– Открой мне тайну – с чего к тебе так привязался Промыслин?
– Черт его знает, – я пожал плечами, поглядывая на сумку с волшебным содержимым.
– Бери, бери, не стесняйся, – улыбнулась Лёлик. – Моя обязанность – удовлетворять желания клиентов.
– Волшебницей, значит, работаешь? – Я присосался к третьей банке.
– Типа того. – Секретарь-референт подтянула под себя вторую ногу, усевшись на восточный лад и совершенно не обращая внимания на окончательно уползший куда-то в район талии халатик.
Я бросил быстрый взгляд на полуоткрытую дверь купе. Не хватало сейчас появиться Саньке, и моя околоки-ношная карьера окажется тогда под большим вопросом.
– А ты боязливый, козлик, – насмешливо улыбнулась секретарь-референт, правильно истолковав мой взгляд в сторону двери.
– Мне, в отличие от пролетариата, есть что терять, – я пожал плечами.
– Эти жалкие гроши? – презрительным тоном спросила Лёлик.
– Для кого, может, и гроши, а для меня возможность жить без страха за завтрашний день.
– Мелкие у тебя запросы, я посмотрю…
– А что бы ты хотела? – Пиво постепенно рассасывалось по обезвоженному организму, смывая горечь похмелья и возвращая к жизни.
– Я бы хотела приятно провести время, пока мой шеф почивает в пьяном бреду, – довольно прямо заявила женщина.
– Пылаешь жаждой мщения? – усмехнулся я, вспомнив, как грубо Санька выпроводил свою сотрудницу вчера из купе.
– А хотя бы и так, – вызывающе заявила секретарь-референт.
Одним плавным движением она поднялась и толкнула дверь. Та поехала, отгораживая нас от вагонного мира. Лёлик резко повернулась в мою сторону явно отрепетированным движением, от которого кнопки халата с треском расстегнулись, обнажив соблазнительное содержимое, дотоле хотя бы формально прикрытое полупрозрачной материей…
Вербовка
– Вставай, неверный! – Довольно грубый пинок в бок оторвал меня от воспоминаний.
И почему действительность с ее грубым и неприкрытым садизмом всегда норовит вмешаться в самый неподходящий момент? Я нехотя открыл глаза. Надо мной колонной возвышался мордоворот-тюремщик, харю которого, ни на гран не обремененную интеллектом, мне пришлось лицезреть последние двое суток.
– Сколько раз тебе говорить, морда немытая, что у меня прекрасный слух и не надо дублировать свои слова ногами!
– Ха! – осклабился страж. – Скажи спасибо шахзаде, а то давно бы лизал мои сапоги!
– Скажи и ты ему спасибо, – огрызнулся я, – что нам не довелось встретиться в другом месте.
– Да что ты можешь, сын обезьяны и шайтана! – Тюремщик небрежно ткнул меня не мытой как минимум год лапой в лицо.
Я мог бы без труда сломать верзиле пару-тройку пальцев, но пришлось терпеть хамство, проклиная себя за несдержанный язык.
– Пошел! – Он тычком развернул меня к двери и направил по коридору.
Я заковылял, стараясь как можно резвее перебирать скованными короткой цепью ногами. Не хотелось лишний раз нарываться на пинок сопровождающего меня стража.
В зале, где я очнулся в первый раз, почти ничего не изменилось, если не считать отсутствовавших светильников на вершинах большой пентаграммы, в которую я был заключен каким-то непонятным способом.
В моей голове царил все тот же сумбур. Было абсолютно непонятно, каким образом я очутился в этих местах и почему еще мне просто не снесли голову или не отправили на какую-нибудь плантацию. Может быть, их ввела в заблуждение военная форма, в которую я был одет в момент съемок? И меня посчитали за спецназовца или десантника? Я невольно поежился. По слухам, если эти ребята случайно попадали в плен, моджахеды придумывали им особо изощренные казни.
Я прикинул расстояние до трона, где сидел этот таинственный шахзаде, по бокам которого стояли два свирепого вида негра с огромными изогнутыми мечами. Если я не ошибался, эти орудия смерти должны называться ятаганами. Ничего, если дело действительно запахнет керосином, допрыгнуть до трона я успею. Или, на крайний случай, оставлю евнухом моего тюремщика. Уж лучше пусть зарубят в суматохе, чем терпеть издевательства с тем же финалом.
Но если я у моджахедов, к чему вся эта средневековая атрибутика: ятаганы, негры, лучники у входа? Или у шахзаде крыша от гашиша и героина поехала? И он организовал себе собственный шариатский рай? Тогда где же гурии? Я не отказался бы напоследок увидеть хоть что-то приятное…
Этот напряженный мыслительный процесс в моей голове был прерван довольно грубым способом. Находившийся сзади тюремщик саданул меня в спину, и я, не удержавшись на гладком полу, прокатился плашмя почти до самого центра зала.
– Неверный доставлен, повелитель, – раздался почтительный голос охранника.
Второй раз меня за сегодняшний день назвали неверным, пришла на ум мысль, пока я созерцал украшенные резьбой ступени постамента. Наверное, это лучше, чем шайтан, хотя как сказать… Будучи шайтаном, я ощущал гораздо большее уважение к своей персоне со стороны окружающих. Наученный горьким опытом, я не торопился подниматься, предпочитая лучше смирно полежать.
– Встань, неверный, – прозвучал надо мной новый голос.
Я осторожно приподнял голову. Рядом стоял старец в черном шелковом халате, расшитом диковинными зверями и странными знаками, голову незнакомца украшала чалма черного цвета. Мне очень не понравилось его пристрастие к траурной окраске одеяний, но потом я вспомнил, что у мусульман траур символизирует белый цвет, и несколько успокоился.
– Шахзаде хочет говорить с тобой, – увидев, что я смотрю на него, произнес тип в черном.
Я встал, предварительно оглянувшись. Мой тюремщик находился где-то у самых дверей зала и никак не мог оттуда до меня дотянуться.
– Корасайоглы заверил меня, что ты не шайтан, – начал свою речь сидящий на троне тип в малиновых штанах, которого мне уже довелось лицезреть двое суток назад.
Старец утвердительно наклонил голову, из чего я заключил, что это и есть вышеупомянутый Корасайоглы.
– … А посему мы решили привлечь тебя на службу, не опасаясь происков демонов тьмы, – между тем продолжал разглагольствовать шахзаде. – Ты должен совершить деяние, угодное Аллаху, после чего мы отправим тебя обратно к твоим соплеменникам.
Слава богу, кажется, меня не будут резать или четвертовать и даже не законопатят на плантации. Всего-то надо что-то сделать для этого типа в малиновых штанах, и меня отпустят на свободу. Несмотря на напряженность ситуации, мне подумалось, что шахзаде не иначе как обладатель несметного количества КЦ, раз облачен в малиновые шаровары. Ну а если простой прораб не пропал в галактике Кин-дза-дза, мне сам бог велел выбраться из этих мест…
– Что я должен сделать? – осмелился я спросить местного царька, когда он на мгновение умолк.
– А ты мне нравишься, – благосклонно посмотрел на меня шахзаде, – тот, кого мы вызвали до тебя, – тут он кивнул в сторону дальней стены, где стояли начищенные рыцарские доспехи, – оказался менее сговорчивым. Наверное, в нем сидел шайтан или демон… Нам пришлось прервать нить его никчемной жизни…
Я представил себе, как в это место попадает неграмотный и суеверный рыцарь из Средневековья… да, ему не позавидуешь. Если он сразу не съехал с катушек, то должен был признать присутствующих за приспешников Сатаны со всеми вытекающими отсюда последствиями. Покойся с миром, незнакомец! Надеюсь, твоя смерть была легка.
Следующая мысль, пришедшая в голову, заставила похолодеть. Как здесь мог взяться средневековый рыцарь?! И где же тогда в действительности нахожусь я?! Значит, и меня «вызвали», как выразился этот тип?!
– Тебе предстоит привезти сюда мою возлюбленную ханум Нушафарин, – изрек с напыщенным видом шахзаде.
– Всего-то? – удивился я.
Явно у этого царька не все в порядке с головой. У него что, своих подданных не хватает?
– Не радуйся, – насупился на мой вопрос шахзаде. – До тех мест не так-то легко добраться. Не один десяток багатуров сгинул без вести в землях за пустыней Шараф.
– Но тогда как я – то справлюсь, если местные богатыри оказались бессильны?
– Корасайоглы разговаривал со звездами, – важно изрек шахзаде, – и он узнал, что только белолицый чужеземец из другого мира способен добраться до ханум Нушафарин.
– Только добраться? – поинтересовался я. – А по поводу обратной дороги звезды никак не обмолвились?
– Ты задаешь слишком много вопросов, чужеземец, – недовольно поморщился шахзаде. – Корасайоглы расскажет тебе все. А мне недосуг просвещать тебя. Государственные дела не ждут.
С этими словами он наклонил голову, давая понять, что аудиенция окончена.
Мудрец (или маг?) в черных одеждах тут же подхватил меня под руку и поспешно повлек из зала.
Сеанс магии
Покои мага не блистали роскошью, но и разительно отличались от того места, где я находился последние двое суток.
Корасайоглы жестом пригласил меня присесть за низенький столик у стены, на котором стояло большое блюдо с фруктами, чаша с медом и дыбились горкой лепешки, от которых шел одуряющий аромат свежей выпечки.
Я сел, потирая запястья, на которых от кандалов за два дня успели образоваться язвы. Перед тем как вести меня к себе, маг вызвал кузнеца, и тот сбил оковы с моих рук и ног.
– Угощайся, чужеземец, – улыбнулся Корасайоглы. – В зиндане, я думаю, тебе не удалось ни разу поесть вволю. Или ты не голоден?
– Да уж… – Я вспомнил куски лепешки, сухие, как кирза, которыми в меня кидался, гогоча, тюремщик, и тухлую воду в глиняном чане, не менявшуюся, видимо, никогда и лишь доливавшуюся по мере убывания.
Душистый мед со свежайшей лепешкой с хрустящей румяной корочкой вкупе с зеленым ароматным чаем был бесподобен. Мне показалось, что еще никогда в жизни я не ел ничего подобного. Когда горка лепешек заметно уменьшилась и я почувствовал, что следующий кусок встанет у меня в горле, маг хлопнул в ладоши, и вошедшие слуги быстро и бесшумно очистили столик. Я с сожалением проводил глазами уплывающую еду. Когда еще удастся так вкусно поесть…
Маг тем временем водрузил на стол огромное блюдо и, что-то шепча себе под нос, начал лить туда воду из кувшина.
Я с интересом наблюдал за средневековым шаманст­вом. Всю свою сознательную жизнь я с насмешкой и недоверием относился к различным белым и черным магиям, знахарям, гадалкам, астрологам и прочей шушере, особенно активизировавшейся в последнее время. По моему мнению, вся эта братия поднаторела лишь в одном: в очистке карманов слишком доверчивых сограж­дан. А в том, чего стоят их предсказания, не раз мог убедиться на примере своих знакомых.
И вот, кажется, по-моему неверию собирались нанести сильный удар.
Маг кончил лить воду, сыпанул следом в блюдо какой-то порошок и промолвил:
– Смотри внимательно, чужеземец.
Я склонился над закурившимся легким дымком блюдом, честно пытаясь хоть что-то увидеть на поверхности воды. Очень долго ничего не менялось, но в какой-то момент водяной слой как бы растаял, и я увидел то погружающееся, то всплывающее безвольное тело, несущееся среди бурунов горной реки. Внезапно до меня дошло, что я вижу себя со стороны во время неудавшегося прыжка из горящего бэтээра. Я отшатнулся от блюда, и изображение медленно растаяло.
– Ты видел собственную смерть, чужеземец, – произнес внимательно наблюдавший за мной маг.
– Значит, я в загробном мире? – Я поднял глаза на Корасайоглы. – Но вроде бы мне положено попасть к христианам… или я в аду?
– Ты считаешь, что ад обязательно должен быть мусульманским? – усмехнулся маг.
– Тогда где же я?
– Тебе это сказали еще в первый день – в Хорасане.
– Я это тогда же и не понял… Вы выдернули меня из будущего?
– Никому не дано повлиять на живущих в прошлом или будущем из настоящего, – ответил Корасайоглы. – Возможно лишь увидеть… избранным.
– И вы избранный?
– Как видишь, – улыбнулся маг.
– Но мне все равно непонятно: живой ли я и как загремел к вам из своего времени?
– Живой, живой, – улыбнулся маг, – успокойся.
– Тогда как же понимать окружающее? – Я повел вокруг рукой. – В моем времени это глубокое прошлое.
– В твоем мире – да, – подтвердил маг. – Но кто тебе сказал, что ты в своем мире?
– А? – У меня от удивления настолько отвисла челюсть, что пришлось сделать заметное усилие, чтобы водворить ее обратно.
– Вокруг существует неисчислимое множество миров, – продолжил свои объяснения Корасайоглы, – и, когда срок жизни существ того или иного мира подходит к концу, ткань бытия истончается настолько, что человек может провалиться в соседний мир. А чтобы извлечь обреченного из его мира, требуется лишь небольшой толчок.
– Так, значит, там я все-таки умер?
– Нет, – покачал головой маг. – ТАМ ты не успел умереть. Я вытащил тебя в наш мир, как и того закованного в железо чужеземца, с которым так и не удалось, к сожалению, договориться.
– Для кого, может, и к сожалению, а для меня к счастью, – пробормотал я и задал следующий вопрос: – Но мое тело в том мире должны же найти?
– Необязательно, – покачал головой маг. – У вас разве находят всех исчезнувших?
– Понятно, – я покивал головой. – Тогда еще вопрос: неужели у этого типа в малиновых штанах нет других вариантов касательно своей возлюбленной? Как ее там? Ханум какая-то? И обязательно нужен черт знает кто и черт знает откуда?
– Ты непочтителен к шахзаде, чужеземец, – нахмурил брови Корасайоглы. – За такие речи очень просто лишиться не только языка, но и его глупого вместилища – головы.
– А, бросьте, – я махнул рукой. – Вы же умный человек, и к тому же мы сейчас одни. Как может местный босс надеяться, что я в точности исполню его указание? Тем более находясь у черта на куличках…
– Ты слишком часто поминаешь черта, – неодобрительно покачал головой Корасайоглы. – Это, как я понимаю, один из демонов вашего мира?
– Да, у него вроде такой статус.
– Негоже поминать демонов, – с поучающим видом изрек маг. – Эти существа могут передвигаться между мирами… А что касается его подчиненных, шахзаде тебе объяснил достаточно популярно во время аудиенции.
– А в отношении моего повиновения? Как он рассчитывает решить эту задачу?
– Не он, а я, – заносчиво заявил Корасайоглы. – Если ты обманешь шахзаде, я тебя верну в твой мир.
– В ту самую речку, будь она трижды проклята?
– Да.
– Весомый аргумент. И никак с вами договориться нельзя?
– Я не хочу лишаться головы из-за какого-то чужеземца, – усмехнулся маг.
– Ну а если я все выполню? – Я задал еще вопрос: – Что будет после этого? Или мне в качестве награды предложат ту же речку?
– Я действительно верну тебя в твой мир, – кивнул головой Корасайоглы, – но в момент, предшествующий твоей личной трагедии. А там уж тебе решать: прыгать в воду или еще пожить…
– Какие у меня гарантии?
– Никаких, – ехидно улыбнулся маг. – Лишь мое слово. Но у тебя в любом случае нет выбора.
На такой обнадеживающей ноте и закончилась наша беседа.
Вечеринка
После беседы с Корасайоглы хоть что-то немного прояснилось. Добавило ли это мне оптимизма – другой во­прос. Но выбора действительно не было. Если меня с такой легкостью выдернули из моего мира, как до меня этого рыцаря, коему не повезло гораздо сильнее, то с такой же легкостью могли отправить обратно захлебываться ледяной водичкой. Или просто смахнуть голову прямо на месте, чтобы не тратиться на переброску. Я в задумчивости взял с блюда янтарно-желтый персик и впился зубами в тающую во рту сочную мякоть.
Маг оставил меня отдыхать до вечера в соседней с его кабинетом небольшой комнате. Он даже не стал запирать дверь. И, если принять на веру его слова о другом мире, совершенно правильно поступил. Бежать отсюда мне некуда. А если и попытаться сделать ноги, что ж, еще одним идиотом станет меньше.
– Подумай, чужеземец, до вечера, – произнес на прощание Корасайоглы, выходя из комнаты. – Вечером я буду у шахзаде, и не исключено, что твоя судьба решится там же. Все будет зависеть от того, какие выводы ты сделаешь из нашей беседы.
Да-с, типичная сказочная ситуация. Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что… И ничего не поделаешь, придется соглашаться. Жить-то хочется. И потом эта самая ханум обретается бог знает где. Если со мной не будет сопровождающих, что мешает мне просто затеряться в этом мире? Соглашусь для вида, осмотрюсь и двину на север. В это время северные территории практически не заселены, а в лесах меня сам черт не сыщет. Что-то мне не очень верится в дальнобойность здешнего мага.
Так за бесплодными размышлениями и дегустацией фруктов прошло, по моим подсчетам, часа три-четыре. В узком окошке начало заметно темнеть, когда в комнату заглянул Корасайоглы.
– Пойдем, – он мотнул головой в сторону выхода и, не дожидаясь меня, вышел.
Я было подумал, что он поведет меня на аудиенцию к шахзаде, но маг прошествовал в свой кабинет.
– Вижу, ты уже готов принять решение, – без предисловий начал маг, – но только хочу предупредить тебя, чтобы не вздумал лгать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41