Это что-то для нее совершенно новое и поразительное.
С другой стороны, разве это тоже не шанс? Ему не составит большого труда убедить Стеллу, что тем самым новые возможности открываются и для Джо и было бы несправедливо вставать у него на пути. У Боба детей не было, и обзаводиться ими он не собирался, но он был убежден, что всякая мать, особенно если она только что нашла своего отпрыска, перед которым в большом долгу, должна поощрять его таланты и интересы, а не препятствовать их расцвету.
Через пятнадцать минут Боб уже был у Стеллы, чтобы отвезти ее на чай в отель «Уолдорф».
Он поразился ее виду, когда она возникла на пороге. Неужели плакала? Она прятала лицо за темными очками и длинной челкой, словно не хотела, чтобы ее узнали.
– Полагаю, ты явился мне посоветовать перестать делать из себя дуру? То же самое мне твердит моя мать. Все в порядке. Я все поняла. Я оставлю Джозефа в покое, пусть живет как жил, а я буду жить своей жизнью, как и прежде.
– Вообще-то, дорогая, я так совсем не думаю. У меня телефон раскалился от предложений вам обоим. Рекламное агентство «Пежо» хочет с тобой говорить о новой кампании. Продюсеры «Ночи» хотят тебя видеть, потому что Роксана Вуд – ты не поверишь! – беременна… – Он улыбнулся, ожидая ее восторженной реакции. – А еще вот это, самое поразительное. Утром позвонил директор кинофестиваля «Миллениум». Они хотят дать тебе специальный приз, и ты скажешь несколько слов на открытии. Стелла, ты просто нарасхват! Больше, чем когда бы то ни было!
Для Стеллы это все было пирровой победой. Вместо того чтобы радоваться, она продолжала слышать голос матери, повелевающей ей оставить Джо в покое, иначе им всем грозит катастрофа.
Господи, что же ей теперь делать?
Боб не зря восемнадцать лет проработал ее агентом. Он понял ее настроение раньше, чем она сама.
– Послушай, Стелла, Джозеф взрослый парень. Он теперь не тот малыш, от которого ты отказалась. Он сам в состоянии решать за себя.
Стелла поникла. Она слишком хорошо знала, что будет, если спросят самого Джо. Когда тебе в лицо заглядывает слава или самый слабый намек на нее, ты не отсылаешь ее подальше и не просишь подождать, пока созреешь. И Джозеф не будет исключением.
Джо давно ушел на работу, а Эдди с голой попкой ползал по квартире, когда раздался звонок и в домофоне прозвучал голос Клэр:
– Заскочила по дороге на работу. Хочу убедиться, что вы еще со мной разговариваете.
Пока Клэр поднималась, Молли второпях убирала следы праздничного завтрака. Клэр схватила последний круассан.
– Давай-ка я тебе кофе сделаю, – предложила Молли. – А каким это образом Пэкхам оказался тебе по дороге?
– Ладно, врать не стану. Я боялась, вам моя писанина не понравится. Вы ведь мне не чужие!
Молли почувствовала себя виноватой, что подозревала Клэр в утечке информации.
– Говоря по правде, Джо упивался. В лучах славы он отправился на работу, в объятия сослуживцев. – Молли вдруг обняла подругу, переполняемая радостью, что все улаживается. – Это чудо какое-то! Теперь, когда он знает, что мать его всегда любила, а не просто вышвырнула и тут же забыла, он наконец почувствовал себя совершенно в своей тарелке. Смешно, но он даже не сердится на Стеллу. Я бы наверняка злилась, а Джо – нет. Он испытывает трогательную благодарность.
Клэр прерывисто вздохнула:
– Хотелось бы верить, что она это заслужила. В ее рассказе были кое-какие детали, на которые я не купилась. Может быть, она слишком хорошая актриса, и мы просто не готовы поверить в ее искренность, а на самом деле она говорит правду…
Молли, которая вполне разделяла это ощущение, резко сменила тему. Ей не хотелось, чтобы Клэр продолжала этот разговор, хоть они и близкие подруги.
– Ладно. – Клэр встала. – Пойду назад, в мир трудящихся. Я рада, что никто из вас на меня не обиделся. – Она помолчала, раздумывая, стоит ли добавлять эту ложку дегтя. – Маленькое предостережение. Терпеть не могу отравлять кому-то радость, но если Стелла что-то утаивает, то это очень скоро всплывет. Не уверена, что наши конкуренты в «Дейли пресс» удовольствуются счастливым концом, особенно если прочли о нем в «Пост». Не исключено, что сезон охоты только открывается.
И словно в подтверждение, как только за Клэр закрылась дверь, зазвонил телефон.
– Добрый день, – сказал незнакомый голос. – Вас беспокоят из «Дейли пресс». Я могу поговорить с Джозефом Мередитом?
Молли бросила трубку и с удивлением обнаружила, что ее трясет. Радость куда-то испарилась, осталось только зловещее чувство, что хорошему всегда быстро приходит конец.
Между тем был только один человек, которому она могла доверять, кто не станет ее обманывать и у кого достанет мудрости, чтобы помочь им выбраться из разверзающихся перед ними зыбучих песков переживаний.
Со свойственной ей решительностью Молли подняла Эдди, прихватила панаму и подгузники и ринулась по лестнице, держа в одной руке малыша, а в другой – коляску. Она не стала даже смотреть расписание поездов на Брайтон – они ходили так часто, что долго ждать не придется. Эдди, как всегда, был зачарован видом станций за окном и воспринял поездку как дивное развлечение.
Меньше чем через два часа Молли села в маленький сельский автобус, который по извилистым проселкам доставил ее в Нижний Дичвелл. Эдди издавал восторженные звуки.
На остановке Молли усадила его в коляску, предвкушая приятную тень сада. Она трижды позвонила, но никто не открыл. В конце концов она обошла дом сзади и обнаружила все двери и окна на замке. Молли глубоко задышала, чтобы не дать себе разреветься. Удивительно, насколько важное место в ее жизни теперь занимала Би.
– Она уехала в Лондон, – раздался голос у нее за спиной.
Молли обернулась. Это был Энтони Льюис, антиквар. У Молли возникло такое чувство, будто он уже несколько минут за ней наблюдает.
– Я видел, она садилась в такси, – добавил он, и его лицо мертвеца скривилось в улыбке, как ей показалось, нарочито дерзкой. Он напоминал битника, перед которым после многих лет безвестной жизни открылись перспективы стать звездой.
– Насколько я понимаю, – неуверенно произнесла Молли, – ваш сельский телеграф не докладывает, когда ее ждать назад?
Он покачал головой, по-прежнему улыбаясь. Длинные пряди волос качнулись в такт.
– Ни малейшего представления. Мне очень жаль. Могу я вам чем-нибудь помочь?
Молли едва не отшатнулась:
– Нет, спасибо. Позвоню ей из дома. – Она резко развернула коляску и чуть не бегом направилась к остановке.
– Какой чудный мальчик! – заметил Энтони Льюис. – Автобус будет не раньше чем через полчаса. Он доезжает до конца долины и идет назад. Вы уверены, что не хотите переждать у меня в лавке? Там не так жарко.
Молли помотала головой.
– Я вижу, Стеллу вы нашли. – Улыбка стала еще нахальнее. – И как она приняла своего потерянного сына?
Молли был отвратителен его интриганский тон. В нем слышалась готовность подозревать всех и вся.
– Если честно, она была счастлива. Она всегда о нем помнила. И так о нем скучала, что каждый год писала ему письмо в день рождения.
– Неужели? Каждый год? Вот уж действительно трогательная история!
Через двадцать минут, сев в готовый отправиться в путь автобус, она посмотрела в окно, но Энтони Льюис исчез. Однако встреча с ним здорово омрачила ее поездку. Она заразилась исходившей от него горечью, так что ей нестерпимо захотелось забыть об этом человеке раз и навсегда.
Когда, усталая и разочарованная, она вернулась домой, ее ждали еще два сообщения на автоответчике. Но, слава богу, они были не от репортера «Дейли пресс». Молли повторно прокрутила обе записи. Одно сообщение оставил агент Стеллы Боб Крамер, он просил Джо перезвонить как можно скорее, поскольку для него появились кое-какие заманчивые предложения. Второе было от Сюзанны Морган из Сазернского театрального училища. Она тоже просила Джо перезвонить. Мерзавка Стелла! Это ее рук дело! Затея с театром исходит от нее. Джо, конечно, устоять не смог.
Молли заварила себе чаю и затеяла совет с собственной совестью. Вряд ли можно удивляться тому, что Джо наскучила его работа. Во всяком случае, его перспективы стали казаться ему весьма ограниченными. Это все так. Но не появись в их жизни Стелла, он бы, конечно, не проявил никакого интереса к театру, хотя какая-то перемена и назревала. А сама Молли, хоть и находила большое удовольствие в том, чтобы сидеть дома с Эдди, вдруг обнаруживала все больше привлекательных сторон в свободе, которую получала, препоручая его миссис Саламан. А что, собственно, ужасного в том, что Джо может стать актером? Разве она не сумеет найти себе работу на полставки, а для Эдди нанять няньку?
Она с негодованием вспомнила жену одного из коллег Джо, которая вечно названивает Грэхаму и спрашивает, как дела у ее мужа. Все ее за это презирают, а его жалеют. Надо же – живет под таким колпаком. А сама Молли? Не перебирает ли она со своей опекой? Не превращается ли в жену, воспринимающую мужа как машину для оплаты счетов? Такие семьи ей всегда были отвратительны.
На самом деле Молли поразилась бы, если бы знала, что и Стелла сейчас испытывала большие сомнения насчет привлечения Джо к искусству.
Первым ее порывом, когда она познакомилась со своим красавцем сыном и узнала, что он прозябает в каком-то заштатном издательстве и живет в затрапезной квартирке, действительно было его спасти. Но визит Беатрис заставил ее призадуматься. Разве сцена сделала ее счастливой? Ей сорок пять, она до смерти напугана сознанием ускользающей молодости и одновременно боится превратиться в восковую пародию на самое себя, начав делать пластические операции. А своим отношениям с Ричардом, которые можно назвать любовными с большой натяжкой, она обязана тому, что он ее боготворит и как-то заполняет пустоту в ее жизни. Ради сцены она даже отказалась от собственного ребенка.
Ее жизнью движет страсть, решимость и способность воздвигать стальные барьеры между собой и неприятной правдой. Джо совсем не такой. Он эмоциональный, в чем-то ранимый молодой человек, у него есть семья и работа. И, быть может, все эти вещи, пусть и лишенные блеска, стоят намного больше, чем пять минут славы.
И Стелла решила попытаться убедить его не поддаваться ослепляющему внезапному увлечению. Она приняла и другое, куда более болезненное решение. Она начнет уверенно отходить в его жизни на второй план. Но прежде чем это произойдет, она хочет – как не хотела ничего в своей жизни, – чтобы он был с ней рядом на вручении премии «Миллениум», когда весь актерский цех будет свидетельствовать, что ее жизнь, несмотря на глупые ошибки, не была бессмысленной.
На самом деле ни Стелле, ни Молли не нужно было отговаривать Джо от намерения стать фотомоделью, поскольку он такого намерения не имел.
– Ты не можешь отказываться от обложки «Татлера»! – напирал Боб, чувствуя дурноту.
– Как это не могу? – Улыбка Джо окончательно вывела Боба из себя. – Но меня даже никто не спросил, хочу ли я быть фотомоделью.
Только одно предложение было встречено с энтузиазмом. Во вторник Джо вместо обычной своей одежды надел черные джинсы и футболку.
– Что это ты затеял? – Молли была заинтригована. – На дело идешь? Или на какое-нибудь хитрое прослушивание?
Джо смутился:
– Почти угадала. Я еду поговорить с Сюзанной Морган в Сазернское училище. Она давнишняя подруга Стеллы.
Он спохватился, но было уже поздно. Молли переменилась в лице и замолчала.
– Да ладно тебе, Молли. Это же фантастический шанс! В рекламном агентстве все твердят, что у меня есть подача, хотя я не очень понимаю, что это такое. Мне нужно внести ясность.
– Это тебе Стелла сказала?
– Боюсь, она даже не знает.
– Джо, я тебя умоляю. Не будь таким наивным! Это все наверняка устроила Стелла. Прямо так каждый день театральные училища вызывают к себе составителей автомобильных справочников! Наверняка она это сделала по просьбе Стеллы.
– Могла бы немного и порадоваться за меня, – обиделся Джо. – Тебе не о чем беспокоиться. Я, скорее всего, ни на что не гожусь.
– Тебе правда надоела твоя работа?
– Ну, Нобелевскую премию там явно не вытянуть.
Он поцеловал Эдди в темную макушку.
– Ты-то мне пожелаешь удачи, а, кавалер?
Молли расстроенно смотрела ему вслед. Не о том она мечтала, чтобы Джо в двадцать пять лет чувствовал себя подмятым жизнью. Ну почему все так запуталось?
Джо не имел ни малейшего представления, как проходит прослушивание. Все его познания на сей счет ограничивались кинофильмами о молодых дарованиях. Он знал, что от него потребуется что-то читать. Но что это будет? Ему дадут какой-то текст или он должен принести его с собой? В школе он слишком мало играл в самодеятельности, чтобы говорить о каком-то репертуаре. Если его будут заставлять по сто раз читать одно и то же, он их пошлет.
В конце концов он решил выбрать стихи. По крайней мере, их он знал много.
Сазернское театральное училище располагалось в Брикстоне, рядом с кинотеатром «Рицци». На проходную за ним спустилась сама Сюзанна Морган и отвела в небольшую комнату. Он представлял себе нечто совсем иное – сцену, ряды кресел с придирчивыми педагогами. Сейчас же он оказался наедине с Сюзанной Морган. Она удивила его и своим видом, особенно после броского шика Стеллы. В противоположность своей знаменитой ученице Сюзанна вполне могла сойти за обычную сотрудницу какого-нибудь учреждения. Она тоже была несколько удивлена его приездом.
– Прошу меня извинить. Я немного запуталась. Стелла мне сказала, что вы передумали и больше не помышляете о театре. – Джо был так ошарашен, что она поспешила ему на помощь: – Ничего, ничего. Захватили что-нибудь почитать?
Вернувшись в кабинет, она бросилась звонить Стелле, рискуя навлечь на себя ее гнев.
– Стелла, радость моя, не могу не доложить. Я знаю, ты хотела дать отбой, но я только что повидала твоего Джозефа, и он был великолепен. Правда, он не так много почитал, кое-что из поэзии, и мне еще понадобится чье-то мнение, но пока мне кажется, что он необычайно одарен. Я попросила его прийти в понедельник еще раз. А откуда у тебя сведения, что он раздумал становиться актером? Мне показалось, он этого жаждет.
Стелла едва сдержалась, чтобы не швырнуть трубку. Да как она посмела встречаться с Джо, когда ее просили этого не делать? Но ничего уже не исправишь, и к тому же Стелла была заинтригована результатом.
– Ладно, открою карты. Это я передумала, а не он. Я слишком глубоко влезла в его жизнь. У него же семья и постоянная работа. Может, ему лучше остаться при них?
– Да будет тебе, Стелла, что ты говоришь? Если у него действительно есть способности, они рано или поздно себя проявят. А что, если ему суждено стать звездой нашего времени?
– С разрушенным браком и ребенком, которого он не будет видеть?
– Стелла, я тебя не узнаю! Тебе больше пристало говорить о страсти и накале, а не о каких-то житейских трудностях!
– И нет никаких сомнений, что он одарен?
– Ты забываешь, что я прослушала пять тысяч абитуриентов.
Стелла вздохнула. Беды только начинаются.
В день повторного прослушивания Молли старательно прочла себе лекцию о добропорядочных женах. Надо смотреть правде в глаза: Джо очень взволнован происходящим. Если его примут, и он захочет учиться в театральном, то как-нибудь они выкрутятся. Что с того, что она сама хочет растить Эдди? Придется пойти на кое-какие уступки.
Если найти работу на неполную ставку, то они смогут сидеть с Эдди по очереди, даже если Джо будет ходить на занятия. Ей приходилось встречать в парке артистов, гуляющих с детьми. Она с тоской взглянула на Эдди. Он учился сидеть, подпертый подушками. Ей ужасно не хотелось доверять его нянькам. Но если будет надо, они что-нибудь придумают. В конце концов, кто сказал, что жизнь всегда легка и приятна?
Молли удалось уговорить саму себя, и ей стало в тысячу раз легче. Горечь и самоедство были не ее стихия. Чувствуя себя как старый приемник с новой батарейкой, она наклонилась и взяла Эдди на руки. Детская головка ткнулась ей в грудь, и Молли ойкнула от боли. Странно, до «критических дней» еще далеко. На всякий случай она проверила.
Не может быть. Господи, этого не может быть! Но какой-то первобытный инстинкт говорил ей, что так оно и есть. Кормящие матери до некоторой степени защищены от беременности, но в последнее время она все чаще прикармливала Эдди.
После родов они стали реже позволять себе любовные утехи, за несколькими яркими исключениями. Она собиралась при случае поставить спираль, но для этого надо идти к врачу в определенный день месяца, и она все время забывала.
Как же они с девчонками смеялись в послеродовой палате, когда сестра втолковывала им методы контрацепции для молодых мамаш? Сама мысль о новой беременности вызывала у них истерический смех. В тот момент никто не помышлял ни о каком сексе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
С другой стороны, разве это тоже не шанс? Ему не составит большого труда убедить Стеллу, что тем самым новые возможности открываются и для Джо и было бы несправедливо вставать у него на пути. У Боба детей не было, и обзаводиться ими он не собирался, но он был убежден, что всякая мать, особенно если она только что нашла своего отпрыска, перед которым в большом долгу, должна поощрять его таланты и интересы, а не препятствовать их расцвету.
Через пятнадцать минут Боб уже был у Стеллы, чтобы отвезти ее на чай в отель «Уолдорф».
Он поразился ее виду, когда она возникла на пороге. Неужели плакала? Она прятала лицо за темными очками и длинной челкой, словно не хотела, чтобы ее узнали.
– Полагаю, ты явился мне посоветовать перестать делать из себя дуру? То же самое мне твердит моя мать. Все в порядке. Я все поняла. Я оставлю Джозефа в покое, пусть живет как жил, а я буду жить своей жизнью, как и прежде.
– Вообще-то, дорогая, я так совсем не думаю. У меня телефон раскалился от предложений вам обоим. Рекламное агентство «Пежо» хочет с тобой говорить о новой кампании. Продюсеры «Ночи» хотят тебя видеть, потому что Роксана Вуд – ты не поверишь! – беременна… – Он улыбнулся, ожидая ее восторженной реакции. – А еще вот это, самое поразительное. Утром позвонил директор кинофестиваля «Миллениум». Они хотят дать тебе специальный приз, и ты скажешь несколько слов на открытии. Стелла, ты просто нарасхват! Больше, чем когда бы то ни было!
Для Стеллы это все было пирровой победой. Вместо того чтобы радоваться, она продолжала слышать голос матери, повелевающей ей оставить Джо в покое, иначе им всем грозит катастрофа.
Господи, что же ей теперь делать?
Боб не зря восемнадцать лет проработал ее агентом. Он понял ее настроение раньше, чем она сама.
– Послушай, Стелла, Джозеф взрослый парень. Он теперь не тот малыш, от которого ты отказалась. Он сам в состоянии решать за себя.
Стелла поникла. Она слишком хорошо знала, что будет, если спросят самого Джо. Когда тебе в лицо заглядывает слава или самый слабый намек на нее, ты не отсылаешь ее подальше и не просишь подождать, пока созреешь. И Джозеф не будет исключением.
Джо давно ушел на работу, а Эдди с голой попкой ползал по квартире, когда раздался звонок и в домофоне прозвучал голос Клэр:
– Заскочила по дороге на работу. Хочу убедиться, что вы еще со мной разговариваете.
Пока Клэр поднималась, Молли второпях убирала следы праздничного завтрака. Клэр схватила последний круассан.
– Давай-ка я тебе кофе сделаю, – предложила Молли. – А каким это образом Пэкхам оказался тебе по дороге?
– Ладно, врать не стану. Я боялась, вам моя писанина не понравится. Вы ведь мне не чужие!
Молли почувствовала себя виноватой, что подозревала Клэр в утечке информации.
– Говоря по правде, Джо упивался. В лучах славы он отправился на работу, в объятия сослуживцев. – Молли вдруг обняла подругу, переполняемая радостью, что все улаживается. – Это чудо какое-то! Теперь, когда он знает, что мать его всегда любила, а не просто вышвырнула и тут же забыла, он наконец почувствовал себя совершенно в своей тарелке. Смешно, но он даже не сердится на Стеллу. Я бы наверняка злилась, а Джо – нет. Он испытывает трогательную благодарность.
Клэр прерывисто вздохнула:
– Хотелось бы верить, что она это заслужила. В ее рассказе были кое-какие детали, на которые я не купилась. Может быть, она слишком хорошая актриса, и мы просто не готовы поверить в ее искренность, а на самом деле она говорит правду…
Молли, которая вполне разделяла это ощущение, резко сменила тему. Ей не хотелось, чтобы Клэр продолжала этот разговор, хоть они и близкие подруги.
– Ладно. – Клэр встала. – Пойду назад, в мир трудящихся. Я рада, что никто из вас на меня не обиделся. – Она помолчала, раздумывая, стоит ли добавлять эту ложку дегтя. – Маленькое предостережение. Терпеть не могу отравлять кому-то радость, но если Стелла что-то утаивает, то это очень скоро всплывет. Не уверена, что наши конкуренты в «Дейли пресс» удовольствуются счастливым концом, особенно если прочли о нем в «Пост». Не исключено, что сезон охоты только открывается.
И словно в подтверждение, как только за Клэр закрылась дверь, зазвонил телефон.
– Добрый день, – сказал незнакомый голос. – Вас беспокоят из «Дейли пресс». Я могу поговорить с Джозефом Мередитом?
Молли бросила трубку и с удивлением обнаружила, что ее трясет. Радость куда-то испарилась, осталось только зловещее чувство, что хорошему всегда быстро приходит конец.
Между тем был только один человек, которому она могла доверять, кто не станет ее обманывать и у кого достанет мудрости, чтобы помочь им выбраться из разверзающихся перед ними зыбучих песков переживаний.
Со свойственной ей решительностью Молли подняла Эдди, прихватила панаму и подгузники и ринулась по лестнице, держа в одной руке малыша, а в другой – коляску. Она не стала даже смотреть расписание поездов на Брайтон – они ходили так часто, что долго ждать не придется. Эдди, как всегда, был зачарован видом станций за окном и воспринял поездку как дивное развлечение.
Меньше чем через два часа Молли села в маленький сельский автобус, который по извилистым проселкам доставил ее в Нижний Дичвелл. Эдди издавал восторженные звуки.
На остановке Молли усадила его в коляску, предвкушая приятную тень сада. Она трижды позвонила, но никто не открыл. В конце концов она обошла дом сзади и обнаружила все двери и окна на замке. Молли глубоко задышала, чтобы не дать себе разреветься. Удивительно, насколько важное место в ее жизни теперь занимала Би.
– Она уехала в Лондон, – раздался голос у нее за спиной.
Молли обернулась. Это был Энтони Льюис, антиквар. У Молли возникло такое чувство, будто он уже несколько минут за ней наблюдает.
– Я видел, она садилась в такси, – добавил он, и его лицо мертвеца скривилось в улыбке, как ей показалось, нарочито дерзкой. Он напоминал битника, перед которым после многих лет безвестной жизни открылись перспективы стать звездой.
– Насколько я понимаю, – неуверенно произнесла Молли, – ваш сельский телеграф не докладывает, когда ее ждать назад?
Он покачал головой, по-прежнему улыбаясь. Длинные пряди волос качнулись в такт.
– Ни малейшего представления. Мне очень жаль. Могу я вам чем-нибудь помочь?
Молли едва не отшатнулась:
– Нет, спасибо. Позвоню ей из дома. – Она резко развернула коляску и чуть не бегом направилась к остановке.
– Какой чудный мальчик! – заметил Энтони Льюис. – Автобус будет не раньше чем через полчаса. Он доезжает до конца долины и идет назад. Вы уверены, что не хотите переждать у меня в лавке? Там не так жарко.
Молли помотала головой.
– Я вижу, Стеллу вы нашли. – Улыбка стала еще нахальнее. – И как она приняла своего потерянного сына?
Молли был отвратителен его интриганский тон. В нем слышалась готовность подозревать всех и вся.
– Если честно, она была счастлива. Она всегда о нем помнила. И так о нем скучала, что каждый год писала ему письмо в день рождения.
– Неужели? Каждый год? Вот уж действительно трогательная история!
Через двадцать минут, сев в готовый отправиться в путь автобус, она посмотрела в окно, но Энтони Льюис исчез. Однако встреча с ним здорово омрачила ее поездку. Она заразилась исходившей от него горечью, так что ей нестерпимо захотелось забыть об этом человеке раз и навсегда.
Когда, усталая и разочарованная, она вернулась домой, ее ждали еще два сообщения на автоответчике. Но, слава богу, они были не от репортера «Дейли пресс». Молли повторно прокрутила обе записи. Одно сообщение оставил агент Стеллы Боб Крамер, он просил Джо перезвонить как можно скорее, поскольку для него появились кое-какие заманчивые предложения. Второе было от Сюзанны Морган из Сазернского театрального училища. Она тоже просила Джо перезвонить. Мерзавка Стелла! Это ее рук дело! Затея с театром исходит от нее. Джо, конечно, устоять не смог.
Молли заварила себе чаю и затеяла совет с собственной совестью. Вряд ли можно удивляться тому, что Джо наскучила его работа. Во всяком случае, его перспективы стали казаться ему весьма ограниченными. Это все так. Но не появись в их жизни Стелла, он бы, конечно, не проявил никакого интереса к театру, хотя какая-то перемена и назревала. А сама Молли, хоть и находила большое удовольствие в том, чтобы сидеть дома с Эдди, вдруг обнаруживала все больше привлекательных сторон в свободе, которую получала, препоручая его миссис Саламан. А что, собственно, ужасного в том, что Джо может стать актером? Разве она не сумеет найти себе работу на полставки, а для Эдди нанять няньку?
Она с негодованием вспомнила жену одного из коллег Джо, которая вечно названивает Грэхаму и спрашивает, как дела у ее мужа. Все ее за это презирают, а его жалеют. Надо же – живет под таким колпаком. А сама Молли? Не перебирает ли она со своей опекой? Не превращается ли в жену, воспринимающую мужа как машину для оплаты счетов? Такие семьи ей всегда были отвратительны.
На самом деле Молли поразилась бы, если бы знала, что и Стелла сейчас испытывала большие сомнения насчет привлечения Джо к искусству.
Первым ее порывом, когда она познакомилась со своим красавцем сыном и узнала, что он прозябает в каком-то заштатном издательстве и живет в затрапезной квартирке, действительно было его спасти. Но визит Беатрис заставил ее призадуматься. Разве сцена сделала ее счастливой? Ей сорок пять, она до смерти напугана сознанием ускользающей молодости и одновременно боится превратиться в восковую пародию на самое себя, начав делать пластические операции. А своим отношениям с Ричардом, которые можно назвать любовными с большой натяжкой, она обязана тому, что он ее боготворит и как-то заполняет пустоту в ее жизни. Ради сцены она даже отказалась от собственного ребенка.
Ее жизнью движет страсть, решимость и способность воздвигать стальные барьеры между собой и неприятной правдой. Джо совсем не такой. Он эмоциональный, в чем-то ранимый молодой человек, у него есть семья и работа. И, быть может, все эти вещи, пусть и лишенные блеска, стоят намного больше, чем пять минут славы.
И Стелла решила попытаться убедить его не поддаваться ослепляющему внезапному увлечению. Она приняла и другое, куда более болезненное решение. Она начнет уверенно отходить в его жизни на второй план. Но прежде чем это произойдет, она хочет – как не хотела ничего в своей жизни, – чтобы он был с ней рядом на вручении премии «Миллениум», когда весь актерский цех будет свидетельствовать, что ее жизнь, несмотря на глупые ошибки, не была бессмысленной.
На самом деле ни Стелле, ни Молли не нужно было отговаривать Джо от намерения стать фотомоделью, поскольку он такого намерения не имел.
– Ты не можешь отказываться от обложки «Татлера»! – напирал Боб, чувствуя дурноту.
– Как это не могу? – Улыбка Джо окончательно вывела Боба из себя. – Но меня даже никто не спросил, хочу ли я быть фотомоделью.
Только одно предложение было встречено с энтузиазмом. Во вторник Джо вместо обычной своей одежды надел черные джинсы и футболку.
– Что это ты затеял? – Молли была заинтригована. – На дело идешь? Или на какое-нибудь хитрое прослушивание?
Джо смутился:
– Почти угадала. Я еду поговорить с Сюзанной Морган в Сазернское училище. Она давнишняя подруга Стеллы.
Он спохватился, но было уже поздно. Молли переменилась в лице и замолчала.
– Да ладно тебе, Молли. Это же фантастический шанс! В рекламном агентстве все твердят, что у меня есть подача, хотя я не очень понимаю, что это такое. Мне нужно внести ясность.
– Это тебе Стелла сказала?
– Боюсь, она даже не знает.
– Джо, я тебя умоляю. Не будь таким наивным! Это все наверняка устроила Стелла. Прямо так каждый день театральные училища вызывают к себе составителей автомобильных справочников! Наверняка она это сделала по просьбе Стеллы.
– Могла бы немного и порадоваться за меня, – обиделся Джо. – Тебе не о чем беспокоиться. Я, скорее всего, ни на что не гожусь.
– Тебе правда надоела твоя работа?
– Ну, Нобелевскую премию там явно не вытянуть.
Он поцеловал Эдди в темную макушку.
– Ты-то мне пожелаешь удачи, а, кавалер?
Молли расстроенно смотрела ему вслед. Не о том она мечтала, чтобы Джо в двадцать пять лет чувствовал себя подмятым жизнью. Ну почему все так запуталось?
Джо не имел ни малейшего представления, как проходит прослушивание. Все его познания на сей счет ограничивались кинофильмами о молодых дарованиях. Он знал, что от него потребуется что-то читать. Но что это будет? Ему дадут какой-то текст или он должен принести его с собой? В школе он слишком мало играл в самодеятельности, чтобы говорить о каком-то репертуаре. Если его будут заставлять по сто раз читать одно и то же, он их пошлет.
В конце концов он решил выбрать стихи. По крайней мере, их он знал много.
Сазернское театральное училище располагалось в Брикстоне, рядом с кинотеатром «Рицци». На проходную за ним спустилась сама Сюзанна Морган и отвела в небольшую комнату. Он представлял себе нечто совсем иное – сцену, ряды кресел с придирчивыми педагогами. Сейчас же он оказался наедине с Сюзанной Морган. Она удивила его и своим видом, особенно после броского шика Стеллы. В противоположность своей знаменитой ученице Сюзанна вполне могла сойти за обычную сотрудницу какого-нибудь учреждения. Она тоже была несколько удивлена его приездом.
– Прошу меня извинить. Я немного запуталась. Стелла мне сказала, что вы передумали и больше не помышляете о театре. – Джо был так ошарашен, что она поспешила ему на помощь: – Ничего, ничего. Захватили что-нибудь почитать?
Вернувшись в кабинет, она бросилась звонить Стелле, рискуя навлечь на себя ее гнев.
– Стелла, радость моя, не могу не доложить. Я знаю, ты хотела дать отбой, но я только что повидала твоего Джозефа, и он был великолепен. Правда, он не так много почитал, кое-что из поэзии, и мне еще понадобится чье-то мнение, но пока мне кажется, что он необычайно одарен. Я попросила его прийти в понедельник еще раз. А откуда у тебя сведения, что он раздумал становиться актером? Мне показалось, он этого жаждет.
Стелла едва сдержалась, чтобы не швырнуть трубку. Да как она посмела встречаться с Джо, когда ее просили этого не делать? Но ничего уже не исправишь, и к тому же Стелла была заинтригована результатом.
– Ладно, открою карты. Это я передумала, а не он. Я слишком глубоко влезла в его жизнь. У него же семья и постоянная работа. Может, ему лучше остаться при них?
– Да будет тебе, Стелла, что ты говоришь? Если у него действительно есть способности, они рано или поздно себя проявят. А что, если ему суждено стать звездой нашего времени?
– С разрушенным браком и ребенком, которого он не будет видеть?
– Стелла, я тебя не узнаю! Тебе больше пристало говорить о страсти и накале, а не о каких-то житейских трудностях!
– И нет никаких сомнений, что он одарен?
– Ты забываешь, что я прослушала пять тысяч абитуриентов.
Стелла вздохнула. Беды только начинаются.
В день повторного прослушивания Молли старательно прочла себе лекцию о добропорядочных женах. Надо смотреть правде в глаза: Джо очень взволнован происходящим. Если его примут, и он захочет учиться в театральном, то как-нибудь они выкрутятся. Что с того, что она сама хочет растить Эдди? Придется пойти на кое-какие уступки.
Если найти работу на неполную ставку, то они смогут сидеть с Эдди по очереди, даже если Джо будет ходить на занятия. Ей приходилось встречать в парке артистов, гуляющих с детьми. Она с тоской взглянула на Эдди. Он учился сидеть, подпертый подушками. Ей ужасно не хотелось доверять его нянькам. Но если будет надо, они что-нибудь придумают. В конце концов, кто сказал, что жизнь всегда легка и приятна?
Молли удалось уговорить саму себя, и ей стало в тысячу раз легче. Горечь и самоедство были не ее стихия. Чувствуя себя как старый приемник с новой батарейкой, она наклонилась и взяла Эдди на руки. Детская головка ткнулась ей в грудь, и Молли ойкнула от боли. Странно, до «критических дней» еще далеко. На всякий случай она проверила.
Не может быть. Господи, этого не может быть! Но какой-то первобытный инстинкт говорил ей, что так оно и есть. Кормящие матери до некоторой степени защищены от беременности, но в последнее время она все чаще прикармливала Эдди.
После родов они стали реже позволять себе любовные утехи, за несколькими яркими исключениями. Она собиралась при случае поставить спираль, но для этого надо идти к врачу в определенный день месяца, и она все время забывала.
Как же они с девчонками смеялись в послеродовой палате, когда сестра втолковывала им методы контрацепции для молодых мамаш? Сама мысль о новой беременности вызывала у них истерический смех. В тот момент никто не помышлял ни о каком сексе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30