Издали их
можно было принять за конвоира и заключенного. Но эта была только мера
предосторожности, поскольку они вовсе не собирались проявлять чудеса
храбрости и понапрасну искушать судьбу.
- На смертную казнь ты уже себе заработал, - мрачно поставил в
известность товарища крысиный лев. - И если угодим в лапы Госстраха, нас
тут же сожрут по просьбе трудящихся. А тебя распилят на циркулярной пиле,
как врага народа.
- Но я вовсе не враг народа! - огрызнулся Буратино. - Я его
избранник! И к тому же как сказочный герой, я бессмертный не меньше
товарища Кощея.
- Н-да, - недобро окрысился бывший шпион. - Пора знать, не маленький:
все население Страны Дураков состоит из врагов народа. И делится на две
части: на тех, кого разоблачили и обезвредили, и на тех, кого еще
предстоит разоблачить и уничтожить.
- А кто же тогда народ? - удивился депутат.
- Толстяки! - внушительно поднял палец крысиный лев. - Впрочем, по
дороге все узнаешь.
Так друзья перешли на "ты" - опасности всегда сближают.
Как профессиональный разведчик и отпетый головорез, крысиный лев
размышлял не о папе и маме, не о далеком детстве, а лишь о том, как в
кратчайший срок и с наименьшей опасностью выполнить поставленную задачу.
Им двигало одно-единственное желание - отомстить бывшим товарищам по
работе. Сделать это можно было, захватив власть над Центральным
Компьютером, в памяти которого хранились сведения о всех злодействах
Госстраха, и передав их тем, кто жаждал перемен. Он прекрасно продумал
каждый шаг своего опасного замысла, но посвящать в него Буратино не стал.
Проще всего было сразу избавиться от депутата. Но он был бессмертен из-за
своей популярности. И волей-неволей его приходилось тащить с собой. Жалкая
деревянная кукла, сброшенная ему смеха ради в зиндан, однажды уже
оказалась подарком судьбы. Добрую службу она могла сослужить и вторично. И
генерал по тактическим соображениям решил не сбрасывать этого со счетов.
Буратино как государственный деятель мог оказывать ему услуги и в будущем.
Поэтому опытный шпион направлялся теперь в одно потайное местечко, где его
ожидала короткая передышка, а народного депутата - путь на волю. Дурацкое
везение депутата нужно было использвать до конца.
Путь к избавлению оказался прост до крайности. Достаточно было
проникнуть через вентиляционную шахту в насосное отделение, чтобы по
широким жестяным трубам, подвешенным под сводами пещер, скрытно
пробираться в любом направлении. Первым двигался крысиный лев.
Ориентировался он прекрасно. Мало того, что его красные глаза видели в
кромешном мраке не хуже кошачьих, так он еще ощупывал путь впереди себя
белыми толстыми усами и бровями. Редкие и толстые, они торчали в разные
стороны, упираясь во все раньше, чем разжалованный генерал успевал
приложиться к преграде лбом. На этих жестких волосищах он скользил вдоль
извилистого пути, словно трамвай на дуге или троллейбус на штангах. За ним
следовал Буратино, и это несколько усложняло передвижение. Поначалу он
гремел локтями и коленками, а когда их обмотали тряпьем, обнаружилось
новое неудобство. Буратино то и дело колол шпиона острым, как шило, носом
пониже спины, и тот проклинал день, когда шарманщик выстрогал сыночку
столь опасное украшение лица. У белой крысы не раз чесались лапы хоть
немножко его пообломать. Но она ограничилась тем, что просто свернула
депутату башку немного набок.
Крысиный лев знал свою задачу отлично. И невдолге беглецы вышли в
точно назначенное место. Это был учебный центр руководства партии и
правительства. Здесь проходило подготовку командование Главстраха и
любимого детища Страны Дураков, а также оболванивали тех, кто по долгу
службы оболванивал подчиненных и остальное население. Стены учебного
центра, словно в сортире, были сплошь покрыты лозунгами, с той только
разницей, что выполнены были гораздо аккуратнее, чем это делали туалетные
писаки. На лозунги и транспаранты денег в Стране Дураков не жалели, равно
как и на торжественные фабричные, заводские и паровозные гудки. Оттого и
поговаривали, будто весь пар в стране уходит в гудок, и по этой причине
паровозы и пароходы стоят на приколе. Среди лозунгов выделялись несколько.
Они сразу бросились Буратино в глаза. "Наши чудеса самые чудесные в мире!"
- гласил один из них. "Наш карлик - самый высокий в мире!" - хвастался
другой. "Наш прогрессивный паралич - самый прогрессивный паралич в мире!"
- заявлял третий.
- Не глазей по сторонам! - предостерег разжалованный генерал. - Если
ты будешь это читать, то сбрендишь. Я сам когда-то сочинял подобную чушь.
Так меня потом полгода лечили от нервного расстройства. На нашем языке
сочинение подобной отравы называется "накручиванием мозгов на карандашик".
Буратино попробовал выбросить прочитанное из головы и с ужасом
убедился, что это уже невозможно. Эти фразы прочно засели в его деревянной
башке из пробкового дуба. И звучали в ней на все лады помимо его воли. Он
на личном опыте удостоверился, что с помощью такой чуши собачьей можно
действительно "накрутить мозги на карандашик".
- А каковы признаки этого нервного расстройства? - испуганно проблеял
народный депутат.
- Прежде всего расстройство зрения и слуха, - запросто объяснил
бывалый друг народа. - Слышишь то, чего не видишь. И наоборот. А если
будешь об этом трепаться, тебя расстреляют как бешеную собаку. А
свыкнешься - будешь жить, поживать и деток наживать. Больше в Стране
Дураков наживать нечего. Кроме неприятностей, болезней, синяков и шишек.
От такой перспективы Буратино заметно приуныл. Он еле поспевал за
своим провожатым, не смея от пола даже глаз поднять. Опасность потерять
рассудок была слишком велика. Миновав анфилады залов рисованной пропаганды
в ее лучших образцах, беглецы оказались в аудиториях пропаганды звуковой.
Буратино не сразу заметил, что в них полным-полно слушателей. Крысы,
толстяки и деревянные солдаты офицерского корпуса не шелохнувшись внимали
каждому слову. А они описывали счастливую жизнь Страны Дураков. После
внезапного открытия депутат остолбенел - ему казалось, что они
разоблачены. Но белая крыса силой потащила его дальше.
- Да они, как глухие тетери, ничерта не видят, - успокоила она. - От
этой ахинеи уши вянут, - обратила она внимание народного депутата. -
Слушать такую ложь в обычном состоянии невозможно. Усваивать ее
приноровились во сне. А поскольку спать идеологическим работникам во время
занятий запрещается, то они идут на хитрость: рисуют себе глаза на веках.
Спят за милую душу, а со стороны кажется, будто таращатся, как надо. Их
выдает только то, что они не моргают во сне. Но преподаватель спит точно
так же. Просыпаются они в конце лекции. Поэтому пока в магнитофоне
крутится пленка, нам бояться нечего. Но ты лучше закрой уши. Не то и тебя
сморит в сон.
Несмотря на пропагандистский дурман, донимавший даже Буратино с его
деревянной головой, беглецы продвигались довольно споро. Однако депутат
скоро убедился, насколько серьезны были предостережения белой крысы. С ним
явно что-то происходило. Временами он начисто переставал сознавать себя.
Из памяти стирались имена, убеждения, цели. Временами депутату казалось,
что он кружит вокруг да около, не в силах выйти из заколдованного места.
Ему хотелось спать. Лечь, забыться и видеть счастливый сон: толстую жену с
голубыми волосами, толстых деток, свиней с вилкой в спине и петрушкой в
зубах, которые ходят за тобой следом и хрюкают: "Отведай хоть кусочек
меня!", деревья и кусты с пирожными и плюшками на ветках и зеленый забор
вокруг. "Нынешнее поколение дураков будет жить в счастливой Шлараффии!" -
мурлыкал удивительно знакомый голос - кажется, генерального секретаря
партии толстяков. Буратино чувствовал, как им овладевает истома. Он
ненавидел крысу, которая его тащила неизвестно куда и зачем. Но
сопротивляться ей не было сил. В одиночку народный депутат ни за что бы
отсюда не выбрался. Он бы наверняка задрыхнул на полдороге, убаюканный
мощными волнами колдовства, которое легко пронизывало даже самые твердые
головы.
- Оставь меня в покое! - сонно хныкал депутат. - Диссидент проклятый!
Я на тебя донос напишу товарищу Шушаре!
Окончательно пришел в себя Буратино только в каком-то нарядном зале.
Он глянул в огромное зеркало и поразился - предсказание белой крысы
сбылось; его большие, чуткие, словно дека скрипки, уши завяли! Они
опустились, как лопухи в жарищу, и даже свернулись трубочками. Только
теперь он осознал себя должником генерала - не будь того, народный депутат
пропал бы ни за понюх табаку. Какая бы это была потеря для демократии! Ему
стало стыдно за свое малодушие. Чего доброго, генерал и вправду подумает,
что он доносчик, стукач, барабашка! И Буратино решил во что бы то ни стало
добиться возвращения белой крысе генеральских погон и всех
правительственных наград. А заодно и пенсии. Пока он мучился раскаянием,
белая крыса обнюхивала каждую щель. Она что-то усиленно искала. Красота в
зале была сказочная - ни в сказке сказать, ни пером описать. И Буратино
глядел вокруг, разинув рот. Голубым светом сияли экраны телевизоров.
Светились глазки радиоприемников. Задушевными голосами дикторы сообщали о
встречах членов партии и правительства с трудящимися заводов и ферм. С
парадных портретов добро и требовательно глядели в упор высшие начальники
страны. И добрее всех, и требовательнее выглядел генеральный секретарь
партии имени Трех Толстяков. Буратино не мог от него глаз отвести. "Будет
людям счастье, счастье навека. У дурацкой власти сила велика!" -
ангельскими голосами выводил невидимый хор. Буратино не сразу понял, что
приковало его внимание. А когда разобрался, ахнул: на лбу у генерального
секретаря и правителя было необычное пятно, о существовании которого в
Стране Дураков, если судить по портретам, никто не подозревал. Его
тщательно скрывали фотографы и художники. И добро бы просто пятно - эка
невидаль! - да это было особое: оно переливалось и меняло цвета с каждым
новым сообщением. Буратино пошел к нему, как лунатик.
- Что это с тобой? - удивился, взглянув на депутата, шпион.
В ответ Буратино только ткнул себе пальцем в лоб.
- А! - понимающе протянула крыса. - Это пятно - индикатор
политической обстановки в стране. За его волшебную силу толстяки и
доверили этому пончику власть!
Буратино приблизился к портрету вплотную. Не расчитал и... проткнул
пятно на портрете носом. История с нарисованным очагом и куском холста
повторилась. На портрете получилась дырка. Из нее подозрительно тянуло
сквознячком. Буратино приложился к ней глазом и увидел новый ход. А когда
подозвал белую крысу, та завизжала от радости.
- Это именно то, что мы искали! Это же надо иметь такое дурацкое
везение! Я на кого попало ставить не буду!..
- Да, а что именно мы искали?
Вместо ответа крыса прогрызла в портрете огромную дырищу.
- Полезай, - сказала она, - и побыстрее. А то, чего доброго, не
успеешь.
- А куда ведет эта дорога? - любопытствовал народный избранник.
- На кудыкину гору, - добродушно пошутила крыса. - Да неужто ты не
догадываешься? Эх, Дурачино, Дурачино! Тебе надо идти до развилки, а там
решить, куда свернуть: направо или налево. Налево идет дорога в прошлое.
Направо - в будущее. Но ты не очень мучься. Через прошлое ты запросто
выйдешь в будущее, а из будущего попадешь в прошлое. Этот путь был закрыт
для всей страны, и ты пройдешь по нему первым. И, наверное, здорово
поумнеешь назло врагам, на радость папе...
- А куда пойдешь ты? - спросил Буратино, чувствуя, как нелегко ему
расстаться с таким прекрасным другом.
- А я останусь здесь, в настоящем, - отмахнулся крысиный лев. - В
прошлое я не хочу возвращаться, а в будущем для таких, как я, места нет.
Так что держи набор костей - я остаюсь кое с кем расквитаться.
И разжалованный генерал протянул ему дружески когтистую лапу.
Буратино поспешил в неизвестность. Дойдя до поворота, оглянулся. Но
белой крысы уже не было. Она исчезла, словно и в самом деле только
привиделась ему...
- Да вы их знаете, товарищ Бармалей! Это доктор Айболит да
Иванушка-дурачок. Доктор общественность пугает сказками о вредном
воздействии отходов и радиации, пишет правдивые истории болезней.
Доказывает, что могут погибнуть сказки, если их некому станет
рассказывать. А Ивашка и того хуже: дурак, дурак, а нас на каждом шагу в
дураках оставляет, - радостно донес гость. - Добивается свободного выезда
из Страны Дураков. Дурак дураком, а хитрый. Ишь, куда метит! Хочет, чтобы
мы с товарищем Дуремаром да лучшими людьми одни в стране остались. А кто
же тогда будет работать? Пиявок кормить да ловить? За счет чего нам из
сказочно развитых стран все необходимое завозить? Ведь мы без дураков -
что пиявка без тела! Мы Ивашке одному уехать предлагаем, а он упирается:
не могу, говорит, у меня Перестройка. Закончу ее, а потом и уезжать нет
надобности. Дома лучше будет. А требую ради принципа.
Хозяинн нахмурился. Но ненадолго.
- Выходит, ошиблись мы в Иванушке, товарищ Барабас? - спросил лукаво.
- И не такой уж он дурачок? А происхождение будто бы в порядке!
Гость виновато развел руками:
- Проглядел, товарищ Бармалей! Признаю свою ошибку. До чего же ловко
он ваньку валял! Шкуру свою от пиявок спасал. На коньке-Горбунке народ
потешал. А Горбунок - тоже хорош. Из нашей шаньки ел. А на деле оказался
темной лошадкой. Как же после этого другим дуракам доверять? - искренне
негодовал гость.
Но хозяин мигом его унял едва заметным движением уса.
- Вы пьесы сочинять не разучились? Вот и хорошо. Хочу подарить вам
интересную идею. Почему бы вам не поставить процесс врачей? И не назвать
его "Убийцы в белых халатах"? В Стране Дураков любят представления! Почему
вы не хотите сделать людям приятное? Почему бросили театр?
- Да я с дорогой душой! - стал оправдываться и руки к груди прижимать
гость. - Да вот время...
Но хозяин не стал и слушать.
- Найдите время! - не дал он гостю закончить. - Почему бы вам не
рассказать правду про Айболита? Что он - плохой врач, не умеет лечить
детей, а списывает свои неудачи на достижжения страны. Убедите людей, что
одна голова - хорошо, а много - это больше. А вот товарищ Айболит - не
хочет, чтобы у нас всего было больше. А хочет, чтобы меньше. Хочет, чтобы
как при царе Горохе. И поэтому не желает детям добра. Людям не нужны
истории болезнй! Людям нужны сказки, от которых им становится не хуже, а
лучше. Избавиться от историй - значит, избавиться и от болезней.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16