— потребовал другой голос из задних рядов. Вокруг закивали головами, послышался гул голосов.— Как я уже сказал, лагерь останется…— Четырнадцатый ареал! Четырнадцатый ареал! — почти скандировали собравшиеся.Профессор смолк, взял себя за морщинистую шею и посмотрел в сторону, где стоял Райан, внимательно наблюдая за происходящим на собрании. Требовательные голоса один за другим смолкли.— Я, эм-м, не могу сказать вам на этот счёт ничего определённого, — промямлил Уилфорд-Смит. — Но раскопки здесь, в Бет-Хамеше, с сегодняшнего дня считаются законченными. Для тех из вас, кто приехал из-за границы или издалека и рассчитывал на более длительное пребывание здесь, как уже было сказано, лагерь останется действовать до тех пор, пока вы не оформите перенос даты вылета или как-то иначе решите эту проблему. Всё это вам необходимо будет сделать, эм-м, в течение ближайших пяти дней. Те, кто сейчас отсутствуют здесь, будут оповещены по телефону. Кого не удастся застать по телефону, эм-м, узнают обо всём сегодня вечером, вернувшись сюда. — Снова шляпа, платок, вытирание лба. — Я благодарю вас за всю проделанную работу, также и от имени других научных сотрудников. Я желаю всем приятного отдыха сегодня и счастливого возвращения домой. Большое спасибо. *** Джордж Мартинес высадил своего коллегу и шефа у одного кафе неподалёку от стены Старого города и поехал дальше в направлении Храмовой горы. Но как только Боб Ричардс исчез из зеркала заднего вида, Джордж съехал на обочину, оставил там машину и пошёл спрашивать дорогу к церкви Симона.Храмовая гора! Что за чушь. Ему незачем даже смотреть на эту гору. О том, что там происходит, а вернее, не происходит, он может сказать с закрытыми глазами.Нет, он знал, что ему делать. Что правильно. Жадная похотливость Джона Кауна до денег была однозначно неправильной, а циничное равнодушие, какое проявил Боб, ни на волосок не было лучше. Всё измерялось примерно одинаково — крышей спортивного зала.Кажется, никто здесь не знал эту церковь. Несколько людей показали предположительное направление, но он только заблудился, а очередной прохожий, к которому он обратился, оказался туристом. В конце концов Джордж стал спрашивать у таксистов, они знали город лучше. И нашёлся таксист, который действительно знал эту церковь, но поехать туда на его такси у Джорджа не хватило бы наличных денег.Он дошёл до церкви, когда колокола как раз звонили к обедне. Башня церкви показалась ему ещё меньше и неказистее, чем он запомнил её с прошлого раза, а толпа опустившихся нищих, собравшихся в церковном дворе, заставила его замедлить шаг. Но потом он всё же продолжил путь, и вовремя, потому что патер Лукас как раз вышел из своего дома через дорогу и направлялся к храму.Монах не сразу его вспомнил. Но потом до него дошло: а, тот человек, который хотел попасть в церковь, чтобы помолиться в Иерусалиме, правильно, и он ещё вызвал для него потом такси. Да, тот самый. И как, благополучно ли он тогда добрался до лагеря?— Да, без проблем, — коротко ответил Джордж и добавил: — Мне нужно минуту побеседовать с вами с глазу на глаз, отец.— С готовностью, — ответил священник. — Сразу по окончании обедни, если хотите.— Боюсь, что столько времени я не смогу ждать. Мне нужно поговорить прямо сейчас.Патер Лукас не вполне сумел скрыть, что он думает об этом необоснованном требовании нарушить заведённый распорядок дня.— Боюсь, сын мой, что у меня, в свою очередь, не будет времени на эту беседу. Все эти люди собрались в ожидании службы…— Всего одну минуту, отец. Пожалуйста!Джордж выдержал взгляд священника. Он был полон решимости получить эту минуту во что бы то ни стало, он был готов упасть перед духовным лицом на колени в дорожную пыль, просить и умолять, забиться в истерике людям на посмешище и стать на целые недели предметом разговоров всего квартала — но получить.Наверное, патер Лукас почувствовал его решимость. По крайней мере, он кивнул, предаваясь в руки Господа, и сказал:— Хорошо, раз уж это не терпит отлагательства… Идёмте в ризницу. Но только на одну минуту! *** Один из небольших реактивных самолётов, которых в собственности News And Entertainment Worldwide Incorporeited насчитывалось шесть штук, доставил Джона Кауна в Рим. По дороге он наконец нашёл время изучить балансы, состав собственности и прочие данные, присланные ему по факсу Энрико Бассо прямо в машину по дороге в аэропорт Тель-Авива.Как ни крути, католическая церковь по всем мыслимым масштабам была наисолиднейшая фирма. Особенно, если принять во внимание, что Ватикан был отдельным, суверенным государством и вследствие этого никому не платил налоги. О таком концерн Exxon или IBM могли бы только мечтать. Даже если опустить некоторые спорные предположения Бассо, доходы оказывались такими, каких достигали разве что наркокартели. Каун знал своего итальянского адвоката и аудитора, как одного из самых прожжённых добытчиков информации, который склонен из осторожности скорее преуменьшать оценку того, что ему поручено оценить. Следовало исходить из того, что Святой престол контролирует больший капитал, чем показывает его официальный баланс. В любом случае Ватикан был до середины девятнадцатого века крупным, могущественным государством, а крупные, могущественные государства не исчезают с карты мира так просто, не припрятав перед тем несметные богатства в надёжных укрытиях разного рода.Каун посмотрел из окна. Они летели над перистыми облаками, под которыми виднелись неясные серо-коричневые контуры побережья. Море светилось глубокой синевой, подёрнутое неправдоподобным блеском.И всё это богатство, всё это могущество, размышлял Каун, держалось ни на чём ином, как на ловкой продаже одного мифа, возникшего две тысячи лет назад в Палестине. Мифа, для дальнейшего существования которого решающее значение имела та видеозапись, которую они искали — что бы там на ней ни оказалось.Неповторимая позиция для переговоров.Если бы ему удалось продать этот неповторимый, единственный в своём роде товар, которым он пока не владел, тогда бы впервые в жизни верхний предел его требований определял он сам, а не другая сторона. Иными словами, это была бы сделка, цену которой назначал он. *** После обеда лагерь начал понемногу сворачиваться. До этого времени рабочие собирались группами, сидели под навесом кухни и разговаривали. Пытались как-то освоиться с этим разочарованием — многие рассчитывали провести в Бет-Хамеше ещё недели и месяцы; то, что их так неожиданно поставили перед фактом прекращения работы и прощания друг с другом, для многих было почти физическим ударом.Казалось, ни у кого больше не было охоты обсуждать тему четырнадцатого ареала. Обменивались адресами и номерами телефонов, пытались в спешке продвинуть вперёд начатые флирты, уславливались о поездках в гости и о встречах на других раскопках. Потом некоторые начали паковать вещи. Подъезжали машины, чтобы забрать чемоданы и рюкзаки, и снова уезжали. Повсюду вели короткие дискуссии на разных языках, качали головой, и издали было видно, что обсуждался лишь один вопрос, возникающий снова и снова: отчего прекращены раскопки? Некоторые палатки уже убрали, и в прежде равномерных рядах островерхих светло-серых шатров появились лакуны.И ни профессор Уилфорд-Смит, ни Шимон Бар-Лев, его заместитель, до конца дня так больше и не показались рабочим на глаза.Стивен Фокс выставил перед своей палаткой два раскладных стула так, чтобы удобно положить на один из них ноги и держать в поле зрения как копошение палаточного лагеря, так и мобильные домики. В руке он держал большой стакан с холодной жидкостью, а на голову водрузил соломенную шляпу с широкими полями от солнца, которое немилосердно светило и на праведников, и на грешников.Решение прекратить раскопочные работы застало его врасплох. Он не любил, чтобы ему устраивали такие сюрпризы. Он не любил, чтобы другие определяли, где и как долго ему оставаться. И меньше всего ему нравилось, что Юдифь, которая жила в Иерусалиме, уедет домой, может быть, уже сегодня вечером.Конечно, они ещё увидятся пару раз. Но вне этой почти интимной обстановки палаточного лагеря у него оставалось мало шансов на продолжение флирта с ней.Проклятье! Он почти обвёл вокруг пальца великого Чингиз Хана, но обломал зубы об эту породистую девку. И это не лезло ни в какие ворота.Но тут он увидел, как она сама идёт к нему в горку. Поднималась по склону, шаг за шагом, и её длинные волнистые чёрные волосы при каждом шаге падали ей то на одно, то на другое плечо. Она смотрела на него и улыбалась. Улыбалась немного смущённо: видимо, её всё ещё мучила вина за их ссору во время завтрака.— А ты, кажется, чувствуешь себя неплохо, — сказала она, подойдя.— Я всегда стараюсь устроиться так, — сдержанно ответил Стивен, — чтобы мне было хорошо.— А у мобильных домиков полный покой, — продолжала она так, будто он ничего не сказал, упёрла руки в свои внушительные бёдра и посмотрела на площадку рядом с парковкой. — Нас они отсылают, а сами остаются.Стивен поставил ноги на землю, подтянул второй стул поближе к себе и смахнул с него пыль.— Иди сюда, — сказал он. — Садись.— Спасибо. Я должна сказать, что совершенно…— Они тоже не останутся.— Что-что? Кто?— Каун и его люди, — он протянул ей стакан с остатком своего прохладительного коктейля, который он делал в специально предназначенном для этого термосе и сохранял холодным. Она понюхала жидкость и отрицательно помотала головой.— Спасибо, лучше не надо. Почему ты так считаешь?— Если понаблюдать за ними пару часов, то заметишь, что они тоже готовятся к скорому отъезду, — сказал Стивен. — Один ходит снимает солнечные козырьки с резины, другой шляется, подбирает всякий мусор. Кто-то кладёт рядом с электрическими и телефонными кабелями пустые катушки наготове. Всё это мелочи, но в день отъезда они могут сэкономить массу времени.— Ты хочешь сказать, что они ждут, когда все уберутся отсюда и тогда тоже уедут?— Может, даже раньше. Мне было бы интересно узнать, почему уехал Каун.— Это дело потеряло для него интерес. Поэтому он велел всё прервать, а сам слинял первым, — беглая улыбка, которой Стивен хотел бы любоваться до конца своих дней, скользнула по лицу Юдифи. — А может, поссорился с профессором и в приступе бешенства отказал ему в деньгах.Стивен некоторое время повертел это предположение в уме. Нет, оно не соответствовало тому, что он видел. Каун уехал не разъярённый. Он был похож скорее на человека, который готовится ввязаться в бой.Стивен отрицательно покачал головой:— А ты обратила внимание, что место находки всё ещё не убрано? Это значит, они ждут кого-то ещё, чтобы показать ему находку в первозданном виде. Только после этого они снимутся с места.— Вполне возможно, — Юдифь сощурила глаза. — А вон опять этот Райан. Смотри-ка, что он ищет на парковке? Мне всегда становится не по себе, когда я его вижу. Чем-то он мне напоминает все эти фильмы про нацистов.Стивен отвёл от неё взгляд и тоже посмотрел в сторону парковочной площадки. Райан, казалось, что-то потерял.Он медленно шёл вдоль ряда машин, сильно освещённых солнцем, и что-то высматривал на земле. Временами он нагибался, чтобы заглянуть под машины. В какой-то момент он отчаялся найти и зашагал назад, к мобильным домикам.— А в твоей семье кто-либо пострадал от Холокоста? — тихо спросил Стивен. — Прости, если это неуместный вопрос.— Ничего. Мой отец родом из Венгрии, и он единственный из всей семьи, кто вовремя успел сбежать в Америку. Все его братья и сестры погибли в концлагерях. От некоторых у него даже фотографии не осталось.— Фамилия Менец звучит как-то не особенно по-венгерски.— Это американский вариант старинной еврейской фамилии Меннасса. Для клерков американских эмиграционных служб она оказалась слишком трудной.— А твоя мать?— Она родилась здесь. Мой отец после Синайской войны приехал в Израиль, и она была его ассистенткой на историческом факультете. Так они познакомились. Потом она была его ассистенткой по деторождению, — это прозвучало у неё горько.— У тебя с отцом нет особенного взаимопонимания?— Нет, — губы её сжались в линию. — Ты его не знаешь. Он прочитал за свою жизнь, наверное, пять миллионов книг, и после первого миллиона начал считать себя умнее всех остальных на свете. Он постоянно мучил нас идеями, которыми был в то время одержим. Когда я была ребёнком, он хотел непременно доказать, что под Старым городом в Иерусалиме есть никем пока не открытый подземный ход в скале. А перед этим он носился с идеей подлинной могилы царя Давида. А после этого он вбил себе в голову, что должен реконструировать все маршруты передвижения народа Израиля во время Исхода из Египта. В одиночку, разумеется. — Она посмотрела на него сбоку: — А ты со своим отцом как? Дружишь?Стивен пожал плечами:— Трудно сказать. Когда я был маленький… Я так и вижу его в моих воспоминаниях сидящим за письменным столом. Он адвокат, понимаешь? Открыл собственную адвокатскую контору, и с тех пор до моих шестнадцати лет я его практически не видел. В то время он регулярно работал по двадцать шесть часов в день, если верить его гонорарным счетам.— Двадцать шесть часов? — Ей понадобилось некоторое время, чтобы она осознала, как это может быть.— Это то, в чём адвокаты имеют преимущество перед остальными людьми, — сказал Стивен. — Они знают, как далеко они имеют право зайти и какими отговорками выпутаться в случае чего.Они помолчали. Стивен допил коктейль до конца и поставил стакан на землю себе под стул. Зной звенел беспощадный, не было ни ветерка.— Знаешь, что странно? — спросил он.— Я не знаю здесь вообще ничего не странного.— Они останавливают раскопки. Говорят: «Привет, ребята, это всё, большое спасибо». И никто не придёт ко мне и не скажет: «Мистер Фокс, мы бы хотели, чтобы вы ненадолго ещё задержались. Или хотя бы оставили нам ваш номер телефона на тот случай, если у нас возникнут вопросы».Она посмотрела на него, вскинув брови:— И это задевает твою гордость, так, что ли?— Что за глупость. Это доказывает, что они больше ничего не ждут от меня. Я имею в виду, вот я нашёл эту штуку. Я её разрезал, как какой-нибудь тупой кладоискатель. Кого-то ведь должно было заинтересовать, как это выглядело изначально. Как оно лежало, когда я его нашёл. Действительно ли слой был нетронутый. Всякие такие вещи. Но нет. Никого не интересует, что я теперь собираюсь делать.— Хм. А что ты собираешься делать?Стивен пожал плечами.— Хороший вопрос. Конечно, я мог бы снять где-нибудь в Иерусалиме комнату. С другой стороны, тогда бы я уже никак не смог участвовать во всём, что здесь происходит. Пока не знаю. Зависит от того, что мы обнаружим сегодня вечером в лаборатории, — он коротко взглянул на неё и собрал все силы для того, чтобы осмелиться на ответный вопрос: — А ты?Её лицо омрачилось:— Я ужасно зла на профессора. Взять и так просто выставить всех на улицу. А я на весь сезон раскопок сдала свою квартиру одной китайской студентке, которая изучает теологию. Здорово, да? Теперь мне остаётся переехать либо к моему брату, от чего он будет далеко не в восторге, либо к матери, от чего буду не в восторге я сама. Возможно, всё закончится тем, что я устроюсь куда-нибудь на другие раскопки.Солнце, казалось, просияло в эту минуту ещё ярче. Ведь это были хорошие новости! Стивен выпрямился на стуле, сдвинул шляпу на затылок, придвинулся со своим стулом к ней поближе и с полушутливой дерзостью обнял её за плечо:— Давай останемся здесь как можно дольше и будем им докучать, — сказал он, развеселившись. — Останемся до тех пор, пока они нас не вышвырнут.Она вытерпела его объятие, и его рука, естественно, осталась там, где была.— Я хочу использовать это время, чтобы определиться, действительно ли я хочу изучать историю, — сказала она, погрузившись в свои мысли. — Или я делаю это только потому, что это традиция в моей семье. Честно говоря, когда я смотрю на то, что здесь творится, я всерьёз подумываю: а не лучше ли будет изучать экономику и предпринимательство. Или ещё что-нибудь, чем можно ещё и деньги зарабатывать.Стивен ощущал тепло её тела под своей рукой и её волосы, мягко падавшие на его предплечье.— Хороший вопрос, — сказал он. *** Патер Лукас сидел перед белым столиком и смотрел на стоящий на нём телефон. Это был громоздкий аппарат из чёрного бакелита, старый, как и всё остальное здесь. Стол стоял у окна, которое выходило на пыльный внутренний двор. Ворота были раскрыты, потому что для их голубого автофургончика, наверное, опять не нашлось места припарковаться на улице. В таких случаях машину загоняли во двор. Он подумал о том, что очень кстати будет загрузить в неё все картонные коробки, скопившиеся в углу двора.Телефон. Патер Лукас смотрел на блокнот, лежавший перед его сложенными руками, раскрытый на той странице, с тем телефонным номером, воспользоваться которым он не думал никогда в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59