Скотт Туроу: «Судебные ошибки»

Скотт Туроу
Судебные ошибки


Округ Киндл – 06



OCR Денис
«Скотт Туроу. Судебные ошибки»: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига, Харвест; Москва; 2006

ISBN 5-17-036994-8, 5-9713-2424-1, 5-9578-4121-8, 985-13-7936-0Оригинал: Scott Turow,
“Reversible Errors”

Перевод: Д. Вознякевич
Аннотация Вызволить осужденного из камеры смертников, доказав его невиновность...Именно это предстоит сделать адвокату Артуру Рейвену — он назначен защитником Ромми Гэндолфа, приговоренного к казни за тройное убийство.Такие дела приносят адвокатам славу.Шанс добиться оправдания действительно есть: настоящий убийца неожиданно признался в содеянном!Однако слишком многие не хотят, чтобы приговор был пересмотрен: нечистая на руку судья, амбициозный детектив, проводивший расследование, прокурор, считающая дело Гэндолфа лишь ступенькой карьеры. Слишком многое, оказывается, связывает тех, кто следит за соблюдением законов, и тех, кто их нарушает.И потому дело, за которое берется Артур Рейвен, становится для него не только чрезвычайно сложным, но и очень опасным… Скотт ТуроуСудебные ошибки Посвящается Джонатану Гэлэсси * * * Среди судебных ошибок выделяется особый разряд — существенные. Это ошибки, допущенные судом первой инстанции, столь значительные, что пересматривающий дело апелляционный суд должен отменить вынесенный приговор. Затем суд первой инстанции получает указание прекратить дело, провести его повторное слушание или изменить свое решение иным образом. Часть перваяРасследование 120 апреля 2001 годаАдвокат и клиент Клиент, как и большинство клиентов, утверждал, что невиновен. Смертный приговор должны были привести в исполнение через тридцать три дня.Артур Рейвен, его адвокат, решил не волноваться. В конце концов, рассудил Артур, это даже не его выбор. Федеральный апелляционный суд направил его удостовериться, что спустя десять лет со дня вынесения приговора не осталось никаких веских оснований для сохранения жизни Ромми Гэндолфу. Причин для волнения он не видел.И все-таки волновался.— Прошу прошения? — спросила сидевшая рядом молодая помощница Памела Таунз, когда у Артура, вновь представившего себе свое положение, вырвался горький смешок.— Ничего, — ответил Артур. — Просто неприятно, что меня назначили стороной, проигравшей дело.— Значит, мы не должны его проигрывать.Румяная, красивая Памела, ничего не имевшая против появления в теленовостях, широко улыбнулась.Они были уже далеко от города, ехали со скоростью восемьдесят миль в час в новом немецком седане Артура. Гладкая дорога шла по прерии так прямо, что можно было даже не касаться руля. Мимо проносились поля со стерней — вечные, безмятежные в бледном утреннем свете. Артур с Памелой выехали из Сентер-Сити в семь часов, чтобы избежать скопления машин на шоссе. Он надеялся провести краткую предварительную встречу с их клиентом Ромми Гэндолфом в Редьярде — там располагалась тюрьма штата — и вернуться за свой письменный стол к двум часам — или к трем, если отважится пригласить Памелу на обед. Артур остро ощущал соседство молодой женщины с мягко спадающими на плечи каштановыми волосами, рука которой через каждые несколько миль одергивала клетчатую юбку.Как ни хотелось Артуру доставить ей удовольствие, надежды выиграть дело было мало.— По закону на данной стадии, — сказал он, — единственным, что могло бы дать основание для отмены судебного решения, было бы свидетельство его невиновности. А нам его не найти.— Откуда ты знаешь? — спросила Памела.— Откуда? Да ведь этот человек сделал публичное признание. Десять лет назад Гэндолф попался в руки полицейских, потом дал письменные показания заместителю прокурора Мюриэл Уинн и наконец повторил свои признания перед видеокамерой. В каждом случае подтверждал, что застрелил двух мужчин и одну женщину и оставил тела в морозильной камере ресторана. Пресса окрестила это дело «бойней Четвертого июля», и его именуют так до сих пор.— А по телефону он твердил, что невиновен, — сказала Памела. — Это возможно, разве не так?Поскольку Артур раньше работал в прокуратуре, пока семь лет назад не перешел в фирму «О'Грейди, Штейнберг, Маркони и Хорген», — подобной возможности он не видел. Но Памела в свои двадцать пять, ну, может, двадцать шесть, только начинала адвокатскую практику. Спасение невиновного клиента было своего рода подвигом, о котором она мечтала на юридическом факультете. Видела себя скачущей, подобно Жанне д'Арк, к сияющей справедливости. Вместо этого устроилась в большую юридическую фирму на сто двадцать тысяч долларов в год. Но почему бы не совместить одно с другим? Что ж, нельзя винить людей за их фантазии. Видит Бог, Артур понимал это.— Послушай, что я обнаружила в протоколах, — сказала Памела. — Пятого июля девяносто первого года Ромми был приговорен к отбытому в предварительном заключении сроку за нарушение режима условно-досрочного освобождения. Те убийства произошли четвертого. Поскольку к уже отбытому, значит, он в это время находился в тюрьме, разве не так?— Находился, но не обязательно четвертого июля. В протоколах эта дата ведь не указана?— Нет. Но имеет смысл проверить это, не так ли?Это имело бы смысл проверить лет десять назад, когда существовали документы, с помощью которых можно было бы доказать, что обвинение безосновательно. Однако даже теперь федеральный апелляционный суд мог ненадолго отсрочить исполнение смертного приговора, и в это время Артуру с Памелой придется из кожи лезть в упорных — и тщетных — поисках подтверждений этой иллюзорной идеи.Раздраженный перспективой пустой траты времени, Артур сильнее нажал педаль газа и ощутил какое-то мрачное удовлетворение, что большая машина увеличила скорость. Он купил ее два месяца назад как своего рода награду за то, что стал полноправным партнером в своей юридической фирме. Она представляла собой один из немногих предметов роскоши, которые Артур редко позволял себе в жизни. Едва повернув ключ зажигания, он чувствовал, что непочтительно относится к памяти недавно умершего любящего отца, одной из причуд которого была крайняя бережливость.— И вот еще что, — сказала Памела.Она достала из лежавшей на коленях толстой папки перечень судимостей Гэндолфа и стала читать вслух. Гэндолф был воришкой и укрывателем краденого. У него было около полудюжины приговоров — за взлом, кражу, хранение украденных вещей.— Но никаких преступлений с применением оружия, — отметила Памела. — Никаких насильственных действий. Никаких преступлений против женщин. Как он мог внезапно стать насильником и убийцей?— Среда заела, — ответил Артур.Краем глаза он заметил, что уголки пухлых губ Памелы резко опустились вниз. Он все испортил. Как обычно, Артур толком не понимал, отчего ему так не везет с женщинами: в тридцать восемь лет остается холостяком. Одной из причин, догадывался он, была внешность. Бледным и сутулым он был еще в школе. В студенческие годы немного прожил в тягостном браке с Марией, иммигранткой из Румынии. Потом довольно долго у него не было ни времени, ни желания начинать заново. Он очень много сил отдавал работе — много неистовства и страсти в каждом судебном деле, множество вечеров и выходных, когда испытывал наслаждение от возможности поразмышлять в одиночестве. Кроме того, ухудшающееся здоровье отца, вопрос о том, что будет со Сьюзен, его сестрой, отодвинули мысли о женитьбе на годы. Но теперь, ища хотя бы малейший признак того, что Памела как-то интересуется им, он почувствовал себя неловко из-за собственной глупости. Его надежды на сближение с ней были так же несбыточны, как ее — на освобождение Гэндолфа. Поэтому он решил отрезвить и себя, и Памелу.— Послушай, — заговорил Артур. — Во-первых, наш клиент Ром ми сознавался преждевременно и часто. Во-вторых, на суде защищался ссылкой на невменяемость. И адвокат вынужден был признать, что эти убийства совершил Ромми. Затем следуют десять лет апелляций, заявлений о пересмотре дела, два разбирательства с участием новых обвинителей и адвокатов, и ни один из участников процесса не говорит, что Ромми невиновен. Тем более сам Ромми. Он вспомнил, что не совершал этих убийств, лишь когда провел полтора месяца без наркотиков. Думаешь, он говорил прежним адвокатам, что невиновен? Эту игру знают все заключенные — новый адвокат, новая история.Артур улыбнулся, стараясь выглядеть всезнающим, однако на самом деле он не был готов к роли адвоката по уголовным делам. Уйдя из прокуратуры, он изредка выступал в роли защитника в тех случаях, когда кто-то из корпоративных клиентов фирмы или ее боссов подозревал существование каких-то финансовых махинаций. Закон, с которым он имел дело большую часть времени, был приятнее, мягче. Обе тяжущиеся стороны жульничали, и предметом судебного спора были мелочи экономической политики. А проведенные в прокуратуре годы казались временем, когда ему приходилось ежедневно очищать затопленные подвалы, где гнилостные бактерии и смрад канализации разлагали почти все. Кто-то сказал, что власть портит людей. Но о зле можно сказать то же самое. Какой-нибудь извращенный поступок, вопиющее проявление психопатологии, невообразимое для нормального человека — отец, выбросивший младенца из окна десятого этажа; бывший ученик, заливший щелок в горло учителю; или кто-то вроде их нового клиента, который не только убил трех человек, но и надругался над одним из трупов, — портит всех, кто как-то соприкасается с ним. Полицейских. Обвинителей. Адвокатов. Судей. Бесстрастно, как того требует закон, на подобные случаи никто не реагирует. На ум приходит только один вывод — мир рушится. У Артура не было ни малейшего желания возвращаться в ту сферу, где всегда чувствуешь надвигающийся хаос.Через четверть часа они приехали. Редьярд — маленький городок, каких много на Среднем Западе. В центре кучка мрачных зданий, все еще испачканных угольной копотью, несколько жестяных ангаров с рифлеными пластиковыми крышами, где хранится различный фермерский инвентарь. На окраинах намечалась урбанизация: возродились частные здания и размечались скверы — результат экономической безопасности, обеспеченной необычным источником постоянного дохода — тюрьмой.Артур свернул на углу квартала, похожего на кинодекорацию: клены, маленькие каркасные домики, а в конце улицы неожиданно предстает тюрьма, словно выскочившее из чулана уродливое чудовище. Беспорядочно разбросанные на протяжении полумили здания из желтого кирпича с немногочисленными узкими окнами. Эти строения окружали старое сооружение. Массивное, словно его строили в средние века. По периметру шла не только стена высотой в десять футов, но и полоса забетонированных острых шипов из нержавеющей стали, а за ней пятифутовая спираль блестящей на солнце колючей проволоки.В караульном помещении тюрьмы Артур с Памелой зарегистрировались, потом им предложили сесть на потертую скамью. Они долго ждали, пока приведут их клиента. Артур стал вновь просматривать письмо Ромми, пришедшее через многих посредников в апелляционный суд. Оно было написано разноцветными каракулями, с особенностями, которые даже нельзя назвать детскими. С первого взгляда на письмо становилось ясно, что Ромми Гэндолф слабоумен и пребывает в отчаянии. Уважаемый судья! Я сижу в КАРИДОРИ СМЕРТНИКОВ за Приступление, которого ни совершал. Говорят я у же подал все положенные Апелляции, и все они рассмотрены ни в мою пользу хотя Я НЕВИНОВЕН. Адвокаты которые вели мое дело в суде Штата говорят что ни могут типерь придставлять миня по Федеральному Закону что я могу сделать? День моей казни назначин на 23 мая!!!! Я ни могу получить отсрочки если не будит назначин пересмотр, но у миня нет адвокатов. Что я могу сделать? Нельзя найти Кого-то, кто Поможет мне? Миня убьют, а я никому ни причинил вреда ни по этому делу ни в другое время. ПОМОГИТЕ МНЕ. Я НИКОГО НИ УБИВАЛ НИКАГДА!!! Апелляционный суд США счел письмо Ромми Гэндолфа очередным заявлением о пересмотре дела и назначил ему адвоката — Артура Рейвена. Судьи часто наобум взмахивали волшебной палочкой, чтобы превратить не желающую того жабу — служащего в фирме адвоката — в принца pro bono Во имя общественного блага (лат.).

для неплатежеспособного клиента. Кое-кто почел бы такое назначение за честь — суд просил бывшего достопочтенного обвинителя выступить в противоположной роли. Но оно еще больше усложняло и без того сложную жизнь.Наконец выкрикнули фамилию Ромми. Памелу с Артуром повели в комнату свиданий. Когда они вошли туда вслед за надзирателем, щелкнул один из многочисленных электронных замков, и дверь с пуленепробиваемым стеклом и стальной решеткой намертво закрылась за ними. Артур уже много лет не бывал здесь, но Редьярд оставался неизменным. Процедуры — нет. Насколько он помнил, они менялись чуть ли не каждые несколько дней. Власти — законодательное собрание, губернатор, администрация тюрьмы — вечно пытались укрепить дисциплину, остановить текущий внутрь поток контрабанды, обуздать шайки, не дать возможности закоренелым преступникам совершать преступления. Вечно приходилось заполнять новые бланки, складывать в новые места деньги, ключи, сотовые телефоны — все, что запрещалось заключенным иметь в камерах, — проходить через разные двери, подчиняться новым правилам досмотра.Но атмосфера, воздух, люди не менялись. Краска была свежей; полы блестели. Значения это не имело. Тюрьму можно было отдраить до блеска. Но когда в тесном пространстве скучено столько людей, когда в каждой камере стоит открытый унитаз, то воздух насыщается запахом нечистот и какими-то миазмами, которые сразу же вызвали у Артура такое же отвращение, как и много лет назад.По низкому коридору с кирпичными стенами они подошли к зеленой железной двери. На ней было написано по трафарету одно слово: «Осужденные». Когда Артур с Памелой вошли внутрь, их провели в комнату для адвокатов. Пространство шириной не более пяти шагов разделялось стеной с окошком посередине, как у кассира в банке, — листом стекла с металлическим желобом внизу для передачи бумаг. Исправительная система добилась права выставлять в углу со стороны заключенного надзирателя, хотя это нарушало все принципы конфиденциальности разговоров адвокатов с клиентами.За окошком сидел Ромми Гэндолф, человек с коричневой кожей и буйными волосами, спадающими в широкие складки желтого комбинезона, какие носили только приговоренные к смертной казни. На нем были наручники, и к телефонной трубке для разговора с адвокатами ему пришлось тянуться обеими руками. Артур со своей стороны поднял трубку и держал ее между собой и Памелой, пока они представлялись клиенту.— Вы мои первые настоящие адвокаты, — сказал Ромми. — Остальные были государственными защитниками. Думаю, теперь у меня есть надежда. — И подался поближе к стеклу, чтобы объяснить свое положение. — Вы знаете, что настал мой черед идти на казнь? На меня уже все таращатся. Будто что-то должно измениться от того, что я скоро умру.Памела наклонилась к щели для передачи документов и стала ободрять его. Пообещала, что они сегодня же добьются отсрочки казни.— Да, — сказал Ромми, — потому что я невиновен. Я никого не убивал. Хочу анализа ДНК, пусть увидят, что не я их убил.Анализ ДНК в настоящее время не сулил Ромми ни малейшей надежды, так как обвинение утверждало, что он не оставил на месте преступления каких-либо поддающихся идентификации генетических улик — крови, волос, спермы, соскобов кожи, даже слюны.Гэндолф неожиданно указал на Памелу пальцем.— Вы такая же красивая, как ваш голос по телефону, — сказал он. — Думаю, нам надо бы пожениться.Памела улыбнулась, но улыбка тут же увяла. Видимо, она поняла, что Ромми говорит это совершенно серьезно.— Человеку надо жениться до того, как умрет, верно? — спросил Ромми. — Хорошая мысль, а?Замечательно, подумал Артур. Соперничество.Судя по скованной позе Памелы, такое в ее представление о героическом образе не входило. Артур, не знавший, как приступить к делу, быстро взял приговор, который судья Джиллиан Салливан вынесла в девяносто втором году, и стал читать вслух.— Огас... как там дальше? Кто он такой? — спросил Ромми Гэндолф.— Огастес Леонидис, — ответил Артур.— Я его знаю? — спросил Ромми. Опущенные веки его дергались, пока он силился припомнить это имя.— Он один из троих, — спокойно сказал Артур.— Каких троих?— Которых, по утверждению обвинения, вы убили.В убийстве которых ты сознался, подумал Артур. Но сейчас заострять на этом внимание не стоило.— М-м-м, — промямлил Ромми. — Вроде бы не знаю его.И покачал головой, словно не удосужился нанести светский визит. Ему было под сорок. Белки глаз у него были желтоватыми. Судя по внешности, в его жилах текла кровь всех рас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47