, нет.
– Но она будет ужасно болеть. И это все из-за меня.
– Из-за тебя? – Мартин развернулся, чтобы посмотреть на нее. – Кому придет в голову винить тебя, мой ангел? Это же не ты ударила ее по голове.
Мег как-то виновато взглянула на отца. Рассуждения дочери, как всегда, озадачили Мартина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Кэт увидела, что он раскрылся, и сделала стремительный выпад, но он моментально блокировал ее, отпрыгнув назад с негромким смешком.
– Воп . Вы недурно фехтуете, мадемуазель, – проговорил он с легким акцентом, отвешивая ей насмешливый поклон. – Для ирландки.
– Да и у вас самого неплохо получается, – возликовала она. – Для француза .
Он поморщился, когда понял, что выдал себя. Он снова кинулся в атаку, давя ей на руку, наседая на нее и заставляя попятиться.
Кэт противостояла его ударам, честя юбки, путающиеся в ногах.
– Как мне надоело это треклятое платье, – пробормотала она.
– Позвольте мне помочь вам выбраться из него, – подобно молнии он пробил ее защиту и срезал своим клинком верхние оборки ее платья.
Кэт с ужасом посмотрела на лиф платья.
– Вы идиот, – пришла она в ярость. – Это было мое лучшее платье. Мое единственное платье.
Она нанесла ответный удар, скользнув мимо выставленного им блока, и ее рапира прорвала большую дыру в рукаве. Мартин изогнулся, уходя от укола, и выругался.
– Да на тряпки надо ваше дерьмовое платье, женщина, – выругался он. – Знали бы вы, сколько я заплатил за свой дублет! Несколько крон.
– Тогда вы потратили впустую ваши… проклятие! – воскликнула Кэт, когда он принял ответные меры и, срезав еще кружева, обнажил мягкую выпуклость ее декольте.
Кровь прилила к ее щекам, когда он попытался заглянуть в разрез ее платья.
– И что, черт возьми, вы выглядываете там?
– Не знаю. – Снова эта с издевкой вскинутая бровь. – Например, вырезанную розу?
– Да вы, однако, не промах. Только розы обычно вырезаются на правой руке… – от неожиданности у Кэт даже голос дрогнул: так резко и стремительно на глазах изменился Мартин. Улыбка сбежала с его лица, глаза стали жесткими и холодными.
– Вот оно как. Выходит, мое первое впечатление было верным. Так вы – одна из них.
– Из них?
– Мерзкое сборище отребья. Богом проклятые ведьмы.
– Нет, проклятый дурак, конечно нет. Я… – Кэт поперхнулась словами, поскольку он налетел на нее с новой силой. Ей оставалось только отражать серию яростных ударов.
– Вам все мало? – Его лицо пылало гневом, в глазах отразилась беспощадная ярость. – Сколько еще таких одержимых дьяволом мне надо убить, чтобы убедить вас держаться подальше от моей дочери?
– Но я не… если бы вы хотя бы послушали… – Кэт не договорила, ей пришлось сосредоточиться на защите, в к тому же она осознала, что он вообще не обращает никакого внимания на ее слова.
Вся игра исчезла из их поединка. Теперь она защищала свою жизнь, и он имел преимущество, которое мужчины всегда имели в схватке, – силу и выносливость, в то время как ей давали шанс выжить только скорость, проворство и умение быстро ориентироваться.
Он наседал на нее настолько жестко, что она уже чувствовала, как силы покидают ее, да и дыхание становится все чаще и прерывистее. На ее беду, гнев не делал Мартина небрежным, а только более энергичным и напористым. Ее единственная надежда оставалась в отвлекающем маневре, уловке, которая нередко выручала в прошлом. Отклонившись от выпада, она крепче сжала шпагу. Свободной рукой она рывком дернула за лиф и обнажила полностью одну грудь.
Глаза Мартина расширились, он отвлекся на какой-то миг. Всего на один миг, но ей этого было достаточно. Кэт сделала выпад и выбила шпагу из его руки, шпага улетела в сторону.
Ле Луп отпрыгнул назад, но попал ботинком на апельсиновую корку. Он не удержал равновесия, ноги пошли вперед, и он рухнул, грузно и неловко приземлившись на спину. Прежде, чем он сумел опомниться, Кэт уже стояла над ним, направляя острие своей шпаги прямо ему в сердце.
Приподнявшись на локтях, Мартин не спускал с нее взгляда, его грудь вздымалась и опадала, помрачневшее лицо выражало смесь вызова и отчаяния.
Кэт сознавала, что он явно ожидал смерти от ее рук, и она обязана была поторопиться разуверить его в этом. Но, проклятие, этот тип буквально минуту назад сам пытался зарезать ее. Сердце выпрыгивало из ее груди, она так ужасно запыхалась, что едва сумела заговорить.
– Теперь, мсье Ле Луп, – задыхаясь, произнесла она, одергивая лиф на груди, – возможно, мы сумеем… – Она прервалась, задохнувшись от внезапной острой боли в спине. Нападение было настолько неожиданным, настолько резким, что она чуть было не разжала пальцы, сжимавшие эфес шпаги. Каким-то чудом она сумела удержать клинок на груди Ле Лупа и развернулась, чтобы посмотреть себе за спину.
Ее противница отскочила назад, шелестя юбками. Тоненькая девчушка с огромными зелеными глазами, потрясающе напоминавшими глаза Ле Лупа. И его хитростью эта кроха, видимо, тоже обладала сполна, поскольку сумела застать Кэт врасплох, а это с опытной охотницей случалось крайне редко.
– М… Мегаэра? – с запинкой выдохнула Кэт. Маленькая девочка с побледневшим лицом и воинственно вздернутым подбородком ничего не ответила, пряча оружие, которым она нанесла удар Кэт, обратно под свой плащ.
Диковинное оружие, о котором Кэт только слышала, но никогда прежде не видела собственными глазами. «Ведьмино лезвие» – тонкая полая игла, наполненная самыми смертельными из ядов.
Кэт уже чувствовала, как со стремительной скоростью яд растекается по ее жилам вместе с пульсирующей кровью, заставляя голову кружиться. Она покачнулась, отшатнулась от Ле Лупа, шпага дрогнула в ее руке.
Она заморгала, с трудом пытаясь обуздать панику и сохранить контроль над своими чувствами, но галереи театра задергались, задрожали у нее перед глазами. Она смутно различила еще одного нападавшего, но уже не смогла ничего сделать, чтобы защитить себя от старухи с тонкими седыми волосами, кожей, похожей на высохшую кожуру яблока, и огромным носом, которая обрушила свою палку на Кэт.
Она закачалась, упала на колени, шпага выпала у нее из рук. Но Кэт в отчаянии сознавала, что не удар старухи сбил ее с ног, а тот смертельный огонь, который промчался по всему ее телу.
Она бросила укоризненный взгляд на девочку и попыталась заговорить.
– …Ты…ты маленькая ведьма, – вместо голоса раздалось хрипловатое карканье. – Что ты сделала со мной? – Через туман, который окутывал ее сознание, Кэт видела, как Ле Луп вскочил на ноги. Протолкнувшись между Кэт и дочерью, он схватил шпагу Кэт.
– Шпага… вам больше… не потребуется… – попыталась объяснить она ему, но черная паутина заволакивала зрение, и в голове мелькнула последняя мысль о том, какое дерьмо она сотворила из своей миссии и как она подвела свою предводительницу.
– Прости меня, Арианн, – прошептала она.
ГЛАВА 3
Мартин стоял над своей поверженной противницей. Лицо женщины было бледно, на лбу, куда старуха Агата Баттеридор ударила ее, раздувалась уродливая шишка. Эта ведьма О'Хэнлон доказала, что она искусная фехтовальщица, стойкая и сильная. Он никогда бы не поверил, что ее так легко свалить наповал ударом трости, занесенной рукой худощавой старой карги.
Возможно, это была всего лишь очередная уловка ведьм, вроде того потрясающего трюка, когда она обнажила свою грудь. Нагнувшись, Мартин осторожно обследовал ее, попытался нащупать пульс на шее. У ведьмы даже веки не дрогнули от его прикосновений.
«Славно», – подумал Мартин. Но, вот беда, оставалась еще одна проблема. Что, будь она неладна, ему с ней делать? Нагрузить камнями и бросить в Темзу? Он не был способен на подобное, хотя в прошлом любое проявление рыцарства с его стороны по отношению к ведьмам едва не оборачивалось для него гибелью.
Но даже если бы он и мог проявить толстокожесть, на дворе еще не стемнело, и улицы были полны народу. Ему и так чертовски повезло, если их небольшая схватка уже не привлекла чьего-нибудь внимания в самом театре.
Он не знал, как избавиться от ведьмы, но также вряд ли стоило рисковать, оставив ее здесь, и просто уйти. Прежде чем он успел придумать решение, Мег метнулась к нему, ее маленькая фигурка сотрясалась от сильных рыданий. Мартин обхватил дочь руками, загораживая от нее ведьму, лежавшую без сознания. Его дочери в ее нежном возрасте и так пришлось уже пережить слишком много ужасных сцен, становясь свидетелем насилия.
– Ой, п-папа, – дрожа как лист на ветру, Мег плакала, уткнувшись в его камзол. – Я… я д-думала, что… эта ужасная ж-женщина… уб-убьет тебя.
– Non. Тише, моя маленькая. Все уже кончилось. – Мартин успокаивал дочь, поглаживая ее по спине. Даже сквозь шелковое платье и рубашку можно было прощупать ее лопатки. Хотя Мег и поправилась немного с тех пор, как жила у него, девочка все еще ужасала Мартина своей болезненной худобой.
Он отстранил ее от себя и, наклонившись к ней, посмотрел Мег в лицо. Вытерев текущие по щекам слезы подушечками больших пальцев, он сумел улыбнуться дочери.
– Вот так-так! Значит, ты подумала, что какая-то рыжеголовая карлица сможет взять верх над твоим бравым папой? Надо мной? Мартином Ле Лупом? Да ведь как раз, когда ты появилась, у меня созрел коварный план. Я приготовился к… к… – Мартин запнулся, занервничав, что ощутил мурашки, пробегающие по коже.
«Быть проткнутым ее шпагой, как цыпленок, нанизываемый на шомпол».
Он дрался много раз, не раз оказывался на волосок от смерти и только вытирал пот со лба и смеялся, и кровь бурлила в его жилах.
Никогда раньше не испытывал он такого ужаса, такого отчаяния, как тогда, когда он оказался на милости этой ведьмы. В тот момент он думал только о Мег. Он мог умереть и оставить дочь без защиты. Превращение в отца совершенно по-новому познакомило его со страхом.
Следовало благодарить Бога за мадам Баттеридор и ее трость, хотя Мартин до конца не был уверен, чего он больше хочет: обнять или задушить Агату, знакомое сочетание чувств всегда и везде, когда и где дело касалось этой вздорной и сварливой старушенции.
Гнев перевесил. Еще раз горячо обняв Мег, он развернулся и впился взглядом в старуху.
– Объяснитесь, мисс Баттеридор. Какой демон надоумил вас привести мою дочь сюда?
Старуха, надувшись, засопела, как всегда, рычание Мартина не произвело на нее никакого впечатления. Но, не дав ей ответить, Мег потянула отца за рукав.
– Папа, пожалуйста, не сердись. Агги не виновата. Это я упросила ее отвести меня в театр. Я страшно хотела увидеть тебе в роли сэра Роланда, но Агги уж очень копалась, а потом мы слишком долго искали лодочника, который перевез бы нас в Сити, и мы совсем опоздали. – Сутулившись от огорчения, Мег задумчиво уточнила: – Ведь ты был просто великолепен, правда?
– Ну конечно, лапуля, – усмехнулся Мартин, но тут же опомнился, постаравшись принять куда более суровый тон. – Но это не имеет никакого значения, Маргарет Вулф. Я уже говорил тебе прежде, этот театр слишком грубое и неподходящее место для молодой леди.
– Но, папа, я же всегда смотрела, как ты играешь на постоялых дворах, когда мы странствовали с мистером Роксбуром.
– Те дни давно остались позади, Мегги. Мы теперь уважаемые люди.
Когда Агата фыркнула, Мартин нахмурился и посмотрел на нее.
– Что касается вас, мисс Баттеридор, я нанял вас, чтобы заботиться о моей дочери, а не подвергать ее опасностям улиц и не знакомить с вульгарностью театра.
– Фу-ты ну ты! Как будто я не способна защитить мою маленькую крошку. – Старуха замахнулась тростью с такой свирепостью, которая могла бы позабавить Мартина при других обстоятельствах. – Кроме того, нет ничего предосудительного, если девочка ходит на рынок или в театр, когда ее сопровождает горничная.
– Мег не просто обыкновенная девочка, и вы прекрасно это знаете. Опасность, которая может угрожать и… – Мартин прервал себя, он терпеть не мог говорить о темных силах из прошлого Мег в ее присутствии. – Ее случай… особенный.
Это напоминание, похоже, смутило мисс Баттеридор, хотя она и пробурчала:
– Нас уже так давно не беспокоил никто из тех психопаток. Откуда мне знать, что вы тут будете биться не на жизнь, а на смерть с какой-то ненормальной девицей? – Она ткнула тростью в бездыханную ведьму. – Так кто же она?
– Вроде сумасшедшая ирландка по имени Катриона О'Хэнлон. Одна из этой проклятой секты «Серебряной розы».
– Сестричества, – тихо поправила его Мег. – Мама не любила слово «секта». Она говорила, что все мы были сестрами.
Мартин прикусил язык, чтобы не ответить Мег, что ее больше не должно волновать, что любила ее мать, а что нет. Кассандра Лассель была мертва. Сколько ночей напролет он убаюкивал дочь, поглаживая ее по спине, когда Мег с плачем просыпалась от кошмаров, в которых Кассандра снова и снова уходила под воду к своей могиле на дне Сены?
Было бы лучше, чтобы имя этой мерзкой женщины никогда больше не упоминалось. Пусть лучше Мег совсем забудет те ужасные дни, когда ей приходилось играть жуткую свою роль в безумных планах матери. И было бы гораздо лучше оградить Мег от всего этого, укрыв ее в их опрятном и благополучном домике в Чипсайде.
– Не стоит волноваться из-за этой конкретной сестры , – сказал он, ласково отводя волосы Мег со лба. – Твой папа сам разберется с нею. Отправляйся домой и выкинь все из головы. Мисс Баттеридор, я хочу, чтобы вы проводили Мег обратно дом…
Мартин остановился на полуслове, с досадой обнаружив, что Агата не обращает на него никакого внимания. Нагнувшись, она исследовала плащ, который ведьма скинула во время их поединка.
С ворчанием выпрямляясь, Агата показала ему что-то, напоминавшее бумажный прямоугольник.
– Что там у вас еще? – поинтересовался Мартин.
– Не знаю. Что-то похожее на письмо. Эта медноголовая мегера, должно быть, уронила. – Агата, прищурившись, разглядывала бумагу, которую держала в руке. Не то чтобы это сильно помогло старухе. Она не сумела бы прочитать даже собственное имя.
– Дайте сюда, – Мартин шагнул к ней и выхватил у нее бумагу. – Теперь будьте так любезны сделать то, что я сказал вам, то есть увести Мег…
И снова он не договорил, поскольку его цепкий взгляд задержался на единственной строчке:
«Мартину Ле Лупу».
– Какого дьявола? – пробормотал он, ошеломленно разглядывая собственное имя, много хуже того потрясенный тем фактом, что изящный почерк был смутно ему знаком.
– Что такое, папа? – спросила Мег, подкравшись к нему сбоку.
– Полагаю, ничего существенного. Что-то принадлежащее ведьме. Ее паспорт, возможно, – Мартин лгал, чтобы успокоить дочь.
– Больше похоже на какое-то проклятие или ужасное заклинание. Не открывайте, – посоветовала Агата.
Но Мартин уже сломал печать. Старуха судорожно вздохнула, и Мартин вслед за ней, после того как быстро пробежал глазами записку.
«Милый Мартин,
Это письмо должно представить вам мою посланницу к вам, Катриону О'Хэнлон. Возникла новая беда. Я не осмеливаюсь писать больше. Кэт все объяснит вам. Доверяйте ей, как вы доверились бы мне.
Всегда ваш преданный друг, Арианн Довиль».
Мартин судорожно выдохнул воздух, как будто его проткнули колом. Арианн Довиль, Хозяйка острова Фэр, сестра горячо любимой им Мирибель, посылает ему какое-то предупреждение? И рыжеволосая мегера у его ног именно та, которую Агата оглушила, женщина, которую он чуть не убил, была посланницей Арианн?
– Merde! – выругался Мартин, комкая письмо и руке.
– Папа? – Мег крепко прижалась к его боку, ее маленький лоб покрылся глубокими тревожными морщинами. – Что-то не так? Это письмо… оно об этой ведьме?
– Вовсе она никакая не ведьма, – простонал Мартин. – По крайней мере, не из тех, злых. Ее послала передать мне сообщение Хозяйка острова Фэр.
Глаза Мег широко распахнулись, и даже тот слабый румянец, который был у нее, стерся с лица.
– П-посыльная от Хозяйки? – Мег бросила ошеломленный взгляд в направлении Катрионы. – О папа!
– Весьма странный способ доставлять письма, – пробурчала Агата. – На острие шпаги.
– Она всего лишь пыталась защищаться. Я первым обнажил шпагу, – неохотно признался Мартин, расстроено проводя рукой по волосам. Как будто его жизнь и так не была уже достаточно трудна без этого нового осложнения.
Но у него еще будет предостаточно времени для выяснения, кто виноват и в какой степени. Сейчас надо позаботиться о женщине и забрать ее отсюда прежде, чем кто-нибудь начнет задавать трудные вопросы.
Опустившись на колени около лежавшей без сознания ирландки, он попытался растереть ей запястье, надеясь привести ее в чувство. Но прикосновение Мартина не вызвало у нее даже легкого стона, а рука оставалась безжизненно холодной.
Он почувствовал маленькую легкую ручку Мег на своем плече.
– Она… она не умрет, папа, – нерешительно проговорила она.
– Конечно, нет.
– Но она будет ужасно болеть. И это все из-за меня.
– Из-за тебя? – Мартин развернулся, чтобы посмотреть на нее. – Кому придет в голову винить тебя, мой ангел? Это же не ты ударила ее по голове.
Мег как-то виновато взглянула на отца. Рассуждения дочери, как всегда, озадачили Мартина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42