Но здесь все было по-другому. Словно вдруг замечаешь промежутки между
словами.
Это было хрупкое ощущение, вероятно, Энакин никогда не достиг бы его
специално, и оно могло исчезнуть, если бы он стал слишком много об этом
думать.
Но в тот момент он особо не раздумывал. Он знал наперед, что первый
йуужань-вонг, мимо которого он проходил, был именно там. Воин спрыгнул
сзади с дерева, держа длинный, змееобразный жезл в защитной позиции. Ему
не хватало суставов на двух пальцах, а ухо было изрезано в бахрому. На его
тулове был обычный панцырь из краба-вондууна, а на роже - выражение
удовлетворения.
Энакин взялся за ветку громадного дерева, уже трухлявого и больного, и
обрушил его на воина с силой, большей, чем сила тяжести. Йуужань-вонг был
быстр и почти увернулся, но "почти" оказалось недостаточно, потому что
половина метрической тонны древесины вдавила его в землю. Энакин не знал,
что с воином - мертв ли он, жив, ранен или просто отделался легким
испугом. Он не стал смотреть, а побежал еще быстрее, уходя от пузырей
пустоты, которые сползались на периферии его расширенного восприятия,
затягивая вокруг него широкое кольцо.
Следующий йуужань-вонг застал его врасплох, выдвинув свой змеежезл
поперек тропиы, и Энакин схлопотал удар ниже колен. Боль была яркой линией
на его голенях, но он окунулся в лесную жизнь, прыгнул вверх и приземлился
на три метра дальше. Йуужань-вонг уже ждал его там, он втянул свое оружие,
но был готов снова нанести удар. Энакин повернулся к нему лицом и стал
отступать, уходя от атаки, пока противник не хлестнул с характерным
щелчком по его запястью. Ни гибкий, ни жесткий, змеежезл обвился вокруг
плеча Энакина, ядовитые клыки нацелились в определенную точку в нижней
части спины.
Энакин не пытался парировать удар - змеежезл только обовьет палку и все
равно найдет свою цель. Вместо этого он прыгнул вперед и влево от воина,
так быстро сократив дистанцию, что змеежезл больно стукнул его по плечу.
Все же голова слегка цапнула его, но в тот же миг Энакин резко пригнулся,
направив кончик своего оружия воину в подмышку. При помощи Силы он
оттолкнулся вместе с палицей от земли, и сила отдачи швырнула воина на три
метра вверх, почти вертикально.
И снова Энакин не стал не дожидатся результатов. Поспешно открыв
рюкзак, он метнул несколько сушеных грибов, собранных накануне. Он не
позволил им упасть, а мягко поднял их с помощью Силы и разбросал вокруг и
прямо над собой. Два взорвалось, потому что он сжал их Силой слишком
крепко, и Энакин снова оказался в зоне, в которой было все, кроме йуужань-
вонгов.
Следом за тем на него напала пара воинов, но Энакин лишь чуть-чуть
притормозил. Каждый получил по врывчатому грибу-гранате. Один из йуужань-
вонгов ухитрился блокировать сфероид своим змеежезлом, но взрыв сломал его
концентрацию, и следующий угодил ему в голову. Его приятелю тоже
досталось, и он хрипло завопил от ярости.
Кольцо сжималось, но выход все же был. Энакин чувствовал зазор в их
охотничьем построении. Он рванулся вперед, послав настоящее облако из
камней и палок вслед за оставшимися грибами. Он был словно холодным
ураганным ветром, что рвется свкозь деревья.
Затем что-то тупо ударило его в левое плечо, Энакин споткнулся. Ноги
отказались ему служить, и Энакин грянулся оземь, недоумевая, что же
случилось. Лес гремел взрывами его гранат-грибов, рвавшихся при ударе о
землю.
Он попытался сесть и вдруг увидел кровь, забрызгавшую сухие листья и
рукав его летного комбинезона.
Из зарослей вышел йуужань-вонг, в руках у него было что-то вроде
карабина - трубка, расширявшаяся в некий приклад или магазин.
Энакин со стоном поднялся на ноги. Вся левая сторона как-то странно
онемела. Он ощупал спину и обнаружил отверстие, пробитое в плече. В
отверстии сидело что-то твердое. Он вытащил его наружу.
Это оказалась масса раздавленного хитина.
Ноги угрожали подогнуться опять. Йуужань-вонг приближался, держа его на
прицеле. Энакину было слышно, как со всех сторон подбираються остальные
враги.
Как ни странно, он тем не менее не чувствовал ни страха, ни гнева. Он
не чувствовал практически ничего, только Силу.
И знакомое присутствие, совсем рядом. На самом деле даже не одно, а
числом в легион.
- В эту игру можно играть вдвоем, - прошептал Энакин.
Он бросил оружие и поднял руки вверх.
- Хороший ход, - сказал он йуужань-вонгу. - Ты выстрелил мне в спину
жуком. Очень храбро.
Периферийным зрением он теперь видел троих или четверых.
Энакин не ожидал, что воин ответит, но тот ответил - на бейсике:
- Я полевой командир Синан Мат. Я салютую твоей отваге, джиидаи. Я
вынужден отказать тебе в возможности принять смерть в бою. За это я
извиняюсь.
Чуть ближе, подумал Энакин. Если только они не собираются меня убить...
- Сразишся со мной, Синан Мат? Только ты и я?
- Таково мое желание. Это не может случиться. Я должен доставить тебя к
формовщикам живьем.
- Мне очень жаль это слышать. И... ладно, я бы чувствовал себя из-за
этого нехорошо, если бы ты не выстрелил мне в спину, но... прости меня.
Мат нахмурился и потрогал свое ухо.
- Тизовирм не знает такого слова - "прости". Что...
И тут его глаза полезли на лоб. Лес распевал песнь смерти.
Жуки-пираньи тучей упали на йуужань-вонгов. Синан Мат выронил оружие и
схватился за лицо, разрываемое на куски жестокими челюстями.
Жуки-пираньи не пощадили и остальных йуужань-вонгов, и хор боли и
ярости вторил скрипучему пению насекомых.
Энакин подобрал свою палку и заковылял прочь, зная, что ноги не унесут
его далеко. Ему нужно было найти место, чтобы спрятаться.
Через десять минут он тяжело привалился к дереву. Вдалеке прожорливые
жуки-пираньи заканчивали свое дело, и теперь, наконец, Энакин
почувствовал, что его контроль над Силой ускользает. Плечо в конце концов
поняло, что с ним сделали, и боль была словно горящая жидкость, капавшая
ему на ребра и вытекавшая из груди и из одной стороны головы. Каждый шаг
вызывал новую волну слабости и тошноты.
Энакин попытался сделать еще шаг и понял, что не может. Вздохнув, он
опустился на мох. Немного отдохнуть, и потом...
Сверху упала чья-то тень. Энакин поднял глаза и увидел двух пялившихся
на него йуужань-вонгов - очевидно, они были не из того отряда, который он
только что уничтожил.
Он призвал всю свою энергию, пытаясь опять найти жуков-пираний, но они
были далеко и заняты обжорством, их было непросто привлечь к новой пище по
воле Энакина.
Из леса за спинами двух первых воинов появился третий. Этот выглядел
иначе - он был изуродован, как и другие виденные Энакином раньше йуужань-
вонги, но на удивление гротескно. В отличие от двух других, он ничего в
руках не держал.
Пришелец что-то рявкнул на своем языке, и остальные повернулись к нему.
Дальше Энакин стал подозревать, что он таки задремал и все это ему
сниться. Два первых воина что-то процедили третьему в ответ. Энакин раньше
слышал этот тон - когда йуужань-вонги говорили о машинах и других вещах,
которые они считали мерзостью. Это был тон полнейшего презрения.
На миг показалось, что пришелец съежился под этой бранью, но затем он
усмехнулся, язвительно и недобро. После этого он заехал одному из воинов
по шее ребром закованной в перчатку ладони. Другой воин издал хриплый
возмущенный крик, опустил змеежезл и бросился на забияку. Безоружный воин
поймал змеежезл за древко, взвился в воздух и ударил воина, державшего
змеежезл, обеими ногами в лицо.
Первый воин уже поднимался на ноги, держась за горло. Безоружный
схватил его за волосы, запустил прямые пальцы глубоко ему в глаза и поднял
его над землей, держа за глазницы. Воин замер неподвижно и, когда пришелец
отпустил его, рухнул на землю, дергаясь в конвульсиях.
Воин, получивший удар в лицо, не вставал. Энакин подозревал, что у него
была сломана шея. Безоружный йуужань-вонг был единственным, кто стоял на
ногах. Он присел на корточки возле Энакина и уставился на него своими
глазами, похожими на заросшие водорослями пруды.
Он казался... больным. Йуужань-вонги демонстрировали свое положение в
обществе путем нанесения шрамов и жертвования частей тела, но этот словно
был образцом того, что бывает, когда это делается до ужаса неправильно.
Его волосы свисали мокрыми лоскутами, а лицо и шея были покрыты струпьями
и открытыми ранами. Его шрамы были распухшими и нездоровыми. Из его плеч и
локтей торчали острые наросты, которые при более близком изучении
оказались мертвыми или умирающими имплантантами. От воина несло гнилью.
Йуужань-вонг разглядывал Энакина довольно долго, затем поднялся,
подошел к одному из тел и засунул пальцы ему в ухо. Он вытащил оттуда
какого-то червяка и вставил его себе в ухо - или, точнее, в гноящуюся яму,
бывшую когда-то ухом. Воин содрогнулся, и тело его выгнулось, будто от
сильной боли.
Из отверстия показалась тонкая струйка крови.
Воин опять вернулся к Энакину и протянул ему руку:
- Я Вуа Рапуунг, джиидаи. Ты пойдешь со мной. Я помогу тебе.


ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Юная джиидаи упала, ее тело охватили судороги. Виварий наполнился
сдавленными криками.
- Интересно, - сказала Межань Куад, наблюдая за реакцией. - Видишь ли
ты, адепт Йим, что...
- А я не могу разглядеть, что вас заинтересовало, мастер Межань Куад, -
произнес голос голос за спиной.
Нен Йим обернулась и тут же приняла почтительную позу. В виварий только
что вошел еще один мастер - настолько старый, что знаки его домена
совершенно стерлись. Волосы его превратились в тонкую, похожую на облачко
массу, а обе руки были руками мастера. Оба его глаза были заменены желтыми
маа'итами. Сопровождал его адепт-помощник.
- Мастер Йал Фаат, - сказала Межань Куад. - Как приятно вас видеть,
Древнейший.
- Отвечайте мне, Межань Куад. Что вас так заинтересовало в агонии этого
существа? Она неверная и неспособна принимать боль. В этом нет ничего
удивительного и ничего интересного.
- Это интересно, потому что иглокол-раздражитель, причиняющий ей боль,
настроен делать это избирательно, - ответила Межань Куад. - Один нервный
пучок за раз. То, что мы только что видели - это рефлекс, который у
йуужань-вонгов не встречается. Мы можем теперь с уверенностью составить
карту фрагмента человеческой нервной системы, не соответствующей нашей.
- А это еще с какой целью? - спросил Йал Фаат.
- Мы не можем формировать то, чего не знаем, - ответила Межань Куад. -
Этот вид для нас нов.
- Это искажение протокола, - сказал старый мастер. - Как может быть
открыто что-то такое, что уже не кодифицировано?
- Но, мастер, - сказала Нен Йим, почтительно вытянувшись. - Конечно, у
новых видов...
Она вдруг замолчала, когда мастер метнул в нее взгляд своих маа'итов.
- Разве все ваши адепты столь дерзки? - сухо спросил он.
- Надеюсь, что нет, - холодно сказала Межань Куад.
Йал Фаат снова повернулся к Нен Йим. Его волосы немного съежились на
воздухе, приняв бледно-голубой оттенок.
- Адепт, если информацию не удается найти в архивах и в священной
памяти, что тогда делает формовщик?
Страх ударил Нен Йим по нервам. Что он там видит своими странными
глазами? Конечно, маа'иты позволяли исследовать скрытые области спектра, а
также микромир, но могли ли они проникнуть еще глубже, в скопище грехов
под ее черепом? В знак глубокого почтения она стянула завитки своей
прически в шар.
- Мы ходатайствуем перед Верховным владыкой, мастер, чтобы он вопросил
богов.
- Верно. Нет никаких новых видов, адепт. Все живые существа происходят
из крови, плоти и кости Йун-Йуужаня. Он знает их всех. Знание не может
быть создано; это настоящая ересь. Если боги не даровали нам знание, они
сделали это по весомой причине, и искать что-то самим - значит пытаться
украсть его у них.
- Да, мастер Йал Фаат.
- Я подозреваю, что это не твоя ошибка, адепт. Это твоя наставница
использует раздражитель таким образом. Ты подвержена ее влиянию.
Межань Куад мягко улыбнулась:
- Протокол Цонг определяет использование иглокола именно таким образом.
- Я знаю об этом. Но вы искажаете цель этого протокола. Не до
нарушения, возможно. И тем не менее, кто знает, что бы я увидел, если бы
зашел чуть позже?
- Вы в чем-то меня обвиняете, мастер? - кротко спросила Межань Куад. -
Если нет, можно было бы подумать, что вы просто завидуете, что что лорд
Шимрра избрал домен Куад, даровав ему честь этой формовки.
- Я ни в чем вас не обвиняю и ничему не завидую. Но в последние годы
всплыли опасные ереси, и большинство из них - в домене Куад.
- Меня никогда не обвиняли в ереси, и никого из моих подчиненных тоже,
- сказала Межань Куад. - Если вы попытаетесь искупать меня в грязных
испражнениях клеветы в жалкой попытке вернуть благоволение лорда Шимрры к
вашему домену, вы найдете, что я могу быть самым неутомимым врагом.
Старый формовщик выпрямился, как только мог.
- Я не клевещу. Но я наблюдаю, Межань Куад. Остальные самоуверены, а я
наблюдаю. И теперь...
Он вдруг замолчал и пошатнулся. Помощник подхватил его. Нен Йим все еще
недоумевала, что происходит, когда внезапно почувствовала, как что-то
сдавило все ее тело, словно она оказалась глубоко под водой. Легкие
работали, втягивая сиропообразный воздух, в голове шумело.
Сквозь сине-черные сполохи она увидела, что Межань Куад и помощник Йала
Фаата тоже задыхаются.
Боль быстро нарастала. Скоро лопнут ее глазные яблоки, затем сердце.
Пытаясь успокоится, Нен йим обежала помутившимся взглядом комнату.
Юная джиидаи стояла у стенки вивария, прижав ладони к прозрачной
мембране. Ее зеленые глаза сверкали, зубы были ощерены в гримасе ярости.
Нен Йим прочла в ней убийство, и вдруг поняла.
Шатаясь, она подошла к наставнице. Межань Куад уже упала. Ол-виллип,
контролировавший раздражитель, выпал у нее из рук. Нен Йим подняла его и
прикоснулась к различным участкам ткани, ко всем одновременно.
Джиидаи взвизгнула и замолотила кулаками по мембране, и на миг давление
еще больше возросло, сжав Нен Йим так сильно, что она вообще не могла
дышать. Затем, еще более неожиданно, чем появилось, жуткое давление
ослабло, и легкие судорожно вдохнули долгожданный воздух.
Джиидаи корчилась на полу камеры. Нен Йим стояла и смотрела на нее.
Начиналась реакция.
На плечо Нен Йим легла восьмипалая рука.
- Адепт, - сказала наставница сдавленным голосом. - Ол-виллип,
пожалуйста. Пока экземпляр не умер.
Нен Йим молча кивнула и вручила Межань Куад организм. Межань Куад
настраивала его до тех пор, пока джиидаи не перестала дергаться и не
потеряла сознание.
- Ты хорошо сориентировалась, адепт, - сказала Межань Куад.
- Что случилось? Скажите мне, - нетерпеливо потребовал Йал Фаат.
- Это сделала джиидаи, - ответила Межань Куад. - Вы, конечно, слыхали
об их способностях.
- Не оскорбляйте меня. Конечно, я знаком со всей информацией,
касающейся джиидаи. Они могут перемещать объекты, связываться друг с
другом, как виллипы, даже влиять на мозги более слабых существ. Но до сих
пор не было ни одного доказательства того, что они могут воздействовать на
йуужань-вонгов. Это факт доказывает обратное.
- Я прошу у мастера позволения сказать, - молвила Нен Йим.
Ял Фаат наградил ее неодобрительным взглядом:
- Говори.
- Джиидаи не воздействовала на нас, не напрямую. Она воздействовала на
молекулы атмосферы, сжимая ее.
- Она пыталась раздавить нас нашим собственным воздухом?
- И ей бы это удалось, если бы не мой адепт, - заметила Межань Куад.
- Поразительно. И эта сила - она не генерируется никакими
имплантантами?
- Она не имеет имплантантов, ни биологических, ни... - голос формовщицы
упал, - ...механических. Судя по ранее проведенному допросу, она считает,
что манипулирует определенным видом энергии, которая вырабатывается
жизнью.
- Нелепо, - сказал Йал Фаат. - Если такая энергия существует, почему
тогда боги отказали в ней йуужань-вонгам?
Межань Куад плотоядно ухмыльнулась.
- Боги нам не отказали, они просто отложили ее на время. И теперь они
послали ее нам.
Она шагнула к мембране вивария и вскрыла ее щелчком четвертого пальца.
Затем опустилась на колени рядом с лежащей в беспамятстве джиидаи и
погладила ее по щеке.
- Она молода, ее тело и разум еще поддаются формированию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29