Прогулка состояла в том, что мы медленно и напряженно двигались бок о бок в холодном предрассветном горном воздухе по аккуратно выстриженной дорожке мимо садовых фонарей. Затем мы свернули в лес к маленькой беседке возле пруда с японскими рыбками кои и небольшим естественным водопадом.
— Мне нравятся рыбы, — сказала я. — У меня есть для них специальный пруд на заднем дворе.
— Я знаю, — ответила Эдвина.
Знает она! Любопытная чванливая сука.
Мы стояли возле беседки, и только линейка фонарей рассеивала ночную темень, а лепет водопада нарушал напряженное молчание.
— Не сходите с дорожки, — предупредила Эдвина. — Здесь кругом инфракрасные датчики.
Словно она могла заставить меня убежать!
— Я не сомневаюсь, что вы живете в аквариуме, Эдвина, и вас окружают люди, вооруженные камнями. Но неужели все это параноидальное увлечение высокими технологиями и в самом деле необходимо?
— На прошлой неделе в Израиле какойто мужчина пытался установить пластиковую взрывчатку на одном из мотоциклов в кортеже моего мужа. Агенты секретной службы поймали его. И это только самый последний случай. Мой муж рискует каждый день, его в любую минуту могут убить.
— Вы хотите сказать, что о подобных вещах не сообщают в прессе?
— Разумеется, не сообщают. Такое происходит постоянно, но это держится в секрете. Публика редко узнает о покушении на президента. Как правило, только в том случае, если это происходит перед телекамерами. Вот почему большая часть политических, социальных, экономических и военных секретов так и остаются секретами. Зато узнают о личных тайнах. Это может быть мучительно, но боль причиняется только людям, наиболее близким к эпицентру.
— Простите, — пробормотала я. — Теперь я понимаю, почему вы так обеспокоены, напуганы…
— Напугана? Нет! Я в ужасе. — Эдвина повернулась ко мне. — В мире существует зло, которое невозможно укротить. Время идет, а я все лучше это понимаю. И я сделаю все, чтобы как можно надежнее защитить мою семью. Николас всегда считал, что цель оправдывает средства. Много лет назад он спас нам с Эдди жизнь, убив человека не раздумывая. Тогда я была шокирована, сбита с толку его жестокостью, хотя сомневаюсь, чтобы Николас поверил в это, если бы я ему сказала. Но теперь я понимаю, что он был прав.
У меня по спине пробежал холодок.
— Очевидно, вы рассматриваете меня и моего сына как очередную угрозу, с которой необходимо справиться? И вы сделаете все, чтобы убедиться, что мы не причиним вреда Эдди?
— Совершенно верно.
— Отлично. Тогда давайте перейдем прямо к делу. Только между нами. Обещаю: то, что будет сказано, не пойдет никуда дальше. Я же вижу: вы улыбаетесь и произносите какието любезности только ради вашего мужа. Но меня этим не купишь. Выкладывайте!
Эдвина обошла вокруг меня, пристально рассматривая, словно решая, можно ли рискнуть. Я поворачивалась следом за ней. Так кошки ходят одна вокруг другой, не решаясь напасть.
— Строго между нами? — спросила Эдвина.
— Даю вам слово. Она остановилась.
— Я намереваюсь выяснить о вас все. Все неприятные семейные секреты, которые могли бы в будущем запятнать доброе имя моей дочери. Я воспользуюсь любой досадной мелочью, чтобы у нее пропало желание стать частью вашей семьи. Потому что больше всего на свете я хочу, чтобы моя дочь перестала видеть в розовом свете своего мужа и его родственников. Только в этом случае она расстанется с вашим сыном. Я хочу, чтобы Эдди и ее ребенок оказались в безопасности под моей опекой. Я хочу, чтобы ее карьера была восстановлена как можно быстрее.
У меня зазвенело в ушах.
— Продолжайте, — сказала я.
— Мы живем в таком мире, где нет секретов, Хаш. СМИ унижали меня и Ала неоднократно. Они охотились на нас, как на диких зверей. Травили. Самые невинные подробности нашей личной жизни выставлялись на всеобщее обозрение. У сестры Ала была некрасивая, страшная история… И у Николаса тоже. Это личное дело, но мы не в состоянии ничего скрыть. Никто не может считать себя неуязвимым. Медицинские карты, полицейские протоколы, финансовые документы… Все можно узнать, стоит только щелкнуть клавишей компьютера. Да поможет господь тем из нас, кто пытается высунуть голову из толпы! У японцев есть поговорка: «Отросший ноготь отрезают первым». Это очень верно. Я вам сочувствую. Но я вас предупредила. Не играйте со мной, Хаш. И не пытайтесь ничего скрыть о вашей жизни. Потому что если на мою дочь падет хотя бы тень подозрения, я буду безжалостна. Эдвина подошла ближе ко мне.
— Вы обязаны все мне рассказать, Хаш. Скажите все, чего я о вас не знаю. Признайтесь, если вам есть что скрывать. Возможно, я даже сумею вам помочь.
— Я не настолько доверяю вам, — ответила я. — Так что попробую рискнуть и оставить все, как есть.
Эдвина напряглась.
— В таком случае, пеняйте на себя. Я сделаю все, чтобы вернуть дочь и защитить ее интересы. Даже если ради этого мне придется принести в жертву вас и вашего сына. На этот счет вам не стоит питать никаких иллюзий.
— Я уже совершила одну ошибку, — сказала я. — Я приехала сюда, полагая, что мы можем стать друзьями.
В голубом неярком утреннем свете я поднималась на гору Чочино после возвращения из Хайлендса. Меня окружали холодный ветер и неподвижные камни. Запах, ощущение одиночества куполом накрыли мир. Я припарковала грузовичок с надписью «Хаш» на номерном знаке возле металлического ограждения и пошла по тропинке наверх, не защищенная ничем — ни духовно, ни физически. Любой из рано вставших соседей, решивший спуститься с гор по какомуто делу, немедленно узнал бы меня и мою машину. Но он рассказал бы друзьям и знакомым только о том, что Хаш поднялась на гору Чочино, чтобы поговорить с духом Дэви, рассказать об удивительнейших переменах в жизни их сына. Пересуды, приправленные доброй порцией слухов и предположений, иногда могут сослужить добрую службу. Последние годы мне очень везло с этим.
Но мое везение кончилось.
Я смотрела вниз через кусты и деревья на высокую гранитную плиту, обозначавшую место гибели Дэви. Он все еще мог утащить за собой меня и Дэвиса. Но будь я проклята, если я сдамся без борьбы!
Я перелезла через ограждение, царапая мои красивые лодочки о камни и кусты. Потом я вообще одну туфлю потеряла, но даже не остановилась, чтобы поднять ее. Я осторожно спустилась вниз по откосу к впадине, и мне показалось, что я снова вижу перед собой изуродованное тело Дэви в его супермощной машине.
Когда я нашла его в тот день, я просунула руку в разбитое окно и принялась гладить по лбу, по щекам самого красивого мужчину в округе Чочино. Я гладила мертвое лицо моего любовника, моего врага, моего мужа, отца моего сына.
— Дэви, мне очень жаль, что все так обернулось, — прошептала я тогда и заплакала.
Я ни минуты не сомневалась, что он покончил с собой, потому что я узнала о нем такое, что он и сам не мог вынести, не то что я. Я и так слишком много прощала ему, и он позволял мне это…
Теперь я спустилась на дно впадины, взмокшая, грязная, напуганная, разъяренная.
— Будь ты проклят, Дэви!
Я занесла руку и изо всех сил ударила гранитную плиту. Боль отдалась мне в плечо. Схватившись за руку, я села на постамент, согнулась и принялась раскачиваться взадвперед. Плечо болело, голова кружилась. Начинался новый день. Мне оставалось только встать и продолжать жить как ни в чем не бывало.
Я не слышала, как ко мне подошел Якобек, только вдруг почувствовала руку на своем плече.
— Полегче, — приказал он.
Я отшатнулась от него, вне себя от ярости и унижения.
— Не прикасайся ко мне! Прекрати преследовать меня! И перестань твердить мне, что я могу тебе доверять! — О вежливом «вы» и правилах хорошего тона я забыла.
Он сел на корточки рядом со мной с выражением мрачного изумления на лице.
— Я не знаю, что тебе сказала Эдвина. Мне она ничего не говорила и президенту тоже.
— Я тебе не верю!
— Ты говорила мне, что ты эксперт в тех случаях, когда дело касается бесчестных мужчин.
— Я сказала не так!
— Но ты это имела в виду. Неужели ты и в самом деле думаешь, что я явился сюда, чтобы шпионить за тобой, причинить боль тебе и твоему сыну? Я многое мог бы сделать, если бы хотел применить силу к тебе или к нему.
— Я слышала, что ты настоящий хладнокровный профессиональный убийца. Ты и вправду такой? Бессердечный убийца?
Воздух между нами был словно заряжен электричеством.
— Не бессердечный, — тихо ответил Якобек.
Мне пришлось пару раз поглубже вдохнуть, но потом я всетаки спросила:
— Президент и первая леди прислали тебя сюда, чтобы ты при необходимости запугал меня и моего сына?
— Они послали меня сделать все необходимое, если Эдди попала в беду.
— Но ты ведь так же не одобряешь этот брак, как Эдвина. Как и я, кстати.
— С того дня, когда родилась Эдди, я поклялся защищать ее. Это значит, что я готов защищать всех, кто ей дорог, включая ее мужа и ее новую семью. Пока она хочет быть женой твоего сына, я буду ее поддерживать. А раз ты ее свекровь, то моя защита распространяется и на тебя. — Он помолчал и неожиданно усмехнулся. — Может быть, я хочу, чтобы ты была обо мне такого же высокого мнения, как твои осы.
— Я не знаю, что и думать. Он громко выдохнул.
— Что тебе сказала Эдвина?
— Это строго конфиденциально, — пробормотала я.
— Неужели все так плохо?
Я не смогла быстро среагировать. Якобек внимательно посмотрел мне в лицо и негромко выругался:
— Черт побери!
Прежде чем я успела сказать чтото еще, он встал и помог мне подняться, поддерживая под здоровую руку. Потом он принялся вытаскивать ветки и листья из моих волос — молча, хмурясь и пытливо заглядывая мне в лицо, пытаясь понять, что происходит. Он и сам был загадкой. Мне следовало бы его бояться. Высокий мужчина, попрежнему малознакомый, раскованный, но точный в движениях и настолько бесшумный, что даже гора не сумела предупредить меня о его приближении.
Поднялся ветер, закружил вокруг нас, повеял холодом, заставляя все живое прижаться друг к другу в поисках тепла. Я на мгновение подняла на Якобека глаза, тут же развернулась и принялась неуклюже карабкаться наверх, держась за ветки кустов и выступы скалы. Плечо страшно болело. Якобек следовал за мной. Я оступилась, и его рука сразу же поймала меня.
Когда мы снова оказались на дороге, он легко перескочил через ограждение, а потом поднял и перенес меня. Я не слишком хрупкая женщина, и он удивил меня своей силой. Он не сразу опустил меня на землю, и я его об этом не попросила. Якобек стоял на обочине, держа меня на руках, и смотрел на меня, а я смотрела на него.
— Я хочу поверить в тебя, и мне необходимо, чтобы ты поверил в меня, — сказала я.
— Ктото же должен в тебя верить.
— Это странный ответ, Джейкоб.
— Как ты меня назвала?
— Я… не могу продолжать называть тебя по фамилии, а Ник — это слишком грубо. Зато Джейкоб звучит для меня побиблейски. Возможно, если я дам тебе исполненное духовности имя, ты станешь исполненным духовности человеком, Джейкоб.
— Договорились.
— Хорошо. В этом деле мы заодно, Джейкоб. Я не хочу разрушать брак моего сына, пусть я и считаю, что это пошло бы ему только на пользу.
Якобек кивнул:
— Тогда мы — одна команда. Мы поддерживаем этот брак. Пусть все идет своим чередом, мы не будем мешать. — Он замялся. — И мы не позволим Эдвине им мешать.
Повисло молчание, такое завороженное, такое волнующее, что мне стало не по себе. На нас снова налетел ветер, и я восприняла это как гнев моего умершего мужа.
— Поставь меня на землю, — приказала я. — И позволь мне самой вернуться домой, когда я буду готова. Я должна поговорить с Дэви, Джейкоб.
Он кивнул, поставил меня на шоссе и отступил назад.
— Помни одно: он умер. А я жив. И я слушаю.
Глава 12
Один час сна, десять чашек кофе, упаковка мобилизующих травяных таблеток, двойная доза таблеток от артрита, чтобы не болело плечо, кусок холодного яблочного пирога и долгое стояние под душем. Со слезами. Зато теперь новоиспеченная свекровь была готова изображать неземное счастье. Якобек мудро держался в стороне.
— Спасибо, что вы встретились с моими родителями, — негромко поблагодарила Эдди. — Ники сказал, что все прошло нормально.
— Мы договорились поддерживать ваше решение. Эдди вздохнула. Дэвис нахмурился.
— Мы не ожидали, что все будут прыгать от радости, но немного энтузиазма не помешало бы. Я уже говорил тебе: если ты хочешь, чтобы мы уехали…
— Нет. Это твой дом. Вы можете остаться здесь. И больше никаких разговоров на эту тему.
Я вышла на улицу. Эдди и Дэвис вышли следом. Я бросала хлебные шарики рыбам в небольшом пруду под деревьями на заднем дворе, а они стояли рядом, неловко переминаясь с ноги на ногу. Они пытались быть милыми со мной, бродя за мной по пятам и говоря то, что считали правильным.
Восходящее солнце бросило красивые тени на Долину, зажгло воду. Дэви когдато выкопал этот пруд для меня, это был подарок на день рождения. Он же подарил мне двух первых золотистобелых комет. Рыбы благодаря моей заботе выросли до фута в длину и регулярно приносили потомство, которое я продавала. «Жадная ты, матьприрода, — заметил Дэви, когда я впервые продала мальков. — Ты не можешь позволить ни единой душе на этой планете существовать просто так, для удовольствия. Все должно либо приносить доход, либо быть поводом для гордости. Если бы ты знала, как получить от этого прибыль, ты бы нарожала мне кучу детишек».
— Мать! — окликнул меня Дэвис. — Ты в порядке? Привычная боль стрельнула в руку. Вспомнив о Дэви, я вздрогнула и выронила пакетик с хлебными шариками. Дэвис поднял его.
— У тебя плечо болит?
— Немного, как обычно. Он повернулся к Эдди:
— Незадолго до гибели папы мама пошла с ним охотиться на оленя. Она поскользнулась и упала. Папа нес ее две мили до грузовика, в больнице не отходил от нее ни на шаг, днем и ночью сидел рядом с ней дома. Мама говорит, что никогда не забудет то время, которое они провели вместе, и то, как папа заботился о ней.
Эдди переводила с него на меня заблестевшие от слез глаза.
— Какие замечательные воспоминания остались у вас об отце Дэвиса! Нам с ним так хочется, чтобы и у нас были такие же отношения…
Как бы мне хотелось, чтобы эта история об охоте была правдой! Я уперлась руками в бока и сделала несколько глубоких вдохов.
— Давайтека проясним коечто прямо сейчас. Вы двое собираетесь вернуться в Гарвард после рождения ребенка или нет?
Дэвис промолчал. Эдди печально улыбнулась.
— Мы больше этого не хотим. Оба.
У меня перехватило дыхание, перед глазами заплясали огоньки. Я снова выронила рыбий корм и опустилась на скамейку. На этот раз Дэвис не удосужился поднять пакетик. Он сел рядом со мной.
— Мы просим тебя дать нам работу здесь, на ферме. Работу и дом для нас и нашего ребенка. Мы хотим помочь тебе развивать семейный бизнес. Ты всегда говорила, что когданибудь этот бизнес будет моим, если я захочу. Так вот, я хочу. Позволь мне начать работать в этом направлении.
— У нас так много идей! — радостно заговорила Эдди. — Так много проектов, планов, задумок… Я хочу познакомиться с настоящими людьми, миссис Тэкери. Я хочу стать известной в общине, где меня будут ценить за мои собственные заслуги и тяжелый труд, а не за славу и политическую власть моих родителей. Прошу вас, не огорчайтесь изза того, что мы не хотим возвращаться в Гарвард. Обучение в университете не может заменить жизненный опыт.
Я чуть не подавилась. Как бы мне хотелось иметь их возможности — оказаться молодой в современном мире. Никого не надо кормить, не надо собирать яблоки, никакой ответственности — только флирт с молодым солдатом Якобеком… Таак, а эта мысль откуда взялась? Я любила Долину, но я смогла бы полюбить и Гарвард тоже. И Якобека.
— Мать! — снова окликнул меня Дэвис. — Ты в порядке?
Я покачала головой.
— Если хочешь отдать должное наследию своих предков, отправляйся в большой мир, учись, займи высокое положение, и однажды ты сможешь вернуться домой и впредь заботиться об этой земле до конца своих дней. Дэвис, ты не можешь отказаться от всего ради того, чтобы осесть на земле сейчас.
— Мне не нужен университетский диплом, чтобы успешно управлять нашей фермой, мать. Ты сама прекрасный пример этому. — Он помолчал. — Но главное другое. Мы просим твоего благословения.
— Вам придется его заработать.
— Значит, мы заработаем.
«И, возможно, мне тоже придется заново зарабатывать их благословение», — подумала я.
Эдди поговорила с матерью и отцом по телефону.
— Да, мама, я верю тебе, когда ты говоришь, что счастлива за меня. Нет, папа, навещать меня не нужно. Да, я верю, что вы хотите этого, но за вами приедет толпа репортеров и силы безопасности, так что вы сорвете сбор урожая. Со мной все в порядке. Не беспокойтесь. Я тоже вас люблю. Я рада, что мы с вами пришли к соглашению.
Закончив разговор, она отложила телефон в сторону и расплакалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34