— Колено, бедра, лодыжки — все у меня болит, — сказала Нэнси. — В прошлом году мне прооперировали оба колена, и теперь доктор говорит, что снова хочет заменить мне сустав на правом бедре.
Я не знала, что и сказать.
— Вы все еще живете там, в Ратледже?
— Не на ферме, — грустно сказала Нэнси. — Мама в январе переехала в пансионат, так что мы продали ферму младшему сыну ее двоюродной сестры, а мне достался маленький домик поближе к фабрике. Что привело тебя обратно в «Лавинг кап»? Надеюсь, ты не ищешь здесь работу? С прошлого года мы работаем по сокращенному графику, и я не могу тебе сказать, когда наступит то время, когда мы начнем набирать новых людей.
— У меня есть работа, — сказала я. — Я дизайнер по интерьерам. Уилл Махони нанял меня, чтобы я поработала над его домом.
— А, Малберри-Хилл, — сказала Нэнси, неодобрительно поджав губы. — Я слышала, что у него большие планы на этот дом.
— Очень большие, — усмехнувшись, сказала я. — Я и приехала сюда, чтобы показать ему эти планы.
Нэнси взглянула на часы на противоположной стене и указала мне на дверь рядом с ее рабочим местом.
— Он тебя примет. Он, правда, не сказал мне, что у него встреча по личным делам, но о том, что с утра ждет посетителей, он мне сообщил.
Нэнси снова принялась печатать, а я все не решалась уйти — крутила ручку своего портфеля.
— Значит, дела не пошли на поправку? — спросила я, обведя взглядом потрепанный вестибюль. — Ничего не изменилось к лучшему, с тех пор как Махони купил дело?
— Он потратил кое-что на то, чтобы немного привести в порядок здание и то, что рядом, но производство как было минимальным, так и осталось. Я знаю, что босс работает над какой-то грандиозной сделкой, но если в ближайшее время ничего не изменится, мы окончательно пойдем на дно. Ты знаешь, откуда последнее время к нам идут самые большие поступления?
— Откуда?
— С больших распродаж, — сказала Нэнси с болью в голосе. — Мы опустились до того, что делаем бюстгальтеры для больших распродаж. Там их продают по четыре бакса за штуку. Ты знаешь, что собой представляет бюстгальтер за четыре бакса?
Я помотала головой.
— Вот и хорошо, — сказала она. — И знать тебе это не надо. Иди туда. Кабинет мистера Махони находится там же, где когда-то был кабинет мистера Гартвица. И уж, пожалуйста, постучи погромче, и подольше, прежде чем войти. Он думает, что я этого не знаю, но скажу тебе по секрету: он в офисе не только работает, но и живет. Так что стучи, если не хочешь застать его в нижнем белье.
— Спасибо, мисс Нэнси, — сказала я. — Рада была снова повидаться.
— Я слышала о твоей размолвке с этим парнем, из рода Джерниганов, — сказала Нэнси, не поднимая глаз от клавиатуры.
Я почувствовала, что краснею.
— Это ты правильно сделала, — сказала она, кивнув для пущей убедительности. — Я терпеть не могу всех этих Джерниганов. А Пейдж Пламмер? За то лето, что она тут проработала, она успела три семьи разбить. И среди этих трех была семья Гартвиц. Маленькая шлюха.
Нэнси снова на меня посмотрела.
— Слышала, ты разнесла клуб. Так хлопнула за собой дверью, что чертям стало тошно. — Она широко улыбнулась и подняла палец кверху, мол, молодец. — Мы все тут тобой гордимся, девочка.
Что на это скажешь?
— Я пойду, посмотрю, готов ли мистер Махони меня принять прямо сейчас, — нашлась я с ответом.
— Не порви ты с ним, могло бы быть хуже, — крикнула мне вслед Нэнси.
Я поставила портфель на пол и набрала в грудь побольше воздуха, прежде чем постучать в дверь с табличкой, на которой значилось «У. Махони» — и все, никаких должностей и званий.
Ответа не было.
Я еще раз постучала.
— Уилл, это я, Кили Мердок, — крикнула я из-под двери. Ответа по-прежнему не было.
Я огляделась. Коридор с потертым зеленым линолеумом и поцарапанными панелями казался пустынным. Были в том коридоре и другие двери, ведущие в другие кабинеты, но свет, похоже, нигде не горел. Обстановка совсем не напоминала ту, когда я работала здесь. Тем летом здесь кипела бурная деятельность. Телефоны непрерывно звенели, стучали пишущие машинки, и даже сюда, из-за двойных железных дверей, доносился шум станков из цехов.
Я взялась за ручку двери. Она повернулась, я чуть толкнула дверь и заглянула внутрь.
И опять я словно заглянула в другое время. В середину семидесятых. Оранжевое ковровое покрытие низкого качества, громадная стенка с книгами и папками, уродливые зелено-оранжевые обои, а стол еще уродливее — нелепое сооружение из алюминия, напоминающее козлы, на которые водрузили столешницу с рыжим акриловым покрытием. Впрочем, кресла были вполне приличные — удобные и обтянутые настоящей черной кожей.
Я зашла, чтобы получше оглядеться. Теперь, когда я была внутри, я смогла расслышать, что в соседнем помещении льется вода. Дверь в это соседнее помещение была позади стола. На уродливой рыжей кушетке возле внутренней двери лежал раскрытый чемодан, пиджак от костюма висел на спинке кресла, придвинутого к столу, а поперек сиденья валялась мятая белая мужская сорочка. Стол был завален дамским нижним бельем. Черные атласные бюстгальтеры, темно-розовые бюстгальтеры с поролоновыми вкладками, тоненькие бюстгальтеры на косточках из гипюра телесного цвета, корсеты сложной конструкции, крохотные шелковые узенькие бюстгальтеры без бретелек и — о да! — несколько незабываемых моделей «Лавинг кап» «для дома» из ноского белого эластика.
Я взяла в руки бюстгальтер с вшитыми косточками, чтобы получше его рассмотреть. Он был не похож ни на один из бюстгальтеров, которые попадались мне на глаза, и, поскольку у меня самой третий номер, я постоянно нахожусь в поисках того бюстгальтера, который не сделает меня похожей на одну из главных героинь опер Вагнера. Надо сказать, что мне пришлось купить, примерить и выбросить не один бюстгальтер.
Ткань оказалась чудной на ощупь — мягкой, шелковистой, тонкой, как кружево, легко растягивалась — и это все сразу. Бретельки оказались чуть шире, чем это обычно бывает, но они были здесь вполне уместны, и, кроме того, все изделие казалось выполненным из одного куска, без швов. Я вывернула бюстгальтер наизнанку, чтобы посмотреть, как вшиты косточки, но проволочный каркас, по всей видимости, был тоже необычной конструкции. Там, где он был проложен, ткань на ощупь казалась плотнее, но оставалась такой же шелковистой, как и все остальное изделие. На этом бюстгальтере не было лейбла, но, судя по всему, это был мой размер.
В ванной по-прежнему текла вода, и поэтому, повинуясь внезапному импульсу, я сняла жакет от костюма и продела руки в бретельки. Я как раз успела застегнуть бюстгальтер, надев его поверх блузки, когда дверь в ванную открылась.
Испуганная, я подняла голову. Уилл Махони вышел из ванной, окутанный облаком пара. Его рыжие волосы стояли дыбом, а по подбородку стекала струйка крови — наверное, поранился, пока брился. Все, что на нем было, — это лосьон после бритья и старенькое, едва не просвечивающее полотенце, завязанное свободным узлом вокруг бедер.
— Ну, здравствуйте, — сказал он, стирая капли воды с глаз. — Это вы приехали раньше времени или я припозднился?
— О! — только и смогла я сказать. Уиллу Махони шло быть мокрым. Грудь его и плечи отличались развитой мускулатурой и были усыпаны веснушками и кудрявой растительностью того же цвета, что на голове, — рыжей с сединой. Полотенце слегка соскользнуло вниз, и я успела разглядеть ведущую вниз дорожку из волос вышеописанного цвета, только чуть по гуще. Уилл немного покраснел и поправил свою набедренную повязку.
Я закрыла глаза руками и развернулась к противоположной стене.
— О Боже. Простите. Я… я сейчас выйду. Подожду вас снаружи. Пока вы оденетесь. Или, если хотите, я могу вернуться позже.
Я попятилась к двери и уже успела взяться за дверную ручку, когда Уилл ухватил меня за локоть.
— Погодите, — со смешком сказал он. — Может, вы все-таки задержитесь на минуту.
— О нет, — торопливо возразила я, не смея оглянуться. — Я оставлю вас одного, чтобы вы могли привести себя в порядок.
— Ну что же, ладно, раз вы так настаиваете, — сказал Махони, отпуская меня. — Но могу я забрать свой бюстгальтер назад, до того как вы уйдете?
О, черт! Я завела руки за спину, пытаясь нащупать крючки, но они оказались не такими, как на нормальных бюстгальтерах. Я слепо шарила по спине руками, пытаясь на ощупь освоить конструкцию.
— Простите, — повторила я. — Я знаю, что не имела права. Просто так случилось: я его увидела, и он оказался каким-то другим. Я хочу сказать, я вижу, что там есть внутри каркас, но проволоки нет. И ткань такая приятная. Я просто не смогла устоять…
— Вам действительно понравилось? — Уилл положил мне руки на плечи и развернул меня к себе. Казалось, он вообще не замечает того идиотского положения, в которое мы оба себя поставили. Он в набедренной повязке, а я, хоть и одетая по полной программе, зато в бюстгальтере поверх блузки.
Уилл окинул меня спокойно-одобрительным взглядом, пробежал пальцем по шлейке бюстгальтера и легонько ее приподнял тем же пальцем.
— Не давит на плечи? — заботливо спросил он.
— Вовсе нет, — сама, удивившись этому наблюдению, сказала я.
— Как чашечки сидят? — спросил Уилл, переведя взгляд на мою грудь. Я отвернулась, стараясь, в свою очередь, не смотреть на его грудь и не вдыхать аромат его лосьона.
— На самом деле отлично, — выдавила я из себя. — Ну, насколько я могу судить с учетом того, что на мне блузка и все прочее.
Махони кивнул, на этот раз сочувственно.
— Так почему бы вам не снять эту блузку и все прочее? Это уже переходило все границы,
— За кого вы меня принимаете? Махони нахмурился.
— Я не то хотел сказать. Вы можете воспользоваться моей ванной. Ну, Кили, пожалуйста! Я просто хочу увидеть, как он сидит. Это образец для новой серии, которую я думаю запустить в производство.
— У вас что, нет для этой цели моделей?
Уилл рассеянно поскреб живот, и полотенце спустилось еще ниже. Я отвернулась и стала смотреть на дверь в коридор, чтобы он не видел, как краска заливает мне щеки.
— Модели все плоские. Этот бюстгальтер — из новых разработок, зрительно уменьшающих грудь. Я еще не видел его на женщине с нормальным размером груди. — Он усмехнулся. — До настоящего момента.
И это переполнило чашу. Я стащила бюстгальтер через голову.
— Не выйдет, — сказала я, бросив бюстгальтер на стол. — А сейчас одевайтесь и давайте поговорим о Малберри-Хилл.
— Как вам будет угодно, — сказал Махони. Он повернулся и медленно пошел по направлению к ванной. И пока он шел, полотенце практически сползло с бедер. Как раз, перед тем как закрыть за собой дверь, он его снял, позволив мне на прощание ухватить взглядом его белеющие ягодицы.
Глава 25
Уилл устроил из своего ухода в ванную целое представление.
Подумать только!
Я снова надела жакет — застегнула на все пуговицы. Затем я огляделась в поисках места, куда можно было бы сбросить всю эту кипу бюстгальтеров, и решила, что самое подходящее место — чемодан Уилла. Теперь, когда стол был свободен, я разложила на нем план дома — по этажам, и как можно артистичнее разместила цветные образцы.
Когда Уилл снова вышел из ванной, на нем были брюки цвета хаки и голубая спортивного покроя рубашка. На шее, на месте пореза, красовался пластырь.
— Как съездили? — спросила я, решительно настроившись на деловой лад.
— Затянулась моя поездка, — сказал он, усаживаясь за стол. — Мой рейс задержали, так что я вернулся только в два часа ночи сегодня.
Махони взял образцы в руки и стал их рассматривать.
— Похоже, и вы хорошо потрудились, — сказал он, пробегая пальцами по образцам тканей. Он поднял лоскут дамасского шелка так, чтобы на него падал свет. — Этот мне понравился. Он куда пойдет?
— Обивка дивана в восточной гостиной, — объяснила я, указав на карточку с фотографией дивана в том стиле, который я выбрала.
— Такое может понравиться женщине? — спросил Уилл, нахмурившись.
— Мне нравится, — сказала я, — а Стефани Скофидд должно очень понравиться.
Уилл бросил на меня быстрый взгляд.
— Что вас заставляет так думать?
— Я видела ее дом, — сказала я. — И как она одета. Я даже знаю, как зовут ее собаку.
— В самом деле? — Кажется, последнее замечание произвело на него впечатление. — Она любит собак?
— Любит — не то слово. Она их обожает.
— Что еще вы про нее узнали? — спросил Уилл, небрежно отодвинув результаты моих тяжких трудов. — Какого она роста? Она так же красива в жизни, как на экране?
Я с трудом подавила желание захихикать. Он, в самом деле, по уши влюбился в эту женщину.
— Она очень привлекательная, — сказала я. — А роста в ней примерно пять футов четыре дюйма. — И тут я не удержалась: — Хотя насчет цвета волос точно сказать не могу. Сомневаюсь, чтобы они были у нее натурального цвета.
— Какая разница? — пробормотал Махони. — Расскажите мне еще.
Я пораскинула мозгами в поисках подробностей, которые для него были бы значимы.
— Приличная фигура. — Оценка ниже того, что она заслуживала. Существенно ниже. Впрочем, он вскоре сам все увидит. — Думаю, что грудь ей сделали, а вот ноги — ноги у нее свои. Красивые ноги.
Махони улыбнулся:
— Я из тех, кто ценит в женщине ноги.
Я вдруг подумала о своей груди третьего размера, которой наделил меня Бог.
— Она занимается бегом, — добавила я. — И еще мне удалось узнать, что она много времени проводит в тренажерном зале.
— Отлично.
— И в торговом центре, — язвительно добавила я. — Тот, кто женится на Стефани Скофилд, получит первоклассную покупательницу.
— Что ей нравится? — спросил Уилл, поглаживая шелковую полосатую ткань, которую я выбрала для штор в столовой.
— Деньги.
Махони отодвинул свой стул от стола и прошелся к кушетке с чемоданом, полным бюстгальтеров.
— Значит, она амбициозна. Мне нравятся такие женщины. Я купил эту компанию потому, что хочу построить кое-что тут, в Мэдисоне. И мне нужен партнер — тот, кто был бы со мной все время. Я не ищу домохозяйку, знаете ли.
Он достал из чемодана тот бюстгальтер, что я так и не удосужилась примерить на голое тело, и. протянул его мне. Я почувствовала, что снова краснею.
— Вы ведь сами это видели, верно, Кили? Этот бюстгальтер — ответ на все вопросы. Это первая совершенно новая вещь с тех пор, как «Викториез сикрет» купила «Миракл бра» в девяностых. Я думаю, что эта вещь могла бы удержать «Лавинг кап» на плаву. Вы ведь это понимаете, не так ли? Этот бюстгальтер на самом деле нечто новое, даже революционное. И мы единственные, у кого есть эта вещь.
Стараясь скрыть смущение, я провела пальцем по кружевной чашечке бюстгальтера.
— Какой в нем каркас? — спросила я. — Я хочу сказать, что каркас вроде бы есть, но он необычный, верно? Он выглядит как кружево и на ощупь шелковистый и мягкий, и в то же время он упругий и держит форму.
Махони с жаром кивнул:
— Вы это поняли? Точно все так и есть. Я заказал специализированной компании маркетинговое исследование. Они провели опрос в пяти целевых группах. Только подумай. Пятьсот женщин со всей страны, с самыми разными стилями жизни. И все они сказали одно и то же. По их мнению, самое неприятное в жизни женщины — это необходимость носить бюстгальтер.
— И панталоны, — сказала я. И «Котекс», подумала я, но вслух не сказала. Это можно в другой раз обсудить.
— Женщины говорили, что они ничего не имеют против того, чтобы у них была грудь, — продолжал Уилл, и голос его становился громче от воодушевления, — но им совсем не нравится как-то свою грудь пристраивать. Им совсем не нравится, как сидит на них большинство бюстгальтеров. Им не нравится, что бретельки врезаются в плечи. Им не нравится то, как они застегиваются. Я хочу сказать, вы можете представить, чтобы мужчина носил брюки с ширинкой сзади? Такого просто не могло бы произойти.
— Не могло, потому что мужчины не стали бы мириться с теми неудобствами, которые они создают для женщин, — сказала я. Но Махони меня не слушал. Он был весь во власти собственных идей.
— И все женщины, все, из всех пяти целевых групп просто с отвращением отзывались о бюстгальтерах с косточками. И тогда я понял, что нам надо делать, чтобы спасти «Лавинг кап». Нам надо изобрести лучшую, так сказать, мышеловку.
— Сколько денег вы потратили на исследования? — спросила я.
Уилл что-то нацарапал на листке бумаги.
— Пять целевых городов, телефонные опросы, интервью, обработка данных… около двухсот тысяч долларов, кажется.
— Я бы вам сама все это сказала бесплатно, — сказала я, поморщившись оттого, что та косточка, что была в моем бюстгальтере, врезалась мне в тело. — Эти косточки — пыточные орудия современных американских женщин.
— Были, — сказал Уилл. Он нежно вертел бюстгальтер в руках. — А теперь все изменится. — Он игриво бросил бюстгальтер мне на колени. — И этот малыш совершит революцию.
— Где вы его раздобыли? В Шри-Ланке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44