Она подсчитала, что если будет работать каждый день до конца каникул, помогая своему боссу, мистеру Джонсу, с январской распродажей обуви, то сможет заработать достаточно денег, чтобы проучиться следующий семестр без воскресных подработок. А это значит, что к матери можно приходить только на воскресный ланч. Это необыкновенно ее взбодрило.Чарли высунулся из окна, когда Джина подходила к дому.– Слава Богу, ты здесь, иначе, я бы превратился в глыбу льда, и тебе пришлось бы впрыснуть в меня весь этот джин с тоником, чтобы растопить ее, – сказал он, когда Джина вошла в его единственную комнату, служившую одновременно спальней и гостиной. Комната была убогой, тесной, с кроватью в углу и столом, на котором беспорядочно валялись исписанные листы бумаги, маленькой духовкой, дребезжащим холодильником и умывальником.– Устраивайся поудобнее, моя дорогая. Места не много, но мне нравится эта лачуга. Всякий великий художник, ты знаешь, должен страдать. Я пока в конце перечня тех, кто жертвует материальными благами ради искусства. Я мечтаю о горячей ванной, вместо того, чтобы заниматься холодной, как лед, работой. Достаточной, чтобы заморозить мои гениальные мысли. И, тем не менее, обед будет подан приблизительно минут через десять.Они выпили дешевого вина из треснувших кружек и съели какой-то необычный, по словам Чарли, деликатес, оказавшийся на удивление вкусным. Пока Чарли мыл посуду, Джина сидела на кровати и читала его, только что завершенную пьесу. Как актриса, она чувствовала, что ей было бы приятно играть в этой пьесе. Прочитав ее почти за час, она подняла голову и увидела, что Чарли сидит за столом, скрестив на груди руки, и внимательно ее разглядывает.– Это действительно хорошо, Чарли.Его лицо озарилось:– Ты так думаешь?– Да, я уверена.– Благодарю тебя, Господи, за это. Если бы ты сказала, что тебе не понравилось, я был бы вынужден вышвырнуть тебя в окно, чем поднял бы ужасный переполох на улице, – он посмотрел на нее серьезно. – Мне очень приятно, что тебе нравится, Джина. Я не показывал ее еще ни одному человеку.– Но тебе просто необходимо показать ее людям, которые смогут заняться постановкой.– Я знаю. Я намерен показать эту вещь Тео, возможно, он разрешит мне поставить ее на последнем курсе.– Ты просто обязан, Чарли, она на самом деле заслуживает внимания публики.Они болтали около часа. Джина расслабилась и почувствовала себя уверенно и уютно в комнате Чарли. Конечно, он не Мэтью, но все-таки очень нравился ей. Когда девушка сказала, что ей надо успеть на последнюю электричку, Чарли выглядел таким удрученным, что Джине пришлось пообещать пообедать с ним опять в следующий четверг. Он настоял на том, чтобы проводить ее до метро и поцеловал ей руку, когда она стала на эскалатор.– Благодарю тебя, моя сказочная фея, за удовольствие, доставленное старому мужчине.– Сколько тебе лет?– Двадцать три, уже одной ногой я в гробу.Она улыбнулась, помахала ему на прощание и уехала.Чарли медленно шел домой, погруженный в свои мысли. Он допил вино. Конечно, он влюбился в нее с первого взгляда, с той первой встречи на балконе. И теперь совершенно точно знал – ему не нужен никто, кроме Джины. Никто. Глава 12 В середине января, за день до прибытия Фрэнки из Лос-Анджелеса к началу второго семестра, Джина распрощалась со своей работой в обувном магазине и сказала матери, что теперь не будет приходить в субботу вечером, а только в воскресенье, чтобы пойти с ней в церковь. Эти слова, как обычно, не вызвали никакой реакции.Бурная встреча в квартире девушек состоялась вечером, когда прилетела Фрэнки. Они проболтали до утра. И уже в постели Джина почувствовала облегчение оттого, что каникулы, наконец-то, закончились. Она была счастлива вернуться в школу и радовалась, что ей больше не надо работать. Школьная нагрузка в этом семестре будет просто сумасшедшей.«Этот парень садист какой-то», – зевая, сказала однажды вечером Фрэнки. Она посмотрела на часы. – Пошли, Джина, я больше не могу. Как можно показать Руди обязательное представление в девять утра, когда мы репетируем ночь напролет.Была уже половина третьего. Девушки всю ночь слушали друг друга, читая одни и те же монологи, одновременно выступая в роли режиссеров, суфлеров и критиков. Джина устало потянулась и упала на кровать в одежде.Хотя она работала на совесть, реакция Руди на ее выступление была самой обычной: Он просто смотрел, а потом произнес:– Спасибо, ангелочек. Следующий.Не было никаких сомнений, кто будет играть главную мужскую роль в этом семестре. Мэтью Валмонт, по школьным слухам, получил репутацию «наиболее достойного мужчины». Наблюдая за ним в классе, Джина видела, как его выступления набирали силу и образность. За его талант, даже, по ее мнению, гениальность, она водрузила его на недосягаемый для нее пьедестал. По школе витали слухи, что отношения Мэтью с Паулой постепенно рушатся, хотя Джина видела их все еще вместе. С Чарли они стали хорошими, добрыми друзьями и регулярно проводили вместе вечера по четвергам. Впервые за свою жизнь она решила поделиться о своем одиноком детстве и холодности матери. Когда Джина закончила, Чарли в задумчивости смотрел на нее.– Мне кажется, ты никогда не выясняла, за что она так сильно на тебя обижена.– Нет, мы очень редко разговаривали, Чарли. Потрясающе, что два человека столько лет прожили под одной крышей и едва знают друг друга. Ты думаешь, что она действительно на меня за что-то обижена?– Дорогая, любой человек, такой холодный и суровый, какой является твоя мать, должен иметь основания, чтобы быть таким.Чарли искренне сочувствовал Джине, когда она рассказывала о матери, и совершенно не реагировал на её разговоры о Мэтью. Однажды, перед ужином, она упомянула об этом Фрэнки.– Джина, ты святая простота, это же ясно, как день, – развела в отчаянье руками Фрэнки. – Парень просто забавляется, когда ты говоришь о Мэтью и своих нескончаемых пылких чувствах к нему, потому что влюблен в тебя.Джина остолбенела.– Он никогда даже не пытался поцеловать меня, Фрэнки.– Это значит, что он джентльмен. К тому же он прекрасно знает, что единственный мужчина, о котором ты грезишь по ночам, это мистер Всеобщий Любимчик, а ему, бедному жалкому писателю, не остается никакой надежды.– Ты просто мерзавка, Фрэнки!– Знаю, но к тому же права и совершенно неотразима.– Почти готово, – Джина улыбнулась, переведя разговор на другое, и попробовала спагетти. Зазвонил телефон, Фрэнки сняла трубку.– О, привет, Бетина. Он что? – Фрэнки крикнула Джине: – Догадайся, кто сейчас пригласил нашу героиню на кофе? Ну, уловила? Ее любимый малыш Станиславский! – она вернулась к телефону: – Я надеюсь, вы поедете пить кофе на Северный Полюс, ты ведь знаешь, что может случиться, если вас увидят вместе? Пока, детка, увидимся завтра.Фрэнки сидела за кухонным столом и молчала, что было необычно.– Разве ты не рада за нее?Джина накрывала на стол к ужину.– И да, и нет. Я знаю, какие чувства Бетина испытывает к Марку и уверена, что она не будет такой осторожной, какой ей следовало бы быть. Это все может кончиться большими проблемами.– Но ведь они пошли только выпить кофе.– Да, но ты знаешь, как строго относятся в школе к преподавателям, флиртующим со студенточками. Так что, мы должны помочь и осторожно управлять ситуацией ради нашей влюбленной рыжеволосой подруги. Я чувствую беду, хотя надеюсь, что ошибаюсь.Следующие несколько недель доказали правоту опасений Фрэнки. Бетина и Марк действительно до безумия влюбились друг в друга и, в то же время, прилагали все усилия, чтобы никто не смог узнать об их отношениях. Они часто приходили к Фрэнки и Джине на обед и оставались на всю ночь в одной из свободных комнат. Девушкам нравился Марк, и они были счастливы, видя, как он боготворит Бетину.– У меня есть хорошие новости, возможно, они облегчат немного нашу жизнь, – сообщил однажды вечером Марк. Бетина, как обычно, свернулась на диване калачиком рядом с ним.– Я не хочу, чтобы вы все время так волновались, и попросил место в другой школе драмы.– Неужели?– Возможно, я буду руководителем драматического курса, если получу это место.Бетина в восторге захлопала в ладоши. Она знала, что Марк давно хочет стать директором одной из знаменитых школ драмы. А эта должность приближала на шаг его мечту.– В какой школе? – заинтересованно спросила Фрэнки.– В Академии сценического искусства.Фрэнки присвистнула. Это было совершенно рядом с их школой.– Я прошел первое собеседование неделю назад, и сегодня утром получил письмо, они опять хотят встретиться со мной на следующей неделе, – Марк с любовью посмотрел на Бетину: – И тогда мы, возможно, выйдем из подполья, а вы заживете прежней спокойной жизнью, – он поцеловал девушку в макушку.– Ты же знаешь, Марк, мне на все наплевать, я сейчас буду счастлива даже в собачьей конуре где-нибудь в Зимбабве, – в ответ на эти слова Фрэнки издала какой-то утробный звук:– Думаю, я состарюсь, пока мне удастся выдворить вас обоих отсюда. Всем спокойной ночи, – и она ушла спать.Через две недели Бетина отозвала Джину в сторонку.– Мне нужно поговорить с тобой, Джин.Они договорились встретиться в кафе, пока Фрэнки была на занятии по фехтованию.– Марк получил работу. Он приступает в сентябре, – ее глаза сверкали. – Он попросил меня выйти за него замуж.Джина поперхнулась:– Попросил что?Бетина выглядела растерянной:– Джина, я ожидала такого вопроса от Фрэнки, но только не от тебя.– Извини, Бетина, я просто удивлена, вот и все. Вы ведь знаете друг друга всего три месяца. А что скажут твои родители?– О, Джин, знаю. Но я его так люблю, и он любит меня. Ему тридцать пять, и мы хотим иметь детей, пока он не станет старше.– А как же твоя карьера?– Мне придется уйти из школы в конце года, если я собираюсь выйти за него замуж. Мы не скажем об этом никому, пока он официально не уйдет из школы по окончании летнего семестра. И тогда я все расскажу родителям.– Они не сойдут с ума? Ты же сама мне все время говорила, как они мечтают выдать тебя замуж за богатого землевладельца с большим капиталом.– Я знаю, Джина, поверь мне, знаю. Ты не знаешь, как ужасно жить по меркам династии Лонгдейлов. Как бы я хотела быть на твоем месте, просто объявить о свадьбе, спокойно провести свадебную вечеринку, уйти и жить с любимым мужчиной, иметь от него детей.Во второй раз в жизни Джина пожалела девушку, у которой было все.– Они не смогут остановить меня, Джина. В следующем месяце мне исполнится двадцать, и единственное, что они могут сделать – это перестать со мной разговаривать. Возможно, я потеряю семью, но уверена, Марк этого стоит.– Бетина, ты знаешь, я всегда поддержу тебя. Мне безумно нравится Марк, но, пожалуйста, подумай как следует еще раз, перед тем, как все решить окончательно.– Да, Джина, я обещаю. Пожалуйста, не рассказывай никому об этом.Джина кивнула, и обе девушки пошли на занятия. Джина поняла, что Бетина уже все решила.Сообщить Фрэнки о своем решении Бетина решила во время пасхальных каникул. Она приехала вечером. Джины дома не было, она теперь работала пять вечеров в неделю продавщицей мороженого в театре «Глобус» на Шефтсбери Авеню. Фрэнки отреагировала так, как и ожидалось. Она читала проповеди, неистовствовала и кричала, что Бетина сошла с ума.– И когда ты собираешься говорить с родителями? Поверь, моя реакция просто буря в стакане воды по сравнению с тем, что тебе скажут они.– Мы собираемся вместе поехать в Йоркшир в конце семестра.– Понимаю. А что ты скажешь насчет школы? Уверена, что Тео тут же окажется на телефоне, если ты ее бросишь.– Да, мы подумали об этом. Я буду работать во время летних каникул, чтобы заработать деньги на оплату осеннего семестра, даже если уже не буду учиться. Я отдам свое заявление после разговора с Ма и Па.– Если станет известно, что в старой школе Марк крутил роман со студенткой, это не сослужит ему хорошей службы на его новой работе.– Поэтому мы и собираемся пожениться после того, как он начнет работать, так что все будет прилично.– Бетина, я не могу сказать, что одобряю тебя, думаю, ты просто свихнулась и губишь свою карьеру из-за мужчины. Но все же, надеюсь, вы будете очень и очень счастливы.– Спасибо, Фрэнки. Ты, конечно, сохранишь все это в секрете до конца летнего семестра. Мне просто хотелось рассказать тебе все, даже если ты меня не одобряешь.Фрэнки действительно не одобряла. Но она знала, что не в силах что-нибудь сделать. Глава 13 В середине летнего семестра в квартире Фрэнки раздался телефонный звонок. Джина сняла трубку. Зычный мужской голос, который показался Джине очень знакомым, спросил, дома ли Фрэнки.– Да, а кто говорит?– Это Даниэль Дюваль, отец Фрэнки.Джина чуть не задохнулась от неожиданности и бросилась вытаскивать Фрэнки из ванной.– Привет, папуля, как твои съемки? Ты? Прекрасно, в следующую среду. Ничего, что я приду с двумя подружками? Великолепно. Встретимся в восемь, в баре «Хилтон Руфтол». Пока, папуля!Фрэнки медленно вошла на кухню.– Папа приезжает в город в следующую среду. Я возьму вас с Бетиной пообедать с ним. Может быть, это заставит нашу безумно влюбленную подругу хоть на пару часов забыть ее дорогого учителя.Даниэль Дюваль остановился в отеле «Хилтон» и поднялся на лифте на двадцать второй этаж в номер «люкс». Носильщик внес его багаж, и Даниэль дал ему щедрые чаевые. Окинув привычным взглядом великолепный номер, Дюваль подумал, удастся ли им с Фрэнки пожить в этих апартаментах. «Люкс» состоял из большой, шикарно обставленной гостиной, в которой был бар с большим выбором напитков, из двух спален и двух ванных комнат. Он подошел к огромному, во всю стену окну, из которого открывалась прекрасная панорама на Лейн Парк. Каждый раз, возвращаясь в Лондон, он испытывал какое-то чувство тревоги и волнения.Даниэль не любил гостиниц, хотя большую часть своей жизни был вынужден проводить в гостиничных номерах. Его всегда изумляло, сколько бы людских жизней и событий ни проходило через эти комнаты, им как-то удавалось сохранить дух безликости. Он вздохнул, подошел к бару и налил себе полный стакан шотландского виски. Затем, удобно устроившись в большом кресле, посмотрел на часы. Через два часа придет Фрэнки. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.У Даниэля Дюваля были черные волосы, а слегка седеющие виски придавали его внешности галантную зрелость, которую женщины находили неотразимой. Темно-карие глаза были известны всему миру своим лучезарным блеском и мягким взглядом. В свои сорок девять он выглядел самое большее на сорок. При своем росте он держал себя в отличной форме, регулярно занимаясь в собственном спортзале. Одевался он с простой элегантностью, которой так славятся англичане. Даниэль Дюваль был суперзвездой. Его лицо было известно гораздо больше, чем лицо папы Римского. Фильмы с участием Дюваля демонстрировались во всех концах земного шара. Его густой бархатистый голос завораживал публику, приковывал к себе внимание, откуда бы он ни звучал, и, пожалуй, был даже известнее, чем его лицо. Амплуа Дюваля-любовника так же было международноизвестным. Дюваль сам этому удивлялся, вспоминая, каким неуклюжим и низкорослым он был подростком.Другие мужчины смотрели с завистью, как вереница самых прекрасных женщин, проходя через его постель, уходили из его жизни. От таких отношений он не получал ничего, кроме скоротечных мгновений физического наслаждения. Дюваль знал, что после близости не остается ничего, кроме отвращения и даже ненависти к себе за слабость к женской ласке и женскому телу.Так было не всегда, но, когда умерла Бланш… с тех пор Даниэль так и не полюбил никого, хотя прошло восемнадцать лет. Казалось, что его любовь умерла вместе с ней. Он был способен давать и получать только физическое проявление своей силы. Когда его популярность стала расти, он, пытаясь покончить со своим невыносимым одиночеством, спал со всеми женщинами подряд, и они были на седьмом небе от счастья уже оттого, что можно припасть к его руке. А он выключал свет и представлял, что тело рядом с ним – это ее тело. Его попытка жениться опять – жалкая, непрочная имитация – закончилась разводом через три месяца. Затем была стройная мексиканская актриса, тигрица в постели и мегера в жизни. Она поймала его на крючок своим постоянным, ненасытным желанием. После шести месяцев брака Дюваль обнаружил, что она перестала удовлетворять его, и последовал еще один развод.Это было много лет назад. Больше он не делал попыток и смирился с тем, что уже никогда в своей жизни не сможет полюбить так, как любил свою первую жену. Дюваль осушил стакан и направился в ванную комнату. Ровно в восемь часов он сидел в баре «Руфтол», потягивая шампанское.Он увидел Фрэнки, выходящую из лифта, и поднялся, приветствуя ее.– Привет, папочка, как ты? – Фрэнки поцеловала его и села.Он налил ей шампанское и, в который раз, убедился, что Фрэнки совершенно не похожа на мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43