Эдди взирал, и сердце его было открыто.
Словно там, в огне, нежданно воскреснув из мертвой кости, сгорала вся
любовь, вся жизнь - сгорала, ликуя, в своей поразительной зарождающейся
дерзости объявляя отчаянье миражем, а смерть - сном.
"Роза! - проносились у Эдди в голове несвязные мысли. - Сперва ключ,
потом роза! Смотри! Смотри же - вот открывается путь к Башне!"
В костре сипло треснуло. Наружу, разворачиваясь веером, полетели
искры; к звездному небу рванулись языки пламени. Сюзанна взвизгнула и
откатилась в сторону, сбивая с платья оранжевые точки. Эдди не шелохнулся.
Он сидел, прикованный к месту своим видением, в цепких объятиях чуда и
великолепного и ужасного, не заботясь о пляшущих по коже искрах. Потом
пламя вновь осело.
Ни кости.
Ни ключа.
Ни розы.
"Запомни, - велел он себе. - Запомни эту розу... и форму ключа".
Сюзанна всхлипывала от ужаса и потрясения, но, на миг пренебрегши ею,
Эдди отыскал палочку, которой они с Роландом рисовали. И трясущейся рукой
вывел на земле очертания, явившиеся ему в огне:

18
- Зачем? - наконец спросила Сюзанна. - Бога ради, зачем - и что это
было?
Минуло пятнадцать минут. Пламени костра позволили пригаснуть;
рассыпавшаяся горячая зола частью была затоптана, частью потухла сама.
Эдди сидел, держа жену в объятиях: Сюзанна, устроившись впереди,
откинулась к нему на грудь. Чуть поодаль, в сторонке, Роланд, подтянув
колени к груди, угрюмо всматривался в жаркие красно-оранжевые уголья.
Насколько мог судить Эдди, метаморфоз кости никто, кроме него, не заметил.
И Роланд, и Сюзанна увидели нестерпимое сияние ее сверхнакала; Роланд,
кроме того, видел, как кость взорвалась (или схлопнулась? этот термин, с
точки зрения Эдди, точнее отражал то, чему он стал свидетелем), но и
только. Или так молодому человеку казалось. Роланд, однако, порой делался
скрытен, а уж коли он решал держать свои намерения в секрете, то секрет
этот оказывался поистине _с_т_р_о_ж_а_й_ш_и_м_ - Эдди знал это по
собственному горькому опыту. Он задумался, не рассказать ли остальным, что
он видел (или _п_о_л_а_г_а_л_, будто видел), и решил, по крайней мере до
поры до времени, держать язык за зубами, а рот - на замке.
Никаких признаков самой челюсти в костре не было - ни осколочка.
- Затем, что у меня в голове заговорил вдруг властный голос,
молвивший: "ты должен", - ответил Роланд. - То был голос моего отца;
в_с_е_х_ моих праотцов. Когда слышишь подобный голос, не повиноваться - и
немедля - немыслимо. Так меня учили. Касательно же того, что это было,
сказать ничего не могу... по крайней мере, сейчас. Знаю только, что
последнее слово кости прозвучало. Я пронес ее через все, чтобы его
услышать.
"Или увидеть, - подумал Эдди и еще раз сказал себе: - Запомни.
Запомни розу. Запомни форму ключа".
- Она чуть нас не спалила! - Сюзанна говорила устало и раздраженно.
Роланд покачал головой.
- По-моему, это больше походило на потешные огни, какие бароны,
бывало, запускали в небо на приемах по случаю проводов старого года. Яркие
и пугающие, но не опасные.
Эдди посетила некая мысль.
- Роланд, а двоиться у тебя в мозгах не перестало? Не отлегло, когда
эта кость... э-э... взорвалась, а?
Он был почти убежден, что теперь-то все в порядке; во всех фильмах,
какие он смотрел, такая грубая шоковая терапия почти всегда срабатывала.
Но Роланд отрицательно мотнул головой.
Сюзанна в объятиях Эдди пошевелилась:
- Ты сказал, что начинаешь понимать.
Роланд кивнул.
- Да, так мне кажется. Если я прав, мне страшно за Джейка. Где бы, в
каком бы _к_о_г_д_а_ он ни был, мне страшно за него.
- Что ты хочешь сказать? - спросил Эдди.
Роланд встал, отошел к свернутым шкурам и принялся расстилать их.
- Для одного вечера историй и волнений довольно. Пора спать. Утром мы
пойдем вспять по следу медведя и посмотрим, нельзя ли отыскать портал,
который он был приставлен охранять. По дороге я расскажу вам, что мне
известно и что, как мне кажется, произошло - что, по-моему, все еще
происходит.
С этими словами стрелок завернулся в старую попону и новую оленью
шкуру, откатился от костра и больше говорить не пожелал.
Эдди с Сюзанной легли вместе. Уверившись, что стрелок, должно быть,
спит, они занялись любовью. Лежа без сна, Роланд слышал их возню и
последовавший за ней негромкий разговор. В основном речь шла о нем. После
того, как их голоса смолкли, а дыхание выровнялось и зазвучало на одной
легкой ноте, стрелок еще долго лежал тихо и неподвижно, глядя во тьму.
Он думал: прекрасно быть молодым и влюбленным. Прекрасно даже на том
кладбище, в какое превратился этот мир.
"Наслаждайтесь, пока можно, - думал Роланд, - ибо впереди - новые
смерти. Мы пришли к кровавому ручью. Не сомневаюсь, что он выведет нас к
реке крови. А по реке мы выйдем к океану. В этом мире зияют разверстые
могилы, и нет таких мертвецов, что покоились бы с миром".
Когда на востоке уже занималась заря, он смежил веки. Забылся
коротким сном. И видел во сне Джейка.

19
Эдди тоже видел сон - ему снилось, что он опять в Нью-Йорке и с
книгой в руке шагает по Второй авеню.
Воздух в этом сне был напоен вешним теплом, город - в цвету, а внутри
у Эдди, подобно глубоко вонзившемуся в мышцу рыболовному крючку, засела
щемящая тоска по родному дому. "Наслаждайся этим сном, тяни его столько,
сколько сможешь", - думал он. - "Смакуй... потому что ближе к Нью-Йорку,
чем сейчас, тебе уже не бывать. Домой возврата нет, Эдди. Кончен бал".
Он опустил взгляд к книге и ни капли не удивился, обнаружив, что это
"Домой возврата нет" Томаса Вулфа. На темно-красной обложке были вытиснены
три силуэта: ключ, роза и дверь. Эдди на миг остановился, быстро раскрыл
книгу и прочел первую строку. "Человек в черном спасался бегством через
пустыню, - писал Вулф, - а стрелок преследовал его".
Закрыв книгу, Эдди зашагал дальше. По его прикидкам, было около
девяти утра, может быть, девять тридцать, и поток машин на Второй авеню
был невелик. Гудели такси, лавируя, чтобы перестроиться из ряда в ряд, и
весеннее солнце подмигивало на ветровых стеклах, на ярко-желтых крыльях и
капотах. На углу Второй и Пятьдесят второй просил милостыню какой-то
ханыга, и Эдди кинул ему на колени книгу в красной обложке. Он заметил
(также без удивления), что ханыга этот - Энрико Балазар. Балазар сидел
по-турецки перед волшебной лавкой. "КАРТОЧНЫЙ ДОМИК", гласила вывеска в
окне, внутри же, в витрине, на всеобщее обозрение была выставлена башня,
выстроенная из карт Таро. На вершине стоял пластиковый Кинг-Конг. Из
головы гигантской гориллы росло крошечное блюдечко радара.
Эдди шагал себе и шагал, лениво продвигаясь к центру города; мимо
проплывали таблички с названиями улиц. Едва увидев магазинчик на углу
Второй и Сорок шестой, молодой человек мгновенно понял, куда идет.
"Угу, - подумал он, внезапно чувствуя огромное облегчение. - Вот оно.
То самое место". Витрину заполняли свисающие с крюков куски мяса и сыры.
Надпись гласила: "ДЕЛИКАТЕСЫ ОТ ТОМА И ДЖЕРРИ. СПЕЦИАЛИЗИРУЕМСЯ НА
ОБСЛУЖИВАНИИ ЗВАНЫХ УЖИНОВ И ВЕЧЕРИНОК!"
Пока Эдди стоял, заглядывая внутрь, из-за угла показался еще один его
знакомый - Джек Андолини в костюме-тройке цвета ванильного мороженого, с
черной тростью в левой руке. У Андолини недоставало половины лица, начисто
срезанной клешнями омароподобных чудовищ.
"Давай, Эдди, заходи", - сказал Джек, проходя мимо. - "В конце
концов, есть и другие миры, не только этот, и ихний б..дский поезд катит
через все".
"Не могу", - ответил Эдди. - "Дверь заперта". - Он понятия не имел,
как узнал об этом, однако он это знал и не испытывал и тени сомнения.
"Дид-э-чик, дод-э-чом, не тревожься - ты с ключом", - проговорил
Джек, не оглядываясь. Эдди опустил глаза и увидел, что ключ у него
д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ есть - примитивная по виду вещица с тремя
выемками, похожими на перевернутые V.
"Весь секрет в маленькой закорючке, которой кончается последняя
выемка", - подумал молодой человек. Он шагнул под навес "Деликатесов от
Тома и Джерри" и вставил ключ в замок. Ключ легко повернулся. Эдди отворил
дверь, переступил порог и очутился в бескрайнем поле, под открытым небом.
Оглянувшись через плечо, он увидел проносящиеся по Второй авеню машины, а
потом дверь громко захлопнулась и упала. За ней ничего не оказалось.
Ничегошеньки. Эдди обернулся, чтобы изучить свое новое окружение, и то,
что он увидел, поначалу наполнило его ужасом. Поле было темно-алым, словно
здесь разыгралось великое сражение и земля так напиталась кровью, что не
смогла поглотить ее всю.
Потом молодой человек вдруг сообразил, что смотрит не на кровь, а на
розы.
В нем вновь поднялась ликующая радость, от которой сердце все
разбухало и разбухало, пока Эдди не испугался, как бы оно не лопнуло в
груди. Юноша победным жестом вскинул над головой сжатые кулаки... да так и
застыл.
Поле простиралось на многие мили. Оно взбиралось на пологий склон, а
на горизонте стояла Темная Башня - столп из немого камня, вздымавшийся в
небо на такую высоту, что Эдди едва мог разглядеть вершину. Окруженное
ярчайшими алыми розами основание было огромным и грузным, внушительным, и
все же, уходя ввысь и сужаясь к вершине, Башня обретала странное
изящество. Слагавший ее камень был не черным, каким его воображал Эдди, а
темно-серым, как сажа. Вереница узких окошек-бойниц опоясывала Башню
восходящей спиралью; под окнами шел едва ли не бесконечный лестничный марш
- каменные ступени, виток за витком поднимавшиеся к вершине. Башня
высилась над полем кроваво-красных роз воткнутым в землю темно-серым
восклицательным знаком. Над нею синела перевернутая чаша небес, пестревшая
похожими на корабли пухлыми белыми облаками. Они бесконечным потоком плыли
над вершиной Темной Башни и вокруг нее.
"Экая же красотища!" - подивился Эдди. - "Но какое странное, чужое
великолепие!" Однако его радость и ликование исчезли, осталось лишь
сильное беспокойство и предчувствие надвигающейся гибели. Молодой человек
огляделся и с внезапным ужасом осознал, что стоит в тени Башни. Нет, не
просто _с_т_о_и_т_ - заживо погребен в ней.
Он вскрикнул, но затрубил исполинский рог, и крик Эдди потонул в
золотистых сладостных звуках. Они неслись с вершины Башни и, казалось,
заполняли собой весь мир. Покуда эта песнь предостережения летела над
полем, где он стоял, из опоясывающих Башню бойниц хлынула чернота. Она
подступила к оконным проемам, перелилась через край и расползлась по небу
схожими с листьями тростника дряблыми языками. Сойдясь вместе, они
образовали растущее пятно мрака. Оно не походило на тучу - оно напоминало
нависшую над землей опухоль. Неба не стало видно. И Эдди открылось: ни
тучей, ни опухолью этот сгусток тьмы не был - прямо на молодого человека
стремительно неслось колоссальное мрачное _н_е_ч_т_о_. Напрасно было бы
бежать от зверя, что обретал призрачную плоть в небе над розовым полем; он
настиг бы Эдди, схватил бы, унес прочь. В Темную Башню унес бы он Эдди, и
мир света никогда уж не узрел бы юношу.
В темноте возникли прорехи, и сверху на Эдди взглянули жуткие
нечеловечьи глаза, каждый - наверняка ничуть не меньше Шардика, медведя,
лежавшего мертвым в лесу. Глаза эти были алые - алые, как розы; алые, как
кровь.
В ушах Эдди загремел мертвый голос Джека Андолини: "Тысяча миров,
Эдди, - десять тысяч! - и ихний поезд катит через все до единого. Если
сумеешь его завести. А _с_у_м_е_е_ш_ь_, так это только цветочки, ягодки
будут впереди - ихнюю агрегатину так просто не вырубишь, она сволочь еще
та, ее так просто не выключишь..."
Голос Джека сделался механическим, монотонным: "За..дохаешься
выключать, Эдди, мальчик мой, зря не веришь, эта ихняя сволочь..."
...НАХОДИТСЯ В ФАЗЕ ВЫКЛЮЧЕНИЯ! ВЫКЛЮЧЕНИЕ БУДЕТ ПОЛНОСТЬЮ ЗАВЕРШЕНО
В ТЕЧЕНИЕ ОДНОГО ЧАСА ШЕСТИ МИНУТ!
Во сне Эдди вскинул руки, загораживая глаза...

20
...и проснулся. Он сидел, вытянувшись в струнку, у потухшего костра и
смотрел на мир сквозь растопыренные пальцы. А голос продолжал раскатисто
вещать - ревущий в мегафон голос бездушного командира группы спецназа:
- ОПАСНОСТИ НЕТ! ПОВТОРЯЮ: ОПАСНОСТИ НЕТ! ПЯТЬ СУБЪЯДЕРНЫХ ЯЧЕЕК
ОТКЛЮЧЕНЫ, ДВЕ СУБЪЯДЕРНЫЕ ЯЧЕЙКИ В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ ПРОХОДЯТ ФАЗУ
ВЫКЛЮЧЕНИЯ, ОДНА СУБЪЯДЕРНАЯ ЯЧЕЙКА РАБОТАЕТ НА ДВА ПРОЦЕНТА МОЩНОСТИ.
ЦЕННОСТИ ЯЧЕЙКИ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮТ! О МЕСТОНАХОЖДЕНИИ СООБЩИТЬ В
"НОРТ-СЕНТРАЛ ПОЗИТРОНИКС, ЛТД"! ЗВОНИТЬ 1-900-44! КОДОВОЕ НАИМЕНОВАНИЕ
ДАННОГО УСТРОЙСТВА - "ШАРДИК"! ОБЕЩАНО ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ! ПОВТОРЯЮ: ОБЕЩАНО
ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ!
Голос смолк. Эдди увидел Роланда, который стоял на краю поляны, держа
на сгибе руки Сюзанну. Они неотрывно смотрели туда, откуда несся голос, и
когда записанное на пленку объявление началось сначала, Эдди наконец
оказался в силах встряхнуться и отогнать бросающие в дрожь отголоски
приснившегося ему кошмара. Он встал и присоединился к Роланду с Сюзанной,
с интересом раздумывая, сколько же веков минуло с той поры, как было
записано это объявление, запрограммированное таким образом, чтобы вещание
начиналось лишь в случае полной поломки системы.
- ИДЕТ ВЫКЛЮЧЕНИЕ УСТРОЙСТВА! ВЫКЛЮЧЕНИЕ ПОЛНОСТЬЮ ЗАВЕРШИТСЯ В
ТЕЧЕНИЕ ОДНОГО ЧАСА ПЯТИ МИНУТ! ОПАСНОСТИ НЕТ! ПОВТОРЯЮ...
Эдди тронул Сюзанну за руку, и молодая женщина оглянулась.
- Сколько это уже продолжается?
- Минут пятнадцать. Ты спал как уби... - Она осеклась. - Эдди, ты
ужасно выглядишь. Тебе нехорошо?
- Да нет. Приснился плохой сон, вот и все.
Роланд внимательно присматривался к нему. Эдди почувствовал себя
неуютно.
- Порой в снах бывает заключена правда, Эдди. Что тебе приснилось?
Эдди на миг задумался, потом тряхнул головой.
- Не помню.
- Знаешь, я в этом сомневаюсь.
Эдди пожал плечами и одарил Роланда бледной улыбкой.
- Да ради Бога, сомневайся, сколько влезет. _Т_ы_-то как нынче
утречком, Роланд?
- Так же, - отрубил Роланд, продолжая выцветшими голубыми глазами
заучивать лицо Эдди наизусть.
- Хватит вам, - вмешалась Сюзанна. В ее оживленном голосе Эдди уловил
нотку скрытой нервозности. - Перестаньте. Как будто мне больше делать
нечего, только смотреть, как вы тут выплясываете, пиная друг дружку в
лодыжки, точно пара огольцов, играющих в "наступалочки". Особенно сегодня,
когда этот медведь силится переорать весь свет.
Стрелок кивнул, тем не менее не спуская глаз с Эдди.
- Ладно... но ты уверен, что ничего не хочешь мне рассказать, Эдди?
Тут Эдди и в самом деле задумался, а не рассказать ли - о том, что он
видел в огне; о том, что он видел во сне. И решил молчать. Возможно,
единственно из-за воспоминания о розе в костре и о розах, которые в таком
сказочном изобилии покрывали приснившееся ему поле. Он знал, что не сумеет
рассказать о них так, как их видели его глаза и принимало сердце; что лишь
опошлит их. Кроме того, по крайней мере в эту минуту, ему хотелось все
обдумать в одиночестве. "Так помни же", - вновь велел он себе... вот
только внутренний голос Эдди мало походил на его собственный. Он был как
будто бы ниже, гуще - голос человека старше Эдди, голос незнакомца. -
"Помни розу... и форму ключа".
- Непременно, - пробормотал он.
- Что - непременно? - спросил Роланд.
- Расскажу, - ответил Эдди. - Если стрясется что-нибудь... ну...
действительно важное, я все расскажу. Тебе. Вам обоим. Но сейчас все тихо.
Поэтому, дружище Шэйн, если мы куда-нибудь собираемся - по коням.
- Шэйн? Кто такой этот Шэйн?
- Это я расскажу тебе тоже как-нибудь в другой раз. А сейчас - айда.
Уложив скарб, перенесенный из старого лагеря, они пустились в
обратный путь. Сюзанна снова катила в инвалидном кресле, но Эдди почему-то
казалось, что ехать в нем ей предстоит недолго.

21
Однажды, еще до того, как Эдди излишне пристрастился к героину и стал
мало интересоваться прочим, он с парой приятелей ездил в Нью-Джерси на
концерт, послушать в Медоулэндс две группы, играющие "спид-метал", -
"Антракс" и "Мегадет". Сейчас ему казалось, что "Антракс" тогда грохотал
чуть громче повторяющихся объявлений, которые разносились от поверженного
медведя, однако стопроцентной уверенности в этом у него не было. Когда до
поляны оставалось еще полмили, Роланд остановил свой маленький отряд и
оторвал от старой рубахи шесть лоскутков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10