Лучше сейчас, на Венеру. Там все понятно. Там будет оружие, будет враг, будет цель. И там я не буду бесплатной рабочей силой, волом без права голоса.
После уроков Оля пошла искать лаборантскую Якова: он же тоже четверокурсник, должен знать какие-то подробности. Ее отправили в 308-ю аудиторию. Оля переступила порог и не сразу поняла, куда попала. Это было большое полутемное помещение, длинное как трамвай, с центральной двухрядной столешницей рабочих мест. Напротив окон стоял камин, электрический, но с красивой голографической заставкой под натуральное пламя. Около камина несколько стульев были сдвинуты в ряд, и на них, как на диване, полулежал совершенно незнакомый парень — ноги на рабочей столешнице, в одной руке сигарета, в другой книжка. Яков сидел по-человечески, на стуле. И наблюдал за Олиной реакцией. Почему-то она подумала, что Илья уже хохотал бы, заметив, как у нее вытянулось лицо. А здесь никто не проронил ни звука. Незнакомый парень встал и закрыл дверь на доску, как на засов. Потом картинным движением отбросил назад длинные светлые волосы, падавшие на лоб философа, и все так же молча вернулся на свое место.
Яков наконец-то снисходительно рассмеялся, увидев, что Оля опешила. Поздоровался за руку, представил незнакомому парню. Того звали Виктором. Подставил Оле стул к камину.
Оля спросила, что они думают — будут старшекурсников отправлять на Венеру или нет?
— Не грузись, — посоветовал Виктор. — На Венере раз в пять лет заварушка. Как выборы, так и заварушка. Это при том, что губернаторов там выбирать особо не из кого. Кто живет на Венере? Всякий сброд и надсмотрщики, которые называются “администрация”. Вольных поселенцев, которых по телеку рекламируют, четыре с половиной процента. Все понятно, да? Губернаторов там не выбирают. Их назначают. Здесь, в Кремле. А там людей ставят перед фактом — вот вам человек, он будет хорошим губернатором, надо его выбрать.
— Но почему ж тогда…
— Да потому, что в Кремле представлены интересы не одной, а нескольких фракций, только и всего. В общем, это все политика.
— И чем все это кончится?
— Пшиком, — уверенно сказал Яков. — Хохлов — ставленник Партии. Просто выскочил раньше времени. Но это уладят. Скажут, что народ разволновался, испугался, что ему навяжут Стрельцова, потом проведут выборы, на этот раз законные, и утвердят Хохлова.
— А чей ставленник Стрельцов?
Ребята переглянулись. Ответил Виктор:
— Ничей. Я тут года три назад начал собирать досье на всяких известных людей, так вот, Стрельцов — сам по себе. И если б на Венере была возможность провести действительно справедливые выборы, победил бы Стрельцов. Он единственный из администрации, кого там знают все. И кого почти не знают на Земле. У него там серьезный авторитет.
— Да какой авторитет, — насмешливо скривился Яков. — Никому он там не нужен. За ним не стоят ни Партия, ни олигархи, ни Кремль, ни американцы. Он не политик. А там нужен политик. Так что максимум через полгода его привезут сюда, устроят показательный судебный процесс по делу о превышении полномочий, навешают на него чего пострашней и отправят на ту же Венеру, только уже в роли осужденного.
Оля открыла рот, но Яков опередил ее замечанием, что о политике спорят только некрасивые женщины. Оля заткнулась.
Яков с Виктором рассказывали множество веселых историй, Оля смеялась от души.
— Знаешь, что такое женские тайны? — спросил Виктор, когда Оля кокетливо отказалась отвечать на один из его вопросов. — Сижу я тут как-то под вечер, прибегает девчонка из нашей группы, Танька. В слезах. Я ее к камину, успокаивать… Она ревет так, что тут стены дрожат. Ну, корова здоровенная, четыре меня. Спрашиваю — что случилось? Тайна. Я уж самое плохое думаю. Любимый человек женился, родственник умер, да мало ли… Полчаса успокаивал, а потом она с ревом: “Блу-у-узка мала!” Вот и все ваши женские тайны. Блузка на бюсте не застегивается, а размера побольше в магазинах нет.
Оле даже жалко уходить было оттуда после всего веселья. Но — надо.
— Ты заходи еще, — сказал Яков на прощание.
— Как получится, — уклончиво сказала Оля.
Она была уверена, что не получится. И сама об этом немного жалела, потому что здесь опять нашла ту бесхитростную атмосферу общения, которая в свое время так привлекла ее в Моравлине.
* * *
24 сентября 2083 года, пятница
Селенград
Оле приснился ужасный сон. Она поехала в какой-то городок на Венере. Помнила только, что название начинается на “Ю”. Юганск, наверное, там всего три города — Адельгея, Ольжичи и Юганск. Из окон Олиного домика была видна река. И тут же размещалась армейская часть, где служили старшекурсники на каких-то странных кораблях. Все, кого Оля знала. Шла война. Еще туда приехала мама, и оказалось, что Оля на Венере только на каникулах, но мама попросила ее остаться, чтобы обжить место, а она бы потом приехала. Оля подумала и сказала:
— Академию закончу, тогда перееду сюда.
Каждый вечер в ее домике собирались все, приходил Царев и рассказывал о ходе боевых действий. И в один такой вечер Оля стояла у стены, Царев почему-то сразу подошел к ней и тихо сказал:
— Сегодня мы потеряли двоих. Один — Авдеев, его отшвырнуло дверью и смыло за борт. Другого убило ракетой. Это Моравлин.
У Оли вырвался вопль, и она зарыдала, почему-то сразу поверила и не могла успокоиться.
Потом все, оставшиеся в живых, собрались, и между ними мелькала чья-то подозрительно знакомая белая голова, только Оле никак не удавалось разглядеть лицо. Тут же оказалась ее школьная знакомая Марина Карлова, которая когда-то учила Олю гадать на картах. Она принесла колоду хороших карт и сказала:
— А ты погадай, вдруг он оживет.
Оля погадала, и карты показали, что он жив, но тут она проснулась, так и не успев ни в чем убедиться.
Еще на первой паре пронесся слух, будто у второго курса намечается какая-то экскурсия, и по этому поводу две последние пары отменили. Но на военке об этом никто ничего не слышал, Оля сама спросила у Лильки Одоевской, и наладчики из В-2021 тоже ничего не слышали.
Группа постановила: прогулять. Однако двое ребят поперлись на международный, и пришлось тащиться за ними. Сидели, дулись друг на дружку за то, что смелости не хватило согласованно удрать с уроков. Язычница Валентина, у которой попытались навести справки на тему “учиться — не учиться”, задала самостоятельный перевод и свалила куда-то. Вернулась и сказала, что действительно, уроки у второго курса отменили. Группа тут же разбежалась, как тараканы от дихлофоса, кто куда. Оля с Наташей сунулись было в первый корпус, но там на вахте торчал Огурец, ну его. Перекусили в кафе, потом вернулись. На этот раз путь был свободен.
Яков с Виктором занимались странным делом. Надевали на автомат горлышко шарика из тонкой резины, включали подачу воздуха, шарик надувался и лопался. Обрывки они складывали в кучу.
— Что это вы делаете? — спросила Наташа.
— Шарики лопаем, — объяснил Виктор. — Вот видишь кучу? Все надо перелопать.
Оля с Наташей переглянулись. На их взгляд, можно было поступить существенно проще: взять и засунуть их в измельчитель мусора.
— Да мы-то тоже это понимаем, — вздохнул Яков. — Ты это нашему руководителю практики объясни. По-моему, он просто придумал нам нудное занятие, чтоб была отмазка.
Потом они надули несколько шаров, завязали их и устроили бой шариками. У Виктора отыскалась колода настоящих бумажных карт, сели играть в дурака. Яков предложил играть на раздевание, но его не поняли. Потом Оля предложила погадать. Наташа сразу отказалась, Виктор тоже, а Якова карты выдали с головой: оказалось, он был неравнодушен к Оле. От чего, кстати, не стал отпираться.
Потом Виктор тоже занялся предсказательством. Делал он это странно. Брал за запястья, некоторое время тискал их, будто пульс искал. Все это время пристально смотрел в глаза. Потом отпускал руки, закуривал и рассказывал.
Якову он сказал, что тот помрет в тридцать лет по вине своей истеричной жены. Та будет настаивать, чтоб муж сам заделал дырку на крыше дачи, Яков полезет, сорвется и сломает себе шею.
Наташе сообщил, что она закончит Академию, замуж никогда не выйдет, но родит двоих детей от разных отцов.
Оле в глаза смотрел слишком долго и серьезно. Потом отвернулся. Сказал, что ей всю жизнь любить одного человека. Они уже знакомы, но судьба там сложная. Причем рассказывал, а сам показывал пальцем на Якова. Яков улыбался. Виктор прервался, презрительно посмотрел на него, сказал:
— Да не ты это! Нужен ты ей больно! — потом опять посмотрел на Олю. — Не пойму, у тебя вроде как две даты смерти. Первая связана с тем, кого ты любишь. У тебя вообще все беды в жизни из-за него будут. И все связаны с числом девять.
Тут Оле стало жутко, потому что она не забыла предсказание цыганки.
— Не могу понять, — честно признался Виктор. — Ты что, сама свою судьбу определять можешь?
— Не знаю, — улыбнулась Оля. — А что это такое?
— Если сама свою судьбу определяешь, то можешь изменить карму любому, кто окажется рядом. А у тебя самой в судьбе только этот парень и число девять. В общем, прибьет он тебя через девять чего-то — то ли месяцев, то ли лет. То ли дней. А может, часов. Задушит, — решил Виктор.
— Почему именно задушит?
— Потому что мне так больше нравится. Задушит, потом сядет за убийство, выйдет и повесится с горя.
— Понятно, — засмеялся Яков. — Виктор, как обычно, с задачей не справился. Да не обращайте внимания, он вечно бредит.
Яков забрал Олины часы и куда-то спрятал. Виктор в обмен предложил часы на цепочке.
— Если только подаришь, — сказала Оля.
Виктор возмутился:
— Да я вообще только один раз подарок делал! Торт подарил. Девчонке за ночь.
Яков засмеялся:
— Если бы я за каждую ночь что-нибудь дарил…
Олю передернуло.
В метро было необычно много народу, и Оля с Яковом стояли совсем близко друг к другу. Когда прощались, он долго не выпускал Олину руку. Наташа фыркнула.
На “Стадионе” было не столько холодно, сколько ветрено. Оле стало так противно после разговора с Яковом, что просто жизненно необходимо было отвлечься. Поэтому они с Наташей пропустили одну маршрутку, надеясь, что к моменту подачи второй Илья появится.
Он появился. Оля заметила его, случайно обернувшись на здание станции. Жутко покраснела, но краска со щек быстро исчезла. В маршрутке Илья рассказал, как его вызывали в военкомат — по поводу событий на Венере. Приписали к танковым войскам. А венерианский танк — нечто среднее между космическим кораблем и подводной лодкой, потому что приспособлен для передвижения как по топкой “суше”, так и по океану.
— Прихожу, смотрит на меня суровый такой дяденька, — жизнерадостно рассказывал Илья. — Говорит, идти мне служить на Венеру, танки гонять. Я обрадовался, запрыгал, в ладоши захлопал. Спрашиваю: дяденька, а можно я на танке домой приеду, мамочке покажусь? — Илья захихикал. — Он меня выгнал.
Потом пояснил, что его чуть не забрали в кутузку за такие шутки, тогда он показал удостоверение Службы, и от него отстали. Оказалось, тех, кто в Службе, в армию не призывали, потому что они и так в армии.
— Илья, а как наши ухитрились материк сделать? И почему про эту технологию никто не знает?
— А ее нет. Землю там создала “рутовая команда” — легендарная совершенно группа, говорят, что в ее состав двадцать восемь реал-тайм корректировщиков входит. Для сравнения — на Земле их всего пятеро, — тихо пояснил Илья. — Там вообще всё “руты” создавали — с самого начала. И атмосферу, и всё остальное. По секретному заданию Родины, — он скривился. — Сколько хороших людей на этих заданиях угробили… Вот тебе и все секреты.
Оля рассказала, что ей говорили по поводу ситуации на Венере Яков и Виктор. Илья отрицательно покачал головой:
— Я так не думаю. Там все слишком сильно зависит от “рутовой команды”, а у нее политика совсем другая.
Оле было хорошо. Они опять добрые друзья, опять понимали друг друга с полуслова, но уже как-то не так, как вначале. И ни о ком другом Оля больше даже думать не могла.
* * *
18 октября 2083 года, понедельник
Селенград
История оказалась укороченной. Буквально через пятнадцать минут в аудиторию влетел Филька, выплюнул:
— Все — в актовый зал!
И вылетел. Все сорвались с мест. Около актового зала уже собралась толпа. Места занимали как придется. Оля увидела, что к ней пробивается Яков с привычно-сладким выражением лица. После вчерашней встречи с Ильей видеть его совсем не хотелось, но спрятаться не получилось. Девчонки скептически его разглядывали, ребята презрительно щурились. А ему — наплевать.
Филька поднялся на трибуну, выждал пару секунд:
— Войны не будет.
Зал выдохнул как один человек.
Оказалось, пока на Земле все пытались сообразить, на кого из двух губернаторов сделать ставку, Родион Стрельцов решил проблему собственными силами. Никто так и не понял, как он ухитрился пробраться сквозь кордоны в Юганский район, да еще и выманить на встречу Хохлова.
Новоявленный губернатор испугался. “Ты лжец и самозванец, и править ты не достоин, — сказал ему Стрельцов. — Но я законный правитель, а вот народ, который меня призвал”. Эту фразу перепечатали почти все земные издания. Многие были склонны толковать ее так, что юганцы, испуганные перспективой войны, сами вызвали Стрельцова и провели его сквозь кордоны, но никаких аргументов в пользу этой версии не было. Если только тот факт, что Стрельцову, который явился сам, не прячась за спинами солдат, люди явно обрадовались, а за Хохлова не вступился никто. Хохлова хотели арестовать, он бежал и угодил в топь. Спасти его не успели.
Но самое смешное началось дальше. Как выяснилось, американцы и европейцы все-таки тайно подогнали свой флот к берегам Ольговой Земли. Только лишь стало известно, что положение стабилизировалось, как они рванули вперед — мол, проследить за сохранением демократических ценностей, чтоб там Стрельцов себя диктатором не возомнил, ну и вообще напомнить о своем существовании. Как обычно. И тут Венера показала норов: устроила шторм. Европейцев разнесло к чертям, разметало по всему полушарию. Но никто не погиб. А американцам, которые и были инициаторами этого похода, досталось крепче: прямо через их расположение пронесся небольшой, но злобный отряд венколов, который поддерживал Хохлова. Венколы захватили небольшой остров на севере Ольговой Земли и закрепились там. Стрельцов пообещал вышибить их оттуда, как только руки дойдут.
По Филькиному лицу нельзя было понять, как он относится к новостям. Яков, пробравшийся-таки к Оле, кривил губы, изображая недоумение: и как это так? Не понимал он, почему венерианцы поддержали Стрельцова.
— Досрочные выборы в Ольговой Земле состоятся первого августа следующего года, — объявил Филька. — До тех пор исполняющим обязанности губернатора остается Родион Стрельцов.
Оля была страшно рада. Почему-то она, не знавшая ни одного, ни второго претендента, больше симпатизировала Стрельцову. И вспомнила, что и Илья, и Виктор намекали, что Стрельцов не так уж прост и беззащитен.
На выходе Якова оттерли. К Оле подошла Женька, оглянулась на Якова, довольно громко спросила:
— Оль, ты где подобрала это убожество? У него задница бабья и ноги кривые!
Оля нисколько не обиделась. Она и сама давно это заметила. И тут же подумала, что про Илью ей никто ничего не говорил. Кроме Риты. И то — Рита не заикалась про его внешность, хотя красавцем он не был. А у Якова лицо красивое, только все девчонки брезгливо морщатся.
— Многим нравится, — обронила Оля, чтоб ее не заподозрили в том, будто она подбирает вовсе уж негодящих. — Рассказывает, все к нему с первой встречи в постель прыгают.
Женька еще раз посмотрела скептическим взглядом:
— Охотно верю. Бен у него, чувствуется, разработанный. Ты поосторожней с ним.
Оля взяла пальто, Яков — ее сумку, и они отправились в метро. До “Айвазовской” с ними рядом ехали две шлюшки с парнем, и одна из них начала приставать к Якову. Они переговаривались через Олино плечо. Потом они покинули вагон, и эта милая девушка посмотрела в стекло и покрутила пальцем у виска.
— По ее убеждениям, я должен был предпочесть ее тебе. Но у меня несколько иные вкусы, — объяснил Яков.
Оля подумала, что у нее тоже — иные вкусы. Всю оставшуюся дорогу Яков трепался на интимные темы, вызывая у Оли краску не смущения, а отвращения. Но он этого не понял. Она тоже не могла понять, почему Яков не стесняется подобных разговоров, а даже хвастается. Разве это хорошо, когда парень к девятнадцати годам спал с тремя десятками женщин и всех их бросил?
Когда он свалил восвояси, Олю охватила щемящая тоска. Подсознательно она поставила их — Илью и Якова — рядом и поняла, в чем дело. У Якова не было даже самолюбия, не говоря о гордости. Поэтому он такой пошленький. И хотя он был старше Ильи на полгода — Яков родился в конце ноября, а Илья в конце июня — на самом деле он был инфантильным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
После уроков Оля пошла искать лаборантскую Якова: он же тоже четверокурсник, должен знать какие-то подробности. Ее отправили в 308-ю аудиторию. Оля переступила порог и не сразу поняла, куда попала. Это было большое полутемное помещение, длинное как трамвай, с центральной двухрядной столешницей рабочих мест. Напротив окон стоял камин, электрический, но с красивой голографической заставкой под натуральное пламя. Около камина несколько стульев были сдвинуты в ряд, и на них, как на диване, полулежал совершенно незнакомый парень — ноги на рабочей столешнице, в одной руке сигарета, в другой книжка. Яков сидел по-человечески, на стуле. И наблюдал за Олиной реакцией. Почему-то она подумала, что Илья уже хохотал бы, заметив, как у нее вытянулось лицо. А здесь никто не проронил ни звука. Незнакомый парень встал и закрыл дверь на доску, как на засов. Потом картинным движением отбросил назад длинные светлые волосы, падавшие на лоб философа, и все так же молча вернулся на свое место.
Яков наконец-то снисходительно рассмеялся, увидев, что Оля опешила. Поздоровался за руку, представил незнакомому парню. Того звали Виктором. Подставил Оле стул к камину.
Оля спросила, что они думают — будут старшекурсников отправлять на Венеру или нет?
— Не грузись, — посоветовал Виктор. — На Венере раз в пять лет заварушка. Как выборы, так и заварушка. Это при том, что губернаторов там выбирать особо не из кого. Кто живет на Венере? Всякий сброд и надсмотрщики, которые называются “администрация”. Вольных поселенцев, которых по телеку рекламируют, четыре с половиной процента. Все понятно, да? Губернаторов там не выбирают. Их назначают. Здесь, в Кремле. А там людей ставят перед фактом — вот вам человек, он будет хорошим губернатором, надо его выбрать.
— Но почему ж тогда…
— Да потому, что в Кремле представлены интересы не одной, а нескольких фракций, только и всего. В общем, это все политика.
— И чем все это кончится?
— Пшиком, — уверенно сказал Яков. — Хохлов — ставленник Партии. Просто выскочил раньше времени. Но это уладят. Скажут, что народ разволновался, испугался, что ему навяжут Стрельцова, потом проведут выборы, на этот раз законные, и утвердят Хохлова.
— А чей ставленник Стрельцов?
Ребята переглянулись. Ответил Виктор:
— Ничей. Я тут года три назад начал собирать досье на всяких известных людей, так вот, Стрельцов — сам по себе. И если б на Венере была возможность провести действительно справедливые выборы, победил бы Стрельцов. Он единственный из администрации, кого там знают все. И кого почти не знают на Земле. У него там серьезный авторитет.
— Да какой авторитет, — насмешливо скривился Яков. — Никому он там не нужен. За ним не стоят ни Партия, ни олигархи, ни Кремль, ни американцы. Он не политик. А там нужен политик. Так что максимум через полгода его привезут сюда, устроят показательный судебный процесс по делу о превышении полномочий, навешают на него чего пострашней и отправят на ту же Венеру, только уже в роли осужденного.
Оля открыла рот, но Яков опередил ее замечанием, что о политике спорят только некрасивые женщины. Оля заткнулась.
Яков с Виктором рассказывали множество веселых историй, Оля смеялась от души.
— Знаешь, что такое женские тайны? — спросил Виктор, когда Оля кокетливо отказалась отвечать на один из его вопросов. — Сижу я тут как-то под вечер, прибегает девчонка из нашей группы, Танька. В слезах. Я ее к камину, успокаивать… Она ревет так, что тут стены дрожат. Ну, корова здоровенная, четыре меня. Спрашиваю — что случилось? Тайна. Я уж самое плохое думаю. Любимый человек женился, родственник умер, да мало ли… Полчаса успокаивал, а потом она с ревом: “Блу-у-узка мала!” Вот и все ваши женские тайны. Блузка на бюсте не застегивается, а размера побольше в магазинах нет.
Оле даже жалко уходить было оттуда после всего веселья. Но — надо.
— Ты заходи еще, — сказал Яков на прощание.
— Как получится, — уклончиво сказала Оля.
Она была уверена, что не получится. И сама об этом немного жалела, потому что здесь опять нашла ту бесхитростную атмосферу общения, которая в свое время так привлекла ее в Моравлине.
* * *
24 сентября 2083 года, пятница
Селенград
Оле приснился ужасный сон. Она поехала в какой-то городок на Венере. Помнила только, что название начинается на “Ю”. Юганск, наверное, там всего три города — Адельгея, Ольжичи и Юганск. Из окон Олиного домика была видна река. И тут же размещалась армейская часть, где служили старшекурсники на каких-то странных кораблях. Все, кого Оля знала. Шла война. Еще туда приехала мама, и оказалось, что Оля на Венере только на каникулах, но мама попросила ее остаться, чтобы обжить место, а она бы потом приехала. Оля подумала и сказала:
— Академию закончу, тогда перееду сюда.
Каждый вечер в ее домике собирались все, приходил Царев и рассказывал о ходе боевых действий. И в один такой вечер Оля стояла у стены, Царев почему-то сразу подошел к ней и тихо сказал:
— Сегодня мы потеряли двоих. Один — Авдеев, его отшвырнуло дверью и смыло за борт. Другого убило ракетой. Это Моравлин.
У Оли вырвался вопль, и она зарыдала, почему-то сразу поверила и не могла успокоиться.
Потом все, оставшиеся в живых, собрались, и между ними мелькала чья-то подозрительно знакомая белая голова, только Оле никак не удавалось разглядеть лицо. Тут же оказалась ее школьная знакомая Марина Карлова, которая когда-то учила Олю гадать на картах. Она принесла колоду хороших карт и сказала:
— А ты погадай, вдруг он оживет.
Оля погадала, и карты показали, что он жив, но тут она проснулась, так и не успев ни в чем убедиться.
Еще на первой паре пронесся слух, будто у второго курса намечается какая-то экскурсия, и по этому поводу две последние пары отменили. Но на военке об этом никто ничего не слышал, Оля сама спросила у Лильки Одоевской, и наладчики из В-2021 тоже ничего не слышали.
Группа постановила: прогулять. Однако двое ребят поперлись на международный, и пришлось тащиться за ними. Сидели, дулись друг на дружку за то, что смелости не хватило согласованно удрать с уроков. Язычница Валентина, у которой попытались навести справки на тему “учиться — не учиться”, задала самостоятельный перевод и свалила куда-то. Вернулась и сказала, что действительно, уроки у второго курса отменили. Группа тут же разбежалась, как тараканы от дихлофоса, кто куда. Оля с Наташей сунулись было в первый корпус, но там на вахте торчал Огурец, ну его. Перекусили в кафе, потом вернулись. На этот раз путь был свободен.
Яков с Виктором занимались странным делом. Надевали на автомат горлышко шарика из тонкой резины, включали подачу воздуха, шарик надувался и лопался. Обрывки они складывали в кучу.
— Что это вы делаете? — спросила Наташа.
— Шарики лопаем, — объяснил Виктор. — Вот видишь кучу? Все надо перелопать.
Оля с Наташей переглянулись. На их взгляд, можно было поступить существенно проще: взять и засунуть их в измельчитель мусора.
— Да мы-то тоже это понимаем, — вздохнул Яков. — Ты это нашему руководителю практики объясни. По-моему, он просто придумал нам нудное занятие, чтоб была отмазка.
Потом они надули несколько шаров, завязали их и устроили бой шариками. У Виктора отыскалась колода настоящих бумажных карт, сели играть в дурака. Яков предложил играть на раздевание, но его не поняли. Потом Оля предложила погадать. Наташа сразу отказалась, Виктор тоже, а Якова карты выдали с головой: оказалось, он был неравнодушен к Оле. От чего, кстати, не стал отпираться.
Потом Виктор тоже занялся предсказательством. Делал он это странно. Брал за запястья, некоторое время тискал их, будто пульс искал. Все это время пристально смотрел в глаза. Потом отпускал руки, закуривал и рассказывал.
Якову он сказал, что тот помрет в тридцать лет по вине своей истеричной жены. Та будет настаивать, чтоб муж сам заделал дырку на крыше дачи, Яков полезет, сорвется и сломает себе шею.
Наташе сообщил, что она закончит Академию, замуж никогда не выйдет, но родит двоих детей от разных отцов.
Оле в глаза смотрел слишком долго и серьезно. Потом отвернулся. Сказал, что ей всю жизнь любить одного человека. Они уже знакомы, но судьба там сложная. Причем рассказывал, а сам показывал пальцем на Якова. Яков улыбался. Виктор прервался, презрительно посмотрел на него, сказал:
— Да не ты это! Нужен ты ей больно! — потом опять посмотрел на Олю. — Не пойму, у тебя вроде как две даты смерти. Первая связана с тем, кого ты любишь. У тебя вообще все беды в жизни из-за него будут. И все связаны с числом девять.
Тут Оле стало жутко, потому что она не забыла предсказание цыганки.
— Не могу понять, — честно признался Виктор. — Ты что, сама свою судьбу определять можешь?
— Не знаю, — улыбнулась Оля. — А что это такое?
— Если сама свою судьбу определяешь, то можешь изменить карму любому, кто окажется рядом. А у тебя самой в судьбе только этот парень и число девять. В общем, прибьет он тебя через девять чего-то — то ли месяцев, то ли лет. То ли дней. А может, часов. Задушит, — решил Виктор.
— Почему именно задушит?
— Потому что мне так больше нравится. Задушит, потом сядет за убийство, выйдет и повесится с горя.
— Понятно, — засмеялся Яков. — Виктор, как обычно, с задачей не справился. Да не обращайте внимания, он вечно бредит.
Яков забрал Олины часы и куда-то спрятал. Виктор в обмен предложил часы на цепочке.
— Если только подаришь, — сказала Оля.
Виктор возмутился:
— Да я вообще только один раз подарок делал! Торт подарил. Девчонке за ночь.
Яков засмеялся:
— Если бы я за каждую ночь что-нибудь дарил…
Олю передернуло.
В метро было необычно много народу, и Оля с Яковом стояли совсем близко друг к другу. Когда прощались, он долго не выпускал Олину руку. Наташа фыркнула.
На “Стадионе” было не столько холодно, сколько ветрено. Оле стало так противно после разговора с Яковом, что просто жизненно необходимо было отвлечься. Поэтому они с Наташей пропустили одну маршрутку, надеясь, что к моменту подачи второй Илья появится.
Он появился. Оля заметила его, случайно обернувшись на здание станции. Жутко покраснела, но краска со щек быстро исчезла. В маршрутке Илья рассказал, как его вызывали в военкомат — по поводу событий на Венере. Приписали к танковым войскам. А венерианский танк — нечто среднее между космическим кораблем и подводной лодкой, потому что приспособлен для передвижения как по топкой “суше”, так и по океану.
— Прихожу, смотрит на меня суровый такой дяденька, — жизнерадостно рассказывал Илья. — Говорит, идти мне служить на Венеру, танки гонять. Я обрадовался, запрыгал, в ладоши захлопал. Спрашиваю: дяденька, а можно я на танке домой приеду, мамочке покажусь? — Илья захихикал. — Он меня выгнал.
Потом пояснил, что его чуть не забрали в кутузку за такие шутки, тогда он показал удостоверение Службы, и от него отстали. Оказалось, тех, кто в Службе, в армию не призывали, потому что они и так в армии.
— Илья, а как наши ухитрились материк сделать? И почему про эту технологию никто не знает?
— А ее нет. Землю там создала “рутовая команда” — легендарная совершенно группа, говорят, что в ее состав двадцать восемь реал-тайм корректировщиков входит. Для сравнения — на Земле их всего пятеро, — тихо пояснил Илья. — Там вообще всё “руты” создавали — с самого начала. И атмосферу, и всё остальное. По секретному заданию Родины, — он скривился. — Сколько хороших людей на этих заданиях угробили… Вот тебе и все секреты.
Оля рассказала, что ей говорили по поводу ситуации на Венере Яков и Виктор. Илья отрицательно покачал головой:
— Я так не думаю. Там все слишком сильно зависит от “рутовой команды”, а у нее политика совсем другая.
Оле было хорошо. Они опять добрые друзья, опять понимали друг друга с полуслова, но уже как-то не так, как вначале. И ни о ком другом Оля больше даже думать не могла.
* * *
18 октября 2083 года, понедельник
Селенград
История оказалась укороченной. Буквально через пятнадцать минут в аудиторию влетел Филька, выплюнул:
— Все — в актовый зал!
И вылетел. Все сорвались с мест. Около актового зала уже собралась толпа. Места занимали как придется. Оля увидела, что к ней пробивается Яков с привычно-сладким выражением лица. После вчерашней встречи с Ильей видеть его совсем не хотелось, но спрятаться не получилось. Девчонки скептически его разглядывали, ребята презрительно щурились. А ему — наплевать.
Филька поднялся на трибуну, выждал пару секунд:
— Войны не будет.
Зал выдохнул как один человек.
Оказалось, пока на Земле все пытались сообразить, на кого из двух губернаторов сделать ставку, Родион Стрельцов решил проблему собственными силами. Никто так и не понял, как он ухитрился пробраться сквозь кордоны в Юганский район, да еще и выманить на встречу Хохлова.
Новоявленный губернатор испугался. “Ты лжец и самозванец, и править ты не достоин, — сказал ему Стрельцов. — Но я законный правитель, а вот народ, который меня призвал”. Эту фразу перепечатали почти все земные издания. Многие были склонны толковать ее так, что юганцы, испуганные перспективой войны, сами вызвали Стрельцова и провели его сквозь кордоны, но никаких аргументов в пользу этой версии не было. Если только тот факт, что Стрельцову, который явился сам, не прячась за спинами солдат, люди явно обрадовались, а за Хохлова не вступился никто. Хохлова хотели арестовать, он бежал и угодил в топь. Спасти его не успели.
Но самое смешное началось дальше. Как выяснилось, американцы и европейцы все-таки тайно подогнали свой флот к берегам Ольговой Земли. Только лишь стало известно, что положение стабилизировалось, как они рванули вперед — мол, проследить за сохранением демократических ценностей, чтоб там Стрельцов себя диктатором не возомнил, ну и вообще напомнить о своем существовании. Как обычно. И тут Венера показала норов: устроила шторм. Европейцев разнесло к чертям, разметало по всему полушарию. Но никто не погиб. А американцам, которые и были инициаторами этого похода, досталось крепче: прямо через их расположение пронесся небольшой, но злобный отряд венколов, который поддерживал Хохлова. Венколы захватили небольшой остров на севере Ольговой Земли и закрепились там. Стрельцов пообещал вышибить их оттуда, как только руки дойдут.
По Филькиному лицу нельзя было понять, как он относится к новостям. Яков, пробравшийся-таки к Оле, кривил губы, изображая недоумение: и как это так? Не понимал он, почему венерианцы поддержали Стрельцова.
— Досрочные выборы в Ольговой Земле состоятся первого августа следующего года, — объявил Филька. — До тех пор исполняющим обязанности губернатора остается Родион Стрельцов.
Оля была страшно рада. Почему-то она, не знавшая ни одного, ни второго претендента, больше симпатизировала Стрельцову. И вспомнила, что и Илья, и Виктор намекали, что Стрельцов не так уж прост и беззащитен.
На выходе Якова оттерли. К Оле подошла Женька, оглянулась на Якова, довольно громко спросила:
— Оль, ты где подобрала это убожество? У него задница бабья и ноги кривые!
Оля нисколько не обиделась. Она и сама давно это заметила. И тут же подумала, что про Илью ей никто ничего не говорил. Кроме Риты. И то — Рита не заикалась про его внешность, хотя красавцем он не был. А у Якова лицо красивое, только все девчонки брезгливо морщатся.
— Многим нравится, — обронила Оля, чтоб ее не заподозрили в том, будто она подбирает вовсе уж негодящих. — Рассказывает, все к нему с первой встречи в постель прыгают.
Женька еще раз посмотрела скептическим взглядом:
— Охотно верю. Бен у него, чувствуется, разработанный. Ты поосторожней с ним.
Оля взяла пальто, Яков — ее сумку, и они отправились в метро. До “Айвазовской” с ними рядом ехали две шлюшки с парнем, и одна из них начала приставать к Якову. Они переговаривались через Олино плечо. Потом они покинули вагон, и эта милая девушка посмотрела в стекло и покрутила пальцем у виска.
— По ее убеждениям, я должен был предпочесть ее тебе. Но у меня несколько иные вкусы, — объяснил Яков.
Оля подумала, что у нее тоже — иные вкусы. Всю оставшуюся дорогу Яков трепался на интимные темы, вызывая у Оли краску не смущения, а отвращения. Но он этого не понял. Она тоже не могла понять, почему Яков не стесняется подобных разговоров, а даже хвастается. Разве это хорошо, когда парень к девятнадцати годам спал с тремя десятками женщин и всех их бросил?
Когда он свалил восвояси, Олю охватила щемящая тоска. Подсознательно она поставила их — Илью и Якова — рядом и поняла, в чем дело. У Якова не было даже самолюбия, не говоря о гордости. Поэтому он такой пошленький. И хотя он был старше Ильи на полгода — Яков родился в конце ноября, а Илья в конце июня — на самом деле он был инфантильным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55