Чарли втянула дым и, отвернувшись в сторону, закашлялась. Она отдала сигарету обратно Венсу.
Рядом с ними стояли две девушки в черных кожаных костюмах. Чарли наблюдала, как они по очереди затягивались. У них все шло как по маслу. Одна из них засмеялась и обняла подругу. Подруга наклонилась и поцеловала первую девушку прямо в губы. Чарли постаралась скрыть смущение. Она взглянула на Венса. Он глубоко затягивался, не обращая внимания на девушек. Чарли еще раз тайком повела глазами. Девушки теперь слились в страстном поцелуе, и она могла поклясться, что они ласкали друг друга языками. Чарли вдруг стало плохо, голова закружилась, мысли начали путаться. Она заставила себя посмотреть на Венса. Уголком глаза она видела, что парочка уходит.
– Венс, – начала она, – а ты можешь определить, что девушка лесбиянка?
Она не могла поверить, что решилась задать ему такой вопрос. Наверное, осмелела от травки.
Венс задумчиво изучал тлеющий кончик сигареты, затем передал сигарету Чарли. Она сделала одну быструю затяжку.
– Как бы это сказать... – неуверенно начал Венс, – в общем, у них обычно короткая стрижка.
– А что еще? – спросила Чарли, она хотела знать все подробности.
– Пожалуй, они носят черное. Послушай, Чарли, откуда мне все это знать?
– Я просто так спрашиваю, – пожала плечами Чарли и снова неглубоко затянулась.
– Я знаю, что они не любят парней, – продолжал Венс. – Обычно они вообще с ними не встречаются. Еще они сильно привирают, стараются все скрыть.
Чарли внезапно вспомнила Тесс. Она судорожно вдохнула воздух, а вместе с ним и дым и зашлась в кашле. Она не должна даже близко подпускать такие мысли.
После концерта Чарли объявила, что у нее разболелась голова. Она вошла в вестибюль корпуса «Лора Скейлз» и с порога помахала Венсу. Когда его машина благополучно скрылась за поворотом, Чарли выскользнула из общежития и покинула территорию «Квадрата». Она чувствовала себя очень глупо. Чарли поклялась, что теперь молодые люди будут приезжать за ней в Моррис-хаус. Если им не нравится, тем хуже для них. Ее интересуют вещи поважнее, чем курящие марихуану сыновья конгрессменов.
Чарли ускорила шаг в надежде, что Марина дома и еще не спит. Ей необходимо было поговорить с ней о Тесс.
Марина сидела на кровати, окруженная раскрытыми книгами.
– Как концерт? – поинтересовалась она, когда Чарли вошла в комнату.
– Ничего. – Чарли сняла пальто и бросила его на стул. – Мне надо у тебя кое-что спросить.
Марина потерла кулаками глаза.
– Это важнее, чем Чосер? У меня в понедельник зачет по всемирной литературе.
– Да, важнее. Это насчет Тесс.
– Думаю, Чосеру будет неинтересно твое мнение о ней, – усмехнулась Марина.
– Я совершенно серьезно, Марина. Как ты думаешь... – начала Чарли, презирая себя за то, что собиралась сказать. – Как ты думаешь, Тесс... лесбиянка?
– Не имею представления. Ты ее спрашивала?
– Господи, Марина, зачем ты шутишь.
– Я не шучу.
– Ты думаешь, я права?
– Тебя это беспокоит?
– Ну конечно... Нет. Я не знаю.
Марина опустила ноги на пол.
– Если она и лесбиянка, то ко мне она не приставала. А к тебе?
Чарли покачала головой:
– Но она не ходит на свидания...
– Ну и что? – рассмеялась Марина. – Странные вы люди, американцы. Все-то вас беспокоит. Вы требуете, чтобы все были стрижены под одну гребенку.
– Но... Она меня видела в душе.
– Ну и что?
Чарли вздрогнула, как от холода.
– Не знаю, как тебе объяснить... Но мне это не понравилось.
– Ты считаешь Тесс своей подругой?
– Да. Конечно. Тесс и ты – мои самые лучшие подруги.
Марина сложила руки на груди.
– Я, правда, не назвала бы ее своей лучшей подругой, но я точно знаю одно: если Тесс действительно твоя подруга, то какая тебе разница, лесбиянка она или нет.
Внезапно со стуком закрылась дверь в коридор. Чарли испуганно повернула голову. Но там никого не было.
На следующее утро, когда Чарли убирала кухню после завтрака, она приняла решение больше не встречаться с Венсом. Надо было подыскать кого-то получше, кого-то, кому все равно, в каком общежитии ты живешь – в «Квадрате» или в Моррис-хаусе; и сколько у тебя денег на расходы – одна стипендия или открытый счет в банке.
И еще этот кто-то не должен баловаться наркотиками.
Чарли вытирала длинный стальной прилавок и гадала, что это будет за человек, где и когда она с ним встретится. Она думала обо всем на свете, за исключением Тесс.
– Чарли О’Брайан к телефону, – донесся громкий голос из столовой.
Чарли положила губку и быстро направилась к двери. Она надеялась, что это не Венс или еще какой-нибудь тип, который хочет пригласить ее на свидание. Сейчас она стремилась целиком и полностью сосредоточиться на учебе.
– Я здесь! – крикнула Чарли, входя в столовую.
– Тебя к телефону в гостиной, – сказала ей знакомая старшекурсница.
В гостиной Чарли сняла трубку и заткнула пальцем свободное ухо, чтобы не слышать топота девушек, сбегавших вниз по лестнице.
Ей звонил не Венс или другой парень, а мать.
– Мама! – воскликнула Чарли. – Почему ты не позвонила мне на этаж?
– Я звонила, но тебя там не было.
В голосе матери чувствовалось непонятное беспокойство.
Чарли опустилась на продавленный бархатный диван рядом с телефоном.
– Что-нибудь случилось, мама?
– Нет, все здоровы. Не беспокойся, никто не умер, – торопливо добавила мать.
Чарли смутилась, потому что мысль о смерти кого-нибудь из родных никогда не приходила ей в голову. О’Брайаны были здоровяками. Непостижимо, чтобы кто-то из них вообще мог умереть.
– Но есть одна проблема, дорогая, – продолжала мать. – Это касается отца.
– Он заболел?
– Нет, дорогая, он здоров.
Пауза затягивалась, и Чарли вообразила, что отец сбежал с какой-нибудь секретаршей с завода или, что было бы для матери еще большим ударом, отказался идти к воскресной мессе.
– Его уволили, – наконец произнесла мать.
– Боже мой, мама, как ужасно.
– Да, – согласилась она.
Чарли вспомнила, что когда-то отца уже увольняли. Чарли тогда было лет восемь или девять, и для нее единственная перемена заключалась в том, что днем папа был дома.
– На этот раз все по-другому, – объяснила мать. – Теперь они вообще закрывают завод.
– Но наверное, он может найти работу еще где-нибудь? – спросила Чарли, глядя в пол.
– Он очень устал. Похоже, что закрывают все заводы. А те, что остаются, они компьютеризируют. А ты знаешь, как отец относится к компьютерам.
– Он что-нибудь себе подыщет, мама.
На этот раз пауза была еще более долгой.
– Он устал, – наконец вновь повторила мать.
Чарли охватила тревога:
– Когда его уволили, мама?
– На той же неделе, когда ты вернулась в колледж.
– И вы мне ничего не сказали?
– Дорогая, мы не хотели тебя волновать. Ты все равно ничем не могла помочь...
– Чем я могу помочь теперь?
– Похоже, он очень не скоро снова найдет работу. Мне ужасно не хотелось тебе звонить, но я решила не откладывать это до Дня благодарения, когда ты приедешь на каникулы.
– В чем дело, мама?
– Дело в том... Мы с отцом боимся, что ты не сможешь вернуться в колледж на следующий семестр.
Чарли смотрела в пол.
– Что? – переспросила она слабым голосом.
– Дорогая, мы знаем, сколько сил ты положила, чтобы получить стипендию и учиться в колледже. Мы очень гордимся тобой. Но наверное, будет лучше, если ты вернешься домой. Ты можешь учиться в здешнем университете.
– Но почему, мама? – Слезы уже подступили к глазам. – Вы ничего не тратите на мою учебу, а я еще подрабатываю на всякие расходы.
– Дорогая, боюсь, отец убьет меня, если я тебе скажу, но мы уже пропустили две выплаты за дом. У нас нет никаких сбережений, все деньги уходили на вас, ребят.
– Я знаю, мама.
– Если ты вернешься домой, то сможешь работать в магазине у Фелисии или еще где-нибудь, а учиться по вечерам... Мы как-нибудь выкарабкаемся... Это только на время. Пока отец не найдет работу.
Чарли не могла поверить тому, что слышала.
– Твой брат Бобби не может ничем помочь. Он еле сводит концы с концами, ведь у него жена и маленький ребенок.
Чарли с возмущением подумала о старшем брате, который «должен» был жениться и так и не завершил учебу в колледже.
– Что, Данни тоже уволили?
– Конечно. Вот что значит следовать по стопам отца.
Остальные трое детей, Морин, Шейла и Шон Патрик, были младше Чарли, а Шону Патрику было всего восемь.
– Морин работает в супермаркете, но ей нужны деньги на наряды. Ты помнишь, сколько расходов было у тебя в школе. А Шейла по вечерам подрабатывает няней...
Голос матери почти замер. Потом послышались всхлипывания.
– Не расстраивайся, мама, – подбодрила ее Чарли, прощаясь со своими мечтами.
– Дорогая, ты знаешь, я бы никогда не попросила тебя, если бы...
– Все в порядке, мама. Мы ведь одна семья. Вы для меня важнее колледжа. К тому же отец может скоро найти работу, и тогда все уладится.
– Будем надеяться, – сказала мать без всякой убежденности.
– Мы все устроим, – говорила Чарли. – Наверное, это ничего, если я пропущу один семестр. Может быть, мне сохранят стипендию до следующего учебного года. И тогда все будет прекрасно.
«А может, и не будет», – подумала Чарли, кладя трубку. И еще она с возмущением подумала о несправедливости, царящей в мире, когда Венс Ховард, не считая, тратил деньги на вечеринки и наркотики, а Тесс и Марина в один день выбрасывали на наряды такие суммы, что О’Брайанам их бы вполне хватило на две выплаты за дом.
Глава 8
Тесс не могла поверить, что подруги считают ее лесбиянкой. Она приложила столько сил этим летом, чтобы изменить свою внешность; она старалась походить на них. И тем не менее они считают ее лесбиянкой. И все потому, что ей не звонят молодые люди, потому, что они не приглашают ее на свидания. Тесс провела без сна почти всю ночь. Она рассматривала себя в зеркале в поисках предательских признаков, задавая себе один и тот же страшный вопрос: «Неужели я лесбиянка?» Может быть, это нечто такое, о чем сама не догадываешься, а другие люди видят со стороны? Например, выходишь из туалета и не замечаешь, что у тебя к юбке прилип кусок туалетной бумаги, а все вокруг замечают и смеются.
Тесс вспомнила, что как-то в темном уголке «Лавки букиниста» наткнулась на фотографии обнаженных женщин. Она удивилась, но просмотрела их все до одной. И тогда она ощутила в себе некое подобие волнения, особенно при взгляде на одну из фотографий. Это был снимок длинноволосой брюнетки с упругими полными грудями. Тесс не могла не признать, что это действительно прекрасные груди, с большими темными сосками, которые, похоже, кто-то только что целовал. Одной рукой брюнетка скромно прикрывалась, пальцы другой слегка касались кончика ее высунутого языка. Даже теперь при воспоминании о фотографии Тесс чувствовала приятное тепло.
Господи, неужели она лесбиянка?
Господи, а если Делл?
Может, Делл любит ее именно поэтому? Может, Делл хочет видеть ее обнаженной, в той же позе, что и брюнетка на фотографии?
Тесс медленно поднесла руку к губам, наблюдая за собой в зеркало. Она высунула язык, лизнула кончики пальцев и попыталась определить, выглядит ли она сексуально. И решила, что выглядит глупо.
Она погладила руками груди и живот. Может ли так быть, что тебе почти двадцать, а ты не знаешь, что ты лесбиянка? Но ведь она собирается замуж за Питера Хобарта, разве не так? И она очень, очень этого желает. Разве лесбиянке хочется замуж?
Тесс подняла руки и потрогала свою новую прическу, короткие, только что подвитые волосы. Может быть, потому, что она лесбиянка, она не любит свою новую внешность и новую Тесс? Не любит укладывать волосы и пользоваться косметикой, потому что желает быть мужчиной? Может, она втайне мечтает о женщинах?
Слезы выступили у нее на глазах. Она попыталась представить себе Чарли обнаженной. Потом попыталась представить себе Марину в том же виде. Тесс видела их в душевой раздетыми, почему она не обратила на них внимания? Что, если они были для нее не только подругами и ей хотелось целовать их в губы и трогать их груди?
Тесс вновь вспомнила Питера, его высокую атлетическую фигуру, крепкие мускулы, выступающие из-под коротких рукавов рубашки. Она вспомнила его таким, каким видела верхом на лошади в имении его матери под Нью-Йорком. С тех пор прошло больше года. Он наверняка уже возвратился в колледж, но ей не позвонил. Вероятно, есть только один способ до него добраться, только один способ доказать, что она не лесбиянка.
Тесс сняла телефонную трубку, набрала номер и попросила соединить ее со справочной службой в Амхерсте.
Тесс вошла в ресторан гостиницы «Лорд Джеффри» на ватных ногах. Питер предложил заехать за ней, но Тесс решила взять такси: она не хотела отвечать на вопросы подруг или чувствовать спиной взгляд множества любопытных глаз.
Она прошла мимо конторки портье и направилась прямо в ресторан в надежде, что Питер уже там. Тесс поймала свое отражение в зеркальных дверях ресторана: короткое черное вязаное платье выглядело, по ее мнению, очень сексуально. Девушка в зеркале совсем не походила на лесбиянку.
– Чем могу вам помочь? – спросил ее молодой метрдотель.
Тесс улыбнулась и постаралась прогнать мысль о том, что предпочла бы сейчас находиться у себя в общежитии, облаченной в махровый халат. Она напомнила себе, что этот вечер – этап на пути к тому заветному дню, о котором, не переставая, твердила мать.
– Я жду Питера Хобарта, – сказала Тесс, не решаясь взглянуть на зал ресторана за спиной метрдотеля.
– Тесс! – позвал ее голос. – Я здесь!
Питер стоял у камина и махал ей рукой. Его темные волосы были длиннее, чем их помнила Тесс, и у него были совсем другие очки. Они делали его старше. В вельветовых брюках и спортивном свитере он выглядел настоящим студентом Амхерста, очень просто одетым по сравнению с Тесс. Она подняла голову выше, чтобы скрыть смущение.
Метрдотель провел ее к столику перед камином.
Питер наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Господи, как я рад тебя видеть, – сказал он, – я и забыл, что ты учишься в Смитовском колледже.
Она почти упала на стул, и ее сердце упало вместе с ней. «Я забыл, что ты учишься в Смитовском колледже». Значит, он не вспоминал о ней все полтора года со времени их последней встречи.
– Тебя не узнать, ты выглядишь... по-другому.
– По-другому? – выдавила из себя Тесс.
– Да. Совсем по-другому. Старше. Вообще здорово.
Тесс ловила его слова, черпая в них уверенность. Она улыбнулась, не решаясь сказать ему, что он тоже выглядит здорово. Она представила его в белом смокинге рядом с собой перед алтарем. Представила себе улыбающуюся мать, и ей стало необыкновенно хорошо. Будь она лесбиянкой, вряд ли бы она испытывала подобное чувство.
– Хочешь вина? – предложил Питер и потянулся за бутылкой в ведерке со льдом.
– С удовольствием, – согласилась она.
Пока Питер наполнял ее бокал, Тесс смотрела на меню в красной кожаной обложке, лежавшее на ее тарелке. Она вдруг заметила, что метрдотель куда-то исчез.
Тесс подвинулась на неудобном стуле и задела рукой край белой льняной скатерти, чуть не стащив ее со стола. Она откашлялась.
– Как твои родители? – вежливо спросил Питер, ставя бутылку обратно в ведерко.
– Хорошо, – ответила Тесс. – А как твоя мать?
– Ты же знаешь мою мать, – коротко рассмеялся Питер. – Она не меняется.
Тесс кивнула и положила на колени, на свое чересчур нарядное платье бордового цвета, салфетку.
– Ты, наверное, удивляешься, почему я так нарядилась?
Питер замялся, потом сказал:
– Мне нравится.
Тесс убрала за ухо прядь волос.
– После обеда мне надо обратно в колледж. Сегодня там встреча с выпускницами прошлых лет. Представляешь, какая скучища, – объяснила она, надеясь, что он ей поверит, и одновременно думая, что нет ничего скучнее этого старомодного ресторана и пронзительных звуков скрипок, лившихся откуда-то с потолка.
– Ты дочь выпускницы вашего колледжа, и это ко многому обязывает, – заметил Питер. – Я знаю, что это такое. За меня, правда, теперь отдувается брат. Он на первом курсе Амхерста.
– Как хорошо, – заметила Тесс.
Она всего раз видела брата Питера Джона. Это был абсолютный болван. Тесс отпивала из бокала, изучая меню, и решила остановить свой выбор на паровой лососине. Она еще раз отхлебнула из бокала, стараясь расслабиться.
– Как тебе нравится твой колледж?
Она чуть не ответила, что больше всего ей там нравится церковь.
– Ничего. Нравится.
– Ты на первом курсе?
«Господи, на первом курсе! Да он действительно ни разу не вспомнил обо мне».
– Нет, я на втором, – поправила она с деревянной улыбкой.
– Я буду скучать по Амхерсту. Наверное, на последний год я переведусь в Гарвард.
Тесс слушала, улыбалась и вставляла, где надо, подходящие слова. И все это время ей не удавалось заглушить внутренний голос, твердивший: «У тебя свидание. У тебя свидание с парнем, за которого ты столько лет планируешь выйти замуж».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Рядом с ними стояли две девушки в черных кожаных костюмах. Чарли наблюдала, как они по очереди затягивались. У них все шло как по маслу. Одна из них засмеялась и обняла подругу. Подруга наклонилась и поцеловала первую девушку прямо в губы. Чарли постаралась скрыть смущение. Она взглянула на Венса. Он глубоко затягивался, не обращая внимания на девушек. Чарли еще раз тайком повела глазами. Девушки теперь слились в страстном поцелуе, и она могла поклясться, что они ласкали друг друга языками. Чарли вдруг стало плохо, голова закружилась, мысли начали путаться. Она заставила себя посмотреть на Венса. Уголком глаза она видела, что парочка уходит.
– Венс, – начала она, – а ты можешь определить, что девушка лесбиянка?
Она не могла поверить, что решилась задать ему такой вопрос. Наверное, осмелела от травки.
Венс задумчиво изучал тлеющий кончик сигареты, затем передал сигарету Чарли. Она сделала одну быструю затяжку.
– Как бы это сказать... – неуверенно начал Венс, – в общем, у них обычно короткая стрижка.
– А что еще? – спросила Чарли, она хотела знать все подробности.
– Пожалуй, они носят черное. Послушай, Чарли, откуда мне все это знать?
– Я просто так спрашиваю, – пожала плечами Чарли и снова неглубоко затянулась.
– Я знаю, что они не любят парней, – продолжал Венс. – Обычно они вообще с ними не встречаются. Еще они сильно привирают, стараются все скрыть.
Чарли внезапно вспомнила Тесс. Она судорожно вдохнула воздух, а вместе с ним и дым и зашлась в кашле. Она не должна даже близко подпускать такие мысли.
После концерта Чарли объявила, что у нее разболелась голова. Она вошла в вестибюль корпуса «Лора Скейлз» и с порога помахала Венсу. Когда его машина благополучно скрылась за поворотом, Чарли выскользнула из общежития и покинула территорию «Квадрата». Она чувствовала себя очень глупо. Чарли поклялась, что теперь молодые люди будут приезжать за ней в Моррис-хаус. Если им не нравится, тем хуже для них. Ее интересуют вещи поважнее, чем курящие марихуану сыновья конгрессменов.
Чарли ускорила шаг в надежде, что Марина дома и еще не спит. Ей необходимо было поговорить с ней о Тесс.
Марина сидела на кровати, окруженная раскрытыми книгами.
– Как концерт? – поинтересовалась она, когда Чарли вошла в комнату.
– Ничего. – Чарли сняла пальто и бросила его на стул. – Мне надо у тебя кое-что спросить.
Марина потерла кулаками глаза.
– Это важнее, чем Чосер? У меня в понедельник зачет по всемирной литературе.
– Да, важнее. Это насчет Тесс.
– Думаю, Чосеру будет неинтересно твое мнение о ней, – усмехнулась Марина.
– Я совершенно серьезно, Марина. Как ты думаешь... – начала Чарли, презирая себя за то, что собиралась сказать. – Как ты думаешь, Тесс... лесбиянка?
– Не имею представления. Ты ее спрашивала?
– Господи, Марина, зачем ты шутишь.
– Я не шучу.
– Ты думаешь, я права?
– Тебя это беспокоит?
– Ну конечно... Нет. Я не знаю.
Марина опустила ноги на пол.
– Если она и лесбиянка, то ко мне она не приставала. А к тебе?
Чарли покачала головой:
– Но она не ходит на свидания...
– Ну и что? – рассмеялась Марина. – Странные вы люди, американцы. Все-то вас беспокоит. Вы требуете, чтобы все были стрижены под одну гребенку.
– Но... Она меня видела в душе.
– Ну и что?
Чарли вздрогнула, как от холода.
– Не знаю, как тебе объяснить... Но мне это не понравилось.
– Ты считаешь Тесс своей подругой?
– Да. Конечно. Тесс и ты – мои самые лучшие подруги.
Марина сложила руки на груди.
– Я, правда, не назвала бы ее своей лучшей подругой, но я точно знаю одно: если Тесс действительно твоя подруга, то какая тебе разница, лесбиянка она или нет.
Внезапно со стуком закрылась дверь в коридор. Чарли испуганно повернула голову. Но там никого не было.
На следующее утро, когда Чарли убирала кухню после завтрака, она приняла решение больше не встречаться с Венсом. Надо было подыскать кого-то получше, кого-то, кому все равно, в каком общежитии ты живешь – в «Квадрате» или в Моррис-хаусе; и сколько у тебя денег на расходы – одна стипендия или открытый счет в банке.
И еще этот кто-то не должен баловаться наркотиками.
Чарли вытирала длинный стальной прилавок и гадала, что это будет за человек, где и когда она с ним встретится. Она думала обо всем на свете, за исключением Тесс.
– Чарли О’Брайан к телефону, – донесся громкий голос из столовой.
Чарли положила губку и быстро направилась к двери. Она надеялась, что это не Венс или еще какой-нибудь тип, который хочет пригласить ее на свидание. Сейчас она стремилась целиком и полностью сосредоточиться на учебе.
– Я здесь! – крикнула Чарли, входя в столовую.
– Тебя к телефону в гостиной, – сказала ей знакомая старшекурсница.
В гостиной Чарли сняла трубку и заткнула пальцем свободное ухо, чтобы не слышать топота девушек, сбегавших вниз по лестнице.
Ей звонил не Венс или другой парень, а мать.
– Мама! – воскликнула Чарли. – Почему ты не позвонила мне на этаж?
– Я звонила, но тебя там не было.
В голосе матери чувствовалось непонятное беспокойство.
Чарли опустилась на продавленный бархатный диван рядом с телефоном.
– Что-нибудь случилось, мама?
– Нет, все здоровы. Не беспокойся, никто не умер, – торопливо добавила мать.
Чарли смутилась, потому что мысль о смерти кого-нибудь из родных никогда не приходила ей в голову. О’Брайаны были здоровяками. Непостижимо, чтобы кто-то из них вообще мог умереть.
– Но есть одна проблема, дорогая, – продолжала мать. – Это касается отца.
– Он заболел?
– Нет, дорогая, он здоров.
Пауза затягивалась, и Чарли вообразила, что отец сбежал с какой-нибудь секретаршей с завода или, что было бы для матери еще большим ударом, отказался идти к воскресной мессе.
– Его уволили, – наконец произнесла мать.
– Боже мой, мама, как ужасно.
– Да, – согласилась она.
Чарли вспомнила, что когда-то отца уже увольняли. Чарли тогда было лет восемь или девять, и для нее единственная перемена заключалась в том, что днем папа был дома.
– На этот раз все по-другому, – объяснила мать. – Теперь они вообще закрывают завод.
– Но наверное, он может найти работу еще где-нибудь? – спросила Чарли, глядя в пол.
– Он очень устал. Похоже, что закрывают все заводы. А те, что остаются, они компьютеризируют. А ты знаешь, как отец относится к компьютерам.
– Он что-нибудь себе подыщет, мама.
На этот раз пауза была еще более долгой.
– Он устал, – наконец вновь повторила мать.
Чарли охватила тревога:
– Когда его уволили, мама?
– На той же неделе, когда ты вернулась в колледж.
– И вы мне ничего не сказали?
– Дорогая, мы не хотели тебя волновать. Ты все равно ничем не могла помочь...
– Чем я могу помочь теперь?
– Похоже, он очень не скоро снова найдет работу. Мне ужасно не хотелось тебе звонить, но я решила не откладывать это до Дня благодарения, когда ты приедешь на каникулы.
– В чем дело, мама?
– Дело в том... Мы с отцом боимся, что ты не сможешь вернуться в колледж на следующий семестр.
Чарли смотрела в пол.
– Что? – переспросила она слабым голосом.
– Дорогая, мы знаем, сколько сил ты положила, чтобы получить стипендию и учиться в колледже. Мы очень гордимся тобой. Но наверное, будет лучше, если ты вернешься домой. Ты можешь учиться в здешнем университете.
– Но почему, мама? – Слезы уже подступили к глазам. – Вы ничего не тратите на мою учебу, а я еще подрабатываю на всякие расходы.
– Дорогая, боюсь, отец убьет меня, если я тебе скажу, но мы уже пропустили две выплаты за дом. У нас нет никаких сбережений, все деньги уходили на вас, ребят.
– Я знаю, мама.
– Если ты вернешься домой, то сможешь работать в магазине у Фелисии или еще где-нибудь, а учиться по вечерам... Мы как-нибудь выкарабкаемся... Это только на время. Пока отец не найдет работу.
Чарли не могла поверить тому, что слышала.
– Твой брат Бобби не может ничем помочь. Он еле сводит концы с концами, ведь у него жена и маленький ребенок.
Чарли с возмущением подумала о старшем брате, который «должен» был жениться и так и не завершил учебу в колледже.
– Что, Данни тоже уволили?
– Конечно. Вот что значит следовать по стопам отца.
Остальные трое детей, Морин, Шейла и Шон Патрик, были младше Чарли, а Шону Патрику было всего восемь.
– Морин работает в супермаркете, но ей нужны деньги на наряды. Ты помнишь, сколько расходов было у тебя в школе. А Шейла по вечерам подрабатывает няней...
Голос матери почти замер. Потом послышались всхлипывания.
– Не расстраивайся, мама, – подбодрила ее Чарли, прощаясь со своими мечтами.
– Дорогая, ты знаешь, я бы никогда не попросила тебя, если бы...
– Все в порядке, мама. Мы ведь одна семья. Вы для меня важнее колледжа. К тому же отец может скоро найти работу, и тогда все уладится.
– Будем надеяться, – сказала мать без всякой убежденности.
– Мы все устроим, – говорила Чарли. – Наверное, это ничего, если я пропущу один семестр. Может быть, мне сохранят стипендию до следующего учебного года. И тогда все будет прекрасно.
«А может, и не будет», – подумала Чарли, кладя трубку. И еще она с возмущением подумала о несправедливости, царящей в мире, когда Венс Ховард, не считая, тратил деньги на вечеринки и наркотики, а Тесс и Марина в один день выбрасывали на наряды такие суммы, что О’Брайанам их бы вполне хватило на две выплаты за дом.
Глава 8
Тесс не могла поверить, что подруги считают ее лесбиянкой. Она приложила столько сил этим летом, чтобы изменить свою внешность; она старалась походить на них. И тем не менее они считают ее лесбиянкой. И все потому, что ей не звонят молодые люди, потому, что они не приглашают ее на свидания. Тесс провела без сна почти всю ночь. Она рассматривала себя в зеркале в поисках предательских признаков, задавая себе один и тот же страшный вопрос: «Неужели я лесбиянка?» Может быть, это нечто такое, о чем сама не догадываешься, а другие люди видят со стороны? Например, выходишь из туалета и не замечаешь, что у тебя к юбке прилип кусок туалетной бумаги, а все вокруг замечают и смеются.
Тесс вспомнила, что как-то в темном уголке «Лавки букиниста» наткнулась на фотографии обнаженных женщин. Она удивилась, но просмотрела их все до одной. И тогда она ощутила в себе некое подобие волнения, особенно при взгляде на одну из фотографий. Это был снимок длинноволосой брюнетки с упругими полными грудями. Тесс не могла не признать, что это действительно прекрасные груди, с большими темными сосками, которые, похоже, кто-то только что целовал. Одной рукой брюнетка скромно прикрывалась, пальцы другой слегка касались кончика ее высунутого языка. Даже теперь при воспоминании о фотографии Тесс чувствовала приятное тепло.
Господи, неужели она лесбиянка?
Господи, а если Делл?
Может, Делл любит ее именно поэтому? Может, Делл хочет видеть ее обнаженной, в той же позе, что и брюнетка на фотографии?
Тесс медленно поднесла руку к губам, наблюдая за собой в зеркало. Она высунула язык, лизнула кончики пальцев и попыталась определить, выглядит ли она сексуально. И решила, что выглядит глупо.
Она погладила руками груди и живот. Может ли так быть, что тебе почти двадцать, а ты не знаешь, что ты лесбиянка? Но ведь она собирается замуж за Питера Хобарта, разве не так? И она очень, очень этого желает. Разве лесбиянке хочется замуж?
Тесс подняла руки и потрогала свою новую прическу, короткие, только что подвитые волосы. Может быть, потому, что она лесбиянка, она не любит свою новую внешность и новую Тесс? Не любит укладывать волосы и пользоваться косметикой, потому что желает быть мужчиной? Может, она втайне мечтает о женщинах?
Слезы выступили у нее на глазах. Она попыталась представить себе Чарли обнаженной. Потом попыталась представить себе Марину в том же виде. Тесс видела их в душевой раздетыми, почему она не обратила на них внимания? Что, если они были для нее не только подругами и ей хотелось целовать их в губы и трогать их груди?
Тесс вновь вспомнила Питера, его высокую атлетическую фигуру, крепкие мускулы, выступающие из-под коротких рукавов рубашки. Она вспомнила его таким, каким видела верхом на лошади в имении его матери под Нью-Йорком. С тех пор прошло больше года. Он наверняка уже возвратился в колледж, но ей не позвонил. Вероятно, есть только один способ до него добраться, только один способ доказать, что она не лесбиянка.
Тесс сняла телефонную трубку, набрала номер и попросила соединить ее со справочной службой в Амхерсте.
Тесс вошла в ресторан гостиницы «Лорд Джеффри» на ватных ногах. Питер предложил заехать за ней, но Тесс решила взять такси: она не хотела отвечать на вопросы подруг или чувствовать спиной взгляд множества любопытных глаз.
Она прошла мимо конторки портье и направилась прямо в ресторан в надежде, что Питер уже там. Тесс поймала свое отражение в зеркальных дверях ресторана: короткое черное вязаное платье выглядело, по ее мнению, очень сексуально. Девушка в зеркале совсем не походила на лесбиянку.
– Чем могу вам помочь? – спросил ее молодой метрдотель.
Тесс улыбнулась и постаралась прогнать мысль о том, что предпочла бы сейчас находиться у себя в общежитии, облаченной в махровый халат. Она напомнила себе, что этот вечер – этап на пути к тому заветному дню, о котором, не переставая, твердила мать.
– Я жду Питера Хобарта, – сказала Тесс, не решаясь взглянуть на зал ресторана за спиной метрдотеля.
– Тесс! – позвал ее голос. – Я здесь!
Питер стоял у камина и махал ей рукой. Его темные волосы были длиннее, чем их помнила Тесс, и у него были совсем другие очки. Они делали его старше. В вельветовых брюках и спортивном свитере он выглядел настоящим студентом Амхерста, очень просто одетым по сравнению с Тесс. Она подняла голову выше, чтобы скрыть смущение.
Метрдотель провел ее к столику перед камином.
Питер наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Господи, как я рад тебя видеть, – сказал он, – я и забыл, что ты учишься в Смитовском колледже.
Она почти упала на стул, и ее сердце упало вместе с ней. «Я забыл, что ты учишься в Смитовском колледже». Значит, он не вспоминал о ней все полтора года со времени их последней встречи.
– Тебя не узнать, ты выглядишь... по-другому.
– По-другому? – выдавила из себя Тесс.
– Да. Совсем по-другому. Старше. Вообще здорово.
Тесс ловила его слова, черпая в них уверенность. Она улыбнулась, не решаясь сказать ему, что он тоже выглядит здорово. Она представила его в белом смокинге рядом с собой перед алтарем. Представила себе улыбающуюся мать, и ей стало необыкновенно хорошо. Будь она лесбиянкой, вряд ли бы она испытывала подобное чувство.
– Хочешь вина? – предложил Питер и потянулся за бутылкой в ведерке со льдом.
– С удовольствием, – согласилась она.
Пока Питер наполнял ее бокал, Тесс смотрела на меню в красной кожаной обложке, лежавшее на ее тарелке. Она вдруг заметила, что метрдотель куда-то исчез.
Тесс подвинулась на неудобном стуле и задела рукой край белой льняной скатерти, чуть не стащив ее со стола. Она откашлялась.
– Как твои родители? – вежливо спросил Питер, ставя бутылку обратно в ведерко.
– Хорошо, – ответила Тесс. – А как твоя мать?
– Ты же знаешь мою мать, – коротко рассмеялся Питер. – Она не меняется.
Тесс кивнула и положила на колени, на свое чересчур нарядное платье бордового цвета, салфетку.
– Ты, наверное, удивляешься, почему я так нарядилась?
Питер замялся, потом сказал:
– Мне нравится.
Тесс убрала за ухо прядь волос.
– После обеда мне надо обратно в колледж. Сегодня там встреча с выпускницами прошлых лет. Представляешь, какая скучища, – объяснила она, надеясь, что он ей поверит, и одновременно думая, что нет ничего скучнее этого старомодного ресторана и пронзительных звуков скрипок, лившихся откуда-то с потолка.
– Ты дочь выпускницы вашего колледжа, и это ко многому обязывает, – заметил Питер. – Я знаю, что это такое. За меня, правда, теперь отдувается брат. Он на первом курсе Амхерста.
– Как хорошо, – заметила Тесс.
Она всего раз видела брата Питера Джона. Это был абсолютный болван. Тесс отпивала из бокала, изучая меню, и решила остановить свой выбор на паровой лососине. Она еще раз отхлебнула из бокала, стараясь расслабиться.
– Как тебе нравится твой колледж?
Она чуть не ответила, что больше всего ей там нравится церковь.
– Ничего. Нравится.
– Ты на первом курсе?
«Господи, на первом курсе! Да он действительно ни разу не вспомнил обо мне».
– Нет, я на втором, – поправила она с деревянной улыбкой.
– Я буду скучать по Амхерсту. Наверное, на последний год я переведусь в Гарвард.
Тесс слушала, улыбалась и вставляла, где надо, подходящие слова. И все это время ей не удавалось заглушить внутренний голос, твердивший: «У тебя свидание. У тебя свидание с парнем, за которого ты столько лет планируешь выйти замуж».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44