длина ответа всегда зависит от длины вопроса.Чем больше она с ним разговаривала, тем больше рассказывала о себе. А чем больше рассказывала о себе, тем больше вводила его в свой мир, семью, историю жизни. Она говорила о плане своего отца быстро разбогатеть. Как он начал разводить у себя на заднем дворе в Коннектикуте экзотических птиц. Замечательных птиц с чудесным оперением. Как она учила попугая Ару сидеть у нее на плече. Но это ведь Новая Англия, и догадываетесь, что произошло? Все птицы вымерзли в первую же зиму. А что вы думаете!Банкротство. Она рассказала Раю о том, как отец собрал их всех внизу на семейный совет. «И принесите с собой свои копилки», – сказал он.– Вот тут-то я и поняла, что мы оказались в тяжелом положении, – пошутила она.Рай рассмеялся, честно и открыто. Но, конечно, не над их положением. Она тоже рассмеялась. Все по новой. Она начала рассказывать ему про ипохондрию отца, как тот лег на кровать и сказал своим детям, что «Так и должно было случиться. Будьте ласковы со своим стариком отцом. Он долго тут не задержится». А ее мать на это заявила: «Мартин, да у тебя простуда». А он, лежа на своей кровати, покачал головой и прошептал: «Ты просто ничего не понимаешь, Лилиан».Тут Лорен с беспокойством вспомнила, как один романист сказал, что писатели очень часто предают близких им людей. А сейчас она испытывала волнующую близость к Раю. Неужели он тоже собирается предать ее? Наговорит всяких слов и сделает из нее дурочку? Отец надул всех их, сделал из всех дураков, оставил их, всех их, ради другой женщины. А через неделю ровно в пять часов утра он вернулся и сообщил, что это большая ошибка с его стороны, и все, что им нужно, это хорошенько отдохнуть. Хорошо отдохнуть? Да у них вряд ли хватит денег, чтобы оплатить ренту. Что он задумал? Ехать на Ривьеру? В Прованс? После того, как он их оставил, мать каждую ночь перед сном плакала, плакала до тех пор, пока у нее внутри не начинало все болеть. Так что она была рада, что он вернулся, и все-таки где-то внутри она думала: сейчас пять часов утра! Неужели ты не мог сделать это в другое время?Через три дня он ушел снова. И на этот раз уже не вернулся.Лорен рассказывала Раю такие веши, которые никогда никому не рассказывала, ни Чэду, ни Джин, никаким своим дружкам или любовникам. Даже своему психотерапевту. Она сама открывала рот, открывала его при первой же подходящей возможности, открывала потому, что ее слушали. Он слушал ее, глядя в ее светло-голубые глаза. Ей казалось, что, кроме него, до нее никому больше дела нет. И поэтому она продолжала говорить.Самообман! Она слишком смело судит. Но правда скрывалась где-то глубоко внутри нее. Если ее никто никогда так внимательно не выслушивал, как он, то почему в тридцать девять лет она должна ожидать, что появится кто-то, кто будет ее слушать?Как это ни иронично, несмотря на его постоянное присутствие в ее мыслях, когда он вошел в ее кабинет, она вздрогнула от неожиданности. Лорен подпрыгнула. В такие минуты она казалась себе хрупкой, как канарейка. Канарейкой ее прозвали в школе, – биографический факт, который она от него скрыла.Лорен отвела Рая в литейку за десять минут до того, как началась плавка. Они почувствовали жар плавильни сразу же, как только вошли в помещение, и Лорен усомнилась в том, что правильно поступила. Она заметила у него в руках бутылку с водой и попросила ее поставить ту на полку рядом с дверью.– Люди здесь могут нервно отреагировать на воду. Если даже несколько капель попадут в тигель или литейную форму, то может произойти взрыв. Отсюда и их беспокойство.– Считай, что сделано.Когда он вернулся, Лорен выдала ему толстую огнеупорную куртку и тяжелую шапку с плексигласовым щитком для лица.– Тут трудно делать какие-либо записи, – заметил он.– Иначе можно получить дырку в голове. Эта штука, – кивнула она в сторону тигля с бронзой, – раскалена до двух тысяч ста градусов. Если хоть одна капля попадет тебе в голову, то прожжет череп и убьет тебя.– Не надо больше ничего говорить. У меня в голове и так достаточно дырок.Он надел защитный костюм, и они прошли в глубь литейки.Первые два года после учебы Лорен провела, работая учителем в частной школе в Техасе. Среди ее студентов был внук Росса Перо Перо Генри Росс (р. 1930) – техасский бизнесмен. В 1992 г. выступал на выборах в качестве независимого кандидата на президентский пост и получил большую поддержку, опережая Дж.Буша и Б.Клинтона, но неожиданно для всех объявил о прекращении своей компании.

и агенты ФБР среди наблюдателей. Это были 92-е президентские выборы, но она слышала о них только мельком. Лорен так много времени провела с ребятами, отливая разные формы, что научилась регулировать подачу газа и воздуха в плавильную топку, ориентируясь по той вибрации, что отдавалась в ее диафрагме. Когда она рассказала об этом Раю, он поинтересовался показаниями термометра. Неужели в плавильне такого нет? И она ответила, что термометры никогда не были такими точными, как вибрационные индикаторы. Затем Лорен словно вышла из транса и отмахнулась от своего спутника:– Господи, все это такая дребедень.– Дребедень? Это какой-нибудь технический термин? Рай улыбался. Но Лоренс все равно покраснела, чувствуя, как краснеет.
Два студента держали двухметровый железный стержень, посередине которого располагался прихват для тигля. Лорен объяснила Раю, что тот, который стоит к ним спиной, называется отливщик, а второй студент выполняет роль ухватного. Несмотря на маску, Рай продолжал делать заметки.Для такой работы нужна силенка, заметила Лорен. Хотя, конечно, не все, кто работает в литейке, атлеты, как это можно подумать. Однако психическое напряжение, признала Лорен, довольно большое.– Почему? – удивился он.– Ты отливаешь не только свою работу, но и все другие. Многие студенты, да и некоторые художники, работают с воском. Перегреешь, и вся работа стечет в канаву.– С вами когда-нибудь такое случалось?– Нет. Но я видела подобные инциденты.– Вы скучаете по... бронзе? – спросил он, держа свой журналистский блокнот, словно болванку.Лорен рассказала ему о бронзовой фазе своей карьеры, но ничего не сказала о том, как она относится к самому материалу.– И да, и нет. В бронзе есть что-то очень примитивное. Вы берете что-то твердое, металл, превращаете его в жидкость, и потом, внезапно, он снова становится твердым, но уже приняв новые формы. Это скрывает в себе какое-то странное чувство нестабильности. Даже плохая скульптура в бронзе может произвести впечатление. Вы сталкиваетесь с этим постоянно. Посредственное произведение искусства может выглядеть значительным из-за материала, который использовали для ее создания. Смотрите... Вот они идут.Ухватный и отливщик подняли стальную палку с дымящимся тиглем и двинулись к формам, расставленным на грязном полу отливочной площадки. Бронза сверкала. На Лорен это производило впечатление. Так много работы и так много вдохновения. Искусство сродни азартной игре казино со своим рулеточным колесом и карточным столом, крутящимися костями и бесстрастным крупье. Ты ставишь все свое состояние на произведение, потом вручаешь его владельцу галереи, который возьмет себе пятьдесят процентов цены, и надеешься на прихоть публики. Но все это может оказаться тщетным, когда ты выставишь свою скульптуру на показ. Есть еще и жидкость, которая может подвести тебя в течение секунды.Хотя она может заполнить самые отдаленные уголки формы, принять самые изысканные очертания, сохранив изгибы и углы, которые превзойдут саму жизнь.Огромное облако пара поднялось из формы. По помещению пополз сладковатый запах металла, который начал твердеть и рождать для мира новое чудо. Она ощущала напряжение согнутой спины отливщика. Но он все держал под контролем. Хотя она видела волнение в глазах ухватного, когда он из-под маски смотрел на форму.– Подожди-ка, – сказала сама себе Лорен, когда снова взглянула на ухватного. – Да это же Керри.Девушка, очевидно, наконец-то начала работать в литейке. Студентам иногда приходится ждать месяцами возможности поработать здесь. Керри уставилась на отливщика, подчиняясь каждому его знаку, предоставив ему руководство. Хореография в паре. Между ними сверкает солнце. Но оно твердо держится своей орбиты.Они закончили наполнение первой формы и сделали два коротких синхронных шага вправо, навели тигель на форму, и отливщик начал наклонять его. Но тут его охватило сомнение.– Нет, нет. Не надо! – прошептала Лорен, прекрасно понимая, что она может только молиться. Капля бронзы упала в форму, стала плоской и начала твердеть.С того места, на котором она стояла, она не могла увидеть, расплескалась ли капля, закупорила ли проход, свела ли на нет все усилия по созданию скульптуры.Керри подняла голову. Лорен видела напряженность в ее взгляде. Ошибка была не ее, но это ее первая отливка. Лорен решила, что девушка вполне могла винить во всем себя.Лорен заметила, как она шепчет под защитной маской, но ее никто не может услышать:– У тебя все отлично получается. Все просто превосходно. Отливщик сделал небольшой шажок, нацелил тигель и на этот раз начал лить прямо в форму, которая принимала бронзу.Лорен вдохнула теплый воздух литейки, ощущая, как по телу стекают капельки пота. Для женщины она всегда слишком сильно потела. Зачем, ну зачем она так оделась?
Лорен повесила шлем на один из крючков у двери и стянула тяжелый защитный костюм. Ее пальцы коснулись бровей, потом пробежали по волосам, стирая пот. Ее бледное лицо внезапно стало красным, как огонек светофора.Кожа у Рая тоже выглядела влажной. На верхней губе у него скопились капельки пота, и она с трудом удержалась, чтобы не смахнуть их.Когда они вышли в холл, то обычный теплый воздух показался им прохладным.– Ну, и что ты думаешь о процессе отливки?– Там как в сауне, – вздохнул Рай, небрежно вытирая пот с лица.Он надолго приложился к бутылке с водой.– Ты заметил ту маленькую ошибку, которая чуть было не привела к катастрофе? – спросила Лорен, когда они подымались на третий этаж.– Так это была ошибка? Я в этом не был уверен. Я заметил, что парень, стоящий лицом к нам, уставился на того, который отливал.– Это был не парень. Керри. И она тут ни при чем.– Керри? Правда? Никогда не подумал бы.– Трудно узнать человека под маской, да еще в защитном костюме.
Они обошли заграждение, которое все еще стояло перед ее кабинетом.– Они собираются ремонтировать здание? – Рай посмотрел на щель, которая была неровно замазана цементом.– Понятия не имею. Они никогда нам ничего не говорят, – Лорен открыла дверь кабинета. – Но какие-то работы ведутся.Он вновь взглянул на ограждения.– Они, очевидно, не доверяют собственной работе.– Кстати, – сказала она, подходя к своему письменному столу, – я нашла это в интернете. Думаю, у тебя появится желание просмотреть эту статью.Лорен протянула ему распечатку статьи под названием «Треугольник жизни».– Оказывается, когда был толчок землетрясения, мы делали все неправильно. Нельзя задерживаться в дверных проемах. Очень многие пострадали именно из-за этого.– Серьезно? А я слышал, что двери самое безопасное место во время землетрясения.– Я тоже. Но теперь они утверждают, что надо найти ближайший прочный предмет и встать рядом с ним или, если надо, то присесть рядом с ним. Если упадут потолок и стены, ты сможешь спастись, – она продемонстрировала сказанное руками. – Нужно встать между стеллажами или залезть под письменный стол. Тогда не получишь по голове куском потолка.Рай взглянул на распечатанную статью, потом снова на Лорен.– Если ты неосмотрителен, то каждый день узнаешь что-то новое.Он с улыбкой протянул ей статью обратно.– Можешь оставить себе. Я распечатала ее специально для тебя.– Спасибо. Ты так щедро тратишь на меня свое время. Как ты смотришь на то, чтобы вместе пообедать? Или поужинать?То, как он сказал «Или поужинать?», подсказало ей, что они достигли перекрестка: пообедать – это безопасно. Поужинать – означает секс. Разница очевидная, как трещина в потолке.– Пойти обедать я не смогу. По крайней мере, сегодня. У меня назначена встреча со студенткой. А вот поужинать... можно. Сегодня вечером? – она подумала, что именно это он имеет в виду. Ему надо будет ехать от самого побережья.– Великолепно. В семь?Лорен кивнула, отчасти сожалея, а отчасти предвкушая вечер. В животе у нее что-то сжалось.– Куда за тобой заехать?Она назвала ему свой адрес, и они пожали друг другу руки, как делали это каждый раз при прощании. Лорен задумалась о том, как они пожелают сегодня друг другу спокойной ночи. Студенткой, с которой у нее была назначена встреча, была Керри. Лорен не хотела выяснять, не подогреет ли интерес Рая перспектива присутствия девушки, и определенно не хотела больше терпеть флирт Керри.Керри, по привычке, опоздала на несколько минут. Лорен это злило, так же, как то, что ее студенты протыкали свои пупки, носы, уши кольцами, шпильками и булавками. Она с удовольствием отметила, что Керри ограничила свое самоистязание дыркой в пупке, носу и непременной полудюжиной дырок вдоль внешнего края каждого уха.Лорен пришла к выводу, что чаще всего себя прокалывают те студенты, которые выглядят слишком агрессивно, непривлекательно, но в конце концов все они оказываются очень милыми. Она верила, что избыточный пирсинг является защитой от сексуального интереса. Предсказуемая реакция на культуру, которая порождает сексуальность с самого детства, используя для этого рекламу, музыку, кино и иногда, что самое печальное, общение.
Керри обхватила длинными ногами ножки стула и наклонилась вперед.– Можете угадать?– Что угадать?– Штасслер сказал, что я могу остановиться в одной из комнат в его доме. Сказал, что наверху того сарая, где он живет, есть комнаты для гостей. Так что в моем распоряжении будет огромный дом. Еще он сказал, что живет далеко от обитаемых мест и поэтому мотаться к нему каждый день будет слишком обременительно.– Очень предусмотрительно с его стороны.– Но я все равно возьму с собой велосипед.– А как далеко его обитель от города?– От Моаба что-то около тридцати километров.– Далековато для велосипеда.– Да не так уж и далеко. Я езжу на горном велосипеде каждое лето с шестнадцати лет. Для меня тридцать, тридцать пять километров, как нечего делать.Керри была отважной, и Лорен видела, что в ней так привлекает мужчин. В ее энергичности таилась некая сексуальность. Если рассматривать ее черты по отдельности, то красивыми их не назовешь, но если собрать все вместе: ямочка на подбородке, волосы цвета хны, вырезанные странной буквой V на лбу, яркие карие глаза и прямой нос и по-настоящему прекрасные губы – вы получите чрезвычайно привлекательный портрет.– Это мировая столица велосипедистов, – заявила Керри. – Всю жизнь мечтала туда попасть.– Надеюсь, это не повлияет на твою...– Ни в коем случае. Здесь в округе множество мест, где можно хорошо покататься. Я просто хочу поработать со Штасслером, – убежденно сказала она. – У него такой взгляд на мир... Даже не знаю, как выразиться, мрачный, но очень реальный.«Да, – подумала Лорен. – мрачный, но реалистичный». Как и андеграунд, который на нее в свое время произвел огромное впечатление. Мрачный и реальный, но теперь она из этого выросла, как, наверное, и многие другие художники. Лишь некоторые из них продолжают барахтаться в этом болоте. В основном те, кому не посчастливилось. Они рано обрели успех и тем самым приговорили себя к бегу по замкнутому кругу. Они делают то, что от них ожидают, повторяются до тошноты. Еще Лорен подумала о художнике, который два десятилетия назад добился коммерческого успеха, нарисовав стилизованные сердечки. Он так до сих пор их и рисует. У него просто отсутствуют то ли смелость, то ли воображение. А потом Лорен задумалась об Эшли Штасслере. Однако, критиковать его не ее работа. Лучше предоставить Керри прийти к собственному заключению. Как это произошло и с ней самой. Когда Лорен разрабатывала программу стажировки, она старалась соединить скульпторов с теми мужчинами или женщинами, которыми они восхищаются. Штасслер удивил ее своей готовностью к сотрудничеству. И за это она ему благодарна, несмотря на то, что рассматривает его больше как ремесленника, чем художника: прекрасная техника, но полное отсутствие оригинального видения. Однако ее мнение ничего не значит по сравнению с взглядом маститых критиков.– Отлично, давай обсудим те цели, которые будут стоять перед тобой в ближайшие два месяца.Для студента очень важно не забывать, ради чего он отправился на стажировку, иначе он превратится в мальчика на побегушках у художника. В одном из пунктов договора значится, что скульптор должен помогать студенту в его собственной работе.Керри открыла свой портфолио и разложила на столе копии материалов, посланных Штасслеру, включая черно-белые фотографии работ, которые она собиралась сделать под его руководством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37