Только одна свеча освещала смежную палату, где Джейн хлопотала у постели умирающей женщины. Джейн уложила свою старую служанку на своей собственной кровати, стараясь хоть как-то утешить Сару Уильяме в последние часы ее жизни.
Ее старая нянюшка в детстве всегда казалась Джейн такой огромной фигурой. Но опухоль, разъедающая мисс Уильяме изнутри, превратила ее в пустую раковину.
Сара напоминала покинутого ребенка, утопающего в необъятности кровати с балдахином. Старушка едва смогла сделать глоток и уж тем более говорить. Тем не менее, когда Джейн опустила ее обратно на подушку, Сара проскрежетала:
– Он… он еще не пришел?
Джейн зажала увядающую руку старушки в своих ладонях и хотела сказать Саре, что той еще вовсе не нужен никакой священник. Она не умрет сегодня вечером. Но время для такой успокоительной лжи прошло.
– Отец Баллард скоро будет здесь, я обещаю тебе. Я послала за ним Тимона. У тебя будет достаточно времени… достаточно времени. – Джейн запнулась на последних словах, ее глаза обожгли слезы.
– Нет, не печалься за меня, госпожа. – Сара сжала руку Джейн, поскольку очередной приступ боли потряс ее тело. – Со мной… я… будет все в порядке, ведь я же смогу покаяться в своих грехах.
– О, Сара, разве тебе есть, в чем каяться?
– Все мы грешники, детка, – слабо улыбнулась старушка. – Просто у меня их меньше, чем у других. Я только упрекаю себя в том, что оставляю тебя теперь, когда… ты нуждаешься во мне больше всего.
– Молчи, Сара. Ты не должна бояться за меня.
– Но я боюсь. Я всегда боялась. Ты всегда такая страстная, такая упрямая.
Джейн прижалась губами к руке старушки.
– Нет, я буду кроткой, как ягненок, если только ты останешься со мной. – Она попыталась улыбнуться, повторяя обещание, которым всегда задабривала няню в детстве, когда девочку отсылали в ее комнату, чтобы она утихомирилась. Но слова застревали в горле, и слезы текли по щекам, омывая руки Сары.
Старушке стоило это больших усилий, но она погладила Джейн по щеке.
– Н-не плачь. Ты всегда была такой храброй, слишком храброй, и шла на риск. Я не должна была позволять тебе так рисковать из-за меня, вызывая священника. Я не боюсь умирать. Только, если… если… – ужас появился в глазах Сары. – Я должна быть прощена за мои грехи, должна исповедаться в последний раз, иначе я никогда не предстану перед вратами рая. Я… я отправлюсь в огонь ада и никогда не увижу лицо Бога. – Она сжала руку Джейн с силой, рожденной отчаянием. – Я хочу видеть Бога, моя девочка.
– Так и будет, Сара, я клянусь тебе, – убеждала Джейн. Она оглянулась через плечо, недоумевая, что же задерживает отца Балларда.
Она облегченно вздохнула, когда Луиза осторожно вошла в комнату и шепнула ей, что Тимон вернулся.
Поспешно покидая спальню, Джейн успела подумать, что рада отсутствию Неда. Обычно она сильно волновалась, когда ее брат задерживался допоздна, но сейчас она сочла за благо, что в этот вечер он отсутствовал.
Нед был слишком импульсивен и без того совершал множество опрометчивых поступков, чтобы Джейн впутывала его еще и в эти свои тайные дела. Она даже жалела, что ей пришлось послать с поручением камердинера Неда. Но Джайлс Тимон был истинным католиком, смелым и разумным человеком и, уж конечно, самым надежным слугой в доме.
Джейн увидела Тимона у лестницы, где он ждал ее, и сердце ее упало. Тимон был очень мрачен, но хуже всего, он был один.
Джейн рванулась к нему. Не дав камердинеру заговорить, она требовательно спросила:
– Где отец Баллард?
– Он не может прийти, моя госпожа.
– Н-не может прийти?
– Он сказал, что сегодня вечером его присутствие необходимо в другом месте. И он боится, что за ним следят. Он считает, что его приход может оказаться слишком рискованным для него… и для вашей милости…
– Разве пристало ему думать о себе в такую минуту! Какого дьявола, да разве во мне дело!
Джейн бросила безумный взгляд на дверь своей спальни и решительно сжала зубы.
– Очень хорошо. Придется мне самой привести этого человека.
– Госпожа, не надо. Вы не должны. – Она решительно направилась к спальне, и Тимон поплелся за нею. – Отец Баллард сказал, что он попытается прийти завтра.
– Завтра будет слишком поздно.
Но когда Джейн переступила порог своей комнаты, она поняла, что поздно было уже сегодня. Горничные стояли на коленях у кровати, плача и молясь. Сара лежала неподвижно, и ее невидящие глаза устремились вверх, на балдахин.
У Джейн перехватило дыхание. Она словно разорвалась на две половины. От переполнявшего ее гнева и жалости одной Джейн хотелось бить кулаками в стену и кричать: «Нет! Я же обещала ей. Я обещала!»
Но другая Джейн погрузилась в глубокое оцепенение, не в силах ни двигаться, ни говорить. Эта другая Джейн даже не смогла заставить себя подойти закрыть глаза старушке, полные страха и ожидания того, что ее ждало там, куда она уходила. Не мир и покой был в этих мертвых глазах, а застывший ужас.
Луиза приблизилась к Джейн, сжимая свои четки, ее худенькая фигурка дрожала от сдавленных рыданий.
– Госпожа, как же это! Мисс Уильяме умерла, т-так и не повидав священника, – девочка судорожно сглотнула и прошептала: – Значит, она в аду?
– Нет, – Джейн наконец справилась с собой. – Мы пытались привести священника к мисс Уильямс. Не ее вина, что она умерла без последней исповеди. Я уверена, Бог не осудит ее за это.
По крайней мере, Джейн надеялась, что Он не осудит, потому что она не осудила бы. Почему такая хорошая, праведная женщина, как Сара Уильямс, должна умирать не только с адскими болями, но и в смертном ужасе за свою бессмертную душу? Почему исповедь умирающего считалась преступлением против королевы и королевства?
Кому стало бы хуже, если бы бедная старушка получила облегчение перед смертью, успокоенная обрядом ее веры?
Вступая на трон, Елизавета Тюдор клялась быть доброй королевой для всех своих подданных, как католиков, так и протестантов. Но за эти годы она уступала давлению своего парламента и своих советников, таких как лорд Бергли и мерзкий сэр Фрэнсис Уолсингем, вводя все более и более репрессивные меры против католиков.
Джейн когда-то верила, что королева старалась оставаться веротерпимой. Но Елизавета если и старалась, то не слишком. Королева обманула ожидания своих подданных-католиков, и им теперь было невыносимо трудно оставаться лояльными к такой женщине.
Когда погиб отец Джейн, восстав против новых указов, Джейн плакала от злости. Она искала ответа на вопрос, как мог ее отец рискнуть всем: своей жизнью, жизнью семьи, поместьями, как мог опозорить имя Лэмберта клеймом предателя. Но теперь она понимала его.
И впервые в жизни ее собственный путь ясно вырисовывался перед ней.
ГЛАВА 13
Мартин расхаживал перед окнами в покоях Уолсингема в Уайт-холле. Сквозь окна он видел горящие факелы в темном внутреннем дворе, оттуда же доносился грохот копыт прибывавших и уезжавших посыльных. Уставшие слуги все еще суетились в залах, что-то чистили, что-то обновляли, проветривали белье и развешивали гобелены. Шла подготовка к скорому возвращению королевы. Даже у неутомимого Уолсингема появились признаки переутомления, глубокие круги обрамляли его глаза. Он полулежал, откинувшись на спинку рабочего кресла, и мрачно слушал донесение Мартина о вечере, проведенном в гостинице «Большая медведица».
– И когда я оставил их, они все еще мечтали над кружками эля, обсуждая, какие награды ждут их от королевы Марии. Саваж надеется получить рыцарское звание, отец Баллард видит себя епископом. Бабингтон… – Мартин устало безрадостно рассмеялся. – Сдается мне, этот молодой романтичный глупец мечтает лишь о том, как припадет к ногам Марии и получит от нее позволение поцеловать подол ее платья. Что касается Роберта Полея, я понятия не имею, что, черт возьми, он ожидает за свое участие во всем этом. Мне еще не представилась возможность раскусить его.
– А незнакомец, который потребовал встречи с отцом Баллардом?
– Было слишком темно, и я не сумел подобраться ближе, чтобы разглядеть черты лица этого мужчины или ясно расслышать его слова. – Мартин поспешил добавить: – Но это был не лорд Оксбридж, если именно это вы подозреваете. Его я непременно узнал бы и по голосу и по фигуре. Я достаточно хорошо знаю Неда Лэмберта.
– Неужели? – пробормотал Уолсингем.
– Да, это так. Уверен, его светлость, по обыкновению, провел ночь в объятиях своей любовницы.
– Хотя сам я не склонен потворствовать подобному, – Уолсингем неодобрительно поджал губы, – но любовницы – обычная практика для многих дворян, к тому же его светлость не женат и ему некому изменять. Почему тогда лорд Оксбридж так скрытен в отношении своих любовных связей?
– Ничего таинственного. Женщина Неда, похоже, довольно низкого происхождения, поэтому он старается держать подобную связь в тайне, особенно от сестры. Леди Дэнвер – очень достойная и набожная женщина.
Мартин задумался, каково придется такому грешнику, как он, если ему удастся жениться на добродетельной леди Дэнвер. Вполне неплохо, он надеялся. Он не любил Джейн так, как обожал Мирибель, но он уважал эту женщину. Он научится соответствовать всему, что ей требуется в муже, станет степенным, серьезным и надежным. Но все это только в том случае, если он сумеет освободиться от службы у Уолсингема.
Мартин не мог понять, удовлетворен ли министр полученными сведениями или нет. Сдвинув брови, Уолсингем перекладывал какие-то документы на столе.
– Что ж, как мне действовать дальше? – решился спросить Мартин. – Может, мне следует попытаться прощупать этого Полея?
– Нет, в этом нет никакой надобности.
– Почему же?
– Этот человек тоже работает на меня.
Мартин буквально раскрыл рот от неожиданности.
– Вот спасибо, – оправившись, заметил он едко. – Как мило с вашей стороны сообщить мне об этом.
– Я не обязан ничего сообщать вам, мистер Вулф. Это вы поставляете мне информацию, – холодно оглядев своего агента, парировал министр. – Какой смысл было объяснять вам, кто такой Роберт Полей, если бы вы сконцентрировались на лорде Оксбридже, как я вам приказывал.
– Этим я и занимался, – Мартин не сдержал своего раздражения. – Я выяснил все относительно Неда Лэмберта. Все, что нам следует о нем знать.
– Вы так думаете? – вопросительно приподнял брови Уолсингем. – Тогда не сомневаюсь, вам известно, что лорд Оксбридж недавно обратился к моему секретарю за паспортом.
Мартин нахмурился, неловко переступив с ноги на ногу.
– Нет, неизвестно.
– Судя по всему, его светлость внезапно почувствовал непреодолимую тягу проехаться по Франции. С чего бы это, как думаете?
– Может, решил для разнообразия попотчевать себя приличным вином? Существуют ведь на свете люди, которые склонны путешествовать просто так, чтобы вкусить радости жизни, например, а для этого не существует страны лучше Франции. И, кроме того, вероятно, у его светлости есть друзья…
– Друзья вроде Томаса Моргана, например? Неустанно плетущего заговоры в пользу шотландской королевы, даже из своей камеры в Бастилии? Иди кузена Марии, герцога де Гиза?
– У вас нет никаких доказательств, что лорд Оксбридж знаком с любым из них.
– Нет, видимо Франция просто вошла в моду этим летом, поскольку лорд Оксбридж – не единственный, кто запросил паспорт. Сэр Энтони Бабингтон тоже.
Мартин хотел было назвать это простым совпадением, но понял, что не стоит проявлять поспешности. Что, если Уолсингем прав и существовала связь между Бабингтоном и лордом Оксбриджем? Что, если Нед каким-то образом все же вовлечен в заговор, а Мартин был просто слеп и не обнаружил этого? Хорошо бы этого не было… ради Джейн.
– Простите меня, сэр. Может статься, я оказался не настолько бдителен, как я думал.
Он ожидал, что Уолсингем возмутится подобной некомпетентностью. Министр жестко, не мигая, смотрел на Мартина, но в его внимательном взгляде, как ни странно, появился намек на симпатию.
– Вы служили мне достаточно хорошо в прошлом, мистер Вулф, но, боюсь, вы допустили роковую ошибку для человека вашего рода деятельности. Вы позволили себе привязаться к объекту слежки. Если не к самому лорду Оксбриджу, то уж точно к его сестре.
– Неужели вы подозреваете, что и Джейн вовлечена в нечто подобное? Вот она уж совершенно ни при чем.
– Полагаю, что да. Но разве вам никогда не приходило в голову, что, доказав виновность лорда Оксбриджа, вы избавили бы Джейн Дэнвер от опасности быть втянутой в заговор? А потеряв брата, дама, возможно, к вам ринется за утешением.
– О да, – горько заметил Мартин. – Нет надежнее способа привязать к себе женщину, чем отправить ее братца на плаху.
– Леди Дэнвер вовсе не обязательно знать о вашем участии в этом деле.
– Я, может, и способен на большой обман, сэр Фрэнсис, но подобную ложь даже я не смогу переварить. Мне придется сообщить ее светлости правду, и она возненавидит меня. Непременно возненавидит. – Мартин устало поскреб бороду. – Мерзопакостное это дело, господин министр, и скорее бы уж оно закончилось. Единственная причина, по которой я поступил к вам на службу, сэр, моя дочь.
– Ваша цель – обеспечить Маргарет лучшее будущее.
– Я сделаю все для своей маленькой дочурки. – Мартин печально улыбнулся. – Я бы подарил ей весь мир, если бы мог, и луну и звезды в придачу.
– Вы считаете наше дело скверным. – Сэр Фрэнсис, нахмурясь, забарабанил пальцами по столу. – Хотите – верьте, хотите – нет, я с вами согласен. Но конец уже виден. – Он взял документ со стола, чуть помедлил, словно бы спорил сам с собой. – Я рискну показать вам кое-что и надеюсь, мое доверие не окажется неуместным. – Уолсингем протянул бумагу Мартину, который с осторожностью принял ее.
– Что это?
– Самое последнее письмо шотландской королевы сэру Энтони Бабингтону. Письмо было закодировано, как и все остальные. Перед вами расшифровка первоначального текста, выполненная Фелиппесом.
Мартин опустил взгляд на документ и похолодел. Его опасения были не напрасны. Шотландская королева требовала от Бабингтона подробных сведений о заговоре. Сколько английских католиков сплотятся вокруг, какие силы ожидаются из-за границы, какие порты станут использоваться для вторжения.
Самые жуткие строчки шли в конце:
«Когда все будет подготовлено должным образом, и в пределах и за пределами королевства, только тогда наступит время этим шести господам приступить и к моему освобождению. Прежде, чем это может случиться, надо обязательно расправиться с Елизаветой. Иначе, если попытка освободить меня потерпит неудачу, моя кузина уже навсегда заточит меня в какой-нибудь жуткой мрачной темнице, из которой мне никогда уже не убежать, если она не уготовит для меня нечто худшее. Не забудьте сжечь это письмо сразу же…»
И на этих строчках Мартин понял, что шотландская королева впорхнула прямо в сеть, сплетенную Уолсингемом, и подписала свой собственный смертный приговор. Фелиппес даже проиллюстрировал свою расшифровку крошечным рисунком виселицы.
Бедная глупая женщина…
– Мои поздравления, – решительно произнес Мартин, отдавая письмо. – Сдается, теперь вы добьетесь, чтобы вам наконец отдали голову шотландской королевы, и всех остальных тоже. Как я догадываюсь, вы приступаете к составлению предписаний для ареста.
– Еще нет. Я по-прежнему не знаю имен заговорщиков, тех шестерых, упоминаемых королевой, – пояснил сэр Фрэнсис в ответ на озадаченный взгляд Мартина. – Я намерен обеспечить доставку ее письма сэру Энтони с подделанным постскриптумом, в подражание руки королевы, с просьбой перечислить всех заговорщиков поименно.
– А если ваша хитрость не сработает?
– Тогда я арестую всех, с кем вы ужинали сегодня вечером, и буду вынужден применять иные методы.
– Вы имеете в виду пытки? – Мартин содрогнулся.
– Безусловно, это крайняя мера, и я бы глубоко сожалел об этом, и именно вы можете помочь мне избежать ее. Немного больше усердия и изобретательности, и вы сумеете обнаружить остальные имена.
– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы получили список, сэр.
– Даже если имя лорда Оксбриджа окажется среди этих имен?
Мартин чуть дольше необходимого задержался с ответом, но согласно кивнул. Он опасался, что Уолсингем не преминет обсудить его колебания, но министр погрузился в изучение каких-то бумаг на своем столе. Поклонившись, Мартин поспешил уйти, когда его окликнули.
– Мартин! – остановил его оклик сэра Фрэнсиса.
Он замер и удивленно оглянулся назад. Впервые министр обращался к нему по имени.
– Когда начнутся аресты, позаботьтесь держаться подальше, чтобы и вас не задержали.
– Но я работаю на вас, сэр. – Мартин нахмурился. – Ведь вы сумеете поручиться за меня.
– Я-то поручусь, только дело это уже уйдет из моих рук. Если вы попадетесь вместе с заговорщиками, пройдет некоторое время, прежде чем я сумею высвободить вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42