Ты думаешь, Поль осмелился бы проделать такую штуку с нашим отцом?
— Да, возможно, они знают, что я не так умен, как он...
Она притянула его к себе и поцеловала в щеку:
— Сделай мне одолжение. Запомни кое-что: ты не один. Есть ты, Френк и отец. И я.
* * *
Утро было ветреным и холодным, Хелен посмотрела в окно и увидела отражение своего лица на пуленепробиваемом стекле. За стеклом был пластик, и отражение давало эффект старинной фотографии, где снята хрупкая девушка с серьезными глазами. Хелен тряхнула головой и опустила металлические жалюзи.
Она выключила компьютер, на котором обычно подсчитывала доходы от автобусной компании, танцевальных залов и дворцов бракосочетаний. Потемневший экран тоже стал зеркалом, в котором она опять увидела себя. Хелен подошла к своим растениям. Из-за забот у нее не было времени их поливать, и листья уже пожелтели. Она включила магнитофон, но и Корелли не успокоил ее, и она повернула выключатель. Напротив ее кресла висел портрет маслом Иоаннеса Гуада-нини. Она купила портрет в Италии, куда летала, чтобы помочь после сильного землетрясения. Но ни эта картина, ни скрипка Кремнозе, которая висела рядом, не разгладили борозды на ее лице.
Ее выводило из себя то, что стекло выглядело грязным. Ее братья гордились этим окном из пуленепробиваемого стекла. Но, как и во многих вещах, которые делали Френк и Эдди, исполнение не соответствовало замыслу. Специальный пластик постепенно тускнел, окно стало таким мутным, что окрестности Канарси казались погруженными под воду; и вечером огни машин, подъезжающих к почте напротив, казались огнями маяков в шторм.
Обычно, когда Хелен чувствовала, что за ней начинают следить, она перебиралась в более безопасное место — на старую ферму, которую их дед купил на севере штата, в Вестчестере, или в особняк на севере Лонг-Айленда, приобретенный их семьей еще во времена «сухого закона», или же в обычную квартиру в Адирондаке. Ее двоюродные братья жили в Нью-Джерси, где были замечательные места для охоты, и там ее принимали почти как королеву.
Однажды она решила вырваться из-под бремени повседневных забот и села на самолет, который доставил ее на Мартинику. Там, в изолированном от мира клубе «Мед», Хелен провела незабываемую неделю. Но сейчас, когда Комиссия занялась их семьей, все изменилось; надо было что-то предпринять.
Она поднялась наверх, сняла туфли и выскользнула из блузки и джинсов. Потом повесила одежду, поставила туфли в ящик для обуви и положила трусики в корзину. Повернувшись к зеркалу, стоящему на столе, она стала разглядывать себя. Ее тело было красивым, очень гармоничным и сильным. Она оделась и повязала вокруг головы серую ленту.
Когда Хелен вошла в комнату, где обычно собиралась семья, Эдди и Френк сидели с виноватым видом. Френк был выше Эдди, это был спокойный парень с прекрасным аппетитом. Он быстро впадал в гнев, но быстро и успокаивался. Френк в отличие от Эдди не мог ей врать, и потому по его беспокойному виду она сразу поняла, что что-то случилось.
— Мне нужно уехать, — сказала она.
— Плохо, Хелен, если ты будешь часто уезжать. Многие дела не ждут.
— Мне нужно уехать, — повторила она.
Френк, в чьи обязанности входил контроль над их людьми в Канарси, неохотно послал за ее телохранителем. Она заметила, как он бросил тревожный взгляд на телефон.
— Что с вами обоими?
— Ничего.
— Давай выкладывай.
Эдди молчал, но Френк не выдержал:
— Звонил парень и снова предлагал партию.
— Никаких дел с наркотиками!
— Пятьдесят килограммов! — выкрикнул Эдди, взмахнув забинтованной рукой.
Френк добавил:
— У нас есть наличные, Хелен. Разреши мне съездить, и мы заработаем на этом деле кучу денег.
— Парни! Комиссия только того и ждет, чтобы придавить нас. Вы что, не знаете, что телефон прослушивается?
— Я говорил с ним лично, — сказал Эдди, а Френк добавил:
— По телефону мы ничего не говорили.
— Кроме того, — сказал Эдди, — федеральные агенты не имеют права привлечь нас только за то, что мы что-то покупаем.
— Ах, вы теперь адвокаты? Послушайте, господа адвокаты, когда вы покупаете, вы становитесь владельцами. Я говорила вам — никаких дел, никаких. У нас соглашение, Эдди. Между тобой, Френком и мной. Когда посадили отца, мы договорились: вы с Френком ведете дела, но принимаю решения я.
— Я говорю именно о ведении дел. Ты сейчас вторгаешься в нашу сферу.
Эдди выглядел очень решительно. Поднявшись, он стал расхаживать из одного конца комнаты в другой. Френк сжал кулак так, что напрягся каждый мускул. Так он поступал в тех случаях, когда другие недоуменно пожимали плечами. Опять у нее проблемы с Эдди.
— Френк, мы все договорились когда-то?
— Да.
— Эдди, мы договорились?
— Да, у нас была договоренность.
— И мы все подчиняемся отцу?
— Конечно, — сказал Френк.
— Эдди, ты тоже согласен?
Эдди помолчал, потом признал:
— Да.
— Мы подчиняемся отцу?
— Да. Он знает, что мы — пара дураков.
— Послушай, — Хелен подошла к Эдди, притянула его к Френку и обняла обоих, — вы не дураки. Я счастлива, что у меня есть вы.
— Вранье.
— Я не смогла бы сделать ничего без вас.
— Все, что тебе нужно, это пара болванов, которые отрывают головы кому нужно. Ты могла бы нанять кого-нибудь и сама.
— Я не могу. Да и не хочу этого. Мы все вместе, верно? Или вы хотите меня бросить?
Эдди освободился:
— А если мы его грабанем? Этот парень — ублюдок.
— Да, — сказал Френк, — может, нам стоит это сделать?
На кухне зазвонил телефон. В дверном проеме появилась их мать с полотенцем в руках, и Хелен подумала: «Я никогда не буду такой красивой в ее возрасте». Несмотря на седину, тронувшую волосы, у матери было гибкое тело танцовщицы и лицо, в которое влюблялись все. Хелен не могла понять, скучает мать без отца или предпочитает быть единственной хозяйкой в доме. Может, ей недоставало секса, но они никогда об этом не говорили. И никогда не говорили о делах. Даже после того, как Цирилло расстреляли окна их дома из пистолетов, и после того, как «Пост» напечатала портрет дона Эдди на первой полосе, она продолжала верить, что ее муж — управляющий автобусной компании.
— Какая-то девушка по имени Марси звонит тебе.
— Марси Голдсмит?
— Какая-то еврейская фамилия, — мать пожала плечами. — Она сказала, что вы были подругами в колледже.
— Скажи ей, что меня нет дома.
— Ты ей не хочешь даже сказать «привет»?
— Мам, пожалуйста.
— Хорошо. Я совру.
— Спасибо.
Как только она вышла, Хелен остановила Эдди, начавшего было говорить:
— Подожди, она скоро вернется.
— С чего ты взяла?
— Я знаю.
Она действительно вернулась в некотором замешательстве.
— Она сказала, что это связано с предстоящей встречей выпускников.
— Ты не сказала ей, что я вышла?
— Мы поговорили. По-моему, она хорошая девушка.
— Скажи ей, что я вышлю чек.
— Не кричи на меня. — Она повернулась к Эдди и Френку: — Вы, ребята, очень голодные?
— Да, мам. Конечно.
— Я вам сейчас кое-что принесу.
Эдди подождал, пока мать не уйдет снова.
— Что ты сказала, Хелен?
— Ничего.
Ее охранник, молодой парень, разминался, бегая по улице. Когда она уселась на заднее сиденье машины, ей подумалось, что наверняка сейчас кто-нибудь следит за ней. Дома по улице были заняты людьми, работающими на семейство Риззоло, как и многие в городе. Это давало чувство уверенности, но все же во время уличной войны, которую вели Цирилло, улица не была крепостью и здесь пролилось немало крови.
— Едем!
Хелен отдала распоряжение водителю ехать через парк. На небе сверкало яркое солнце. Бриз, сухой и прохладный, дул с океана. Какой-то автомобиль «подрезал» их на повороте и обогнал. Она тронула руку водителя.
— Обгони его!
Он улыбнулся. Этот парень был очень красив. «Самый быстрый путь разрушить семью — это начать спать с охранниками», — подумала Хелен. Но он знал свое место и не предпринимал никаких попыток. И она обращалась с ним с такой же холодной отрешенностью, как и со всеми, кто служил их семейству.
Внезапно Хелен улыбнулась, и эта белозубая улыбка на смуглом лице сделала ее похожей на цыганку. Ведь она может купить этот клуб «Мед»! Но не сейчас, когда столько дел. И может, надо благодарить Комиссию, что благодаря ей империя Риззоло перестала расти.
— Пенсильвания-авеню.
Осталось еще около трех километров. Два мотоцикла ехали следом. У светофора они поравнялись с ее машиной.
Оба мотоциклиста были высокими и мускулистыми. Один стоял с ее стороны — красивый ирландский парень. Он ей улыбнулся, и в этой улыбке было все — крючок, леска и удочка. Хелен не могла не улыбнуться в ответ. В это же мгновение второй ударил железным прутом по голове ее водителя. Тот откинулся назад — его голова была в крови, — но одной рукой все же попытался достать пистолет. Нападающие были готовы к этому. Они распахнули двери, и один вырвал пистолет и оборвал провод рации. Другой вытащил Хелен на дорогу. Она крикнула, зовя на помощь. Какой-то автомобиль скрипнул тормозами совсем рядом. Внутри двое. Все происходящее казалось сном. Они распахнули заднюю дверь и впихнули ее в машину.
Хелен боролась, кусалась, била их ногами и кричала. Один из них забрался на нее. Она ударила его в живот, и он, вскрикнув, выкатился на дорогу. Другой схватил ее за плечи, но она укусила его за руку, ударила ногой третьего и рванулась к противоположной двери.
Ей удалось ее открыть. Но они втащили ее в машину, прижали лицом к сиденью, и она почувствовала, как игла вошла в ее бедро.
2
Двенадцатью милями восточнее того места, где была похищена Хелен Риззоло, белый «роллс-ройс» Криса Таггарта медленно ехал по одной из улиц Гарлема. Под шинами потрескивало разбитое стекло. По обеим сторонам улицы стояли брошенные дома и покрытые пылью деревья. Только бронзовые окна автомобиля Таггарта, отражая свет солнца, как-то оживляли этот район.
Несколько торговцев наркотиками на углу ожидали своего поставщика. Некоторые из них ежились на ветру, другие забились в пространство между сложенными грудой шлакоблоками. Несколько человек вышли вперед, высматривая его появление. Они ждали его, как ждут появления солнца, и никто не удостоил вниманием машину Таггарта. Поставщик мог прийти поздно, но лишь бы пришел наконец, и это было для них самым важным, потому что наркотиков не хватало.
Регги взглянул на Таггарта в зеркало заднего обзора, но не увидел на его лице обычной улыбки. Таггарт был хмурым все утро.
— Я думаю, сэр, доставка героина похожа на совращение малолетних. Тот, кто участвует в этом и достигает наибольших успехов, имеет наименьшую возможность из этого выбраться. Но с другой стороны, я не думаю, что вам удастся соблазнить господина Цирилло ирисками и леденцами.
Первая заповедь торговцев наркотиками — никогда не делать бизнес с тем, с кем свел тебя другой торговец. Ваш партнер может быть информатором полиции, и новый друг в этом случае может оказаться полицейским. Таггарт должен сделать так, чтобы Мики Цирилло нарушил это правило.
Вдруг торговцы начали быстро расходиться в разные стороны. Таггарт беспокойно оглянулся, Регги, посмотрев в зеркало, сказал:
— Сзади нас полицейская машина. Два офицера и одна важная шишка.
За ними ехал серый седан нью-йоркской полиции. Взвизгнула сирена, и полицейский жестом приказал им остановиться. Таггарт опустил стекло.
— Привет, капитан. Охотитесь на кошек?
— Крис! Что, дьявол, вы делаете здесь? Я думал, вы — какой-нибудь чертов продавец.
Глава полицейского округа протянул руку, и они поприветствовали друг друга.
— Вы испытываете судьбу, посещая эти места?
— Мы здесь в большей безопасности, чем вы. Я выгляжу, как местный, вы — как чужак.
— Вы ищете тут место для строительства автостоянки?
Таггарт подмигнул ему:
— Капитан, если бы вы были очень богатым человеком, я показал бы вам те места на Колумбус-авеню, которые я купил в семьдесят седьмом году. Гарлем теперь становится выгодным. Самое время покупать.
— Доставайте чековую книжку. Я продам вам здание нашей заправочной станции.
Машины тронулись с места.
Наконец появился продавец наркотиков.
В деловой части города крупнейший поставщик героина для гарлемских торговцев мрачно смотрел сквозь решетку на окне на парк Грамерси, обсуждая ситуацию с одним из капо семейства Цирилло.
— Если ваши люди не наладят контакты с моими людьми в ближайшее время, я обращусь к другому поставщику.
Это была ложь, другого поставщика пока не было. Его собеседник повторил, что скоро достанет героин, и показал на памятник Эдвину Буту:
— Что сделал этот парень?
— Его брат убил президента Линкольна за освобождение рабов.
За оградой поставщик увидел красивый белый «роллс-ройс» с бронзовыми окнами. Машина подъезжала к отелю. Он должен купить себе такой же; у него уже были две машины: черный лимузин и красный «корниш» с откидным верхом, но ни одна из них не выглядела так, как этот сладкий белый леденец.
* * *
Капо доставил Мики Цирилло к одному из самых дорогих борделей Нью-Йорка. Мики, его владелец, прибыл на шоу — боксерский матч в подвальном помещении.
Его лицо горело от возбуждения. Капо подумал, что под горячую руку хозяин, пожалуй, может и убить его за эту новость. Пробравшись сквозь толпу, окружающую ринг, он рассказал Мики, чем грозил поставщик. Лицо Мики помрачнело.
— Ладно, потом.
— Мики, этот парень не прикидывается.
Мики оборвал его:
— Я поставил на одну из них. Кто победит — Черри или Рита?
Две нагие женщины разминались в противоположных сторонах ринга — крупная, пышущая здоровьем блондинка и брюнетка поменьше ростом. Неохотно капо произнес:
— Блондинка.
— Ты проиграешь, — усмехнулся Мики. — Маленькая Рита — настоящая убийца.
— Надо быстро решать, Мики.
Мики ударил молоточком по колоколу. Тридцать болельщиков радостно зашумели, и девушки направились друг к другу. Легкие перчатки могут нанести увечья, и потому в правилах были предусмотрены только толчки. Зрители явно получали удовольствие, когда кто-нибудь из боксеров падал на пол и потом поднимался. Обычно, когда одной из них это надоедало, она могла лечь, как бы посланная в нокаут, бой прекращался, и они поднимались наверх. Это Черри объяснила Рите, но сегодня бокс посетил сам Мики, и эта возможность пропала.
Лицо Мики стало мрачным, когда Рита после одного из ударов упала на пол, затем подползла к веревкам и с усилием, при энергичной помощи зрителей, поднялась. Мики ударил в колокол, приказывая обеим вернуться в углы ринга. Зрители крутились вокруг боксеров, обмахивая их полотенцами, пихая им бутылки шампанского так усердно, что пена лилась на грудь. Мики наклонился к Черри и прошипел:
— Слишком сильно.
Затем он пересек ринг, подошел к Рите, маленькой брюнетке из Испании с острыми маленькими грудями, и прошептал ей свое предложение. Ее глаза округлились.
— Тысяча долларов?
— Все, что от тебя требуется — это чтобы на ней показалась кровь.
Он снова ударил в колокол, и обе девушки направились Друг к другу, на их спинах остались следы от плетеных стульев. Черри, блондинка, теперь, казалось, избегала сделать сильный толчок, Рита же усилила натиск и ударила соперницу по голове. Черри закрыла лицо перчатками. Рита принялась ее отчаянно молотить.
— Бей по корпусу! — крикнул Мики.
Рита отступила, у нее вырвался крик.
— Добей ее!
Рита снова ударила в голову.
Черри с грохотом упала на пол и заплакала. Кровь текла из разбитых губ. Рита гордо прошлась мимо канатов, подняв руки.
— Я выиграла! Я выиграла! Плати мне, Мики. Плати!
— Эй, Черри еще не кончила бой! — сказал кто-то из зрителей.
— Не волнуйтесь, — уверил их Мики. — Бой только начался.
Болельщики Черри перебрались через канаты, усадили ее на стул и стали лить шампанское ей на голову. Мики внимательно изучил ее губы.
— Как ты, детка?
— Я не могу поверить, что она уложила меня, — продолжала рыдать Черри и дернулась, потому что шампанское попало на порез.
— Что ж ты хочешь, — засмеялся Мики. — За тысячу баксов она уложит и гориллу.
— Одна вещь — работать за деньги, другая — калечить своих друзей.
— Все имеют свою цену.
— Я — нет.
— И ты тоже. Победитель получает пять тысяч.
— Ну и черт с этим.
— Проигравший проводит месяц на третьем этаже.
Черри уставилась на него широко раскрытыми глазами.
— Целый месяц?
— Каждую ночь. Всю ночь. Подумай об этом, детка.
Он прошептал то же самое на ухо Рите, и улыбка сползла с ее лица. Третий этаж обслуживал богатых чудаков. Специальный охранник с фигурой гориллы следил за тем, чтобы ни одна из девушек не попала в больницу, но, несмотря на это, посетители получали немало из того, за что они платили деньги; обычно девушки менялись. Ни Рита, ни Черри не были обязаны слушаться Мики и его управляющих, но, покинув публичный дом, они могли, да и то с трудом, найти место лишь в секс-клубе, порносалоне или низкопробном баре, где об услугах врача нечего было и думать, или же отправиться искать удачу на дорогах Лонг-Айленд-Сити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Да, возможно, они знают, что я не так умен, как он...
Она притянула его к себе и поцеловала в щеку:
— Сделай мне одолжение. Запомни кое-что: ты не один. Есть ты, Френк и отец. И я.
* * *
Утро было ветреным и холодным, Хелен посмотрела в окно и увидела отражение своего лица на пуленепробиваемом стекле. За стеклом был пластик, и отражение давало эффект старинной фотографии, где снята хрупкая девушка с серьезными глазами. Хелен тряхнула головой и опустила металлические жалюзи.
Она выключила компьютер, на котором обычно подсчитывала доходы от автобусной компании, танцевальных залов и дворцов бракосочетаний. Потемневший экран тоже стал зеркалом, в котором она опять увидела себя. Хелен подошла к своим растениям. Из-за забот у нее не было времени их поливать, и листья уже пожелтели. Она включила магнитофон, но и Корелли не успокоил ее, и она повернула выключатель. Напротив ее кресла висел портрет маслом Иоаннеса Гуада-нини. Она купила портрет в Италии, куда летала, чтобы помочь после сильного землетрясения. Но ни эта картина, ни скрипка Кремнозе, которая висела рядом, не разгладили борозды на ее лице.
Ее выводило из себя то, что стекло выглядело грязным. Ее братья гордились этим окном из пуленепробиваемого стекла. Но, как и во многих вещах, которые делали Френк и Эдди, исполнение не соответствовало замыслу. Специальный пластик постепенно тускнел, окно стало таким мутным, что окрестности Канарси казались погруженными под воду; и вечером огни машин, подъезжающих к почте напротив, казались огнями маяков в шторм.
Обычно, когда Хелен чувствовала, что за ней начинают следить, она перебиралась в более безопасное место — на старую ферму, которую их дед купил на севере штата, в Вестчестере, или в особняк на севере Лонг-Айленда, приобретенный их семьей еще во времена «сухого закона», или же в обычную квартиру в Адирондаке. Ее двоюродные братья жили в Нью-Джерси, где были замечательные места для охоты, и там ее принимали почти как королеву.
Однажды она решила вырваться из-под бремени повседневных забот и села на самолет, который доставил ее на Мартинику. Там, в изолированном от мира клубе «Мед», Хелен провела незабываемую неделю. Но сейчас, когда Комиссия занялась их семьей, все изменилось; надо было что-то предпринять.
Она поднялась наверх, сняла туфли и выскользнула из блузки и джинсов. Потом повесила одежду, поставила туфли в ящик для обуви и положила трусики в корзину. Повернувшись к зеркалу, стоящему на столе, она стала разглядывать себя. Ее тело было красивым, очень гармоничным и сильным. Она оделась и повязала вокруг головы серую ленту.
Когда Хелен вошла в комнату, где обычно собиралась семья, Эдди и Френк сидели с виноватым видом. Френк был выше Эдди, это был спокойный парень с прекрасным аппетитом. Он быстро впадал в гнев, но быстро и успокаивался. Френк в отличие от Эдди не мог ей врать, и потому по его беспокойному виду она сразу поняла, что что-то случилось.
— Мне нужно уехать, — сказала она.
— Плохо, Хелен, если ты будешь часто уезжать. Многие дела не ждут.
— Мне нужно уехать, — повторила она.
Френк, в чьи обязанности входил контроль над их людьми в Канарси, неохотно послал за ее телохранителем. Она заметила, как он бросил тревожный взгляд на телефон.
— Что с вами обоими?
— Ничего.
— Давай выкладывай.
Эдди молчал, но Френк не выдержал:
— Звонил парень и снова предлагал партию.
— Никаких дел с наркотиками!
— Пятьдесят килограммов! — выкрикнул Эдди, взмахнув забинтованной рукой.
Френк добавил:
— У нас есть наличные, Хелен. Разреши мне съездить, и мы заработаем на этом деле кучу денег.
— Парни! Комиссия только того и ждет, чтобы придавить нас. Вы что, не знаете, что телефон прослушивается?
— Я говорил с ним лично, — сказал Эдди, а Френк добавил:
— По телефону мы ничего не говорили.
— Кроме того, — сказал Эдди, — федеральные агенты не имеют права привлечь нас только за то, что мы что-то покупаем.
— Ах, вы теперь адвокаты? Послушайте, господа адвокаты, когда вы покупаете, вы становитесь владельцами. Я говорила вам — никаких дел, никаких. У нас соглашение, Эдди. Между тобой, Френком и мной. Когда посадили отца, мы договорились: вы с Френком ведете дела, но принимаю решения я.
— Я говорю именно о ведении дел. Ты сейчас вторгаешься в нашу сферу.
Эдди выглядел очень решительно. Поднявшись, он стал расхаживать из одного конца комнаты в другой. Френк сжал кулак так, что напрягся каждый мускул. Так он поступал в тех случаях, когда другие недоуменно пожимали плечами. Опять у нее проблемы с Эдди.
— Френк, мы все договорились когда-то?
— Да.
— Эдди, мы договорились?
— Да, у нас была договоренность.
— И мы все подчиняемся отцу?
— Конечно, — сказал Френк.
— Эдди, ты тоже согласен?
Эдди помолчал, потом признал:
— Да.
— Мы подчиняемся отцу?
— Да. Он знает, что мы — пара дураков.
— Послушай, — Хелен подошла к Эдди, притянула его к Френку и обняла обоих, — вы не дураки. Я счастлива, что у меня есть вы.
— Вранье.
— Я не смогла бы сделать ничего без вас.
— Все, что тебе нужно, это пара болванов, которые отрывают головы кому нужно. Ты могла бы нанять кого-нибудь и сама.
— Я не могу. Да и не хочу этого. Мы все вместе, верно? Или вы хотите меня бросить?
Эдди освободился:
— А если мы его грабанем? Этот парень — ублюдок.
— Да, — сказал Френк, — может, нам стоит это сделать?
На кухне зазвонил телефон. В дверном проеме появилась их мать с полотенцем в руках, и Хелен подумала: «Я никогда не буду такой красивой в ее возрасте». Несмотря на седину, тронувшую волосы, у матери было гибкое тело танцовщицы и лицо, в которое влюблялись все. Хелен не могла понять, скучает мать без отца или предпочитает быть единственной хозяйкой в доме. Может, ей недоставало секса, но они никогда об этом не говорили. И никогда не говорили о делах. Даже после того, как Цирилло расстреляли окна их дома из пистолетов, и после того, как «Пост» напечатала портрет дона Эдди на первой полосе, она продолжала верить, что ее муж — управляющий автобусной компании.
— Какая-то девушка по имени Марси звонит тебе.
— Марси Голдсмит?
— Какая-то еврейская фамилия, — мать пожала плечами. — Она сказала, что вы были подругами в колледже.
— Скажи ей, что меня нет дома.
— Ты ей не хочешь даже сказать «привет»?
— Мам, пожалуйста.
— Хорошо. Я совру.
— Спасибо.
Как только она вышла, Хелен остановила Эдди, начавшего было говорить:
— Подожди, она скоро вернется.
— С чего ты взяла?
— Я знаю.
Она действительно вернулась в некотором замешательстве.
— Она сказала, что это связано с предстоящей встречей выпускников.
— Ты не сказала ей, что я вышла?
— Мы поговорили. По-моему, она хорошая девушка.
— Скажи ей, что я вышлю чек.
— Не кричи на меня. — Она повернулась к Эдди и Френку: — Вы, ребята, очень голодные?
— Да, мам. Конечно.
— Я вам сейчас кое-что принесу.
Эдди подождал, пока мать не уйдет снова.
— Что ты сказала, Хелен?
— Ничего.
Ее охранник, молодой парень, разминался, бегая по улице. Когда она уселась на заднее сиденье машины, ей подумалось, что наверняка сейчас кто-нибудь следит за ней. Дома по улице были заняты людьми, работающими на семейство Риззоло, как и многие в городе. Это давало чувство уверенности, но все же во время уличной войны, которую вели Цирилло, улица не была крепостью и здесь пролилось немало крови.
— Едем!
Хелен отдала распоряжение водителю ехать через парк. На небе сверкало яркое солнце. Бриз, сухой и прохладный, дул с океана. Какой-то автомобиль «подрезал» их на повороте и обогнал. Она тронула руку водителя.
— Обгони его!
Он улыбнулся. Этот парень был очень красив. «Самый быстрый путь разрушить семью — это начать спать с охранниками», — подумала Хелен. Но он знал свое место и не предпринимал никаких попыток. И она обращалась с ним с такой же холодной отрешенностью, как и со всеми, кто служил их семейству.
Внезапно Хелен улыбнулась, и эта белозубая улыбка на смуглом лице сделала ее похожей на цыганку. Ведь она может купить этот клуб «Мед»! Но не сейчас, когда столько дел. И может, надо благодарить Комиссию, что благодаря ей империя Риззоло перестала расти.
— Пенсильвания-авеню.
Осталось еще около трех километров. Два мотоцикла ехали следом. У светофора они поравнялись с ее машиной.
Оба мотоциклиста были высокими и мускулистыми. Один стоял с ее стороны — красивый ирландский парень. Он ей улыбнулся, и в этой улыбке было все — крючок, леска и удочка. Хелен не могла не улыбнуться в ответ. В это же мгновение второй ударил железным прутом по голове ее водителя. Тот откинулся назад — его голова была в крови, — но одной рукой все же попытался достать пистолет. Нападающие были готовы к этому. Они распахнули двери, и один вырвал пистолет и оборвал провод рации. Другой вытащил Хелен на дорогу. Она крикнула, зовя на помощь. Какой-то автомобиль скрипнул тормозами совсем рядом. Внутри двое. Все происходящее казалось сном. Они распахнули заднюю дверь и впихнули ее в машину.
Хелен боролась, кусалась, била их ногами и кричала. Один из них забрался на нее. Она ударила его в живот, и он, вскрикнув, выкатился на дорогу. Другой схватил ее за плечи, но она укусила его за руку, ударила ногой третьего и рванулась к противоположной двери.
Ей удалось ее открыть. Но они втащили ее в машину, прижали лицом к сиденью, и она почувствовала, как игла вошла в ее бедро.
2
Двенадцатью милями восточнее того места, где была похищена Хелен Риззоло, белый «роллс-ройс» Криса Таггарта медленно ехал по одной из улиц Гарлема. Под шинами потрескивало разбитое стекло. По обеим сторонам улицы стояли брошенные дома и покрытые пылью деревья. Только бронзовые окна автомобиля Таггарта, отражая свет солнца, как-то оживляли этот район.
Несколько торговцев наркотиками на углу ожидали своего поставщика. Некоторые из них ежились на ветру, другие забились в пространство между сложенными грудой шлакоблоками. Несколько человек вышли вперед, высматривая его появление. Они ждали его, как ждут появления солнца, и никто не удостоил вниманием машину Таггарта. Поставщик мог прийти поздно, но лишь бы пришел наконец, и это было для них самым важным, потому что наркотиков не хватало.
Регги взглянул на Таггарта в зеркало заднего обзора, но не увидел на его лице обычной улыбки. Таггарт был хмурым все утро.
— Я думаю, сэр, доставка героина похожа на совращение малолетних. Тот, кто участвует в этом и достигает наибольших успехов, имеет наименьшую возможность из этого выбраться. Но с другой стороны, я не думаю, что вам удастся соблазнить господина Цирилло ирисками и леденцами.
Первая заповедь торговцев наркотиками — никогда не делать бизнес с тем, с кем свел тебя другой торговец. Ваш партнер может быть информатором полиции, и новый друг в этом случае может оказаться полицейским. Таггарт должен сделать так, чтобы Мики Цирилло нарушил это правило.
Вдруг торговцы начали быстро расходиться в разные стороны. Таггарт беспокойно оглянулся, Регги, посмотрев в зеркало, сказал:
— Сзади нас полицейская машина. Два офицера и одна важная шишка.
За ними ехал серый седан нью-йоркской полиции. Взвизгнула сирена, и полицейский жестом приказал им остановиться. Таггарт опустил стекло.
— Привет, капитан. Охотитесь на кошек?
— Крис! Что, дьявол, вы делаете здесь? Я думал, вы — какой-нибудь чертов продавец.
Глава полицейского округа протянул руку, и они поприветствовали друг друга.
— Вы испытываете судьбу, посещая эти места?
— Мы здесь в большей безопасности, чем вы. Я выгляжу, как местный, вы — как чужак.
— Вы ищете тут место для строительства автостоянки?
Таггарт подмигнул ему:
— Капитан, если бы вы были очень богатым человеком, я показал бы вам те места на Колумбус-авеню, которые я купил в семьдесят седьмом году. Гарлем теперь становится выгодным. Самое время покупать.
— Доставайте чековую книжку. Я продам вам здание нашей заправочной станции.
Машины тронулись с места.
Наконец появился продавец наркотиков.
В деловой части города крупнейший поставщик героина для гарлемских торговцев мрачно смотрел сквозь решетку на окне на парк Грамерси, обсуждая ситуацию с одним из капо семейства Цирилло.
— Если ваши люди не наладят контакты с моими людьми в ближайшее время, я обращусь к другому поставщику.
Это была ложь, другого поставщика пока не было. Его собеседник повторил, что скоро достанет героин, и показал на памятник Эдвину Буту:
— Что сделал этот парень?
— Его брат убил президента Линкольна за освобождение рабов.
За оградой поставщик увидел красивый белый «роллс-ройс» с бронзовыми окнами. Машина подъезжала к отелю. Он должен купить себе такой же; у него уже были две машины: черный лимузин и красный «корниш» с откидным верхом, но ни одна из них не выглядела так, как этот сладкий белый леденец.
* * *
Капо доставил Мики Цирилло к одному из самых дорогих борделей Нью-Йорка. Мики, его владелец, прибыл на шоу — боксерский матч в подвальном помещении.
Его лицо горело от возбуждения. Капо подумал, что под горячую руку хозяин, пожалуй, может и убить его за эту новость. Пробравшись сквозь толпу, окружающую ринг, он рассказал Мики, чем грозил поставщик. Лицо Мики помрачнело.
— Ладно, потом.
— Мики, этот парень не прикидывается.
Мики оборвал его:
— Я поставил на одну из них. Кто победит — Черри или Рита?
Две нагие женщины разминались в противоположных сторонах ринга — крупная, пышущая здоровьем блондинка и брюнетка поменьше ростом. Неохотно капо произнес:
— Блондинка.
— Ты проиграешь, — усмехнулся Мики. — Маленькая Рита — настоящая убийца.
— Надо быстро решать, Мики.
Мики ударил молоточком по колоколу. Тридцать болельщиков радостно зашумели, и девушки направились друг к другу. Легкие перчатки могут нанести увечья, и потому в правилах были предусмотрены только толчки. Зрители явно получали удовольствие, когда кто-нибудь из боксеров падал на пол и потом поднимался. Обычно, когда одной из них это надоедало, она могла лечь, как бы посланная в нокаут, бой прекращался, и они поднимались наверх. Это Черри объяснила Рите, но сегодня бокс посетил сам Мики, и эта возможность пропала.
Лицо Мики стало мрачным, когда Рита после одного из ударов упала на пол, затем подползла к веревкам и с усилием, при энергичной помощи зрителей, поднялась. Мики ударил в колокол, приказывая обеим вернуться в углы ринга. Зрители крутились вокруг боксеров, обмахивая их полотенцами, пихая им бутылки шампанского так усердно, что пена лилась на грудь. Мики наклонился к Черри и прошипел:
— Слишком сильно.
Затем он пересек ринг, подошел к Рите, маленькой брюнетке из Испании с острыми маленькими грудями, и прошептал ей свое предложение. Ее глаза округлились.
— Тысяча долларов?
— Все, что от тебя требуется — это чтобы на ней показалась кровь.
Он снова ударил в колокол, и обе девушки направились Друг к другу, на их спинах остались следы от плетеных стульев. Черри, блондинка, теперь, казалось, избегала сделать сильный толчок, Рита же усилила натиск и ударила соперницу по голове. Черри закрыла лицо перчатками. Рита принялась ее отчаянно молотить.
— Бей по корпусу! — крикнул Мики.
Рита отступила, у нее вырвался крик.
— Добей ее!
Рита снова ударила в голову.
Черри с грохотом упала на пол и заплакала. Кровь текла из разбитых губ. Рита гордо прошлась мимо канатов, подняв руки.
— Я выиграла! Я выиграла! Плати мне, Мики. Плати!
— Эй, Черри еще не кончила бой! — сказал кто-то из зрителей.
— Не волнуйтесь, — уверил их Мики. — Бой только начался.
Болельщики Черри перебрались через канаты, усадили ее на стул и стали лить шампанское ей на голову. Мики внимательно изучил ее губы.
— Как ты, детка?
— Я не могу поверить, что она уложила меня, — продолжала рыдать Черри и дернулась, потому что шампанское попало на порез.
— Что ж ты хочешь, — засмеялся Мики. — За тысячу баксов она уложит и гориллу.
— Одна вещь — работать за деньги, другая — калечить своих друзей.
— Все имеют свою цену.
— Я — нет.
— И ты тоже. Победитель получает пять тысяч.
— Ну и черт с этим.
— Проигравший проводит месяц на третьем этаже.
Черри уставилась на него широко раскрытыми глазами.
— Целый месяц?
— Каждую ночь. Всю ночь. Подумай об этом, детка.
Он прошептал то же самое на ухо Рите, и улыбка сползла с ее лица. Третий этаж обслуживал богатых чудаков. Специальный охранник с фигурой гориллы следил за тем, чтобы ни одна из девушек не попала в больницу, но, несмотря на это, посетители получали немало из того, за что они платили деньги; обычно девушки менялись. Ни Рита, ни Черри не были обязаны слушаться Мики и его управляющих, но, покинув публичный дом, они могли, да и то с трудом, найти место лишь в секс-клубе, порносалоне или низкопробном баре, где об услугах врача нечего было и думать, или же отправиться искать удачу на дорогах Лонг-Айленд-Сити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37